Сказка - ложь...

В эту ночь в царских палатах мало кому спалось спокойно, хоть и по разным причинам. Царица даже во сне вздыхала на сыновье не послушание, того гляди и правда сорвется Ванюша опять в края чужедальние... Супруг ее тоже в великом раздражении пребывал – как сглазил про «покой и лад» в семье, ну кто ж знал, что их тихоня Ваня так заартачится! Георгий в силу своих дипломатических способностей пытался за чаркой убедить товарища, что задуманная свадьба не самая хорошая затея, уж больно себе на уме оказался царевич Иван, не будет сестренке Матвея с ним счастья. Это как в упряжке, - кони в одну сторону должны смотреть, а не в разные. Федор долго мерил шагами свои покои, потов вздохнул и решительно направился к Ивану, надеясь, что тот немного успокоился. Один на этот раз. Сложившаяся ситуация его крайне не устраивала, он тоже намеревался серьезно поговорить с братом, однако не учел, что больно горяч и не сдержан оказался Ваня. Между тем Федор справедливо рассудил, что объясниться им следует, как можно быстрее, пока дела не зашли еще дальше, став еще хуже. Как в воду глядел! Иван выглядел странно: он сидел, слепо уставившись в стену перед собой и слегка покачиваясь. При звуке открывшейся двери вскочил, прыжком оказавшись перед братом и практически вжимая его собой в дверное полотно. В синих, только что безучастных глазах стремительно разгоралась ярость: - Не думал, в страшном сне присниться мне не могло, что вы до такого опуститься можете, чтобы по вещам шарить! Признаться, старшему мужчине стало не по себе, - неприятное чувство. - О чем ты? – голос все же прозвучал холодно и ровно. - Не знаешь?! – вкрадчиво мягко протянул Иван, уточнив повторно. – Не знаешь? - Не знаю, - подтвердил царь, потребовав. – Объяснись! - Я-то объяснюсь, - с непонятной угрозой пообещал Иван, криво усмехнувшись. М-да, про себя отметил Федор, осторожно высвободившись и присев напротив к окну, - сильно изменился братец Ванечка, вот как можно было этого не замечать и игнорировать? - Когда я приехал, на мне был драгоценный кулон работы дивной, красоты неописуемой, - зло кривя губы начал Иван, вперив в брата колючий внимательный взгляд. – Должный меня от всех злых чар оберегать. А потом, я, дурак наивный, его снял, - в родном доме не ждал ни беды, ни подлости, зато уже в печенках сидели шуточки и подколки про отдарившуюся красотку, а пуще них – матушкин глубокий интерес! Он лежал вот в этой шкатулке, - молодой человек продемонстрировал изящную вещицу, которую все это время держал в руках, - и, как ты понимаешь, теперь его в ней нет! - Воровство?! – у мужчины гневно сошлись брови. Однако его возглас неожиданным образом вернул самообладание им обоим. - Я прощаю тебе ту нелепицу, что ты высказал вначале, - строгим тоном сообщил Федор. – Успокойся, Ваня, дознание проведут как можно быстрее и тщательнее. - Это бесполезно, - убито отозвался парень, прижимаясь лбом к шкатулке в руках. - Почему? – осторожно поинтересовался Федор, догадываясь, что услышанное понравится ему куда меньше, чем все предыдущее вместе взятое. Не ошибся. - Потому что подвески здесь уже нет. Зачарована она так, что только я могу ее касаться, в противном случае она возвращается, но не ко мне, а к мастеру, который ее сделал, - и с тоской прошептал. - А я даже не знаю, как давно подвеска пропала, может нынче, может неделю тому… Федор устало растер виски, хотя хотелось по-простому хвататься за голову. - Что же, - он резко хлопнул ладонью по подлокотнику, - видать разговор нам с тобой откладывать дальше совсем некуда. Я, собственно, за тем к тебе и шел. Выслушай. Иван подобрался, подняв голову и настороженно глядя на брата. - Вот что, Ваня, не я твою свадьбу задумывал, но я и не возражал, - спокойно и по-деловому заговорил тот. - Зачем, если и мне это казалось удачной идеей? Девица не кривая, не горбатая, роду нам подходящего, жениться тебе рано или поздно все-равно пришлось бы, а молодая жена надежная привязка к дому. Иван возмущенно дернулся, закипая по-новой. - Дослушай! - Федор упреждающе поднял руку. - Я не оправдываюсь, я объясняю свою позицию. И я давно знаю, откуда ты к нам вернулся, как и то, что остались у тебя там некоторые дружеские связи, вот и был бы ты при нашем престоле гарантией мирного сосуществования. Однако шел я к тебе не за этим, а чтобы пока не поздно предложить следующий вариант: свадьбы не будет, это я возьму на себя. Ты же… - С чего бы такая перемена? – не выдержав и перебив его, язвительно поинтересовался Иван. Федор недовольно вздохнул, но ответил: - С того, что не в цепях же тебя под венец тащить! А с тебя, как я посмотрю, станется и в соборе прилюдно высказаться. Тут одним оскорбленным родом точно не ограничится. - Тебя же хотел попросить, чтобы ты никуда с места не срывался, скандалов бы избегал, и позволил мне разрешить неловкую ситуацию тихо и аккуратно. Сейчас же, в свете твоего пропавшего волшебного кулончика, я о том не прошу, я настаиваю! Он поднялся, направившись к двери, взялся за ручку… - А если я не оглашусь? – сквозь зубы уточнил Иван. Федор обернулся на пороге и обыденным тоном сообщил: - Тогда не взыщи, Ваня. Придется тебе под замком посидеть, и вещи твои теперь уж подробно обыщут, на всякий случай. Без обид, но когда у наших стен появится разъяренный Кощей, ты мне нужен целым, невредимым и под рукой. Успокойся, не женатым тоже. - Да, догадался, по тебе не трудно было, - даже несколько равнодушно продолжил мужчина в ответ на ошеломленный взгляд Ивана, - от кого такая «рыбка». Нет, я тебя не понимаю и понимать не собираюсь. Но я не только о себе думать должен. Так что посиди, подумай, - всем ведь лучше будет. И ты со своим любовником не разминешься, и мне будет чем его гнев отвести. Дверь уже почти закрылась, когда до ошеломленного подобным поворотом Ивана донеслось: - Да, лошадей тебе все-равно не дадут и из дворца не выпустят. На сем разочарования не закончились. Иван быстро и весьма болезненно убедился, что братец настроен серьезно. Позже бесполезно было корить себя за промедление, сваливая его причину на неожиданный поворот в событиях и отношениях, важно то, что заветный перстенек с сердоликом у него буквально вырвали из рук, затылок взорвался болью, а в глазах потемнело. Очнулся, правда, в постели, а не в подземелье, да что толку, - у него забрали даже браслет и саму шкатулку, как с грехом пополам убедился парень, преодолевая головокружение. Подташнивало, в ушах шумело, в общем на лицо были все признаки сотрясения. «Поздравляю, Ваня! Вот тебе еще один яркий пример братской любви» - съязвил молодой человек. Он ясно расслышал сожалеющее басовитое гудение, и не сомневался, что приголубил его, так сказать по-родственному, именно Георгий: - Не разумно, да и не хорошо Ваня, старших не слушаться, семью подставлять! Дурак ты, Ванечка, и ничему тебя жизнь не учит! Кощей, вон, тоже удара не ожидал… А теперь-то что делать? Он бы может и согласился с доводами Федора, но на сердце было не спокойно, сам не мог понять отчего, но чувствовал будто отпущенное время неумолимо утекает. И все же пришлось смириться и пойти на то, чего Иван не любил, да и не умел, - врать и притворяться, чтобы выторговать себе некоторую свободу передвижения без надзора. Ничего, из тюрем люди сбегают, а дворец – не тюрьма, можно будет улучить момент и выскользнуть за кремлевские стены. Сейчас он ругал себя самыми последними словами, что отослал Горыныча. Теперь и на Василису надежды было мало, - та наверняка рассердилась еще пуще и второй раз Змея просить уже не станет. А еще не давала покоя жуткая мысль, что Кощей мог узнать тоже, что и она: он же никогда не простит даже намека на эту проклятую свадьбу! Может, потому и не торопится… Успокаивало только то, что он пока ходит на своих ногах и не квакает. Слабое утешение, что ни говори! - Ваня! – вдруг негромкий знакомый голос окликнул погруженного в свои невеселые мысли парня. Тот с заминкой обернулся и в удивлении распахнул глаза: - Серый? Ты? - Он самый, - подтвердил Волк, отступая чуть дальше в укромный уголок подле лестницы. - Как же ты вовремя! Ты какими судьбами здесь? – накинулся на него Иван. - Да уж, вижу, что не опоздал, - с легкой прохладцей отозвался оборотень, окидывая парня непонятным взглядом. – Или тебя уже поздравлять нужно? - Серый, ты что? – непонимающе нахмурился Иван. – Какие поздравления? На сердце ледяной глыбой легло дурное предчувствие. - Да это я так, о своем, - дернул плечом Волк, отцепил от пояса фляги и протянул их Ване. – Держи, меня просили тебе передать при встрече. Растерянный Иван принял фляги, повертел в руках, открыл, зачем-то понюхал и внезапно резко побледнел: - Ты его видел?! - сдавленным шепотом выпалил парень. - Видел, Ваня, видел, - угрюмо усмехнулся Серый. – И тебе не мешало бы. Волк подошел ближе заглядывая в больные синие глаза и заговорил более проникновенно: - Вань, это конечно, не мое дело… Я не знаю, что у вас с ним произошло… Ну, поговори ты с ним, прости его! Иван прислонился спиной к стене и съехал по ней вниз, глядя прямо перед собой в никуда: знает, Кощей, не простит, не поверит больше… Потом встряхнул головой: - Погоди, Серый, ты чего несешь?! Какое «прости»? - Я несу? – возмутился оборотень. – Ваня, мне в жизни так страшно не было! У него глаза пустые, мертвые… Он – со мной попрощался, Вань! И от иглы этой на станке жутью веет, так что шерсть дыбом встает. Ва-ня-я, я не шучу, такими вещами не шутят! - М-м-м, - тяжкий стон прервал его на полуслове. Иван приложился о стену без того больным затылком, - игла!!! - Ваня?.. – опасливо протянул оборотень. - Игла, Серый! Игла… Это же я ему эту сказку рассказал… Он же смерть себе кует! Иван прыжком очутился перед Волком и тряхнул его за грудки. Кто-то уже окликал его, кто-то уже бежал к строптивому царевичу и неведомо как очутившемуся во дворе подозрительному незнакомцу. - Выручай, Серый! – отчаянно выдохнул Иван. – Меня не выпустят, а для тебя же замков не существует. Выручай, мы должны успеть! Оборотень неприятно ощерился, отодвинул друга в сторону, - хлоп!, - здоровенный волчище пригнулся и рявкнул: - Садись на меня Ваня, да держись крепче! Парень ласточкой взлетел ему на спину, вжимаясь в густую шерсть. Волк прыгнул… - Не поминайте лихом! – донеслось уже из-за стен. Только их и видели.