Карнавал Удовольствия

      Гарри не был настолько жесток, чтобы оставить Филиппа одного без защиты. Он добавил заклинание отталкивания к его рукам, чтобы любой, кто пытается дотронуться до него, внезапно останавливался и напоминал себе, что им есть чем заняться, кроме этого. Ему было приятно видеть, что Филипп сидел прямо на одной из подушек на полу, а Кристал набивала рот чипсами, хотя ее глаза продолжали жадно блуждать по Филиппу, как будто он был именно тем, кого она искала. Его глаза были широко открытыми и он переводил взгляд с одного человека на другого, но, увидев Гарри, вздрогнул. — Ты в порядке, Гарри? — спросил Филипп, вставая, когда все повернулись. — Кто-то выглядит так, будто весело провел время, — промурлыкала Мэдж, раздвинув ноги, что, должно быть, показалось ей кокетливым. Она сидела на коленях у Рошель, а Харви стоял позади них, гладя ее шею. — Лунатик всегда такой, — сказал Гарри, когда мужчина появился прямо за ним, как если бы он был вампиром. — Лунатик? — спросил брюнет, который подошел к нему. — Извини, оговорка, — Гарри цокнул языком и позволил глазам блеснуть. — Тебе следует знать, что не стоит разглашать секреты, особенно когда они могут быть использованы против нас, — Эдвард провел рукой по спине Гарри, прежде чем повернуться, чтобы поцеловать рыжеволосую женщину со слишком большим количеством макияжа.       Фу. Гарри ни капли не ревновал. — Ты виноват в этом. Ты знаешь слишком много чувствительных мест, чтобы я мог внезапно потерять контроль! — Он фыркнул и опустился на пол, когда женщина, сидящая на подлокотнике кресла рядом с Эдвардом, хихикнула. — Может, нам обоим сегодня повезет? — спросила она. — Я бы хотела увидеть больше!       Филипп переводил взгляд с одного на другого, его глаза не могли стать еще более округлыми от шока и вспышки страха из-за того, как Гарри вел себя.       Вскоре Гарри с помощью Эдварда заставил толпу съесть их маленькую ложь, так как вопросов прибывало все больше и больше. — Итак, сколько укусов он сделал? — с любопытством спросила Рошель. — Я сбился со счета, — протянул Эдвард, и Гарри приподнял плечи. — Как я могу сопротивляться ему? — Ты не можешь! Никто не может! — Рошель от души рассмеялась. — Возможно, в следующий раз ты сможешь уговорить его появиться. Я уверена, что мы могли бы раскатать для него красную ковровую дорожку, а? — Она посмотрела на Мэдж, которая одновременно покачивала головой, отчего ее грудь колыхалась.       Гарри действительно не хотел видеть ничего больше. Пожалуйста, Мерлин, пусть это поскорее закончится. У него возникло искушение наложить на нее заклятие. — Я не думаю, что Жан-Клода можно убедить, он сам убеждает, — пропел Гарри, когда Эдвард протянул ему напиток, чтобы он притворился пьющим.       Прошло около часа, прежде чем Дарлин, женщина, с которой пришел Эдвард, изо всех сил пыталась залезть к Филиппу на колени, только чтобы моргнуть и изменить курс. Она несколько раз преследовала Гарри, но, как ни странно, отвлекал ее Эдвард.       Кристал теперь была сверху какого-то бедного мальчика, который выглядел даже моложе Натаниэля, мальчик был напуган, а Гарри был полон решимости зачаровать и проклясть каждого из этих ублюдков. Он молча нахмурился, вспомнив разговор, который когда-то вел с Роном Уизли, его так называемым лучшим другом, и как он в шутку признал, что женщина не может принудить мужчину. В следующий раз, когда Гарри увидит Рона, он проклянет его, а затем спроецирует это воспоминание в его разум. Напугает его как следует.       Гарри повернул запястье, касаясь бедра Эдварда, и у Кристалл начался приступ кашля, как будто она задыхалась. Она отползла от мальчика, Гарри отвернулся, чтобы не видеть, что было между ее ног, когда она бросилась на кухню за водой.       Мальчик выдохнул с облегчением, будто снова мог дышать воздухом.       