Время андроидов

      Удивительно, что именно ему пришла эта идея. Выступать в обычных барах, не используя тонну грима, который менял лицо до неузнаваемости. В простой одежде, с кривым пучком на голове, держа в руках одну акустику, обклеенную стикерами с маленькими пони. Обкатывать материал в таких местах оказалось крайне приятно. Если в руки и попадала электроника, Мэрилин продолжала вести себя непримечательно и не вызывающе. Взяв себе имя Барбара Уорнер, певица репетировала перед мирно пьющими пиво уставшими трудягами или перед случайными посетителями. Иногда Мэнсон приходила в караоке и исполняла чужие песни, не претендуя даже на победу. Так, баловалась, чтобы голос оставался в тонусе. Пауль, который это и придумал, составил список всех заведений Детройта, где разрешали петь, и постепенно вычеркивал их. Таким способом они решили обкатывать материал, наблюдая за реакцией людей. С одной стороны медали, Мэрилин, и правда, писала новые произведения, готовясь к записи альбома. Но с другой стороны, андроид сам выдумал причину выходить из дома на улицу, и эта причина была идеальной. Мозг не пришлось напрягать, в отличие от того же Линдеманна, что решил начать съемки целого шоу. Тем не менее, выступления все же выматывали. Мэрилин приходила домой выжатой как лимон, но довольной собой. Прежде ей никогда так сильно не нравилось петь. Она становилась собой, без преукрас, диких костюмов и косметики, без подтанцовки в лице фриков. Гитара, стул и микрофон. Все, что нужно для счастья.       Это был странный резкий скачок после шумных и громких концертов, которые устраивал Тилль. Именно он был ответственен за образ Мэрилин, музыку и шоу на сцене. Нет, Линдеманн давал полную свободу по поводу того, о чем именно писать и петь, но он определенно подталкивал в сторону того, как именно все должно звучать. Певица не успевала ничего предложить, как перед ней уже ставили факт, что все готово, и не надо ни о чем беспокоиться. Свобода одновременно и существовала, и нет.       После очередного мини-концерта, который на этот раз проводился для узкой фан-базы при участии приглашенных музыкантов, Мэнсон чувствовала себя будто после тренировки. Перерыв заставил забыть, насколько это утомительно. Пауль ее буквально вносил домой на руках. Рухнув на диван, певица сняла корсет, оставшись в бюстгальтере и скинула с ног туфли. Ее тело расплылось на мягких подушках. Мэрилин блаженно закрыла глаза и глубоко выдохнула.       — Не хотите чаю? — послышался приятный голос. Певица открыла глаза. Рядом стоял Пауль.       — Я уже слышу чайник. Спрашивать было необязательно, — усмехнулась она. Андроид сделал вид, что смущенно улыбается. — С мятой, будь добр.       — Уже лечу, — подмигнул Пауль и ушел на кухню.       Мэрилин слышала, как он звучал на кухне. Вот уже почти вторую неделю робот жил в ее доме. Мэрилин обучала его своему делу, показывая и рассказывая о звучании разных гитар, усилителей и использовании техник игры. А он знакомил ее более профессионально с пультом микширования и специальными программами в компьютере. До этого приходилось нанимать знающего человека или ехать на чужую студию к угрюмым звукачам, но теперь в этом не было необходимости. Отчасти, ребята лишились еще одного заказчика, увы. Но с Паулем как минимум было приятней работать. Он понимал, что хотела его хозяйка, и делал точно, как скажет она. А иногда поражал тем, что знал лучше самой музыкантши. Но злиться на него не хотелось. К андроиду относились почти как к человеку. Домработник-секретарь-звукорежиссер. Вот такая у него была должность.       На стеклянный столик опустилась кружка с чаем. Мэрилин открыла глаза.       — Спасибо, — она потянулась на диване и взяла кружку. Подув, отпила немного чая.       — Вы сегодня устали. Не хотите массаж, Мэрилин? — спросил Пауль, присаживаясь на диван.       — Оу… Было бы неплохо, — согласилась певица.       