Карнавал Удовольствия

— Ты молчишь, — сказал Филипп, когда они возвращались в город. — Теперь от фриков… — Гарри пристально посмотрел на него, — тебе противно? — Мне грустно, Филипп, — сказал Гарри, возвращаясь к дороге. — Мне грустно за Ребекку, которая не счастлива в той жизни, которую выбрала, но не может вырваться из нее, и мне грустно, что она потеряла того, о ком заботилась. — Не знаю, во что ты веришь, но Морис был ослом. Он относился ко всем как к дерьму, потому что был достаточно силен для этого. — С тобой обращаются также? — Иногда, но я уже давно не ходил ни на одну из этих вечеринок. Я пытаюсь остановиться. Это как наркотик, понимаешь? Какое-то время ты на вершине. Самый важный человек, когда… — он замолчал и повернулся, чтобы посмотреть в окно. Он покачал головой. — Подбрось меня в клуб. — Расскажи мне, Филипп, пожалуйста?       Филипп фыркнул. — Почему ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым, хотя мы почти незнакомы?       Гарри моргнул, когда они остановились на красный свет, и повернулся, чтобы полностью взглянуть на мужчину. — Зачем мне это делать? Как? Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя виноватым. Я хочу найти виновника, чтобы у нас больше не было жертв. Мне больно видеть столько людей, удивляющихся тому, что я порядочный человек.       Филипп откинул голову назад и уставился на Гарри. Его лицо было полностью лишено эмоций, но глаза мерцали. — Я не особенный, Филипп. Я просто волшебник с долей удачи и здоровой дозой презрения к людям, которые причиняют боль другим.       Филипп покачал головой. — Я не понимаю, почему ты не видишь себя таким, какой ты есть! Ты перевернул мир Ребекки всего несколькими предложениями. Ты заставил ее улыбнуться впервые за много лет. Ты такой, какой есть и я не хочу тебя разочаровывать. — Как бы ты это сделал? — Гарри вздрогнул, когда их внимание привлек громкий гудок позади, и один из негабаритных Buick Lesabre’s засверкал серебром фар в зеркале заднего вида. — Ой, ублюдок, тебе некуда спешить, старик! — он фыркнул, посмотрев на дорогу и ускорившись, заставив Филиппа усмехнуться, напряжение внезапно исчезло. — Я не знаю, что ты думаешь обо мне, но я не понимаю, почему мои мысли настолько важны, чтобы ты почувствовал, что разочаровал меня. — Ты такой невежественный. Это мило.       Гарри фыркнул, и Филипп снова рассмеялся. — Можешь меня пригласить?       Смех Филиппа умер, и он нахмурился. — Что? — На одну из этих вечеринок? Можешь меня пригласить? — Зачем? — Ты знаешь зачем, Филипп. Это может быть наша единственная ниточка, и я не могу ее упустить. Если для тебя это слишком опасно, я что-нибудь придумаю. Но я бы хотел, чтобы ты меня пригласил.       Филипп облизнул губы и уставился на свои руки. — Боже, что я буду за человек, если втяну кого-то вроде тебя в этот мир?       Гарри раздраженно вздохнул. — Ради всего святого, Филипп, я не бог! Я даже не верю в этого ублюдка и уверяю тебя, что справлюсь сам. Да, я выгляжу невысоким и тощим, но ты никогда не видел меня в действии.       Филипп не мог не улыбнуться ему. — Я был бы не против увидеть тебя в действии, Гарри. Драко было очень весело, но держу пари, тебя бы разрывало от страсти!       Лицо Гарри вспыхнуло, и он ударил Филиппа по плечу. — Не смей расстегивать штаны, мистер! — Он пискнул, когда Филипп подвинулся к нему ближе, и он почувствовал дыхание мужчины на своей шее. — У тебя действительно привлекательная реакция, я понимаю, почему Жан-Клод сделал тебя своим… — сказал Филип, проводя носом по подбородку Гарри. — Я… не принадлежу Жану, — глубоко вздохнул Гарри, крепко сжимая руль.       Филипп усмехнулся. — Ты ошибаешься, Гарри. Ты действительно очарователен. — …Что как один из этих сморщенных щенков с плоской мордочкой, который настолько уродлив, что симпатичен?       Филипп отстранился и покачал головой. — Надеюсь, Жан-Клод преподаст тебе урок.       Гарри запнулся, его лицо пылало, но не так, как от действий Жан-Клода. — Прошу прощения?       Филипп ухмыльнулся. — Ничего, ничего. Могу я попросить твой номер? Я поговорю с несколькими друзьями. Узнаю, где будет проходить следующая вечеринка. Местоположение меняется, чтобы сдерживать группы ЛПВ. — Гарри хотел дать сам, но решил, что он недостаточно гриффиндорец, и указал на консоль под приборной панелью. Филипп пошарился внутри, остановившись, когда увидел пистолет. — У тебя есть пистолет? — Да, ну, я никогда им не пользуюсь, — сказал Гарри. — Он там, потому что полиция не хотела, чтобы у меня он был, и поэтому я получил его из принципа.       