Пускают ли калек в рай?

Я не помню, как закончился вчерашний вечер. По-моему, кто-то вызвал мне такси, и я с грехом пополам добрался до дома. За родителей я совсем не беспокоюсь — им до лампочки на меня и мои ночные приключения, так как отец вечно в делах, а мать крайне редко бывает дома из-за командировок по всему штату, но беспокоюсь за то, как завтра появлюсь в школе. Очень сильно тошнит, и голова уже заведомо болит, поэтому я перетряхиваю всю аптечку и, не найдя там ничего, что могло бы заглушить начинающееся похмелье, поднимаюсь к себе и ложусь спать. Утром я осознаю, что лёг в верхней одежде и ботинках. Не то что бы меня это так сильно удивило, но я отчётливо помню, как переодевался прошлой ночью. Мозг решил сыграть со мной злую шутку — ну что ж, не стоит на него за это обижаться. По крайней мере, я ещё помню, куда мне сегодня нужно идти, и какой текст повторить. Сегодня у меня небольшой монолог, обращённый к Юджину-Бобби, и я искренне надеюсь, что он меня не побьёт по-настоящему. Фиби помешана на реалистичности, поэтому все эмоции, которые испытывает убиваемый или побитый, близки к настоящим. Но вчерашняя пьянка и так здорово ударила по мне, так что Юджину нет нужды пытаться возобновить что-то подобное в моём сознании. Школьный день проходит сонно и туманно. Я мрачно наблюдаю за Марго, которая оказалась умнее всех нас и не пошла на эту дурацкую вечеринку, и теперь щебечет со своей подружкой, как ни в чём не бывало. Флоренс тоже держится неплохо — у нас сегодня была физкультура с её параллелью, и она занималась вместе со всеми, хотя обычно пытается прогулять, пользуясь своим привилегированным положением — вторая красавица школы, как-никак. Остальных ребят из кружка я сегодня ещё не видел, хотя очень надеялся — мне нужно было найти того, кто вызвал мне такси. Я почему-то думаю, что это Элли, так как в моём последнем воспоминании, связанным с пьянкой, она громко смеялась и почти не отходила от меня, приставая с просьбами спеть. По-моему, я не согласился, но Элли вполне могла поступить благородно, несмотря на мои отказы, и мне хотелось с ней встретиться, чтобы проверить, так ли это, но… — Химию отменили! — сообщила мне Марго, уходя подальше от учительской. — Да ну? — удивился я. Жалко, у Элли с её параллелью как раз химия, я надеялся увидеть её после урока. — Что случилось? — Кто-то поджёг парту, и теперь там дым коромыслом стоит. Огонь, как ни странно, дальше не распространился. — Весело, — я закатил глаза. — Пошли тогда в репзал? — предложила Марго. — Думаю, большинство наших там тоже соберётся. Соберутся, куда денутся. Фиби учится в одном классе с Элли, значит, точно будет там, а Энди как раз-таки в параллельном. Младшие уже наверняка там, у них уроки раньше заканчиваются. Останется подождать Флоренс, у которой сейчас литература, и тогда мы все будем в сборе. — Пойдём, — кивнул я. Мы приходим в разгар общего веселья. Я не вижу среди ребят Фиби и радуюсь, но это длится недолго — как только я вхожу в зал, на меня моментально устремляются все взгляды, и мне становится тревожно. — Смотрите-ка, вот один из сладкой парочки, — еле сдерживается от смеха Элли. — Вы о чём? — недоуменно спрашивает Бэзил. — Да, и объясните мне заодно уж, — говорю я. — Тебе-то что? Бэзилу простительно, его вчера не было, но неужели ты ничего не помнишь? — Не помню. — Оооо, ну тогда мы тебе покажем, — как-то зловеще шепчет Юджин. — Только второго дождёмся. — Кого второго? — хором говорим мы с Бэзилом. И тут в зал входит Энди. Вода с него стекает маленькими струйками, и вид у него счастливей некуда. — О, а вот и чудище болотное явилось! — кричит Элли. Она единственная из нас осмеливается подбежать к нему, чтобы обнять, но тут же отходит в сторону. — Какой ты холодный! — Я горяч, как чёрт, просто ты этого не чувствуешь, — заявляет он, пытаясь отдышаться. — Не всем дано, понимаешь ли. — А я знаю кое-кого, кому дано! — пританцовывая, говорит Элли. — Пойдём фотку покажу! Он устраивается на полу (там мгновенно