Повернувшись спиной, она поджала ноги под себя, чтобы было удобней. Андроид подсел ближе. Его руки наощупь были теплыми и мягкими. Как у человека. Наверное, слишком мягкими — это его, пожалуй, и выдавало. А еще отсутствие морщин и узоров на пальцах. Идеальная машина для убийств. Мэнсон усмехнулась про себя. Пауль массировал плечи и напряженную спину так, что от его движений хотелось прогибаться. По телу бегали мурашки, стоило ему задеть чувствительный нерв. Это не походило на типичный массаж, что делали любовники музыкантши. Тот же Тилль никогда не делал его. Он, скорее, «ломал» спины девушек во время секса. Неплохая растяжка, конечно, получалась, однако на следующее утро болело все тело. Сейчас же хотелось расслабиться и отдохнуть. Теплая кружка в холодных ладонях, приятные руки на плечах, ровное дыхание где-то на шее…       — Мэрилин, Вам можно задать вопрос? — от голоса Пауля певица очнулась.       — Дурашка, ты уже спросил, — усмехнулась она. — Задавай.       — Раньше Вы не устраивали подобных репетиций. И на мое предложение Вы согласились очень быстро. С чем это связано?       — Разнообразить жизнь, наверное, — хмыкнула Мэнсон. — К чему ты интересуешься?       — Кардинальная смена обстановки говорит о несчастливой нынешней. Это может свидетельствовать о ряде проблем. Я мог бы помочь, — объяснил Пауль.       — Смешной ты. Люди непредсказуемые. Почти все. Моя жизнь - точно, — вздохнула Мэрилин, прикрыв глаза и расслабляясь под массирующими руками. — В один момент могу набить тату на пол тела, в другой — валяться целый день на кровати и пить какао…       — На самом деле у Вас все предсказуемо, — произнес андроид.       — Ой, отстань, я же оторва, — хмыкнула по-доброму Мэрилин.       — Вы считаете себя оторвой?       Мэрилин не ответила, задумавшись над ответом. Она вдруг легла на колени Пауля, смотря на того снизу и держа кружку где-то на диване сбоку.       — Если честно, будь моя воля, я бы так и валялась на чьих-нибудь коленках, — призналась она тихо.       — А что Вам мешает делать это? — он был логичен.       — Контракты, милый. Я повязана с двумя мужчинами, — с досадой проговорила музыкантша.       — Вам же понравилось выступать спокойно, с акустикой, — робот походил на наивного ребенка.       — У меня есть образ, Пауль. И пока не истечет контракт, я обязана выступать в нем.       — Покажите, что Вы можете быть другой и при этом собирать аудиторию. Насколько мне известно, раньше Вы тоже выступали в совершенно другом образе, а потом отказались, — напомнил Пауль.       Мэрилин нахмурилась, вспоминая конфликт с родителями. Тогда на помощь пришли Линдеманн и Камски. Последний вовсе оказался внезапным и последним человеком, который бы стал помогать певице. Но не он сделал из Мэнсон ту, кем она являлась сейчас, а Тилль. И на цепи держал именно он. Мэнсон знала, Элайджа поддержит ее в любом случае, а значит Линдеманн не был бы помехой.       — Говорят, чтобы быть счастливым, надо быть тем, кем хочешь, — изрек философскую мысль Пауль.       — Кто говорит?       — Интернет, — улыбнулся андроид.       Мэрилин засмеялась. Ноготком она провела по контуру подбородка Пауля, любуясь тем, каким идеальным его сделали. Соскочив со своего места, Мэнсон поставила кружку на столик и потянула андроида за руку за собой.       — Ты умеешь танцевать? Не отвечай! И не гугли! Включи медленную музыку, хочу потанцевать с тобой! — быстро затараторила певица. Диод Пауля только успел загореться желтым, как вновь стал синим. Включилась негромкая мелодия из колонок.       — Что мне делать? — поинтересовался он.       — Положи свои руки на мою талию и покачивайся. А я тебя за шею обниму, — пояснила коротко Мэрилин. — Отлично. Пластичней, Пауль. И медленней. Так-так. Отлично.       Танцевали они как подростки на выпускном, которые пригласили друг друга и сейчас неловко мялись на танцполе. Мэнсон положила голову на плечо андроида, прижимаясь к нему почти всем телом. Чувствуя себя спокойно и расслабленно, она покачивалась в каком-то своем ритме. Ей просто необходим был штиль в бурлящем море. Кто бы мог подумать, что им станет Пауль…

