момент X
Уже полседьмого я была готова. Особо решила с ним не церемониться. Накрасила лишь поярче ресницы и щедро использовала красную помаду на губы. Надев поверх нижнего белья единственный длинный чёрный плащ, который я купила в магазине напротив и обула высокие лаковые шпильки, выхожу из отеля. Выглядела я очень шикарно для этого смазливого гада... нельзя сталкиваться ни с охраной Майкла, ни с кем-либо ещё. Опустив пониже лицо, выхожу из холла отеля и двигаясь по стене, бегу к переходу. Так и кажется, что все знают куда и на что я иду, поэтому и презирают меня. Не обращая внимания на бешеный вой машинных гудков, оказываюсь на противоположенной стороне. Через двадцать минут уже сижу в холле того отеля и жду появления этого мерзавца. Меня всю трясло как перед важным днём. Даже решаюсь заказать себе пару стаканов коньяка. Для смелости и успокоения души. — Девушка, вам нужна помощь? — обратился ко мне охранник отеля. Он неодобрительно рассматривал меня исподлобья. — Нет, спасибо. Я жду... знакомого. — Нет проблем. Он партизански поднял руки и куда-то ушёл. Я выдохнула и принялась дальше ждать его. По моим расчетам, уже давно не семь, а его все ещё нет. Уже было собралась уходить, но тут заходит он и заметив меня краем глаза (как вообще меня можно было узнать издалека?), направился ко мне. Коварно улыбнувшись, оглядел с головы до ног, обходя меня вокруг. Внутри нарастала злость. Я бы сказала, даже ярость! Он жутко бесил меня, даже когда просто рядом дышал. — Ты смотреть на меня сюда пришёл?! Пошли уже! — Какая ты нетерпеливая. Мне нравится. Но чем нежнее и страстнее всё пройдёт, тем быстрее ты получишь своё фото, пупсик. — Ушлёпок, — прошептала я, закатывая рукава плаща. Волнение нарастало с новой силой. — Я всё слышу. Сейчас получу ключ и пойдём. Уже в номере я ощутила всю плачевность ситуации. Комнатка метр на метр с малюсеньким балконом, окна которого не мыли лет сто. Маленькая, но двуспальная кровать и раковина в углу. Что, даже санузла нет? Господи, лучше бы в подвал привёл!.. Даже не дав мне осмотреться вокруг и привыкнуть к обстановке, бросил портфель в угол, к двери и прильнул ко мне сзади, грубо впившись пахом в мою поясницу. — Стоп! Я должна убедиться, что фото у тебя с собой! Недовольно вздохнув, вытащил из кармана пять фото и бросил их на пол у окна. Пять фото? Боже мой, это же сколько я его не замечала? И до меня только сейчас дошло, что если Майкл действительно столкнулся с ним глаза в глаза, то почему не спугнул? В голове каша, ничего не понимаю. Ладони потеют, связки неприятно щипало, как будто я очень долго вдыхала аммиак. Снова прижался ко мне пахом, сдавил мою талию руками и начал целовать мою шею и плечи. Его губы были сухими и шершавыми. Как будто меня тёрли наждачной бумагой. Очень неприятно было ещё и то, что после этого он оставлял на мне свои слюни. Хотелось всё стереть руками, оттолкнуть его и убежать. Но не получится. Он запер комнату и спрятал ключи. Черт, я же даже не заметила, куда он их дел! Его руки потянулись к поясу плаща. Неуверенно дёрнув за него, остановился. Длинные концы пояса бились о мои ляжки. Шумно вздохнув, поворачиваю голову в его сторону. Он как будто был в каком-то сомнении, а именно сейчас, в эту секунду, убедился в этом. Вот только в чём..? Сначала шаловливо, а потом грубо засунул руки в мои карманы. Меня тут же прострелило током насквозь. Я замерла и даже старалась не дышать. Именно в карманах лежало мое спасение. В левый я положила пузырёк с легким наркотиком, а в правый - шприц. Мне лишь оставалось завалить его на кровать, сесть сверху и в порыве очередной прелюдии куда угодно воткнуть ему шприц и затолкать все лекарство в его организм. Он бы проспал часов десять и всё. Из памяти бы стерся весь сегодняшний день. Но я не успела. Нужно было сразу брать ситуацию в свои руки. А теперь даже не знаю, что он сделает со мной и этим шприцем. — Это что? — строгим стальным голосом спросил он. — Шприц, — прохрипела я, чувствуя как всё внутри мертвеет. Сняв с него колпачок зубами, набрал