Пускают ли калек в рай?

По четвергам репетиции проходят до начала уроков, и сколько мы не ругались с Фиби по этому поводу, она была непреклонна — чтоб в восемь часов был как штык в репзале и, радуясь, декламировал очередную вещь. Ну, а сегодня мне было совсем не весело, так как ночью я завязывал узлы на рыболовной сети и сколачивал доски для ящиков с идиотским зелёным горошком, поэтому, таща на себе помимо школьной сумки пять ярдов верёвки и пару ящиков, я мог только тихо чертыхаться. Всё-таки она меня ненавидит. На моё счастье дверь была открыта, и оттуда доносилась отборная ругань вперемешку с хаотичным криком. Я уже хотел скорее затащить туда реквизит, чтобы заодно посмотреть, что происходит, как вдруг меня негромко окликнули: — Эй, Роберт! Это был Колин. Тихий скромный парень, которому дали роль Бартли, и теперь он из кожи вон лез, чтобы перестать бояться сцены и сыграть его как следует. Славный он, даром что застенчивый. — Здравствуй. Что там происходит? — спросил я, мотнув головой в сторону зала. — Энди с Фиби ругается, — прошептал он. Я замер. Нет, ну он и тип. Во мне проснулось много эмоций, но в основном, конечно, восхищение. — Из-за чего? — Из-за меня. Энди говорит, что я не справлюсь. — А с какой стати он это решает? — возмутился я. Восхищение моё как ветром сдуло. — Пойдём разбираться. — Нет, ты лучше скажи, чем это закончится, — поморщившись, словно от боли, сказал Колин. — Не хочу мешать. Я дал ему понять, что скажу, и вошёл в зал. — Ну, а кто тогда будет играть Патинмайка? Кто? — надрывалась Фиби. — Да ты его видела? Видела! Если уж кто-то и должен играть Бартли, так это не он! — орал Энди. — У нас две недели до выступления! Хватит со мной спорить, или вылетишь отсюда! — Напугала ежа голым задом! Ебал я вашего «Калеку», ясно тебе? — Нахал! — Истеричка! — Может, вы прекратите? — поинтересовался я. — Колин справлялся всегда со своими ролями и справится на этот раз. Ты его недооцениваешь. — Я оцениваю объективно, — Энди прищурился. — Давно ли ты стал таким ярым театральным критиком? — спросил я. Он молчал, шумно дыша. Вид у него был, как у сумасшедшего: волосы растрёпаны, ярко-красная рубашка заправлена наполовину, а школьный галстук лихо перекинут через левое плечо. — Может и давно, — наконец ответил он, но уже беззлобно. — Как хорошо, что я не ошибаюсь с выбором людей на роль, — высокомерно проговорила Фиби. — Давай сюда ящики, Роберт. Я отдал ей весь реквизит, который должен был сделать, и сел на подоконник. Было без пяти восемь, и не все ещё пришли: Элли вечно опаздывала — такое ощущение, что она живёт в каком-то своём мире, весьма похожем на мир Энди, — Колин всё ещё сидел в коридоре, а Бэзил предупредил, что сегодня не придёт. Остальные были здесь — то есть, Марго, Юджин и Флоренс. Я мог бы рассказать о каждом из них, но это бы заняло кучу времени, а я не люблю тратить его попусту. И они бы тоже вряд ли вам что-то о себе рассказали: Марго- моя одноклассница; она, как и Колин, довольно тихая, со своими тараканами в голове, Юджин разговаривает преимущественно глаголами и наречиями (чем здорово отличается от своей истеричной кузины), а Флоренс… она просто бы не стала ничего рассказывать в моём присутствии. — Угадайте, кто не опоздал? — прокричала Элли, стоя в дверях. — Ты, наверное, — робко сказала Марго. — Угадала, — фыркнула она. — А чего там Колин сидит? — Позови его, — попросил я, — и скажи, что всё обошлось. — А что мне за это будет? — Станешь на две недели моей девяностолетней матерью, — сказал Энди. — В душе мне всё равно будет семнадцать, — Элли показала ему язык и выглянула в коридор. — Эй, Колин, всё обошлось! — Что ж, раз все в сборе, давайте начнём, — произнесла Фиби. — А начнём мы… сначала. Все встали на свои позиции, и мы начали отыгрывать первую сцену. Каждый раз я поражаюсь волшебству театра — люди, которых ты видел секунду назад, исчезают, и на их месте появляются настоящие живые персонажи. Не прошло и двух минут, а я уже мнил Фиби и Марго своими старыми тётушками — до того они были похожи на них: такие же суетливые и вечно волнующиеся по мелочам. Хотя это впечатление было обманчиво: я знал, что после моего появления в восьмой сцене Фиби даст мне совсем не сценическую затрещину. Но вот на сцене появился Джоннипа… ну, в смысле, Энди, и понеслось. — Смотри, — сказала Фиби, — ты это не как газетную статью преподносишь, нет. Ты всю ночь искал именно ЭТУ новость, и она тебе важна! — Про кошку и гуся-то? — сказал Энди. — По-моему, там сначала про Священное Писание, но да ладно, неважно. В любом случае, новости — твой хлеб, и ты их рассказываешь, как будто они самому тебе в первую очередь интересны. Постарайся сделать это более натурально. — Поверь, эти слова — самое натуральное, что во мне есть, — съехидничал Энди. — Не говори ерунду, а играй! — Лаааадно. Тогда я продолжаю рассказывать свои три новости. Самую лучшую новость я оставлю на закуску, чтобы вы помучились как следует. Первая новость такая… — Нет-нет-нет! — снова остановила его Фиби. — Скажи это с бóльшим энтузиазмом. — Больше моего энтузиазма только мой… — Так! — рявкнула она. Элли на соседнем подоконнике уже покатывалась со смеху, и это злило Фиби ещё больше. — Прекрати! Говори нормально, я же вижу, что ты можешь. — Естественно, я могу всё. Итак, первая новость такая: один парень из Леттермора выкрал книгу у другого парня и выбросил ее в море. Так там, что ли? — Так, так, — торопясь, сказала Фиби. — Продолжаем. Мы полностью отыграли первую сцену, и мне даже понравилось. С Энди было интересно взаимодействовать, за ночь он, видимо, выучил добрую часть текста и почти не подглядывал в сценарий. Он вообще здорово справляется, хоть мне и кажется, что его гордость — единственная причина, не позволяющая делать это без постоянных шуток и насмешек над всем подряд. Но даже я уже успел позабыть, что вчера на него злился. — Мы сейчас вторую сцену прогоняем? — спросила у Фиби Флоренс. Только не сегодня! Я вообще не настроен на разговор с ней. Флоренс отлично играет, но всё равно я буду видеть её, а не Хелен, и все оскорбления, на которые так щедра МакДонаховская героиня, полетят будто бы не в адрес Билли, а в мой. Пожалуйста, в другой раз, ну пожалуйста… — Нет, — звучит высочайшая воля. — Сейчас Роберт расскажет свой монолог, потому что я его ни разу не слышала, а потом прогоним сцену в кинотеатре, если успеем. Я выдохнул. Монолог я учил, но Фиби сейчас опять всё раскритикует, как бы я не старался. Ладно, попробую настроиться. Главное — помнить, что я больной человек, осталось мне недолго, и этот монолог есть акт поднятия патриотического духа перед смертью. Я сел на пол, поджав «больную» руку к груди, и начал: — Мама? Боюсь, мне осталось недолго, мама. Кажется, до меня уже доносятся причитания плакальщиц с далёкого сурового острова, моей родины? Родина моя суровая, да, — я поднялся на ноги, стараясь прихрамывать как можно реалистичнее, — но гордая и щедрая, а я покинул тебя и теперь умираю один в грошовой гостинице, и нет рядом ни матери, чтобы отереть пот со лба, ни отца, чтобы проклясть Бога за мою смерть, ни прекрасной девушки, чтобы оплакать бездыханное тело моё. Я читал выученный монолог и старался смотреть на ребят, на их реакцию. Фиби стояла молча — значит, её всё устраивает, — Элли слушала краем уха, про себя читая нужное место в сценарии, Флоренс же внимательно смотрела на меня, и мне казалось, что ещё чуть-чуть, и она заплачет. Остальных я не видел, так как они стояли сзади, но тут краем глаза я заметил, что Энди слез с подоконника и появился в зоне видимости. Неужели ему тоже интересно? — Тело бездыханное, да, но благородное и не сломленное. Ирландец, — сказал я, всё ещё глядя на Энди. — Просто ирландец. С чистым сердцем, честными помыслами, с гордым духом, — я заметил, что он смотрит на меня не то что с интересом, но даже с каким-то странным обожанием, — не сломленным ни вековым голодом, ни вечным угнетением! Дух не сломлен, нет, — я кашлянул, пытаясь сосредоточиться на монологе и выкинуть этот жадный взгляд из головы, — но искалечено тело, болят лёгкие, и, если начистоту, то сердце разбито, разбито девушкой… — я остановился, чтобы вдохнуть, — которая не знала о его чувствах… — честное слово, куда подевался весь воздух? — и теперь уже никогда не узнает… — Всё, на сегодня достаточно, — сказала Фиби. — Спасибо, Роберт, я верю, что ты учил. — Тебе нравится? — уточнил я. — Пока что да. Затянулось у нас как-то событие, собирайтесь. Жду всех завтра, будем прогонять сцену в кинотеатре. Текст выучить! — скомандовала она и вышла из репзала. Все оживлённо начали собираться. Я тоже стал искать свою сумку в общей свалке, но тут меня легко тронули за плечо. Флоренс. — Что ты хотела? — спросил я как можно непринуждённее. — Прости меня, — сказала она. — Я догадалась, что именно ты вложил в этот монолог. Я молчал. Она была права. — Забыли. Ладно? — наконец сказал я. — Глупо получилось тогда. Я жалею, что не извинилась перед тобой раньше. — Кто старое помянет, тому глаз вон, — пробормотал я, перекидывая через плечо сумку. — Забудь. Флоренс хотела сказать что-то ещё, но её перебили: — Народ, есть прекрасное предложение! — крикнула Элли. Все обернулись на неё. Элли стояла на деревянном столе, который мы с Бэзилом делали дня четыре тому назад, и сияла, словно новенькая монетка. — Мы с Энди посоветовались и решили, что сегодня самое время собраться и выпить, как в старые добрые, — усмехнулась она. — А что, — сказала Флоренс, — я за! — Я тоже, — заявил Колин и, спохватившись, добавил: — у меня как раз дома никого нет. — Все вы уже автоматически «за», — объявил Энди. — Кто не с нами, тот под нами! — Извините, меня и такая позиция устраивает, — сказала Марго. — Я откажусь. Энди хотел было что-то возразить, но Элли его остановила: мол, ладно, не уговаривай. — Хорошо, это твоё дело. Тогда сегодня все собираемся на нашем месте после занятий! — на этих словах Элли спрыгнула со стола, давая понять, что объявление окончено. — Позвольте, а выпивку кто будет покупать? — поинтересовался я. — Кто интересуется, тот и покупает! — Ну нет, — запротестовал я. — Мне и таблеток в аптеке без удостоверения личности не купить. — Тогда Юджин, — недолго думая, сказала Элли. — Ему единственному из нас продадут.

***

После уроков, как и было обговорено, мы все встретились около монумента основателю школы. Раньше мне нравилось, как мы собирались, потому что был Алекс со своими историями, которые становились всё причудливее по мере того, как он выпивал; была Марго, с которой спадала всякая стеснительность, и она становилась полностью своей в компании. Теперь всё поменялось, и я не знал, чего мне ожидать. За такой короткий срок Элли и Энди успели здорово сблизиться. Они учились в разных параллелях и мало что о друг друге знали, но за два дня у них получилось стать чуть ли не лучшими друзьями. Сейчас они по пути в магазин дурачились, словно от них в этой жизни ничего не зависело, и были абсолютно счастливы — и она, ехавшая у него на спине, размахивая своей летней курткой, словно знаменем, и он, вёзший её. — Роберт! — крикнула она мне. — Помнишь ту песню, которую мы еле уговорили поставить в конце прошлогоднего спектакля? — Нет! — так же бодро ответил я. — Ой, да иди в пень тогда! Как это не помнишь? Там ещё мотив такой: на-на-на-на-на-на-наааааа… — Вы серьёзно вставили в спектакль my chemical romance? — слегка удивился Энди. — Ты знаешь эту песню?! — почти проорала Элли. — Да это ж Helena, тут чертовски сложно сделать ошибку. Я их фанат! — Точно, мы её в «Ромео и Джульетту» вставили, — сказала она. — Боб, может, споёшь её, а? — Я текст не помню, — сознался я. — Ну и хрен с тобой. Энди, прямо по курсу вижу Уолмарт! Полный вперёд! — Есть, мэм! Они унеслись за закусками, и Юджин, всучив мне пакет с алкоголем, пошёл за ними. Вскоре все покупки были сделаны, и мы оказались дома у Колина. За десять минут Элли уже успела найти какую-то пластмассовую тару, куда мы вылили весь купленный алкоголь, и я помог ей нарезать фрукты, которые были закинуты туда же. Флоренс с ловкостью хорошего сомелье разлила по одноразовым стаканчикам получившийся коктейль, и мы все дружно чокнулись. — За удачное начало! — сказал Энди. Мы немного выпили. Потом выпили ещё, и я уже привык к горьковатому вкусу текилы. Все вокруг здорово развеселились: наперебой сыпались истории, шутки, различные смешные случаи и прочее, прочее, прочее… Юджин вышел покурить на балкон, и я какого-то чёрта поплёлся за ним, но он хлопнул дверью прямо перед моим носом, и мне пришлось отступить к дивану. Кажется, потом налили уже в третий или четвёртый раз, и мне было уже сложно стоять на ногах, так что я сел на тот самый диван и прижался к кому-то, кто сидел на нём. Я не успел разобрать, кто это был, и просто отключился под общий смех. Надеюсь, это была не Флоренс, иначе было бы действительно неловко.