появляется небольшая лужица), и все собираются вокруг него, пока Элли достаёт телефон. — Иди и ты смотреть, — снисходительным тоном разрешает мне она. — Спасибо, — хмыкаю я, но смотреть иду. Элли открывает галерею и тыкает на первую сверху фотографию так быстро, как может. Будто кому-то нужны её селфи и фотки конспектов. Или, может быть, она работает шпионом? На русских, например? Впрочем, глядя на фотографию, я убеждаюсь, что это не так. На ней — мы с Энди на том самом диване. Он пьяно улыбается в камеру, а я сплю, уткнувшись в его плечо, и мы действительно выглядим, как сладкая парочка. Забавно. — Господи, а я этого даже не помню, — смеясь, говорю я. — Ещё бы! — говорит Колин. — Ты сразу вырубился. — Бывает, — улыбаюсь я и смотрю на Энди. От его вида улыбка у меня сразу пропадает. Он зол, как тот самый чёрт, с которым только что себя сравнивал — рвёт и мечет. Теперь его промокшая сущность выглядит не смешно, а как-то грозно, будто он не в раковине вымок, а во время борьбы с самим Посейдоном. — Да ну вас к дьяволу, — яростно говорит он и выходит из зала, хлопнув дверью. Все тревожно переглядываются. — Чего это он? — спрашивает Колин. — Не знаю. Нормальная вроде фотография, — говорит Элли, то приближая, то отдаляя его лицо. — И вышел он неплохо. — Тебе нужно его успокоить, Роберт, — вставляет свои пять копеек Марго. — Почему я? — возмущаюсь я. — Ну, тебя вроде всё устраивает, — фыркает Элли. — Как будто это первая идиотская фотография с пьянки, — в тон ей отзываюсь я. — Ладно, но для него-то первая, — снова встревает Марго. — Хорошо. Уговорили, — собираясь идти за ним, говорю я. Энди стоял в коридоре и ерошил мокрые волосы руками. Даже не походя к нему, я почувствовал его злость, но искренне не мог понять, почему он злится. — О, привет, Роберт, — он сказал это так, как будто мы не виделись по крайней мере неделю. — Как дела? — Ты чего так из-за фотки расстроился? Ну подумаешь, это же для своих только. — Своих? Своих проблем у меня полно! Представляешь, у меня сегодня такой пиздец произошёл, я на химии случайно поджёг свои носки*. — Случайно поджёг что? — я не верил своим ушам, поэтому незаметно опустил взгляд на его ноги. — Мне было очень скучно, — сказал он, закатывая штанину и демонстрируя опалённый край ярко-фиолетового носка. — Как можно случайно поджечь носки? — Мне было скучно, — повторил он. — Эта старая прошмандовка вылила на меня ведро дистиллированной воды. Так значит он не в туалете промок. Не думал, что скажу это когда-либо, но спасибо, мисс Смит, вы здорово умерили его пыл. — Надеюсь, ты больше не будешь ничего поджигать? — Посмотрим, — Энди подмигнул мне, — до выпускного ещё далеко. — Энди, нет! — почти не притворяясь, выкрикнул я. — Энди, да! — пытаясь перекричать меня, выпалил он. — Чёрт с тобой, — я засмеялся. — Так что с фото? Неужели тебя так расстраивает тот факт, что мы там вместе? — Вместе? Кто? — Мы… Я уже ждал от него какую-нибудь дурацкую шутку, построенную на переиначивании слов, но тут нас прервала Фиби: — Чего стоим? Заходите, сейчас прорепетируем сцену в кинотеатре, — сказала она, хмуро оглядывая нас. Судя по тому, как она сморщила нос, мы ей не понравились, и она не преминула воспользоваться возможностью до меня доебаться: — Роберт, на следующее занятие жду от тебя скатерть или простынь. Постараемся вывести на неё изображение с проектора. — Окей, — недовольно протянул я. Мы зашли в зал, и мне стало немного не по себе. По всему телу пробежал неприятный холодок, и мне пришлось вдохнуть поглубже, чтобы избавиться от этого ощущения. — Эй, — Энди легонько потряс меня за плечо, — всё нормально? Ты бледный, как труп! Я закивал головой, пытаясь сконцентрироваться на дыхании, и не мог. К глазам подступили слёзы, а сердце начало так сильно биться о грудную клетку, что казалось, что оно сейчас вырвется наружу. — Роберт? — это уже был голос Фиби, который врезался своими цепкими импульсами прямо в недра коры головного мозга. — Да? — пискнул я. — Ты сможешь