Черный рыцарь

- Я бы с удовольствием принял твою версию за верную, - продолжал Ник, правда, сделав короткую паузу, видимо, обдумывая еще раз возможность такой вселенной. – Однако ты сама знаешь, что так миры не образуются. Эта теория была известна всем. Миры образуются там, где есть развилка в истории, где есть возможность свернуть на иные рельсы. Создатели книжных или киношных миров в этом не участвуют, они – демиурги только для читателей. Ну или почти не участвуют, ведь анализ разных исторических материалов позволяет разгуляться фантазии: наиболее талантливые, внимательные или прозорливые авторы могут заметить возможную развилку, могут описать ее так явно, что создается впечатление, будто бы были в этом мире лично. Некоторые из агентов-теоретиков даже писали научные работы, исследуя совпадения выдуманных сюжетов и реальности всевозможных параллельных измерений, особенно «появление» в таких мирах книжных героев. Чаще всего, конечно, анализ сводился к выводу о том, что авторы романов вдохновлялись кем-то из реальных людей и вводили их под иными именами в свое повествование, порой объединяя нескольких персон в одного человека, а в одном из миллионов миров проигралась именно схожая версия, то есть некий человек получил именно эти черты характера и попал в эти обстоятельства. Вся научность таких работ по сути сводились лишь к вычислению коэффициента вероятности подобных совпадений. При этом итог все время был плавающим, потому что единую формулу вывести пока никто не мог, но всем было очевидно, что чем больше объединений и отступлений от истории делает автор романа или сценарист фильма, тем ниже вероятность появление мира с подобными людьми. Если проанализировать все эти работы, то можно было бы даже высчитать наличие этого измерения, в котором они находились. Мир с реальным Робином Гудом был не так и невероятен, как очевидно было и то, что у него будут отклонения от баллад – ведь он же формировался не авторской фантазией, а постепенным развитием истории мира. Отклонения неизбежны. Но ведь не такие же! - Этот человек должен был как-то проехать через всю Европу, пройти тут через весь город, - с сомнением пробормотала Джейн. – Это требует совсем иного мировоззрения у всего населения тут, на изменения которого у нас ушло несколько тысяч лет – и заметь, это все равно еще не совершенно. - При чем тут совершенство? - При том, что не столетия, но тысячелетия для людей человек даже не другой расы, но другой нации был априори неким иным. Сначала соседнее племя было врагом, очень постепенно и медленно в них научились видеть союзников и равных себе, вспомни, как не скоро римляне начали давать свое гражданство народам Италии. К Средневековью люди научились делиться по вероисповеданию, но при этом христиане шли против христиан, называя кого-то еретиками… - Любопытная лекция по истории, но к чему она? - Все к тому же. Выходит, что здесь уже к XII веку люди имеют совсем иное мировоззрение, раз не шарахаются от человека с иным цветом кожи. Это требует серьезных изменений… - Или покровительства в виде знатного хозяина, - возразил Ник. – По-моему, ты слишком увлеклась нереальными теориями. Девушка нахмурилась, но возражать не стала. И вправду, она ухватилась за то, что здесь так много отклонений от истории, ей начало казаться, что здесь творится нечто особенное – и она это непременно обнаружит! Но напарник все же прав, в первую очередь надо искать самое правдоподобное объяснение, а уже потом признавать иные. В то же время… - Однако ты забываешь про сарацинку, - нашла возражение Джейн. – Допустим, этот неизвестный темнокожий – чей-то раб или слуга, к нему более-менее привыкли крестьяне тех земель, где живет хозяин, а сюда он прибыл… ну, скажем, хорошенько прячась под капюшоном и иными одеяниями. Но ведь на сарацинку в отряде Робин Гуда тоже не