***

      — Ты уверена в своем решении?       — Я поняла, что хочу этого. Что родители, что Тилль — они помыкали мной, и я делала то, чего, по сути, не хотела. Я люблю петь, но я хочу петь в другом стиле, — ответила Мэрилин.       Она сидела обнаженной на прорезиненном коврике, пока андроиды Хлои поливали ее водой, натирали маслами и лосьонами. Голос Элайджи эхом звучал в этой комнате. Здесь была словно большая парилка. Влажно, душно, окна запотели от пара. Камски стоял возле них, в халате, и держал бокал с каким-то напитком.       — Он будет недоволен, — медленно проговорил Элайджа.       — Я знаю. Я готова пойти на это.       — Он будет очень зол. Его гнев обрушится на тебя, как ливень после засухи. Моя защита ничего не сделает против него. Я могу только поддержать тебя после, — он говорил очевидные вещи, но они все еще пугали.       — Я сделаю все, чтобы… — Мэрилин окатили в этот момент холодной водой. Фыркнув, она продолжила: — Если ты обеспечишь мне поддержку, я смогу уйти. Конечно, я беспокоюсь о том, что он может сделать, но знаешь, я устала быть его игрушкой.       — Кукловод из него безупречный. Театр по такому скучает, — прикончив напиток, Камски отдал пустой бокал Хлое и скинул халат.       Подойдя к Мэрилин, он сел за ее спиной и положил руки на ее бледные плечи. Смазанные разными маслами, они были гладкими и мягкими. Губы инженера коснулись выступающего позвонка. Мэрилин вздохнула.       — Это твоя судьба, и если хочешь следовать за ней, я не смею держать тебя. Помни, поддержу тебя всегда, но и ты не забывай о своем долге. Защиту от Тилля обеспечишь себе сама и продолжишь распространять девиацию, — голос его не выдавал никакого волнения. Ладони Камски перешли на талию Мэрилин, начиная ее слегка мять.       — Я продолжаю… Мы с Паулем поэтому и устроили концерты… — проговорила Мэнсон прерывисто. — Почему мы должны продолжать заниматься этим?       Элайджа заставил повернуться певицу лицом к себе. Целовался он незаинтересованно, будто отстраненно. Все его действия носили такой характер. Ему будто было плевать на обнаженное женское тело. Его интересовала лишь эстетическая сторона. Трогать, щупать, пробовать на вкус, лизать, кусать, смотреть за реакцией. Словно слепой, он изучал каждый рельеф на Мэрилин. Он видел ее не первый раз, но эта неторопливая церемония постоянно повторялась. Камски говорил, что еще и этим аспектом человек отличался от андроида. Те не менялись за неделю, или месяц, или год. А человек менялся. Постоянно. И всегда перед собеседником представало совершенно другое, в физическом плане, существо.       Спокойные, медленные движения значительно разились от Линдеманна. С грудью Камски играл больше как с мячиком-антистрессом. Несильно сжимал и разжимал, завороженно смотря, как проходят следы от пальцев. Засос оставлял обязательно в новом месте. Тестировал на Мэрилин новый метод нажатия точек на теле, чтобы посмотреть, будет ли реакция. Будет ли что-то интересное в таком скучном деле, как секс. Лишь сполна насладившись затянувшийся прелюдией, Камски начинал половой акт. Мэрилин сходила с ума от того, как он двигался в ней. Молча, дышал, будто занимался физическими упражнениями, не вколачиваясь как поставленная на скоростные обороты машина. Размеренно, ощущая как двигался член, задевая стенки влагалища. Как он раздвигал их, как внутри музыкантши все истекало их совместными выделениями. Занимались они сексом без презерватива, чтобы чувствовать единство тел. После Мэрилин приносили противозачаточные.       Мэрилин старалась не шуметь, но то и дело из горла вырывались хриплые стоны. Она не хотела мешать собой. Своей похотью. Странно такое ощущать, но что поделать, когда это не походило на типичное соитие с любовниками? Оперевшись ладонями на грудь Элайджи, что лежал на спине, Мэнсон, закрыв глаза, двигалась на нем, доводя обоих до оргазма. Закрыв рот ладонью, певицу накатило блаженное чувство удовлетворенности. Ей быстро принесли таблетки, а затем вновь стали ее мыть.