дойти до медпункта? Я бы мог сказать, что да, но уж слишком предательски дрожали руки. — Ладно. Садись осторожно на стул и постарайся дышать, — сказала она, пододвигая стул поближе. — Чё это с ним? — удивлённо спросил Энди, не сводя с меня глаз. — Долгая история, — сказал я, неожиданно для себя всхлипнув. — Ну-ну, — растерянно проговорил он. Все встали на свои места, пока я пытался успокоиться. Вдох на четыре счёта. Вон Юджин и Энди препираются, пока Элли их только раззадоривает. Выдох на восемь. Нет, всё-таки здорово она играет, словно и вправду она девяностолетняя алкоголичка, которая не прочь поиздеваться над своим пустоголовым сыном. Вдох на четыре. Флоренс нарочито громко смеётся над Марго, а та лишь смотрит на неё невинными глазами, и мне становится её немного жалко. Выдох на восемь. Мне становится лучше, и я потихоньку начинаю в общем гуле разбирать отдельные слова. — Энди, ну ты опять? — кричит Фиби. — Сколько раз тебе повторять, что не так ты должен отыгрывать! Тебе ж не пять лет, в конце концов! Марго, ты вообще ни на что не должна реагировать, хватит над всеми шутками смеяться. Колин… ну хоть капельку уверенности, я не не убеждена ни в едином твоём слове. Что с вами со всеми сегодня такое? Ещё раз! — Что же они бедную акулу никак в покое не оставят? — скучающе протягивает Элли. — Кому она мешает? — Что ж это будет за новость, если её в покое оставить? Тут нужна мёртвая акула, — в тон ей говорит Энди. — Выразительней! — злится Фиби. — Ещё раз, с реплики Энди. — Что же это за новость, если её в покое оставить? Нужна острая… тьфу, блять, мёртвая акула! — Энди Райлер! — Фиби готова взвиться к потолку от злости. — Ты меня разочаровываешь! — Дорогая моя, ну я ж не зеркало, — моментально реагирует он, на что ему прилетает от Юджина по шее. — Грубиян! — Ты тоже не богиня, — закатывает глаза Энди. — Мы продолжим или как? — Сил моих больше нет, — объявляет Фиби. — Продолжайте без меня. Она садится на стул рядом со мной и скрещивает руки на груди. Мол, давайте сами дальше, поймите, каково без руководителя пьесу ставить, а потом приползайте прощения просить. — Фиб, мы устали, — сообщает Флоренс. — Давай мы на выходных повторим текст, а во вторник вернёмся и с новыми силами сыграем? — Делайте, что хотите, — недовольно говорит она, — но на следующей репетиции чтоб всё идеально было, поняли меня? Все согласно кивают, желая лишь на сегодня отделаться, и начинают собираться. Когда все потихоньку расходятся, Энди подходит ко мне. — Ну как ты, рахитик? — В порядке, — улыбаюсь я. — Точно? Не нарвёшься опять на неприятности по дороге домой? — Не беспокойся. Он смотрит на меня долгим взглядом, и я вдруг понимаю, что мне сложно отвести глаза. Единственный человек, который обо мне печётся, кому не всё равно — это непривычно для меня, и я снова начинаю бояться, что всё это ложь. — Ну до встречи тогда, — говорит Энди. — Бывай… — Кстати, — говорит он, замедляя шаг, — это я тебе вчера такси вызвал. — Ты? — я ненадолго теряюсь, но тут же спохватываюсь: — Спасибо. — Да, Марго сказала, что ты меня искал после уроков, чтобы спросить. — Я искал Элли, — признаюсь я, — потому что думал, что это она сделала. — Что ж, ну тогда можешь поблагодарить и её тоже, потому что она меня надоумила, — говорит Энди и выходит из репзала. Я благополучно добрался домой и, обложившись книгами, словно самый прилежный ученик, думал о том, что сегодня произошло. Мешали думать квадратные неравенства, которые нужно было решить до понедельника, но я как-то умудрился совместить оба занятия. Нет, он правда очень хороший, и я почти счастлив, что моё первое впечатление о нём оказалось обманчивым. Да, он любит прихвастнуть, но внутри у него есть что-то такое, что даже привлекает… ну не в смысле я в него влюбился… я вообще не верю больше в чувства, но Энди настоящий куда лучше, чем тот, за кого он себя выдаёт. Приятно, что о тебе кто-то беспокоится, если ты сам раньше только и делал, что переживал за всех, а в итоге оказался в минусе.