смотрят как на врага. - Отчасти привычка, отчасти восприятие всех разбойников как иных людей, - пожал плечами Ник. – Ты же понимаешь, что в глазах крестьян лесная банда – это некие иные создания, которые и живут не по-людски, и дерутся почти как звери. Почему бы им и не водить дружбу с врагами веры? - Они-то могут дружить с кем угодно, но согласись, это сильно… бьет по репутации благородного разбойника. Возвращаемся все к тому же средневековому сознанию: герой для окружающих только тогда герой, когда он безупречен – конечно, тоже по параметрам своего времени. Именно поэтому в балладах Робин может грабить зажравшихся епископов, но в его отряде сражается монах… - Здесь не сражается. - Да, что тоже выглядит очень странно. Скажи, как в глазах добрых христиан может быть хорош разбойник, который не имеет веры, водит дружбу с врагами религии? Думаешь то, что он им помогает платить налоги, все оправдывает? - Вряд ли, - не стал спорить Ник. – Тем более, что они не идиоты и понимают, что чем чаще грабят шерифа и баронов, тем больше вновь дерут с них же. - Именно поэтому… - Нет, отсюда ничего не следует. Мы можем предполагать что угодно, но не слишком ли смело думать сразу о столь кардинальных изменениях в сознании людей? Мы даже не знаем, как именно реагируют тут на появление на улицах людей иного цвета кожи или иной веры. И пока не столкнемся с тем, что горожане и крестьяне считают это в порядке вещей, я бы предпочел искать объяснения, вписываемые в мировоззрение, схожее с исторически достоверным. - Ну… хорошо, пусть так. Будем считать, что у этого мастера-негра есть знатный покровитель. И кем может быть этот хозяин? - Не знаю, - вздохнул телохранитель. – Мы пока здесь почти ни с кем не знакомы. Что ты читала о ближайших землевладельцах? Он или кто-то из его близких должен был вернуться из Крестового похода, откуда и привез раба. - Он мог его и перекупить. Тем более, что это не сарацин, захватить и перекупить его могли где-то еще, скажем, в Испании. - Да, верно… - Это тупик? - Ну, возможно, у нас есть слабая ниточка – все та же непробиваемая броня. Мы можем попробовать завтра проследить за рыцарем… Хотя я не уверен, что там будет упомянуто имя хозяина. Думаю, раз оно не прозвучало в беседе с шерифом, то господину хочется сохранять некоторую секретность. - Но тогда почему Вейзи вежлив с негром? - Вряд ли тут в округе много таких, шерифу не надо пояснять, от чьего имени прибыл посыльный, а то, что он предпочитает называться мастером… Ну к чему спорить с причудами влиятельного соседа? Проще сделать вид, что согласен следовать его правилам. - Как нам проще непосредственно расспросить Гая. - Тебе проще, - не удержался от шпильки Ник. И добавил, сделав еще один акцент: – Расспросить… сэра Гая. - Я просто сократила, я же не обращалась напрямую к нему. - Интересно, а был бы он против? - Я постараюсь его расспросить, - сделала вид, что не поняла намека, девушка. – Но не думаю, что правильно это делать так скоро. - Да, можно не торопиться и подождать результатов. И тогда мы сможем узнать о них иначе. По всем признакам понятно, что в ближайшее время здесь все-таки соберутся гости, а если завтрашние испытания пройдут успешно… - То шериф о них объявит этим людям. И наверняка среди них будет владелец секрета этой брони, - угадала Джейн. - Именно. Ну а пока мы можем определиться с другим вопросом… - Ник вновь глянул на противоположную стену, затем наклонился к напарнице и перешел на еле слышный шепот. – Если Робин Гуд попадется, оставим его врагам? Или вступим в союз с леди Мэриан и устроим разбойникам побег? Их прервала служанка – явилась сообщить, что ужин сейчас подадут и господин шериф ждет гостей за своим столом. *** Мэриан не находила себе места. Как Робин мог поступить подобным образом? Он был насмешлив, временами даже очень зол… Но прошлая его вспышка ярости была направлена на Гисборна, который, как утверждал Робин, был виноват в нападении на короля. Правда, и тогда эта жестокость, это желание казнить врага были чужды Мэриан, казались ей непохожими на ее старого друга детства. И человека, которого она любила. Война очень меняет людей... Именно поэтому в этот момент миледи не могла ответить на вопрос, мог ли так поступить Робин. Потому что тот Робин – до похода – точно никогда бы не оставил женщину без одежды. Но нынешний? В любом случае, без причины он бы так не поступил. Вот только что считать причиной? Будет ли такой обычное недоверие? И передала ли леди Джейн то, о чем ее просили? Мэриан очень хотелось поговорить с этой дамой, но Гисборн ясно дал понять, что желает посадить ее под замок, охрана это слышала, а потому покинуть комнату сейчас означало привлечь к себе ненужное внимание – об этом немедленно донесут рыцарю. Скандалить с Гаем лишний раз очень не хотелось. К тому же леди Джейн вряд ли настроена говорить о разбойниках после ограбления. Уж точно не готова говорить о них что-то хорошее. Но все-таки как мог Робин так поступить?! Несмотря на собственное предостережение Мэриан очень хотелось с ним увидеться, обсудить, понять… И тут же приходилось напоминать себе, что так она только все испортит. Справляться надо самой. Но миледи не представляла, как. Побег был исключен: к ней приставлена охрана, а если она и избавится от них, то надо как-то ведь вытащить и отца. Доверие у Гая получить не выходило. Едва Мэриан начинало казаться, что его холодность тает, как что-то менялось, рыцарь вновь отстранялся от нее. И приходилось искать новые способы подобраться к нему. Сегодня между ними встала леди Джейн. Мэриан видела, какими глазами Гисборн смотрит на эту женщину – раньше такой взгляд, полный восторженного интереса, был направлен только на нее саму. И именно просьбе леди Джейн, а вовсе не Мэриан, уступил рыцарь, пощадив солдат. Надо было видеть в этом лучшее: если Гай увлечется этой дамой, а та будет сочувствовать простым людям, то можно будет его исправить. А еще через дружбу с леди Джейн можно будет добиваться того, что нужно Мэриан… Однако видеть лучшее сейчас не получалось. Воспоминание о взглядах Гисборна, направленных на другую, отчего-то раздражало. Мэриан не любила Гая. Влюбленности не было и раньше, а после того, как рыцарь раз за разом демонстрировал свою непреклонность и даже порой жестокость, девушка испытывала к нему почти отвращение. Он никак не мог сравниться с Робином, который выступал за защиту простых людей… Вот только каким был бы Робин, если бы его не лишили земель? О нет, конечно, он не издевался бы над своими крестьянами! Но выступал бы он в защиту вилланов других земель? Или просто закрывал бы на все глаза? С Мэриан Робин был очень мил. И если бы не та ярость и желание лично совершить суд, миледи была до сих пор уверена, что ее возлюбленный – образец добродетелей. Однако тогда появилось сомнение. Мэриан отогнала его после того, как Робин выхаживал ее после ранения. А ныне, после ограбления, это сомнение вернулось. И все равно ей казалось, что выбрала она бы его, а не Гая! Уж точно ударить Робина ей было бы трудно, даже в облике Ночного Дозорного, а с Гисборном она сражалась наравне, готовая убивать. Так почему же ее злят до бешенства его взгляды на другую женщину? Это ведь точно не ревность! Упрекая ее, Гисборн говорил о том, что Мэриан нравится управлять им. Неужели в этом ответ? Ей приятно его внимание, его почти поклонение? Ей льстит, что он теряет голову от одного ее присутствия? Она чувствует себя почти всесильной, играя с ним? Уж точно она уверена, что от обмана Гая, от этого хождения по краю, когда вдруг удается увильнуть, у нее буквально кровь закипала. Если это так, то новая черта характера вовсе не могла обрадовать. Получается, что