Цепи, ошейники и питомцы

      И снова он проснулся один. Снова надежда оказаться утром дома, будто это всё только кошмар, и снова жестокая реальность. Но в отличии от всех прошедших дней, он не поднялся, не поел, не ушёл к окну, и не взял книгу. Нет, он сжался и зарыдал. Почему он должен терпеть это? Если бы не эта острая боль по всему телу, что так и пронзала его при каждом движении, он бы и не поверил что вчера правда случилось то, что случилось. Но теперь он просто больше не хотел ничего. Ни прекращения боли, ни свободы, ни жизни вообще. Он не хотел существовать. Он хотел просто исчезнуть, раз и навсегда. Чтобы его никто не помнил, не смотрел, не трогал. Но он боялся. Боялся смерти. Боялся сделать хоть что-то, разозлить хозяина. Боялся что ему вновь придётся переживать это.       Это не только было мучительнее чем что либо, перенесённое здесь, это было унизительно, и страшно. Он больше не видел границ для Роллера. Кажется, с ним могут вытворить совершенно что угодно. Эта ужасная боль, этот взгляд, эти прикосновения.. Эта беспомощность. Он не мог абсолютно ничего. Не он теперь решал что с ним будет, нет, его жизнью бессовестно распоряжались, вертели как душе было угодно, издевались, намеренно мучая. И он знал, не хотел признавать, но знал - ему придётся переживать это снова. И не раз, и не два. Если Роллер начал, значит он продолжит, будет делать только больнее и больнее. Как же всё это достало..       Цепь от шеи всё ещё была закреплена на стене, так что даже захотев, он не поднялся бы с кровати. Всё что он делал - плакал, закутавшись в единственное своё утешение - тёплое одеяло. А когда слёзы кончились, он лишь лежал и трясся. Даже поесть не было и мысли. И день прошёл быстро. Из слёз в отдых, потом снова в слёзы, пока сил и на это не осталось. А когда стемнело, и на первом этаже хлопнула входная дверь, он спрятался под одеяло. Закрыл голову руками, подобрал хвост, скомкался как только мог, затаившись, надеясь что про него не вспомнят. Но свет в комнате включился, и послышались знакомые шаги. Лотос уже еле сдерживал слёзы паники. А вот и одеяло одним движением руки скинули, обнажив этот беззащитный комочек. Как он вообще дожил до такого возраста, без всякой магии? Очевидно, сама судьба принесла это ничтожество Роллеру в руки. И уж он то знает как с ним обращаться.~       Однако вечер поздний, и хоть в воздухе пронеслась довольная усмешка с такой реакции питомца, к нему лишь подлегли, и подтянули в объятия, и уткнувшись в дрожащее плечико, расслабились. Именно этого отношения с самого начала ждал Рюрик, этого страха и покорности. А Лотос просто замер, затаив дыхание, зажмурившись, только чтобы не спровоцировать хозяина.       "Хозяина".. Когда же он успел привыкнуть думать о Рюрике как о хозяине? Он же всю дорогу клялся себе, что как бы ни пришлось действовать, что бы ни пришлось терпеть, он будет сохранять ясность ума и здравость рассудка. Но вот он. Трясется в руках своего хозяина. Боится ослушаться или ошибиться.. Принял свою судьбу. Разве это он себе обещал? Разве желал он превратиться в это запуганное ничтожество? Вы знаете ответ. И он его знал.       А потому.. Стоило пройти ещё паре дней, стоило Роллеру вновь по опрометчивости заснуть рядом с Лотосом, у того слетели тормоза. Ему больше нечего было терять. Больно будет все равно, но если он сделает это сейчас, ему не придется терпеть все эти унижения, не придется силком удерживать крышу, чтобы она не съехала. Не только это, он просто хотел отплатить Рюрику за всё, сотворённое с собой. Хотя бы попытаться не быть бесхребетной сучкой, проломившейся под его напором.       Когда за окном погасло солнце, и зажглись уличные фонари... Когда Роллер крепко спал... Змеиный хвост начал постепенно оплетать его, стягивать руки и ноги, сжимать грудную клетку. Постепенно., все тело оказалось оплетено, Лотос сложил руки на шее ненавистного монстра, и напряжённо сглотнул, готовясь сквозь боль напрягаться всем телом, представляя что должен сделать, чтобы не дать Рюрику вырваться, даже если после этого он и сам умрёт от потери крови.       В один момент руки сжали шею, хватка затянулась на каждой конечности, и все свои силы до единой капли Лотос вложил в эту попытку. Как и следовало ожидать, Рюрик быстро очнулся. В начале даже не поняв что произошло, он начал судорожно пытаться вырваться, но когда не смог даже пошевелиться, направил взгляд на того, кто так нелюбезно разбудил его. Пожалуй, ни в чьих глазах он не видел столько ненависти к себе. Но часы тикали, в глазах мутнело, и поняв что так он не вырвется, Роллер начал без тени сомнений призывать атаки на Лотоса. Вот одна кость воткнулась прямо в хвост. Вот ещё одна. Вот одна повредила грудную клетку. С каждым ударом хватка Лотоса ослаблялась, хвост уже не мог так плотно сдавливать "жертву", и какое бы отчаяние не захлёстывало его, он больше не мог удерживать Роллера. Через несколько секунд один рывок, и Лотос уже отброшен рядом на кровать, бесполезный, опустошённый, а изъедающий взгляд доминанта перманентно уставился на него, уставился, будто тот прямо тут готов его добить. Но он лишь рыкнул: "Видимо зря я даю тебе такие поблажки", и проткнул насквозь ещё одной костью хвост у самого кончика, зафиксировав в одном положении, чтобы таких выебонов больше не было, и отвернулся, снова укрывшись одеялом, и вскоре засыпая.       А Лотос сдавленно вскрикнул от очередного удара, и уже со слезами свел взгляд со своего искалеченного тела, на которое так и больно было смотреть, и уронил эти две слезинки на кровать. Когда оцепенение от боли прошло, он так же развалился без сил. Он не смог сделать даже этого. Не смог воспользоваться своим единственным шансом на возмездие. Как теперь он может не считать себя ничтожеством, заслуживающим всего, что происходит?       Ровно так же думал и Роллер. После такой выходки жалость исчезла из него окончательно. Но среди всей этой безнадёги и сломанности., кажется виднелся лучик света...