***

      — Мистер Линдеманн, к Вам гости, — известил Петер, войдя в кабинет Тилля.       — Кто бы ни был — пусть проваливает, — пробубнил недовольно продюсер, не поднимая глаз на вошедшего. Он что-то быстро печатал в компьютере.       — Сэр, это мисс Мэнсон, она входит в белый лист, — уточнил андроид.       — Мэнсон? — шоумен озадаченно взглянул на Петера. — Ладно. Она сказала, что ей нужно? — Линдеманн поднялся с кресла.       — Сказала, что разговор требует личной встречи, — ответил робот, провожая Тилля. — Она ждет Вас в гостиной.       — Ну вот на какой хрен ей нужно было приходить? — ворчал шоумен.       В гостиной его ждала Мэрилин, попивая чай, предложенный Петером. Рядом с диваном стоял Пауль, убрав руки за спину. Они обменивались тихими предложениями, улыбаясь друг другу. Но стоило Тиллю оказаться в поле зрения, как улыбка быстро исчезла с лица певицы.       — Андроиды, оставьте нас, — приказал Линдеманн.       — Пауль, останься, — попросила Мэнсон, за что получила порцию презрительного взгляда. Лучше иметь хоть какую-то защиту и поддержку.       — Давай, дорогуша, сразу к делу. Что обсудить надо? — продюсер тяжело рухнул в кресло.       — Я хочу выйти из лейбла, — заявила уверенным тоном Мэрилин.       — Что, прости? — опешил Тилль.       — Стать независимой от тебя. У меня есть на примете другие люди, да и, в случае чего, я могу сама себя спонсировать, — сказала твердо Мэрилин, стараясь не выдавать, как дрожали руки.       — Прикрой-ка свой ротик, детка, на секунду, — попросил Линдеманн, подавшись вперед. — Ты хочешь уйти к другому?       — И в этом смысле тоже. Нам надо разойтись, Тилль. Давно пора. Если останемся друзьями, будет неплохо, — кивнула головой певица.       — Ты явно не понимаешь, что хочешь сделать, — проговорил шоумен угрожающим голосом.       — У меня все подготовлено. Все документы. Я хочу за собой оставить авторское право на песни и…       — Ты немного не ахуела ли? Ты мое творение, ты не можешь просто так взять и уйти, — громко заявил Тилль.       — Я не твоя! Никогда ею не была! Хочу и уйду. Мне надоело быть той, кем мне не нравится. Ты, как и мои родители, даже не спросил, чего я хочу! Я не хочу быть поп-девочкой и рок-звездой. Не хочу быть главой фрик-шоу. Не мое это, — воскликнула Мэнсон, чтобы показать, что и она серьезно настроена.       — Да? И чего хочешь ты? — спросил с раздражением Тилль.       Мэрилин замялась, сжав пальцы.       — Пауль, оставь нас, пожалуйста, — попросила музыкантша. Робот кивнул головой и покинул гостиную. — Я думала над тем, как выполнить договор с Камски и ничего не могла придумать. Ну, сходила один раз в «Rosenrot» и что? Тогда, во время репетиции, Пауль предложил где-нибудь выступать с новыми песнями и смотреть, заходят ли они народу. Я взяла акустику и попробовала. И мне понравилось. Мне понравилось быть спокойной. Без клоунов за спиной, которые только раздражают. Это - то чего я хочу, — рассказала Мэнсон.       — Ты малолетняя дура. Ты серьезно последовала совету андроида? — спросил с насмешкой Тилль. — Не думала, что этого и хотел Камски? Ведь это для того, чтобы позлить меня! Забрать тебя у меня! Я ему надоел. Надоел с, как вы называете, приступами ярости! Ты же у него теперь будешь активно сосать, верно?! — почти орал Линдеманн.       — И что с того? Всяко лучше тебя и того, что ты делаешь! Да, я люблю мазо, но в остальное время с тобой просто невозможно! Ты кусок дерьма, Тилль, и я уйду от тебя! Я буду делать то, что хочу, и ты не помешаешь мне! — вскипела Мэрилин, вскочив на ноги.       Не дождавшись ответа, Мэнсон поспешила убраться из дома продюсера, пока на нее не сорвались.

***

      — Чувствуете себя лучше? — спросил Пауль, выключая воду в кране. В ванне с кучей пены отмокала Мэрилин, пытаясь расслабиться после встречи с Тиллем.       — Я бы чувствовала себя лучше, если бы прямо сегодня подписала расторжение с ним, — вздохнула певица, забирая себе еще больше пены, пахнущей клубникой.       — Я отправил ему и Вашему менеджеру необходимые документы. Скоро все закончится. Вы имеете все права стать независимой и подписать контракт с другим лейблом, — воодушевленно сказал андроид, вытирая руки.       — И все-таки, я боюсь Линдеманна, — проговорила тревожно музыкантша. — Ты веришь, что все получится?       — Верить — не в моей компетенции. Я знаю. И поэтому я знаю, что все получится, — улыбнулся Пауль, подталкивая остальную пену к хозяйке. Мэрилин улыбнулась.       — Ты же водонепроницаемый? — уточнила Мэнсон, подбираясь к краю ванны.       — Конечно. Как бы я тогда работал с посудой или…       Роботу не дали договорить. Под громкий смех Мэрилин Пауля повалили в ванную. Диод андроида загорелся красным от недоумения. Часть воды выплеснулась на голубую плитку. Машину немедленно обняли и пригладили мокрые светлые волосы. Кто-то был безумно рад проделанной шалостью.       — Не букайся за это. Мне просто скучно, а ты стоишь такой хороший, грех не затащить к себе, — радовалась певица.       — Как Вам будет угодно. Только я в форме, — сказал с ноткой беспокойства Пауль.       — Высушим, у тебя же вторая есть, — отмахнулась Мэрилин. Она прижалась к плечу андроида щекой. Его руки, скорее исходя из программы, тоже приобняли ее талию. — Знаешь, я думала, с твоим появлением в моей жизни мало что изменится. Но, скажи кто-нибудь две недели назад, что я уйду от Тилля — подумала бы, глупость. Но нет. Спасибо тебе, — сказала она тихо и искренне.       — Счастливы Вы, счастлив и я. Мое существование проходит не зря, — улыбнулся Пауль. — Вы большая молодец.       — Спасибо…

***

      Из колонок в кабинете доносился агрессивный немецкий металл, который так любил Линдеманн. Умей он петь или играть на гитаре, обязательно собрал бы свою группу. Но в его способности входило только создание и продюсирование всего подобного. И вот теперь, когда он создал идеальную певицу, воплотил задумки и мечты в реальность, она собралась уйти и сделать ровно противоположное. Как она могла так поступить с ним? После всего пройденного? После всего, что он для нее сделал? Линдеманн размахивал заряженным пистолетом в такт песни, как дирижер. Ноги он закинул на стол, спиной откинулся на стул и смотрел куда-то в полоток, пьяно рассуждая о несправедливости жизни. Или это он подпевал песне? Тилль сам не понимал.       В комнату постучался андроид и вошел в кабинет. На него немедленно наставили оружие.       — Если в трех словах не скажешь, зачем пришел — выстрелю, — поставил условие продюсер.       — Вам пришло письмо, — уложился Петер.       — Письмо? — удивился Тилль и даже убрал ноги со стола. — Кто еще посылает письма?       — Аноним, судя по всему. Обратного адреса нет. Только Ваш, — сказал андроид, подойдя к шоумену. Он передал тому конверт.       — Интригующе, — хмыкнул Линдеманн, вскрывая письмо. Пистолет отдал в руки Петера.       Из конверта выпала сложенная напополам бумажка. Продюсер закатил глаза, будто предчувствуя, что будет какой-то бред, в стиле «пожертвуйте для бедолажки-дворняжки» или что-то хуже. Но с каждой строкой брови Тилля поднимались все выше и выше, а в кресле он садился все ровней и ровней. Под конец он нервно засмеялся, а после этот смех перерос в настоящий, словно ему рассказали самый веселый анекдот. На глазах выступили слезы от такого. Петер стоял все также невозмутимо и смотрел на хозяина. Когда тот отсмеялся, сам взглянул на андроида.       — Не, ты представь… Представь! Ха-ха! Боже мой… Бля… Уморительно, — посмеивался иногда Тилль. — О, черт, это… Это многое объясняет. Очень многое. Такой информацией не разбрасываются просто так. По камерам видно было, кто прислал?       — Он был одет во все черное, лица не было видно, Сэр, — ответил Петер.       — В любом случае, будем ему благодарны. Мэнсон теперь не сможет уйти от меня. Не после этого, — зловеще улыбнулся Линдеманн, помахав бумагой.