Филипп приподнял бровь. — Ясно. — Он достал ручку и обрывок бумаги. — Номер?       Гарри продиктовал свой домашний номер, когда подумал о том, насколько большой головной болью было переделывать весь дом так, чтобы электричество и магия работали без взрывов.       Гарри не собирался говорить о пожарах, которые он устроил в некоторых комнатах, хорошо, что библиотека была заколдована и защищена, а на чердаке временами все еще пахло дымом. — У меня к тебе один вопрос, — сказал Филипп, когда Гарри остановился перед Запретным Плодом. Все было тихо, ни ярких вывесок, ни взволнованной толпы. — Что такое? — Насколько хорошо ты притворяешься?       Гарри задумался над вопросом. — Думаю, нормально, а что? Я должен кого-то сыграть? — Ты не похож на жертву, — сказал Филипп. — Тебе нужно переодеться. Во что-то, что обнажает кожу. — Гарри дико уставился на него, и мужчина рассмеялся. — Извини, но будет лучше, если они увидят тебя снизу. Знаешь, мелькание обнаженных ягодиц всегда их дразнит. Возбуждает. — Понятно… — Гарри был уверен, что у него нет такой одежды, и Мерлин помоги, если он скажет об этом Драко.       Нет, просто нет. Драко к этому не причастен. — Я не ношу кожу. — Почему?       Гарри посмотрел на него. — Мой рост полтора метра и да, я прибавил высоту каблуков. Мне нужны все доступные сантиметры! Я буду выглядеть глупым маленьким ребенком, если попытаюсь надеть на себя что-нибудь отдаленно кожаное, кроме достаточно свободной куртки или ремня.       Филипп рассмеялся. — Нет, если ты наденешь подходящую кожу. Жан-Клод может подсказать. — Жан только рассмеется, спасибо большое, я не надену кожу. — Этого не будет. Просто что-то особенное. Уникальное, но не чрезмерное. — … — Гарри закатил глаза. — Когда речь заходит о моде, я превращаюсь в ходячую катастрофу. Драко меня одевает, — бессовестно признал он. — Я что-нибудь придумаю. Оставить тебя здесь? — Ага. У меня есть ключ, — сказал Филипп, тряхнув лязгающим брелком. — Спасибо за день, Гарри! — И тебе, Филипп.       Когда Филипп вышел, он ненадолго присел к окну. — Гарри? — Да? — Гарри поправлял ремень безопасности, который ненавидел, но если он его не пристегнет, машина будет издавать раздражающий писк, пока он не пристегнется, и никакие чары не заставят ее замолчать, пока не заглохнет сам двигатель. — Спасибо. — За что?       Филипп улыбнулся. — Ты не относился ко мне как к жертве и не позволял мне чувствовать себя ей.       Гарри покачал головой. — Ты жертва, если позволишь им сделать себя таким, Филипп. Поверь, я был близок к тому, где ты был раньше, может быть, не с точки зрения вампиров, а в другом смысле. Я знаю, что значит полагаться на то, что нездорово, хотя бы ради сохранения собственного рассудка.       Филипп кивнул. — И поэтому я тебя благодарю. — Он закрыл пассажирскую дверь и побежал вперед, распахнув дверь, его бледная фигура исчезла, когда Филипп вошел в здание, и резко ее закрыл. — Похоже, я иду за покупками… но для чего? — Он думал о том, чтобы зайти в ближайший торговый центр и что-нибудь приобрести, но знал, что это бессмысленно. Он не силен в моде. Он понятия не имел, что выглядело хорошо. Он был парнем в футболке и джинсах, а кого волнуют его волосы? Они лежали так, как лежали, и никакое количество спрея или геля не позволяло их уложить. — Может, стоит пойти голым? Конечно, это привлечет внимание, — пробормотал Гарри в пустоту. — Ах, черт, может сойдет то, что я надевал вчера? Драко убьет меня, если я порву рукава… черт, я говорю сам с собой и отвечаю сам же… это нехорошо. — Он посмотрел на пустое пассажирское сиденье и попытался представить, что там кто-то сидит.       Но.       Он еще не был настолько сумасшедшим.       Гарри вернулся домой вскоре после наступления темноты и моргнул, когда увидел что-то на своем крыльце. — …Драко забыл, что у нас нет эльфов? — размышлял он, паркуясь в уже примятой траве, отстегивая ремень безопасности, прежде чем заглушить двигатель.       Его машина издала предупреждающий писк, и Гарри впился взглядом в приборную панель. — Заткнись! — он выключил ее и вышел из машины к белой прямоугольной коробке, стоявшей на самой верхней ступеньке. Сверху красовался большой блестящий изумрудно-зеленый бант.       