Филипп посмотрел на всех, а затем снова повернулся к Гарри, который никогда не терял своей игривой улыбки. — Мне… нужно немного воздуха, — выдохнул Филипп, немного озадаченный. — Позволь мне пойти с тобой, — сказал Гарри, поставив стакан. Он чувствовал руку Эдварда вдоль своего бока, и они маневрировали сквозь тела, которые постоянно появлялись. Прибыло так много людей, что Мэдж, домохозяйка, не могла уследить за ними всеми, чтобы поприветствовать их, кроме тех случаев, когда она оседлала одного или двух.       Клянусь Мерлином, они собирались устроить оргию! Гарри старался не быть осуждающим, но лицо бедного мальчика на полу говорило за себя. Кое-что из этого Гарри вряд ли назвал бы добровольным. Теперь парнишка забился в угол, прижав колени к груди, и нервно оглядывался.       Филипп уже держал Гарри за руку. И хотя июльская жара бушевала даже глубокой ночью, это было ничто по сравнению с надоедливым замкнутым пространством дома, который они только что покинули.       Филиппу удалось приблизиться к машине Гарри, прежде чем он чуть не упал, упершись руками в колени и тяжело дыша. — П-почему? — Почему что? — переспросил Гарри, подойдя к нему после того, как наколдовал немного ледяной воды в стакане и вручил его мужчине, который глупо смотрел на него, прежде чем взять трясущимися руками. — Почему они не подошли ко мне? Я имею в виду, ты видел Дарлин, она пыталась! Но она… — Как я только что дал тебе полный стакан ледяной воды? — Гарри спросил с кривой улыбкой. — Магия.       Филипп по-совиному смотрел на него, пока глотал холодную воду. — Я смущен. — Не задавай эти вопросы прямо сейчас, мы на открытом воздухе, — тихо прошипел Гарри, и Филипп смог только кивнуть. — Т-ты, как ты? Ты заставил их есть из твоих рук… — Я же говорил, я знаю, как работать с толпой, когда мне это нужно. Мне это не нравится. Часть меня хочет пойти туда и заколдовать несколько ублюдков, но я не могу этого сделать. — Думаешь, это безрассудство? — Филипп не мог не спросить. — Ну, со мной такое бывает! — сказал Гарри, махнув рукой, хотя и наложил заклинание отвлечения в их радиусе, чтобы убедиться, что никто их не слушает. — Кроме того, ты не можешь делать все в одиночку, Филипп. Ты можешь бороться с этим, бороться за то, что хочешь. — Как? — спросил он таким голосом, что внезапно показался маленьким мальчиком.       Гарри вспомнил то, что сказал ему Эдвард. Нет, Эдвард ошибается, Филиппа можно спасти. Он был слишком хорош, чтобы не сделать этого. — Смотри вперед и не оглядывайся на ошибки, в конце концов ты дойдешь до конца. — Конец, я думаю, единственный конец, который у меня есть, — это смерть, — сказал он, повернувшись и прислонившись к машине, глядя в землю. — Они неплохие люди, те, что там… — … — Мне очень жаль, если я испортил твою точку зрения. — Ты не сделал ничего такого, чего я не ожидал, — сказал Гарри. — Это правда, я довольно сурово сужу тех, кто находится внутри, но я делаю это только потому, что они могут или не могут причинять боль невиновному. Если они попадут в беду, это на их совести. Я не могу им помочь, потому что знаю, что им не нужна помощь. — А я? — Ты стал мне другом, Филипп, и это может не иметь большого значения в твоем мире, но для меня это значит многое, — сказал Гарри, вставая перед ним. Возможно, он не казался внушительным, но он научился ходить с высоко поднятой головой, когда это было необходимо. — Я вырос без единого друга. Я был заперт в темноте первые одиннадцать лет своей жизни, а потом случилось чудо. Кое-кто пришел за мной. Тот, кто даже не был человеком. Тот, кого все считали отбросом. Тот, кто не вписывался в мир из-за того, кем родился, и, возможно, из-за отсутствия здравого смысла, или из-за того, что существа, которых он считал безобидными, не были таковыми, но это уже другая история, — сказал Гарри, махнув рукой. — Дело в том, что мне помогли, и ты можешь получить помощь. Но ты должен этого захотеть. Я ничего не могу сделать, если ты этого не хочешь. Жан-Клод ничего не может сделать, если ты этого не хочешь. Ты должен захотеть и принять помощь, все зависит от тебя, Филипп. Это твой выбор. — …У меня никогда не было выбора, — отрывисто прошептал Филипп. — Теперь он есть. — Его слова, должно быть, подействовали, потому что Филипп глубоко вздохнул, он потерял вид щенка, которого избивали на обочине, и его трясущиеся руки обрели твердость.       Пока цикады пели в тишине ночи, Гарри сосредоточился на нем. Филиппу, должно быть, тяжело. Они слышали смех внутри дома, и июльская жара ласкала его шею и открытую кожу, но потом — что-то новое коснулось его.       Оно было скользким и темным, от земли отделилась странная сила. Гарри ощетинился и огляделся, внимательно осматривая местность. — Что такое? — Но Гарри протянул руку и нежно сжал рот мужчины, чтобы успокоить его. Филипп понял, и Гарри отпустил его и начал развязывать ботинки, когда его кожу охватило покалывание. На нем все еще были носки, палочка и пистолет оставались в обуви.       Он опустил обе ступни на землю, и этот странный гул начал вибрировать под его кожей, как пульс, усиливающийся от ступней до пальцев ног и до щиколоток. Что-то темное витало в воздухе, что-то назревало. Голова Гарри резко вскинулась. — Кто-то поднимает зомби! — прошипел он, и Филипп моргнул. — А?       Он должен пойти и прямо сейчас рассказать Эдварду, но он же под прикрытием. Он не мог сказать мужчине, опасаясь раскрыть его. — Филипп. Садись в машину и оставайся там, — приказал Гарри, подойдя к Lexus и распахнув дверь. Он нырнул через сиденья и вытащил магнум, которым никогда не думал воспользоваться. Он засунул его в свои узкие джинсы, когда повернулся и увидел стоящего и хлопающего глазами Филиппа. — Садись в машину. Тебя не заметят, что бы ни случилось. Не выходи из машины. Сядь! — Он указал на водительское сиденье, и Филипп покорно нырнул.       Гарри повернул запястьем, заставив Бузинную палочку скользнуть в его руку, и наложил чары незаметности. Затем он повернулся и побежал к ощущению пульсирующей силы, которая то поднималась, то опадала. Она вела его по дороге из упавших желудей, земля была слегка влажной от ливней, несмотря на суровую жару. Задний двор дома был большим, окруженный высокими изгородями. Он ухватился за нить пульсирующей силы, когда услышал громкий животный крик боли.       Это была коза, что означало, что происходил сильный или очень старый призыв. Если это его убийца, он его поймает, и его можно будет убить со всеми гостями в доме. Он бы не назвал это вечеринкой фриков, но, возможно, на целую секунду он испытал жажду убийства, когда увидел, что мальчика чуть не изнасиловали. Гарри пришлось вытащить Филиппа из этой тусовки. Было очевидно, что у него не хватило духу вернуться, и это медленно убивало его. Эдвард может быть сволочью, но обычно этот ублюдок прав.       Он запрыгнул на живую изгородь и поморщился, когда поцарапал кожу крапивой и зарослями сухой травы, он сумел перепрыгнуть, когда запах резкой меди ударил его в нос и скользнул в рот. Гарри всегда был чувствителен к крови. Издержки профессии.       Он мог бы пойти более легким путем и, возможно, пойти напролом, но у Гарри не было отряда позади или даже одного единственного Эдварда в качестве подкрепления, так что проходить через фронт к такой большой силе было бы глупо. Он почувствовал толчок и притяжение магии, призыв был недолгими, но он мог стать сложнее в зависимости от возраста и разложения объекта подъема. Он двинулся из чащи высоких деревьев на старинное кладбище, изолированное между домом и лесом.       Крик мужчины разрезал ночь, а за ним последовало шипение женщины. — Где он? Где зомби, которого ты нам обещал?       Гарри оглядел большое дерево и насчитал шесть высоких фигур, окружающих могилу, которая на вид была очень старой. Мужчина стоял на коленях посередине, но Гарри не смог хорошо его рассмотреть, а женщина склонилась над ним, ее рука была поднята, готовая ударить его снова. Глаза Гарри сузились, чтобы лучше разглядеть ее. Во всех отношениях она была Повелительницей тьмы, и когда она наклонила голову, ее глаза заблестели в лунном свете. Ее волосы черной вуалью спадали на спину. Он чувствовал ее силу, по крайней мере, ей сотня лет или около того. Может, чуть меньше.       