полный шприц наркотика и приставил острую иглу к сонной артерии. Весь мой мозг перемешался и скатился в кучу желе. Я боялась даже дышать. Понятно, что он вколет мне его. Но может быть не всё ещё потеряно? Нужно обязательно попытаться выхватить шприц! Только спокойно, дыши. — Послушай, это для меня. У меня бывают приступы агрессии, а это лекарство меня успокаивает. — Да что ты говоришь? Что же ты тогда боишься, что я сейчас тебе его вколю? Резким движением ударяю его в руку. Она отлетает, а шприц вонзается в стену. Парень вмиг перехватывает мои руки, пинком колена бросает меня на пол, задирая руки высоко. Мне стало больно, вот-вот он выкрутит мне плечи! Громко проскулив, попыталась лечь на пол, чтобы потащить его за собой, а потом вырвать руки. Но он не поддавался ни на одну мою провокацию. Молниеносно вырвал торчащий из стены шприц и нагнулся ко мне. Его холодное дыхание падало мне за шею. Я сильно вздрогнула, а он рассмеялся. Громко, страшно. Так смеются конченные ублюдки-убийцы из фильмов. — Искать тебя потом будут на помойке. Там тебе самое место, шавка, — грубо прошептал он, облизал мочку уха и вколол весь шприц в шею. Я почувствовала как что-то потустороннее наполняло моё тело. Оно быстро растеклось по организму. Сначала онемело место укола, затем плечи. Он грубо взял меня, как игрушку и бросил на кровать. Матрас отбросил меня в воздух. Обеими руками вжал меня снова и навис надо мной, как огромная туча над городом перед ливнем. Его карие, почти чёрные глаза испепеляюще изучали мое лицо, а руки покорно лежали на моём животе. Глаза косило и я уже чувствовала себя расслабленно, словно нахожусь не в лапах насильника, а в постели любимого парня. Голова слегка закружилась. Сознание начинало быстро разрушаться. Так, пожалуй, разрушается замок из песка, если задеть его рукой. Судя по его мерклой улыбке ему нравилось что начало происходить со мной. Закрываю глаза и приоткрываю рот. Дышать стало тяжело. Я начала ворочаться как рыба, которую поймали и бросили на сушу. Тогда он сел мне на бёдра, придавив меня всем телом. Теперь уже решительно стянул с меня пояс и повязал на шее как галстук. Единственное, что удалось мне запомнить, это то, как он, сняв полностью с меня плащ, начал грубо рвать на мне белье. Спасибо всем богам на свете, что я была в отключке все остальное время...***
Распахиваю глаза и тут же закрываю их снова. Яркий свет бьёт в глаза, а все цвета были такими же яркими как лучи солнце вблизи. Голова гудела как после отменной пьянки. Хотелось просто сдавить её и уснуть снова. Тело лежало пластом на кровати, руки прижаты вдоль него. Внутри я чувствовала себя просто отвратительно. Как будто из меня вытащили все внутренности, спрессовали, прокрутили в мясорубке и вернули обратно в хаотичном порядке. Отвратительный вкус во рту. Ненависть и агрессия залили меня сполна, стоило вспомнить вчерашний день. И все эти чувства я испытываю к себе! Черт возьми, ни к нему, который изнасиловал меня и даже, кажется, избил! А к себе! Я ненавидела себя! В том, что произошло только моя вина. Но тем не менее, я боролась за Майкла! И более чем уверена, что победила в этом бою. Да понесла жертвы... но оно того стоило? Вместо позора Майкла, получить такое. Это ли не любовь? Дура! Как же чудовищно началось это утро. Всю жизнь буду вспоминать это и плакать. Страшно, удушливо, до потери сознания плакать. Долго не решалась пошевелиться. Потому что, было просто напросто страшно. Страшно узнать сколько увечий он нанёс мне за всю ночь. А может и не только ночь. Всё же, взяв себя в руки, встаю с кровати рывком. Всё тело словно разрезали пополам. Не было слов описать то, что я сейчас испытываю, будучи только встав с постели. Рядом со мной валялся мой плащ и записка. Моего белья я не находила нигде. Разворачиваю записку, в которой корявым почерком написано следующее:«Доброе утро, мерзкая сучка! Так уж и быть, я обрежу на фото твоего Джексона. Ты же из-за него полезла ко мне в кровать, верно? Пожалуй не буду позорить его, об этом позаботятся другие...»
И рядом с этим свёртком газета. Сегодняшняя. Свежая. Такие газеты обычно разносят по домам, кладут в почтовые ящики. И точно также же раздают на завтраке в отелях, а остатки горничные разносят по номерам, оставляя на тумбочках. Трясущимися руками хватаю её и рассматриваю со всех сторон. На первой странице мое фото в полный рост. Полностью обнаженная я, смотрящая на Майкла. Его действительно не было на этом фото. Мое тело получилось таким сочным и упругим. Аккуратная грудь, плавная тонкая талия и очень аппетитные бёдра. Прямо-таки модель на загляденье! Хоть за внешний вид не стыдно. Чёрный продолговатый квадрат закрывал лишь мой пах. Снизу фото два столбца текста. Не желая и дальше гнить в этом позоре, бросаю газету на пол и обхватываю голову руками. Отчаяние накрыло меня окончательно. Мне не хочется никуда выходить. Лишь провести всю оставшуюся жизнь здесь, умываясь собственными слезами. Спустя лишь час моей истерики, на еле передвигающихся ногах подхожу к углу, где стоит раковина. Нужно освежиться и уходить отсюда. Эти стены, этот пол и хлипкий балкон напоминают мне его. Мне даже начинает казаться, что я полностью пропахла им! Включилась лишь холодная вода. И то текла она тонюсенькой струйкой. Набираю воды в ладони и хлещу руками по своему лицу и шее, захлебываясь в слезах от накатывающей вновь истерики. Где-то внизу, на улице раздаётся резкий визг шин, который перепугал меня до смерти. Сползаю по стене на пол, закрывая рот рукой. Кричать. Хотелось кричать. Громко и долго. От боли и обиды. От несправедливости и ненависти. От пустоты и тревоги. От безысходности и страха. Во мне не было сил. Никаких абсолютно! Морально я была совершенно разрушена. Во мне не осталось ничего человеческого. И ничто, черт возьми, ничто не могло хоть как-то мало мальски оправдать меня! И самое главное: я не понимала почему именно я. Почему среди миллионов грешащих на каждом углу людей боженька выбрал меня? Почему так знатно оторвался именно на мне? Когда некого винить кроме себя, начинаешь винить кого угодно, но не себя. Меня бесило это чувство! Жутко бесило! Не знаю, как вернусь обратно к Майклу и не знаю, как смотреть ему в глаза. Это, пожалуй, будет самое тяжёлое из всего этого ужаса и позора. Вытирая слезы с лица, замечаю на полу рядом с ножкой кровати кассету с такой же запиской, какая была с газетой. Кидаюсь к кассете, словно к спасательному кругу. Хотя спасения там не было совершенно! И я это знала.«О, солнышко, как ты быстро. На, посмотри на себя. Какая ты здесь жалкая и противная. Эта твоя кровь... я размазал её по твоему животу, а потом такая же шавка, как и ты, слизывала её вместе с моей спермой. Ей понравилось... посмотри, уверен, ты получишь море удовольствия!»
Комок рвоты подкрался к горлу. И непонятно отчего. То ли от того, что я прочитала, то ли от того, что держу в руках кассету с собственным изнасилованием. Зажав рот обеими руками, привстаю и ползу на коленях к раковине. Выплюнув всё, что так рвалось наружу, ещё раз умываюсь и смываю остатки туши с лица. Кое-как помещаю своё опухшее тело в порванный плащ. Зачем плащ то было портить?! Он же новый! Сую дрожащими руками во внутренний карман кассету с фотографиями и выхожу из номера. В тех четырёх стенах так и осталась та я, которая только свыклась с тем, что жизнь налаживается, что не бывает так всё плохо. Оттуда вышла снова та я, которая появилась на свет пару лет назад. И нет, она никуда не пропала, как мне казалось! Она ждала меня в этом номере! Ждала меня яростно и долго. Ждала и дождалась того момента, когда вселилась в меня опять! Все стены были моими. Мне не хотелось идти через главный перекрёсток, через главный проулок. Я ходила по кустам, тащилась по стенам, упираясь плечом, лишь бы не упасть под весом осуждающих и презирающих меня глаз. Это казалось невозможным. Мне хотелось броситься на дорогу, как маленький оленёнок. Лишь тогда я бы избавилась от всего того, что накрыло меня. Впервые единственный выход - это смерть! — Девушка, мы не имеем права вас пускать в наш отель. Простите, но у нас не публичный дом, — вежливо прощебетала девушка за стойкой регистрации. Вот змея, я ей чаевые ведь платила. — Да я же живу у вас! Меня не было сегодня ночью только. Я требую свой ключ. — Погодите. Это вы... на... газ... — Да! Да, черт возьми! Это я! Она испугалась. Глядя на меня бешеными глазами, протянула ключ и отошла от стойки на метр. Шумно выдохнув направилась к лифту, глядя на людей, которые с ненавистью рассматривали меня и насмехались. Зайдя в номер, останавливаюсь у двери. Тишина. Слава богу Майкла нет. Скорее всего, он уже в стадионе и отрабатывает концертные номера. Хотя бы не буду мозолить ему глаза и расстраивать ещё сильнее внешним видом. Хотя, если он прочитал утреннюю статью, то навряд ли мы будем дальше общаться. Во всяком случае есть время найти нужные слова, чтобы хоть как-то оправдать себя... Захожу в гостиную. Майкл ушёл недавно. Пахло свежим кофе и его одеколоном. Он оставил брюки и рубашку на краю дивана. Сажусь на него и обвожу комнату взглядом. С Майклом было очень хорошо. Мне нравился его юмор, его умение рассказывать. Даже просто молчать и смотреть друг на друга было чертовски интересно и мило. Больше этого не будет... он выкинет меня на улицу, как дворовую собаку и будто мы не были знакомы. Что ж, Майкл ты имеешь на это полное право. Я это заслужила. Обхожу наши спальни, заглядывая в окна. Мигом зашториваю всё, что только можно и закрываю все двери на замки. Мне уже было страшно находиться здесь. Вдруг опять что-нибудь пойдёт не так! Вдруг опять какая-нибудь пакость произойдёт со мной в этом несчастном номере! Было страшно. Очень страшно находиться здесь одной. Такой маленькой, хрупкой и незащищенной.. Кассета проскальзывает сквозь карман и с грохотом падает на пол, преждевременно ударяясь о мою ногу. Отпинываю её и дёргая ногами, освобождаюсь от каблуков. Распускаю пояс плаща и закрываюсь в ванной. В зеркале вижу своё отражение. Холодный пронзительный крик наполнил ванную. Крик, в котором запрятана вся боль и разочарование, весь гнев и страх. Я никогда в жизни так не кричала. Все мое тело было помято в прямом смысле слова. Талия расползлась от синяков. Про грудь и бёдра и говорить нечего. Всё тело в синяках и ссадинах. Это было отвратительно. На шее, куда он колол, образовался кровоподтёк. Круг из синяков вокруг левого соска и дорожка ссадин по правым рёбрам вплоть до низа живота. Лучше бы я не смотрела на себя. Хватало болевых синдромов и так. Беру с полки первый попавшийся флакон и бросаю в зеркало. Также разбиваю маленькое зеркало над раковиной. Я не должна себя видеть! Я не должна себя видеть, чёрт возьми! Во мне тут же проснулось дикое желание сделать с ним тоже самое. Чтобы он также загибался, также мучился. Чтобы просил пощады. Даже не просил, а умолял! Распаренная, оборачиваюсь в длинный плотный халат и медленно повернув щеколду, выхожу обратно в номер. Мое тело сковал страх. Вдруг Майкл вернулся? Холодный липкий пот по всему телу. Делаю несмелый шаг в гостиную, тихо-тихо прикрыв за собой дверь. Ко мне тут же кто-то подбегает и ловит мое обмякшее тело. Сквозь невыносимый звон в ушах слышу чей-то знакомый голос и отдаюсь ему.