Он попытался вытащить свою палочку, чтобы проверить содержимое коробки на предмет ловушек, когда заметил идеальные петли почерка в записке. Подарок был от Жан-Клода. Он узнает его почерк где угодно. Гарри наклонился и поднял его. Он был хорошо упакован и тяжелее, чем он ожидал. Гарри вытащил из-под прозрачного банта тонкую карточку.       Mon Belle,       Я слышал, что тебе требуется помощь, пожалуйста, прими этот знак моей привязанности и носи, когда будет нужно, и могу ли я попросить не позволять никому укусить тебя? Мне было бы грустно узнать, что я больше не твой любимый вампир.       Твой, ЖК. — Супер, — проворчал Гарри, думая о Филиппе. Почему так быстро? Он знал заранее? Гарри сомневался, что вечеринка будет сегодня вечером, и боялся заглянуть в коробку. Будем надеяться, что Филипп объяснил вампиру, как нелепо будет смотреться кожа на Гарри.       В холле горел свет, и он просунул голову на кухню и увидел самое странное зрелище. Совершенно чистокровный Драко Малфой сидел, сгорбившись, над серым ноутбуком. Его глаза были круглыми и очень красными, волосы взлохмачены, и он ругался при каждом прикосновении к технике. Рядом с ним лежала горстка бутылок сливочного пива (Гарри вздохнул при мысли о том, что придется снова заказывать их за границей, запасы так быстро заканчивались!) И стопка маггловских фантиков от конфет, судя по которым не осталось ни единого шоколадного батончика.       Как хорошо, что им не нужно беспокоиться о кариесе.       Ах, волшебство. — Нет! Нет!  — завопил Драко. — Что я сделал? — Что ты сделал? — Я удалил его! Я все удалил! Нет-нет-нет!       Гарри обошел длинный стол, чтобы посмотреть, что делает Драко. Он взглянул на пустой текстовый редактор. Гарри протянул руку и нажал комбинацию Ctrl+Z, и текст снова появился.       Драко подскочил и обнял его. — Спасибо! Я чуть не кинул эту штуку в стену! — Я думал, ты собираешься в библиотеку? — Да, но они закрылись в пять, — фыркнул Драко. — И я выбрал самый легкий путь и купил себе одну из этих штуковин. А чем ты занимался?       Гарри собирался сказать ему, что провел вечер с его бывшим любовником, но затем сжал челюсти, когда понял, что, вероятно, было бы неразумно говорить об этом Драко, по крайней мере, пока. Он не хотел впутывать своего друга. — Осмотрел стройку на набережной. Ты знаешь, что мы с Жаном строим парк? — Драко кивнул. — Еще я просматривал фолианты в поисках того, что могло бы контролировать гулей, но ты знаешь насколько хорош я в исследованиях. Я чуть с ума не сошел от пыли и крошечных букв. Так что мне пришлось прогуляться. — А это что? — Драко ткнул рукой в ​​белый сверток.       Гарри вздохнул. — Жан. Ты слышал, что кто-нибудь проходил? — Эм, наверное, но я не уверен. Я пытался разобраться с ноутбуком. Знаешь, сколько информации от меня требовало это изобретение? Что он будет делать с ней? — Его голос нарастал, и Гарри хмыкнул. — Думаю, это для того, чтобы проверить, кто ты. — Но я знаю, кто я, и кто, черт возьми, такой Нортон*, и почему я захочу его купить?       Гарри усмехнулся и покачал головой. — Не беспокойся об этом. Я настрою его позже, хорошо? — Гарри не очень хорошо разбирался в компьютере, но знал, что делать, чтобы тот не выдыхался или не взорвался из-за искры магии в плетении чар.       Драко кивнул. — Хорошо! Кстати, я ввел твое имя.       Если бы Драко был кем-то другим, Гарри бы это разозлило, но вместо этого он засмеялся и похлопал парня по плечу. — Круто. — Итак, что прислал Жан-Клод? — Понятия не имею, я боюсь на это смотреть. Думаю, я подожду. Кстати, тебе, вероятно, следует сохранить этот файл, и нам может понадобиться принтер.       Драко уставился на него. — Я знаю, что нужен принтер, и знаю, как сохранить файл. — Да? — Но я не знаю, как его подключить. — Я тоже.       Может, спросить Эдварда? Если, конечно, Эдвард пребывал в достаточно хорошем настроении. Может быть, огромный американский завтрак, с печеньем и блинами задобрит его? Эдвард всегда был готов сделать что-нибудь для Гарри, когда был в достаточно хорошем настроении. — Принеси принтер, я подключу его позже в гостиной. — Зачем? — Чтобы ты не сидел с заданием слишком долго, потому что одна искра магии, и этот ноутбук взорвется. Поверь, Берту пришлось заплатить как минимум за шесть компьютеров с тех пор, как я работаю в фирме.       Драко опустил ноутбук и с сомнением уставился на него. — Он взорвется, если его коснуться магией? — Или отключится. Не выпускай случайную магию, и все будет в порядке. Я пойду в душ, думаю, завтра придется рано вставать. — Он был измучен и не хотел слишком долго задерживаться в кухне, если возникнут вопросы, в которых Гарри придется лгать.       Гарри ненавидел врать Драко. И всеми силами старался избегать этого.

