Кто ты мне?

Перепрыгивая через ступени, Хирохито пулей влетел на второй этаж и торопливо закрыл за собой дверь своей комнаты. Теперь никто не сможет войти к нему, если только он сам не откроет визитеру дверь. Юноша положил на язык двойную дозу подавителей, запил большим глотком, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Но то ли прошло еще слишком мало времени, то ли Хирохито был слишком возбужден, но препарат не спешил действовать. Тело пылало жаром, соски затвердели и покраснели, маленький, аккуратный омежий член побагровел и стоял колом, анус пульсировал и обильно сочился вязкой, тягучей смазкой. Внизу живота болезненно-сладко тянуло. В попытке заглушить стон парень закрыл рот рукой. О, нет!.. Ладонь всё ещё хранила пьянящий запах красавчика-альфы! - Харуки!.. – втянув в ноздри дурманящий аромат, Хирохито простонал такое желанное имя, резкими движениями сорвал с себя одежду и встал перед зеркалом. Юноша часто слышал в свой адрес, что он красив. Интересно, Харуки тоже считает его красивым? Омега погладил торчащие соски подушечками больших пальцев. Нахлынувшая волна сладострастия точно током пронзило тело и сорвала с уст новый стон. Терпеть эту сладкую муку не было сил. Хирохито вспомнил, как вчера утром Тошико, вернувшись из аптеки, вместе с таблетками и прокладками протянул ему пару каких-то коробочек со словами: «Будет совсем невмоготу – воспользуешься этим.» Парень тогда не предал значения словам Тошико, и убрал коробочки в ящик прикроватной тумбочки. Так что же там такого, что поможет облегчить его страдание? Юноша открыл ящик тумбочки и распечатал первую коробочку. В ней оказались стимуляторы для сосков, работающие от крошечных батареек в комплекте со специальным гелем. Хотя Хирохито и находился в комнате один, он почувствовал легкое смущение и слегка покраснел. Содержимое второй коробочке заставило Хирохито залиться краской ещё гуще – в ней лежал высокотехнологичный, разработанный специально для девственников, вибратор, позволяющий снимать сексуальное напряжение, не повреждая девственной плевы. Им можно было стимулировать промежность и вход в анус. При вводе в дырочку «умный» вибратор выпускал тонкий, гибкий стержень, который безошибочно проникал в отверстие в девственной плеве, через которое смазка вытекает наружу, затем находил сгусток чувствительных окончаний и начинал на него воздействовать. Низ живота свело так, что стало не до стыда и не до смущений. Круговыми движениями больших пальцев Хирохито нанес гель на ореолы сосков, приложил к ним стимуляторы, лег на спину и широко раздвинул ноги. Легкие электрические импульсы и ритмичные сокращения пластин стимуляторов имитировали движения губ и языка, и Хирохито казалось, что это жадный, чувственный рот Харуки ласкает его грудь. - Да, малыш, да! А-а-ах!.. Стоны юноши становились всё более громкими и равными и переходили на вскрикивания. Чувствуя, что он на грани, Хирохито сжал в руке член, надавил большим пальцем на головку. Несколько круговых движений – и, несколько раз конвульсивно дернувшись, с громким полувскриком-полустоном парень излился себе на живот. Немного отдышавшись и уняв шум в ушах, Хирохито взял в правую руку вибратор и стал плавно водить им по промежности и яичкам. Благо, смазки было более чем достаточно. Нет – это должны быть ласковые, чуткие руки Харуки, а не электроприбор. Горло Хирохито уже охрипло от стонов. Дрожа всем телом от нетерпения, он ввел вибратор в дырочку. Плавающая головка, которой оканчивался гибкий стержень, плавно заскользила по сгустку нервных окончаний, посылая в него электрические импульсы. - Да, Харуки, да, милый!.. Россыпь радужных искр перед глазами, и с самым сладким в мире именем на устах юноша кончил раз, затем один оргазм плавно перетек во второй, а потом и в третий…

***

Обессиленный Хирохито, смахнув с груди стимуляторы и распластавшись на кровати в позе морской звезды, восстанавливал дыхание и сердцебиение. Очевидно, «умный» вибратор благодаря заложенной в него программе каким-то образом определил, когда уже достаточно, и выключился сам по себе. Живот юноши был обильно залит спермой. То ли оргазмы принесли облегчение, то ли начали действовать подавители, но, так или иначе, жар в теле угас и вожделение как рукой сняло. Юноша принял душ, убрал игрушки в тумбочку и оделся в пижаму. Какой-то шум внизу… Наверное, папа с работы приехал. Уже довольно поздно. Наверняка, перекусил каким-нибудь нездоровым фастфудом прямо на рабочем месте. Хирохито облегченно вздохнул – как хорошо, что папа пришел домой после… Хирохито очень бы не хотел, чтобы Юри или кто-то другой слышал его крики, когда он занимался самоудовлетворением. Ведь о звукоизоляции комнате Хирохито до сих пор никто не позаботился. А что, если всё это время Тошико был дома? Разумеется, тактичный эконом, даже если и слышал чего, и вида не подаст, что слышал, но тем не менее… Выждав время, которое, по мнению Хирохито, Юри понадобилось бы, чтобы принять душ, парень подошел к двери родительской спальни и негромко постучался. Он ведь так о многом хочет спросить папу!..

***

- Можно к тебе? – несмело спросил Хирохито, приоткрыв дверь. - Да, малыш, входи, - ласково улыбнулся сыну Юри, когда тот вошел, и откинув край одеяла, жестом пригласил прилечь рядом, на половину Виктора. Хирохито прилег, доверчиво прислонился щекой к плечу Юри и обнял его. Юри в ответ запустил пальцы в мягкие волосы сына. Ласковый, трепетный, нежный малыш… Юри вспомнил, что, когда Хирохито был год-два, и его кроватка еще стояла в их с Виктором спальне, он среди ночи часто выбирался из нее, залазил на родительскую кровать, ложился Юри под бок и прижимался к нему теплой розовой щечкой. - Как твое самочувствие, милый? – участливо спросил Юри. - Спасибо, мне значительно лучше, - вспомнив, чем он занимался не так давно, Хирохито слегка покраснел. - Папа… - спросил юноша после минутного молчания, - А когда ты встретил моего отца, как ты понял, что он – твой истинный? - Ну… - Юри грустно вздохнул, ведь недоразумение, произошедшее между ним и мужем, терзало его и причиняло душевную боль, - Сложно объяснить в двух-трех предложениях… Мы жутко скучали друг по другу. Когда расставались – то через час уже начинали скучать. (Вот и сейчас я по нему скучаю…) Сколько бы времени мы ни проводили вместе – нам всё было мало. Буквально с первых минут общения, нам казалось, то мы знаем друг друга всю жизнь, а может, и в прошлых жизнях. Понимали друг друга с полуслова и полувзгляда. Рядом с ним я чувствовал себя невероятно уверенным и неуязвимым, мне было море по колено. Ну и его запах… кружил голову… заставлял постоянно желать его, обнимать, целовать, заниматься любовью… - Кстати, о занятии любовью… Папа, как ты думаешь… С какого возраста можно?.. — Вот когда мозги на место встанут – тогда и можно, - голос Юри звучал скорее по-отечески заботливо, нежели нравоучительно. - А ты когда начал?.. - Хирохито сомневался, спрашивать или нет, но всё же спросил. - Я – в двадцать три. - Ну ты даешь! Да ты уникум! – Хирохито приподнялся на локте и от удивления присвистнул, - Выходит, отец у тебя первый! В знак подтверждения Юри опустил ресницы. - Папа… - продолжил Хирохито, - А почему у тебя никого не было до?.. Ты ведь в молодости был симпатичным! Ты и сейчас симпатичный. Я это говорю не потому, что ты – мой папа. Объективно – симпатичный. - Я был воспитан в строгости. К тому же, я был ужасно закомплексованным юношей. Сам себе казался жутко уродливым, и не верил, что я могу кому-то нравиться, или кто-то может меня хотеть. Если какой-нибудь альфа говорил мне комплимент, я думал, что он говорит это, чтобы посмеяться надо мной. На вечеринки не ходил, так как был уверен, что никто не пригласит меня на танец. Если альфа пытался со мной заговорить, я краснел, опускал глаза в пол и неловко молчал, а если и открывал рот, то сам стыдился тех глупостей, которые оттуда выходили. На все предложения погулять или провести вместе время отвечал отказом, ссылаясь на занятость. Я был твердо убежден, что такое нелепое существо, как я, недостойно любви. Но встреча с твоим отцом… - воспоминания грели душу, и Юри блаженно улыбнулся, - … убедила меня в обратном. Виктор исцелил мою душу, пробудил мою сексуальность, раскрыл меня как человека и как омегу. - А как же ты… - Хирохито собирался спросить, как Юри до двадцать трех лет переживал течки без альфы, но, подумал, что мастурбация – эта не та тема, которую следует обсуждать с родителем, какими бы близкими и доверительными ни были отношения, и воздержался от вопроса. - Что между вами произошло? Почему вы поссорились? – сменил тему Хирохито. - Мы не ссорились. Просто возникло нелепое недоразумение, - признаться в том, что Виктор обвинил его в измене и усомнился в отцовстве Хирохито, Юри не мог, - Понимаешь, сынок… Некоторые вещи должны оставаться исключительно между супругами… Прости, но я не могу тебе рассказать. А, собственно, почему ты завел весь этот разговор? (Юри испытующе пристально посмотрел на сына.) Уж не влюбился ли ты? А ну, давай, колись! - Ну… В общем… Я думаю, что да… Хирохито вновь покраснел и уткнулся Юри в плечо. - Мой милый мальчик! Это же прекрасно! Я рад за тебя! – Юри обнял сына и поцеловал в лоб, - И кто он? - Папа… Ты обо всем узнаешь, но позже… Я просто сам ничего пока толком не знаю… А что касается отца… Ты не переживай! Вот увидишь – очень скоро он осознает, как он был не прав, и будет просить прощения. О! Легок на помине! Ну?! Что я говорил! Висевший на стене спальни монитор наблюдения показал, как к воротам особняка Никифоровых подъехал автомобиль такси, из которого вышел Виктор с огромным роскошным букетом. - Ну, я пойду… Не буду мешать, - Хирохито коротко чмокнул Юри в щеку и заговорщически подмигнул, - Спасибо, папа! Только ты это… Не прощай его сразу! Пусть постоит на коленях, попросит прощения подольше и всё такое…