Цепи, ошейники и питомцы

      Лотос так и пролежал весь день. Почти не шевельнувшись, то закрывая, то открывая глаза. И лежал бы дальше, если бы не те мысли, что въедались в него день за днём всё это время. Сегодняшняя ночь стала последней каплей, прорвавшей плотину стойкости, и снесшей волной все мысли в этом измученном сознании.       Именно поэтому, после целого дня транса и забытья, его вывел из задумчивости один простой звук - звук открывания входной двери. Один момент, пелена перед глазами, нарастающий стук души и гул ужаса в голове. Скребущийся, разрывающий изнутри, выцарапывающий глаза.       Отчаяние.       Он не хотел этого.       Не надо больше этой жизни. Не надо этих издевательств, не надо этой леденящей кровь ухмылки.. Он просто не мог больше. Его затрясло в отчаянии. Шаги за дверью лишь ухудшали лихорадку. Он не выдержал. Он знал, это глупо, это бессмысленно, это сделает только хуже, но им двигали не рассуждения, им двигало слепое повиновение эмоциям. Он больше не мог держаться, он летел в пропасть, стремительно, кубарем, цепляясь за острые скалы, и не было чего-то, что пугало его больше чем приземление.       Шаги за дверью не стихали - слуги бегали, чтобы обеспечить обед вернувшемуся хозяину. Тем временем Лотос ждал своего часа под кроватью. Он сжался там, спрятал голову, закрыл израненные рёбра, и ждал.       И через час в комнате послышался знакомый звук телепорта, а потом тишина, и шаги.       Роллер осматривал комнату. Нельзя сказать, что поведение питомца его удивило. Именно этих бессмысленных надежд спрятаться он и ждал. И с первой попытки он угадал - заглянул под кровать. Лотос спиной почувствовал на себе его взгляд, режущий мучительней любого ножа. — Так тебе больше нравится на полу, как настоящей псине? Могу переселить тебя назад в твой любимый угол~       Молчание. — Ты ведь понимаешь, что сейчас только ухудшаешь своё положение?       Тот же ответ, но теперь можно заметить еле различимую дрожь. — Лотос. — ... Не трогай меня..       Режущая сознание усмешка. — Пожалуйста... — Прекращай валять дурака. — тихое мямленье Лотоса прервано холодным, словно сталь, ответом. Этот тон не приемлет непослушания, эти красные зрачки-звезды приходят в кошмарах, это прикосновение пугает больше неминуемой гибели. Но от руки отдёрнулись, тут же отползая, когда в глазах отразилась неподдельная паника, а дыхание вновь сбилось. Роллер помедлил. — Лотос. Будь хорошим мальчиком, не заставляй снова ранить твою прекрасную шейку. — всё раздражённей и раздражённей.       Лотос только зажмурился и замотал головой, вжавшись в стенку, и вновь закрываясь руками и хвостом.       Секунды растянулись в часы, каждый удар сердца глухо отдавался в висках.       Один.. два.. три.. уже четыре..       Разряд!       Малыша передёрнуло.       Дольше.       Он совсем сжался.       Дольше.       Змеиная тушка свалилась на пол без сил. Её вытащили., свалили на кровать., уселись рядом. Еле раскрыв глаза, из которых уже начали капать слёзы, Афтер взглянул на Рюрика, а через секунду уже отполз, забиваясь под одеяло, вытирая глаза. — ...Пожалуйста... — Лотос, никто кроме тебя не виноват в произошедшем. Будь ты паинькой, мне не пришлось бы принимать такие меры. — снова резко потянул за руку бедного, не дав спрятаться даже под одеялом. — ... Н-не трогай меня... — всё ещё дрожа и пытаясь забрать руку. — Ты не понял? Это я устанавливаю тут правила. — лапку уже до боли сжали, а маленький зверёк смог только отвернуться, зажмурившись, когда слёзы вновь брызнули из глаз. Его вновь подтянули в небрежные, неаккуратные объятия. — Вытирай уже свои сопли. — опять этот режущий холодный тон. А Лотос? Лотос просто обмяк в этих твёрдых руках, завалившись на, теперь полностью утверждённого, хозяина, и опустил голову. Рюрик перевёл на него взгляд.       "Бесполезный. Он уже выдохся. Вряд ли получится выжать из него за сегодня ещё." - мелькнуло в его голове.       Цыкнув, Роллер только вновь пренебрежительно отбросил своего зверька назад на кровать, и вышел. А зверёк даже не шевельнулся. Просто остался как его бросили. Даже те мелкие крупицы ощущения жизни, что он умудрялся сохранять, исчезли теперь из его души. Он просто существует. Он игрушка. Он вещь. Он никто.       Медленно моргнув он вытер последнюю слезу, и слабыми руками натянул на себя такое тяжёлое теперь одеяло, и свалился без цели, без смысла, закрыв глаза. Теперь он знает что его ждёт.       Роллер вернулся только на следующий день. Малец за это время будто и не сдвинулся с места. Единственным свидетельством его активности была как всегда опустошённая тарелка. Послушание - вот чему здесь научился Лотос.       Рюрик подсел к нему, и направил на себя эту очаровательную мордашку. Безразличный холодный взгляд поднялся на пришедшего, и так же опустился. Вы этого не увидите, но внутренний доминант этого садиста ликовал. Сколько удовольствия разлилось по всему его телу при виде сломленного Лотоса. Этот дерзкий малец столько выпендривался, столько корчил из себя непонятно что, а на деле не выдержал, как и остальные. Да, с ним было больше возни. Но от этого победа только слаще.       Морду отбросили, и подняли к себе эту драгоценную игрушку уже за ребро, оставляя очередной укус-шрам на шее. Снова он оказался в тисках. Опять всё по новой. Но теперь из него и писк то сложно выбить. Смирение принесло свои плоды. Он груша для битья. У других монстров есть жизнь, планы, цели, но у него только полные боли будни, сливающиеся в один день, в одну кашу. Это.. нормально.       Но как бы доволен проделанной работой ни был Роллер, это не было его конечной целью. Это скучно. Такого питомца пытать - всё равно что кусок мяса ножом тыкать. Именно поэтому всего пара дней прошла как обычно, когда он решил, что пора что-то менять. — Рюрик.. — Да?~ — ..Что весёлого., в том, что ты делаешь со мной.? — этот вопрос и стал роковой ошибкой, что натолкнула Роллера на замечательную мысль. — Знаешь ли, мне твоя безэмоциональность тоже не сильно то и нравится. Думаю, пора подымать планки?~ — он направил на себя эту маленькую мордашку, а второй рукой прижал самого зверька к себе за талию. Только и успел Лотос глянуть на него вопросительно-опасливо, да попытаться отдалиться, как его уже повалили на кровать, нависнув сверху, и зажали слабые хрупкие лапки над головой.       Ещё секунда - и его настойчиво и грубо вовлекли в поцелуй.