____

      Он крепко спал, уютно устроившись на одной из множества подушек из гусиного пера, лежащих на его кровати, и ему снился чудесный сон о мужчинах в обтягивающих кожаных штанах и с длинными вьющимися черными волосами, когда его выдернул из дремоты пронзительный звук телефона у кровати.       Потребовалось мгновение, когда его глаза открылись в темноте, он повернулся и нахмурился. О да. Он установил телефон у своей кровати. Почему он снова так сделал? Раздражало.       Но потом он вспомнил несколько раз, когда Дольф пытался его вызвать, но не смог, потому что телефон был в холле, и Гарри просто его не услышал. Он потянулся к устройству и нажал кнопку ответа. — Алло? — Гарри? Ты спишь? — Это был Филипп. — Время? — Почти два. — Да, не часто я ложусь спать рано, поэтому воспользовался этим. Все в порядке? — спросил Гарри, садясь и потирая глаза. — Ты хотел пойти на вечеринку, да? — спросил он.       Гарри кивнул, но затем понял, что Филипп не видит этого. — Да. Итак, сегодня вечером? — Мммм, ты получил сверток, который оставил Жан-Клод? — Да, но еще не заглядывал в него. Я не хочу, чтобы Драко знал, что я что-то задумал. — Он не собирался признавать, что был слишком труслив, чтобы открыть подарок. — Лучше держать его подальше. — Хорошо, — сказал Филипп. — Можешь заехать за мной в восемь в Запретный Плод? — Конечно. — Было очевидно, что мужчина имел в виду вечер, и поэтому Гарри не стал уточнять. — Мне нужно знать что-нибудь еще? — …Я не могу отговорить тебя, не так ли? — Нет, извини, Филипп. Если у тебя не получится, я пойду один. — Конечно нет! Меньшее, что я могу сделать, это присоединиться к тебе и убедиться, что у тебя не возникнут проблемы. Кроме того, Жан-Клод убьет меня, если я отпущу тебя одного.       Гарри нахмурился, откинувшись на подушки. — Со мной все будет хорошо, и если это проблема для тебя, Филипп, я не хочу втягивать тебя обратно, когда ты пытался выбраться. — Все будет хорошо. Я справлюсь. — Я тоже. — Возможно, но забери меня, ладно? — Голос Филиппа умолял, и Гарри вздохнул, пытаясь притянуть одеяло ближе. — Ты же знаешь, что я приеду. Но, если захочешь уйти оттуда, дай мне знать, хорошо? Я хочу раскрыть это дело, но не за счет твоего здоровья и рассудка.       Филипп рассмеялся. — Ты забавный, Гарри. — Нет, на самом деле нет. — Спасибо, но со мной все будет хорошо. Итак, восемь? — Да, хорошо. Ты танцуешь сегодня вечером? — Нет, у меня выходной. Увидимся! — Филипп повесил трубку, и Гарри вздохнул, чувствуя себя мудаком. Было очевидно, что Филипп старался избегать таких мест, и, вероятно, работа на Жан-Клода была его способом выбраться или, по крайней мере, сдержать себя.       Он не мог не задаться вопросом, что случилось с Филиппом, что заставило его искать очевидную опасность. У Гарри не было причин судить его, но он был бы плохим другом, если бы не признался в своем беспокойстве.       Да, Филипп стал его другом. Он был милым парнем с прекрасным чувством юмора. Возможно, достаточно времени с Жан-Клодом поможет ему преодолеть все, что лежит на его плечах.       Это была одна из черт Жан-Клода, которая произвела на Гарри наибольшее впечатление. Как сильно он заботился о своем сообществе и как он хотел быть нормальным. Он хотел быть открытым, хотел лучшего для всех. Гарри видел сияние уважения и обожания в глазах его подопечных, таких, как Базз. Жан хотел, чтобы вампиры представали людям не как монстры, а как существа, которые чего-то стоят. Он хотел построить что-то незабываемое.       Гарри сделает все возможное, чтобы помочь ему. Он использовал ресурсы Блэков и увидел, как Приречье преображается. Он поставил телефон на место и отбросил одеяло. Гарри знал, что не заснет снова.       Пора было снова стать исследователем. Он должен был понять. Ради Ребекки, Филиппа, Жан-Клода и всех остальных, кто заслуживал правосудия, совершенное руками полиции или его с Эдвардом.       Если честно, он бы поставил на Эдварда.       На следующий день Драко ушел рано. Гарри подозревал, что его не будет всю ночь, и его это устраивало. Он позвонил на работу, чтобы сообщить Берту, что он занят решением дела и не будет доступен. В ту ночь у него было три клиента, но их можно было отложить на другой день. В конце концов, мертвые никуда не торопятся.       Это произошло тогда, когда он наконец развязал прозрачный бант свертка, который дразнил его часами. Обычно Гарри проявлял любопытство как кот, но знание вкуса Жан-Клода внушало ему здоровую дозу волнения.       Его брови изогнулись в нахмуренной гримасе, когда он убрал мягкую защитную упаковку, и его пальцы коснулись кожи. — Черт тебя побери, Жан-Клод! — прорычал он, и будто услышал бархатный соблазнительный смех на другом берегу реки.       К чести Жан-Клода, это были не кожаные брюки, но это вряд ли имело значение, поскольку в руках он держал тонкую вещь, которую Гарри определил, как жилет. Он был черным с кроваво-красной окантовкой вдоль шеи и по бокам. Он был сделан из очень тонкой кожи и застегивался на молнию.       Мысли Гарри снова вернулись к вопросу о том, как не вспотеть в коже. Как она не раздражала? Достаточно пугающий ответ он получил, когда увидел небольшую емкость с вазелином с запиской, что мазь нужно втирать в чувствительные места.       Мыслями Гарри старался не касаться территорий, которые лучше оставить в покое. Он не мог представить, как Жан-Клод натирает себя вазелином для того, чтобы сиять сильнее, чем он уже мог. — Мерлиновые яйца, я стал извращенцем, — проворчал Гарри, осторожно откладывая жилет и вытаскивая джинсы, которые вряд ли можно было назвать новыми или вообще джинсами, учитывая дыры и торчащие нити. Они были черными, с ремнем из черной кожи. Откуда Жан-Клод узнал его размер? — Я действительно хочу, чтобы ты был здесь, Жан, чтобы я мог бросить в твое хорошенькое лицо проклятие.       Он также нашел пару кожаных ботинок до щиколотки с серебряной молнией и красными шнурками. По крайней мере, сегодня он будет повыше. Гарри проверил, точно ли это все, и бросил пакет, когда что-то маленькое, черное и узкое выпало из упаковки.       Сначала он подумал, что это повязка на голову, он не был модником, зачем ему подарили такую? Это было до тех пор, пока он не схватил ткань и не понял, что это, от чего его лицо горело сильнее, чем адское пламя.       Гарри подавился воздухом. — Нет! — Он отшвырнул от себя стринги и попал на столбик кровати, а тонкая полоска ткани с насмешкой болталась, когда он смотрел на нее. — Ты, должно быть, шутишь! Я это не надену!       Гарри покинул комнату, чтобы принять душ, и изо всех сил старался не обращать внимания на издевательский кусок ткани, висящий на столбике его кровати. Он провел волшебной бритвой по коже, поблагодарив Мерлина за то, что это было так легко. Не то чтобы у него была растительность на лице, но Драко поставил перед собой задачу научить его большему количеству приемов ухода, о которых он раньше не думал, и в таком тесном наряде, который ему придется надеть, гладкая кожа определенно понадобится.       Он быстро выяснил, почему именно этот кусок ткани был включен в комплект, и не только потому, что это понравилось бы Жан-Клоду. Джинсы идеально облегали его ноги, открывая кожу бедер сквозь прорези в ткани. Он прошел в свою комнату и стянул стринги со столбика кровати. — Я прокляну тебя, симпотяжка. Когда я закончу с тобой, твои волосы из черных станут синими, — проворчал Гарри. Он был уверен, что если вампиры могут чихать, у Жан-Клода начнется припадок аллергии. Или начнут гореть уши?       Надев контактные линзы на ночь и молча попросив, чтобы они не раздражали глаза, Гарри посмотрел на себя в зеркало. Он не понимал, на что смотрит, но, надо признать, у Жан-Клода был вкус, несмотря на странные фасоны. На мгновение он почувствовал, как музыкальные пальцы Жан-Клода скользят по шву его джинсов вдоль бедра к открытому маленькому участку плоти. — Mon belle, ты выглядишь просто потрясающе. Не дай себя укусить, это право принадлежит мне.       Одежды было немного, но вполне достаточно. Жилет плотно прилегал к телу, и он использовал вазелин под швом в подмышках. Он растрепал свои волосы так же, как Драко сделал прошлой ночью.       Наконец он был готов, но оставалась одна небольшая проблема, а именно куда положить его палочки. Он мог воткнуть палочку в ботинок, но не был уверен, что сможет хорошо спрятать ее.       Он размышлял целую секунду, прежде чем полез в тумбочку со всяким хламом и вытащил тонкую кожаную кобуру для палочки. Драко всегда покупал странные вещи без всякой причины, и это была одна из них. Она идеально подошла к образу, и Гарри подумал, что Эдвард будет гордиться им, потому что у него есть план.       Если бы он шел один, он бы взял волшебную палочку и надеялся на лучшее, но с ним идет Филипп, а Гарри отвечает за его безопасность. Гарри отнесся к этому серьезно. Он надел ножны, а затем вставил туда Бузинную палочку вдоль своего предплечья. Он наложил отвлекающие чары и увидел, как она растворяется. Даже вампир не заметит ее, пока не схватят его за запястье.       Он взял свое стандартное оружие и сунул его в правый ботинок с палочкой из остролиста. Можно было подумать, что он параноит похуже Эдварда или Грюма, но Гарри считал это разумным. Он должен был защитить Филиппа. Это было все, о чем он мог думать.       Для магнума, подаренного ему вчера Эдвардом не осталось места, но он мог взять его с собой в машину.       Он был почти готов, и ему очень хотелось взять сумку из драконьей кожи, но на его теле не осталось места, чтобы что-нибудь спрятать. Он чувствовал себя голым, что было бы оправдано, если бы не тонкая ткань, проходящая прямо по щели его задницы.       Он не использовал никаких специальных спреев или парфюма, поскольку слышал от Жан-Клода, что духи и одеколоны раздражают вампиров.       Гарри мог их понять. Они ему тоже не нравились. Он использовал только мыло и дезодорант, не перебивая собственный аромат химическим. Пока от него не пахло потной свиньей, все в порядке. Он оставил на столе записку для Драко у нового ноутбука и вышел в тусклый солнечный свет.       Он включил кондиционер больше для Филиппа, чем для себя, так как в его распоряжении были охлаждающие чары.       Гарри подъехал к пустой стоянке Запретного Плода, и когда солнце медленно опустилось, он увидел, как огни пытаются включиться, но снова гаснут из-за неисправных датчиков. Может быть, Жан-Клод должен на это взглянуть? Что, если начнется пожар?       Однако его внимание привлек Филипп, который выглядел так же, как и он, за исключением того, что брюки Филиппа были кожаными и обтягивающими, а сетка открывала вид на его мускулистое тело.       Он был красивым человеком, и да, Гарри заметил шрамы, но даже шрамы могли быть красивыми. Но в его лице было что-то трагичное. Гарри не знал происхождения этой эмоции и даже не начинал догадываться, но было похоже на то, что Филипп был одним из тех людей, которые всегда балансировали на грани гибели только для того, чтобы снова отступить. — В-вау! — Филипп задохнулся, запрыгнув в машину. — Выглядишь потрясающе! — Думаешь? — спросил Гарри. — Ты должен был сказать ему, что я не ношу кожу! Я не такой, как ты или Жан! — он заскулил, заставив Филипа усмехнуться. — Я сказал ему, что не нужно кожаных штанов, но он просто улыбнулся мне своей обычной улыбкой. Кроме того, в тот момент у него уже было кое-что для тебя. — А?       Филипп кивнул. — Да, — сказал он, и я цитирую. — «Mon Belle будет идеален сегодня ночью, а ты станешь прекрасным джентльменом, не так ли? Не позволяй даже волоску упасть с головы mon belle, ясно, Филипп?» Боже, он сказал это таким голосом, что я не мог отказаться. — Я перекрашу его волосы в синий, — надулся Гарри, когда выехал с почти пустой стоянки и развернулся, чтобы направиться к мосту. — Гм, куда ехать? — Филипп дал ему указания, а затем развалился на сиденье, опустив плечи. — Ты в порядке? Тебе не нужно этого делать. — В порядке. Ты ведь сказал правду? Я жертва, только если сам сделаю себя жертвой. — … — Гарри вздрогнул. — Я не хотел, чтобы ты мучил себя, Филипп. — Я знаю, но была ли у тебя когда-нибудь зависимость от чего-то? И в то же время ты это ненавидел?       Гарри почувствовал, как вздох застрял у него в горле. — Да. — Первое, что пришло ему в голову — темная магия. — Что ты сделал, чтобы разорвать порочный круг? — спросил Филипп. — Я прошел через это, чтобы она не контролировала меня, — сказал Гарри. — Если хочешь знать, это была темная магия. В моем мире существует три типа магии. Светлый, темный и нейтральный. Все они вызывают привыкание в зависимости от твоей натуры. Я — немного особый случай, поскольку был естественным образом настроен на свет, когда родился, благодаря близости моих родителей, хотя и родился с талантом некромантии; он еще не вырос и не превратился в то, что я умею сегодня, но я был поражен темной магией, когда был младенцем, из-за чего мое мировоззрение испортилось и искривилось. Я отрицал ее в течение многих лет, даже не задумываясь, а затем, когда понял, что некромантия — это темная магия, мне пришлось принять ее, иначе мои мертвые друзья или незнакомцы возвращались, чтобы попытаться поспать в моей постели. — Оу! — Глаза Филиппа расширились. — У тебя была зависимость? — Да. Но я научился контролировать ее. Это было непросто, но иногда приходится уходить в темноту, чтобы увидеть свет. Ты можешь потеряться в похоти, и когда найдешь другую сторону, ты не поймешь, где находишься, что делаешь или что случилось. — Филипп кивнул, широко раскрыв глаза. — Это отвратительное чувство. То, что ты ненавидишь, и все же это ощущение цепляется за тебя и просит большего. — Ты понимаешь, — сказал Филипп, затаив дыхание. — Да, но я также понимаю, что иногда слишком много — это чересчур. Так что, пожалуйста, пообещай, что дашь мне знать, если станет слишком много. Я вытащу нас оттуда в мгновение ока, никто и не заметит.       Плечи Филиппа расслабились, и его шоколадно-карие глаза снова стали по-мальчишески игривыми. — Обещаю. — Хорошо, это все, что я хочу.       Они проезжали мимо различных предприятий, многоквартирных домов и даже дома престарелых со старым кладбищем поблизости, когда Филипп указал на американский викторианский дом из темно-красного кирпича, затерявшийся посреди выросших изгородей и деревьев. Дом Гарри был немного более английским. Он въехал в траву рядом с домом, чтобы не заблокировать машину на случай, если ему понадобится быстрое бегство. — Мы не рано?       Филипп кивнул. — Для них ты принадлежишь Жан-Клоду. Я тебя представлю. Сможешь справиться с этим? — Если это защитит тебя, то да. — Он заглушил двигатель и потянулся к Филиппу, который улыбнулся ему. — Заткнись. — Я ничего не говорил, но мне нравится, куда ты наклоняешься, — поддразнил он и смело положил руку на поясницу Гарри, открывающего бардачок. Глаза Филиппа расширились, когда он увидел сияющий серебром магнум. — Это ново… ты так на меня злишься?       Гарри закатил глаза. — Ты ведешь себя глупо. Это для защиты. Я не могу взять его с собой, но мой стандартный пистолет на мне. — Могу я тебя обыскать? — Ха-ха, я ведь принадлежу Жану? — Ой, мальчик дразнится.       Гарри похлопал его по щеке. — Можешь думать, что угодно. Готов?       Глаза Филиппа из танцующего игривого блеска стали немного тусклыми. — Ага, давай сделаем это. — Он глубоко вздохнул, словно собираясь собраться с силами.       Гарри нежно сжал его бицепс. — Чем раньше я получу информацию, тем скорее все будут в безопасности, Филипп, включая тебя. — Я знаю, я не трус. — Я никогда не говорил, что ты трус. Поверь мне, мужчины в три раза старше трусливее, чем ты. — Ты едва знаешь меня. — Я знаю достаточно, и никто из моих друзей не труслив. Даже тот светловолосый мерзавец, с которым я живу. — Это было последнее, что он сказал перед тем, как выйти из машины, оставив Филиппа смеяться.       Если он мог рассмешить человека в напряженный и пугающий для него момент, Гарри чувствовал себя так, будто сделал свою работу.       Сначала Гарри подумал, что они, возможно, были недостаточно одеты для такой вечеринки, но когда женщина открыла им дверь в облегающем нижнем белье, он понял, что, возможно, оделся слишком закрыто. Ее звали Мэдж, и дом принадлежал ей. У нее были черные длинные ногти, которыми она мгновенно поцарапала Филиппа, который слегка вздрогнул. Она была не единственной: высокая длинноногая смуглая женщина с длинными вьющимися волосами и укусами на шее элегантно шагала вперед. Ее глаза светились, и она ухмылялась, когда ее грудь подпрыгивала, что должно было быть привлекательным движением для любого мужчины. — Ну, Филипп, ты принес нам вкусную закуску. — Когда она потянулась к Гарри, Филипп издал смех, который не достиг его глаз. — Рошель, я не думаю, что разумно дотрагиваться до собственности Жан-Клода. Ему это ни капли не понравится.       Ее глаза метнулись к Гарри, который застенчиво улыбнулся. — Привет, я Гарри Блэк, — он старался говорить задорно и весело. Он не был уверен, что ему это удалось, пока не увидел улыбки на лицах обеих женщин. — Филипп — мой гид этим вечером.       Он узнал, что Рошель и Мэдж были двумя женщинами, ответственными за вечеринку сегодня вечером, а Харви был скованным мужчиной в кожаных брюках, прорези в которых не прикрывали задницу, он также был владельцем дома. Все трое трогали и дразнили Филиппа, а Гарри отвечал на вопросы, как мог. Он наклонился ближе к Филиппу и каким-то образом сумел отвлечь внимание от голодной стаи волков, намеревавшихся сожрать его.       Даже если это было связано с прикосновением к нему острых ногтей или грудью, прижатой к его лицу. — Я удивлен, что Жан-Клод позволил своему маленькому человечку выйти и поиграть. — Он чрезвычайно щедр, — сказал Гарри, вытягивая шею назад и сияя улыбкой. — Вы знаете, какой он, всегда готов поиграть. — Все рассмеялись над его словами, и Гарри был доволен, что смог сказать правильные слова. Мерлин сохрани, если он ошибется. — На самом деле, я почти завидую, — засмеялся Филипп, присоединившись к разговору. Гарри сумел каким-то образом оказаться в центре внимания, втиснуться между Мэдж и Филиппом и поддерживать разговор, чтобы мужчина мог перевести дыхание.       Их прервала женщина, выбегающая из кухни в длинном прозрачном розовом пеньюаре, ничем не прикрывавшем ее пышное тело. — Филипп! Дорогой! Ты здесь! — К-Кристал! — Филипп подавился, когда ногти снова вонзились в его грудь. — Мы так по тебе скучали! — А… ну, видишь ли, сейчас я немного занят. — Конечно, — небрежно вставил Гарри, вклиниваясь в диалог, и, возможно, он использовал немного магии, чтобы отодвинуть ее на шаг. — Привет, я Гарри. Я принадлежу Жан-Клоду.       Ее глаза заблестели. — Ой, разве ты не красавчик! — Он продолжал улыбаться, когда ее ногти касались его, как и других. По крайней мере, она не трепала его по щеке. — О, он здесь для всех нас? У нас будет потрясающая ночь! — Я здесь как гость. Я британец, если вы еще не поняли. — Почему они сочли это смешным, Гарри никогда не узнает. — Его нельзя трогать, — весело сказал Филипп. — Пока. — Я не вижу никаких укусов, — сказала Мэдж, кружа вокруг Гарри и Филиппа, как ястреб. Она критически оглядела Гарри с головы до ног. — Почему бы тебе не показать нам, где он тебя укусил? — спросила она, кладя руки ему на плечи и шипя на ухо.       От нее пахло странно, и он подавил желание съежиться. — Извини, Мэдж, дорогая, но мои бедра и другие части не предназначены для просмотра, особенно для дам, и без Жан-Клода. Он становится немного грубым, если я развлекаюсь без него. — О, я уверена, что так и есть… — ухмыльнулась Мэдж.       Прежде чем кто-либо из них смог накинуться на него, по гостиной пронесся знакомый резкий голос. — Для дам, говоришь? Тогда я уверен, что ты не будешь возражать, если укус подтвердит мужчина, не так ли? — Филипп инстинктивно отпрянул, словно страх тащил его. Гарри подумал, что его инстинкты верны.       Сердце Гарри забилось у него в горле, когда он резко повернул голову и увидел Эдварда, стоящего рядом с новой женщиной, которая только что вошла в дверь, с каштановыми волосами и накрашенной зелеными тенями, напомнившей Гарри клоуна. Черт возьми, у него будут проблемы из-за того, что он не проявил большую бдительность. Он был так сосредоточен на том, чтобы понравиться этим людям, что отключил все свои инстинкты. — Я не знал, что ты такой добрый, Ремус, — сказал сорокалетний парень со слишком ярким макияжем.       Ремус? Серьезно? Гарри гордился собой за то, что сдержал лицо.       Гарри думал, что Эдвард держался лучше, чем женщина, повисшая на его руке. Он не мог поверить, что убийца, которого он так хорошо знал, стоял перед ним в свободных джинсах с вышивкой и в тонкой шелковой голубой рубашке на пуговицах, которая была широко распахнута, обнажая его подтянутую грудь. У него было достаточно белых выцветших шрамов, чтобы сойти за одну из жертв. Его светлые волосы были взлохмачены, как будто он только что вылез из постели, и теперь Гарри гадал, где, черт возьми, он спрятал свое оружие. Наверное, где-нибудь в джинсах. У него, вероятно, была какая-то перекрестная кобура, и после быстрого критического взгляда он подумал, что, возможно, заметил складку, в которой мог скрываться пистолет или нож.       С другой стороны, Эдвард умел импровизировать, а значит все в этой комнате могло быть оружием, особенно ногти, которые носили эти дамы. