Воспоминания

— Знаешь, есть одна вещь, которую ты нам всё ещё не рассказала, — невнятно произнесла Агата, указывая на Ракель с широкой улыбкой на лице. — И что же это? — томно спросила Мурильо. Она чувствовала себя такой спокойной и сонной, что подушки дивана могли поглотить её в сон целиком, и она бы не возражала. Все они были уже пьяны, хотя выпили всего пару бокалов. Это вино было прекрасно, она бы отдала должное Серхио. Она, например, приветствовала окрылённость от алкоголя, особенно после всего, что ей пришлось пережить сегодня вечером. Агата наклонилась ближе и заговорщически посмотрела на неё. — А он хорош? — Что ты имеешь в виду? — невинно спросила Ракель. — Ты прекрасно понимаешь, что она имеет в виду, — фыркнула Токио. Ракель усмехнулась. — Да, я понимаю. Просто… Я не знаю, как его описать. Это невозможно. — На удивление хорош? Мучительно посредственен? Как девственник? — перебирала Токио. — Лучшее, что у меня когда-либо было, — сказала она и закрыла рот руками. Они все уставились на неё. — Ты серьёзно? Мы точно сейчас про него говорим? Она кивнула, пытаясь заглушить смех руками. — Наш человек дождя в пижаме, настоящий Бог секса? Не верю. Не в силах произнести ни слова в ответ, Ракель подняла вверх четыре пальца. — Четыре раза? За одну ночь? Господи. — Он тебя хорошенько облапошил, но, по крайней мере он тебя хорошенько облапошил, — съязвила Агата, и все они разразились лающим смехом. Затем девушка сложила перед собой два указательных пальца вместе. — Скажи мне, когда остановиться, — сказала она и начала медленно раздвигать их. Ракель с трудом поднялась на ноги. — Продолжай. Бровь Токио поднималась всё выше по мере того, как раздвигались пальцы Агаты. — Ну вот, — наконец произнесла Ракель, и, смеясь, убежала на кухню, чтобы налить себе ещё бокал вина, оставив девочек, которые издавали удивлённые возгласы. Но прежде чем Мурильо смогла достичь цели, она врезалась в твёрдую мужскую грудь. Ракель медленно подняла голову. Не кто иной, как объект их разговора, не сводил с неё своих тёмных глаз. У неё пересохло в горле. Прошло смущающе много времени, прежде чем она поняла, что её рука, которая оставалась застывшей на его груди после их столкновения, двигается. Словно дождавшись, пока она сделает это, Серхио ворвался в гостиную, не дав ей возможности спросить « Какого чёрта он здесь делает»? Агата всё ещё держала пальцы поднятыми, а Моника и Токио кивали и бросали одобрительные взгляды на размер. Они увидели Серхио, который ворвался в комнату, и побледнели. Агата опустила руки быстрее, чем откинула бы горячую картошку. Мужчина пристально посмотрел на каждую из них. Ракель поняла, что ей, наверное, следовало запереть дверь после того, как девочки вошли. На самом деле это был вопрос времени, когда он обнаружит, что его гости исчезли, а потом осознает, куда они могли пойти первым делом. — Э-э, и что же из этого ты слышал? — Агата фыркнула, внезапно потеряв способность смотреть ему в глаза. — Вон — Что прости? — Вон, — повторил он снова угрожающе низким голосом. Они неохотно поднялись на ноги. — Нет никаких причин так злиться, — проворчала Токио. — Конечно, если только ты не назовёшь мне вескую причину для того, чтобы уехать посреди ночи, украсть машину и бутылки вина и, в конце концов, оказаться здесь, напиться и… боже, я даже знать не хочу, что ты сейчас делала. Ты хоть знаешь, что эта женщина — инспектор? — Ничего нового ты не сказал. Мы уже выяснили это несколько часов назад, — сказала Агата с пренебрежительным жестом руки. — И очевидно, она была тем инспектором, что вела то ограбление. Маленький мир, да? Лицо Серхио побагровело. Он выглядел так, словно вот-вот взорвётся. Медленно