Гарри ничего не мог сделать с этой позиции, и Эдвард убьет его, если Гарри сегодня умрет. — Черт тебя побери, Эдвард, — подумал Гарри. Он не имел права быть его совестью. — Он был слишком стар, Тереза! — пронзенный страхом голос мужчины завизжал, когда его снова ударили. — Ты сказал, что цыплят недостаточно, поэтому мы привели козу для жертвоприношения. Но зомби нет! Я думала, ты можешь это сделать! — Мне очень жаль, но я не могу! Пожалуйста! — умолял человек, и Гарри сквозь полоску лунного света почти узнал его, но почему он его узнал, хороший вопрос. Мужчина был высоким блондином, его лицо Гарри видел раньше. На самом деле это не имело значения, у этого человека проблемы, и Гарри собирался его защитить.       Гарри сделал шаг, чтобы броситься на помощь мужчине, не обращая внимания на внутренний голос, шипящий на него очень Эдвардским тоном, чтобы он не смел делать этого, когда сильная рука не только обвила его талию, но и прижала руку ко рту и втиснула его в чужое твердое тело. У него не было времени вскрикнуть или почувствовать страх перед похитителем. У него не было времени мычать или извиваться, не то чтобы он смог это сделать с железной хваткой на талии. — Mon belle, молчи этой ночью, чтобы не испортить и без того нарушенную гармонию, — серьезный голос Жан-Клода заставил сердце Гарри забиться в груди. — Они ждут тебя, mon belle, выманивают. Будь хорошим мальчиком.       Гарри потребовалось несколько кратких ударов сердца, чтобы прокрутить в уме сказанное Жан-Клодом, и его напряженные конечности начали расслабляться. Ему показалось, что Жан-Клод вздохнул с облегчением, но он не был уверен. Его глаза были прикованы к сцене недалеко от него. Он позволил Жан-Клоду оттащить себя назад, по одному очень тихому шагу через деревья, через желуди, огибая живую изгородь, которую Гарри ранее перепрыгнул. Он продолжал двигаться, волоча за собой Гарри, как куклу. Как он раньше не замечал силы Жан-Клода?       Гарри думал, что его никогда так не несли.       Гарри хотел заговорить, сказать ему, что убийца может быть одним из них. Может, даже тот человек, которого он собирался защищать. Он не узнает, пока не увидит его и не встретится с ним! Ему нужно было подойти поближе, но когда он попытался оторвать руку Жан-Клода ото рта, мастер вампиров мягко и с придыханием ухмыльнулся. — Я не хочу поранить твою шелковую кожу, но я предпочитаю синяки на теле, чем мертвого mon belle. Просто подожди.       Гарри внутренне выругался, проклятый вампир! Разве он не понимал, что сегодня с этим можно покончить? Вскоре Гарри почувствовал ветер в своих волосах, Жан-Клод развернулся и начал двигаться быстрее, чем могли видеть его глаза, пока они не вышли на длинный участок проселочной дороги. Наконец, Жан-Клод остановился. — Если я отпущу тебя, ты пообещаешь не бросаться навстречу опасности? — Гарри не хотел ничего обещать, но Жан-Клод знал, что маг всегда сдерживал свое слово, если мог, но он действительно хотел освободиться от внезапно жестокого вампира и быстро кивнул. Жан-Клод усмехнулся. — Я чувствую твои метания, Гарри. Ты такое драгоценное существо. — Он отпустил, и Гарри выдохнул, он даже не подозревал, что задерживал дыхание. Он развернулся и изо всех сил толкнул Жан-Клода, заставив мужчину изумленно выгнуть бровь, когда он сделал шаг назад. — Я аплодирую тебе за то, что ты смог оттолкнуть мастера, mon belle. — Пошел ты! — Гарри ахнул. — Все могло закончиться сегодня вечером. Он мог быть тем самым!       Жан-Клод покачал головой, его кудри развевались на слабом ветру. — Это не имеет значения, если ты не увидишь конца. — Затем его глаза сузились, когда он осмотрел Гарри. Он шагнул вперед, как хищник. — Кто испачкал тебя этой ночью, mon belle?       Гарри моргнул, увидев внезапный резкий поворот диалога, и попытался понять, что сказал вампир, когда посмотрел вниз и увидел, что на его брюках нет пуговицы. — Сохраняю свое прикрытие, и я не испачкался, как ты выразился. — Он скрестил руки на груди. — Ты виноват в том, что одел меня в этот костюм!       