ей тоже нет дела до других людей, она готова смеяться над их чувствами… А впрочем, почему ее должны беспокоить чувства рыцарей, которые обращаются с крестьянами, как со скотом? Она ведь разорвала свадьбу – этого довольно, чтобы он более не поклонялся ей. Потому если он продолжает, это выбор Гая. Продолжал, мысленно поправилась Мэриан. Теперь у него новый объект поклонения. И надо принять это и извлечь из этого выгоду. Кое-как подавив в себе новую волну раздражения, молодая женщина решила, что надо попробовать поговорить с леди Джейн после ужина. Что может быть безобиднее, чем болтовня двух девушек вечером у камина? Как еще коротать время в замке, когда стемнело? Никто не заподозрит дурного. Гостья к этому времени, возможно, несколько успокоится и не будет зла на разбойников. Или хотя бы не очень зла, что позволит разузнать подробнее обо всем, что произошло в лесу. И передала ли леди Джейн вести Робину. Мэриан хотелось верить, что и ей самой удастся успокоиться к вечеру. Надо подобрать слова, как лучше уговорить повлиять на Гая. И не надо думать о его взглядах… Начать можно с малого, перебирала в голове Мэриан. Однако с главного. В первую очередь ей надо, чтобы отец был рядом – это облегчит побег, неважно, сама она придумает, как это сделать, или Робин в этом им поможет. Пожалуй, ничего сложного в этом нет. Первое впечатление о леди Джейн подтвердилось – она была дамой милосердной и жалостливой: даже несмотря на иной взгляд на преданность королю она пожалела Мэриан, которую держат взаперти, и согласилась передать весть Робину, не проверяя, насколько справедливы подозрения Гисборна о том, кто является Ночным Дозорным. Желание быть рядом с больным отцом – что может быть более справедливым? И что может быть тяжелее, чем разлука с ним? Разве может леди Джейн противостоять такому давлению на жалость? Определившись, Мэриан оставалось только ждать, нетерпеливо поглядывая в окно и уговаривая себя не торопиться. Еще едва лишь стемнело, а леди Джейн могла засидеться за ужином, Вейзи не любил торопиться и может злиться, если кто-то пренебрегает его обществом, а миледи определенно пытается быть с ним в хороших отношениях. Ночь была все ближе. Мэриан поднялась, уже полная решимости отправиться к леди Джейн, но планы были внезапно нарушены. Молодая женщина изумленно смотрела за тем, как в ее комнату входят один за другим несколько солдат и, ничего не говоря, расходятся по помещению: один встал за полог кровати, другой прошел к шкафу… - Что происходит?! В комнату наконец вошел Гисборн – и Мэриан отыскала того, у кого можно было потребовать ответа. Она бросилась к рыцарю, в ярости забывая о необходимости вести себя с ним любезно и ласково. - Туда и туда еще! – командовал Гай, не обращая внимания на девушку. – И не сметь спать или отступать! Вы знаете теперь, что вас ждет! На этот раз заступничество даже самой Девы Марии вас не защитит, клянусь! Любой трус или лентяй будет прилюдно наказан, разделив наказание с бандитами! - Да что вы делаете?! – Мэриан дернула рыцаря за рукав. - То, что следует сделать, - Гисборн снизошел до ответа. – И советую вам не мешать ни мне, ни стражникам. Вашего отца заперли в самой глубокой темнице… - Как вы можете?! – от ужаса она бросилась на мужчину с кулаками. - Могу! – отрезал Гай, отбрасывая Мэриан на кровать. – И не смейте поднимать на меня руку! Во всех несчастьях, случившихся с вашим отцом, виноваты только вы, миледи. И во всех, что случатся с ним – тем более будете виноваты вы. - Чего вы хотите? – пробормотала она. - Чтобы вы вели себя тихо и не мешали моим людям. Тогда, даю слово, я позволю милорду покинуть тюрьму и спать в теплой постели, пусть и под охраной у дверей спальни. Но если будете продолжать на меня бросаться или мешать солдатам, клянусь, не только вы, но и ваш отец разделит участь разбойников.