поднимая руки к вискам, он проговорил: — Ты … ты узнала кем она была, и всё ещё не боишься её? — Ты же знаешь, что я всё ещё в комнате? — сухо спросила Ракель, скрестив руки на груди. Серхио повернулся и посмотрел на неё. — Идите в машину. Пусть это будет последний раз, когда вы будете общаться с другой стороной, — сказал он девушкам, всё ещё глядя на Ракель. Женщина не дрогнула под его пронзительным взглядом, отвечая ему таким же. — Эй, не надо говорить нам, что делать. Мы не сделали ничего плохого, мы просто повеселились в этом богом забытом месте. Кроме этого… я думаю, что было время, когда ты был довольно-таки заинтересован в общении с другой стороной. Смеясь, они прошли мимо Серхио, который теперь застыл в ужасе от этих слов. Токио и Агата стали натягивать пальто, а Моника подошла, чтобы в последний раз обнять Ракель. — Это было чудесно, Ракель. Нам обязательно нужно сделать это снова, — сказала она, сжимая плечи. Мурильо благодарно улыбнулась ей. — Держись. И не позволяй этим глупым мужчинам причинять тебе ещё больше боли. Сказав это, она бросила многозначительный взгляд через плечо на Серхио и пошла к остальным. Ракель услышала, как открылась и захлопнулась дверь. Девушки ушли ждать в машине, как и было, сказано. Но Серхио всё ещё стоял на кухне и пристально смотрел на неё. — Ты думаешь, что я не знаю, что ты мне не доверяешь? — спросила Ракель, с отчаянной храбростью, струящейся по её венам. — Я не могу пока понять, как ты заставила их поверить тебе, но поверь мне, я не позволю разрушить ещё и их жизни. — Ты, вероятно, не поверишь мне, но я всё равно скажу, что не имею ни какого желания вмешиваться в ваши дела. Я знаю, что будет лучше никогда больше не связываться с этим, так что успокойся. — Как я могу, когда ты так близко? — прохрипел он. Хрипота в его голоса, скорей всего, была непреднамеренной, но всё же по спине Ракель пробежали мурашки. — Это не мои проблемы, — пробормотала она, опуская взгляд. Всё так же не поднимая глаз, она прошла мимо него. Нужно было проверить, как там Паула. Ракель искренне надеялась, что Серхио поймёт намёк и уйдёт. Ей не нравилось видеть его здесь. Его присутствие было подобно колющему одеялу, укрывающее её. Паула мирно спала в своей кровати. Она была в коконе своего одеяла, как маленький медвежонок в спячке. Ракель нежно улыбнулась ей и села на краешек кровати, убирая прядь волос с лба дочери. Ни них упала тень, когда кто-то появился в дверном проеме. Мурильо бросила беглый взгляд через плечо. Серхио смотрел на них обеих с непонятным чувством в глазах. Она подавила вздох. Так давайте посмотрим правде в глаза. — Ты хочешь знать, сколько ей лет, не так ли? — начала она, не отрывая глаз от Паулы. — Во всяком случае, ты послал за этим своих друзей. — Уже нет, — ответил Серхио таким глухим голосом, что Ракель даже вздрогнула. — Я и так знаю. Она моргнула, чувствуя, как сжимается ее грудь. — Ты знаешь? Как такое вообще возможно? — Я сам нашёл кое-какую информацию. Твоей дочери 8 лет, она родилась в больнице Сан-Рафаэль в октябре 2011 года. Как её отца отметили Альберто Викунья. Он твой муж уже как 8 лет и в следующую субботу у вас годовщина. Ракель покраснела. Она уже собиралась сказать Серхио, что именно она думает о том, что он суёт свой нос в её личную жизнь, но когда она повернула голову и увидела выражение его лица, слова замерли у неё на языке. Если бы она не знала его, то сказала бы, что он выглядел подавленным. — Поздравляю с рождением ребёнка, тебя и мужа. Это невероятная удача — так быстро обрести счастье, — тихо сказал он. Прежде чем Ракель успела хоть что-то сказать, он повернулся и вышел. Вскоре она услышала, как за ним закрылась входная дверь.