Идеальная губа Жан-Клода дернулась. — Я действительно считаю, что ты выглядишь отлично. — Ненавижу кожу, — идеальная бровь Жан-Клода снова приподнялась, и Гарри закатил глаза. — На мне, — поправил он. — Я плохо ношу кожу, потому что я тощий маленький придурок.       Жан-Клод усмехнулся. — Нет, вот в чем ты ошибаешься, mon belle. Важно то, как ты ее носишь. Ты — прекрасное зрелище, танцующий под звездами и белой луной. — Он посмотрел на сияющее небо.       Гарри проворчал, потирая затылок. На одну ночь у него было достаточно скачков артериального давления. — Жан, я не думаю, что сейчас время для… ээээ… что бы ты ни делал. У нас безумная группа вампиров, которая, вероятно, собирается убить потенциального лидера, а если он не потенциальный лидер, то он невиновен, и мне нужно что-то сделать! — Он развернулся назад, когда Жан-Клод двинулся со скоростью, слишком быстрой для Гарри, и его схватили сильные руки. — Ты обещал, mon belle. Не нарушай слово, — прошипел Жан-Клод ему на ухо голосом с нитью предупреждения.       От этого у Гарри покалывало шею, а по позвоночнику прямо до пальцев ног пробежал табун мурашек. — Но… — Нет! Называй меня монстром, если хочешь, но я не позволю тебе жертвовать собой ради кого-либо, какими бы невинными они ни были, хотя ты этого не знаешь! Оно того не стоит! — Ты не прав. Оно того стоит. Если я смогу остановить боль, прекратить страдания, я сделаю все, что в моих силах. — Тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить тебя. — Он никогда не слышал голоса Жан-Клода таким твердым, как сталь. — Разве ты не сказал им, что ты мой? Что принадлежишь мне? — … — Гарри резко вздохнул. — Ты же знаешь, я… поддерживал легенду. Я должен был что-то сделать. — Мерлин, что он натворил? Вампир, который все время был добр к нему, вдруг проявил яростную решимость. Сила, которую Гарри почему-то упустил. Жан-Клод был чертовым мастером, как Гарри забыл об этом? — Oui, ты мог выбрать любую легенду. Любую историю, чтобы накормить стадо овец, которые не заметят разницы. — Жан-Клод отступил, но только на мгновение. У Гарри не было личного пространства, чужие руки обхватили его щеки, и он знал, что они горят от прикосновения мастера. — И все же ты предпочел принадлежать мне.       Он отчаянно пытался выбраться из положения, когда страх начал наполнять его. Он столько всего не понимал. — Только потому, что это предложил Филипп, и я подумал, что это хороший вариант. Я ошибся? — Нет, ты прав, абсолютно. — Ты не это имеешь в виду, — сказал Гарри, облизывая губы.       Выражение лица Жан-Клода стало неприступным, как хранилище Гринготтса. — Как ты можешь так говорить, mon belle? — спросил он с холодной резкостью. Гарри не нравился используемый тон, и все же что он мог использовать в качестве защиты? Было так дико, что Жан-Клод подумал, что он достоин чего-то большего, кроме одного-двух комментариев или даже флирта, а потом случился Эдвард.       Что, черт возьми, происходит? Разум Гарри тревожно кричал. С каких это пор он стал Мистером Популярность среди самых опасных существ Сент-Луиса? Он был никем. Полное и абсолютное ничто, и если он не может выполнять свою работу, какого черта он вообще стоит?       Жан-Клод испустил дрожащий вздох, отступив, когда между ними возникла стена, и темная аура начала окружать Гарри, полностью защищая его. Гарри обвил себя руками, его глаза отвлеклись от великолепной фигуры, когда он сжал челюсти. — Я не могу принять это прямо сейчас, — сдавленным голосом сказал Гарри. — Я ничего не понимаю. Я не понимаю. Ты, Эдвард и все остальные пугаете меня, и сейчас я думаю, что лучше столкнусь с убийцей Николаос, чем выясню, что, черт возьми, происходит! Я Гарри. Просто Гарри. Во мне нет ничего особенного, никогда не было и никогда не будет. Я всего лишь маленький неудачник, рожденный в пророчестве, из-за которого я лишился всего! Я маленький мальчик, запертый в гребанном чулане под лестницей, не видящий даже дневного света, пока меня не подняли и не бросили в мир, за который я все еще пытаюсь цепляться более десяти лет спустя. Меня неоднократно сталкивали с опасным мужчиной: одиннадцать, двенадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… и, наконец, я подумал, что все закончилось. Я был готов, был готов умереть, и все же я даже это не смог сделать нормально! — Голос Гарри достиг крика, но он этого не заметил. Сила, кружащаяся вокруг него, стала яростнее, пульсируя, как окровавленное сердце, вырванное из груди, и он даже не заметил человека, который выбежал на улицу к ним. — Я не должен быть живым! Я умер! Я мертв, и если я не могу кому-то помочь, тогда какого черта я буду делать? — Mon belle! — вскрикнул Жан-Клод. — Не отдаляйся от меня! — Резко приказал он.       Когда магия снова загудела и запульсировала, Гарри зажмурился. — Я не могу этого вынести. Я не понимаю. Ничего. Я всегда был ничем и всегда буду ничем, — повторил он во второй раз. — Так перестань думать, будто я что-то значу! — И когда он это сказал, сила, разрастающаяся вокруг него, ослепила всех на своем пути.       А затем магия взорвалась с громким хлопком, две фигуры упали на землю, деревья и фонари наклонились, пока не рухнули, все огни в районе превратились в метеоритный дождь, искрами усеявший землю.       Но точно так же, как ветер, магия исчезла, и закрученная защита растворилась. Гарри стоял неподвижно, как статуя, глядя на асфальт изрезанной колеями дороги. Он видел, как движутся тени. — Что ты сделал с Маленьким Вороном? — спросил голос, который Гарри распознал как Эдварда. — Я не позволил ему идти к смерти, tueur d'ombre. — Ты только что назвал меня убийцей? — возразил Эдвард. — Oui. Это проблема?       Губа Эдварда дернулась. — Нет, просто проверка. В последнее время мой французский изрядно заржавел. Я редко выезжаю из страны. — Угу, я очень давно не могу увидеть свою родину. Гарри? — Нет… — Эдвард протянул руку, чтобы не дать Жан-Клоду двигаться. — Но я должен… он нуждается во мне, — сказал Жан-Клод. — Посмотри на него! — Да, я понимаю, но Маленький Ворон не ведьма, милый мальчик. — Жан-Клод, пожалуйста, зови меня по имени.       Эдвард проигнорировал просьбу. — Он чистокровный волшебник с силами, которые я даже не могу себе представить. Он может впадать в ступор, когда всего становится слишком много. Я видел это только один раз, и последний, кто прикоснулся к нему, чуть не умер. — Кто прикоснулся к нему? — Я.       Жан-Клод посмотрел на своего испуганного mon belle, который все еще смотрел на землю теней, словно она взывала к нему, шепча на ухо. — Тогда я не прикоснусь к нему, но подойду. Так что не преграждай мне путь, tueur d'ombre.       Эдвард фыркнул. — Увидимся на похоронах. И если ты дал мне прозвище. я тоже дам его тебе. — Ладно, но выбери более подходящее, и я могу согласиться или не согласиться на твой запрос.       Когда сила под кожей Гарри начала угасать, он почувствовал два отличительных запаха, когда тени приблизились. Он поднял голову и встретился взглядом с темно-синими глазами, прежде чем переместиться на ледяной взгляд следующего. — Перегрузка, Маленький Ворон? — Что-то вроде того, — сказал Гарри, повернув челюсть. Язык был похож на резину, и голос его и Эдварда казался далеким. — Могу я подойти ближе, mon belle?       Гарри нерешительно кивнул, прежде чем он смог больше об этом подумать, и Жан-Клод был тут же оказался рядом в мгновение ока. — Ты можешь летать? — Oui. — Я люблю летать. — А когда Гарри двинулся с места, в воздухе раздалось что-то вроде свистящего звука. Он едва уловил крики двух мужчин, как что-то резкое вонзилось ему в шею, пронзив кожу, и кипятком разлившись внутри.       Гарри инстинктивно поднес руку к шее, и посмотрел на Жан-Клода и Эдварда, которые стремительно сокращали дистанцию. — О… — Его глаза закатились, когда тьма окутала его, а затем он рухнул, отключившись.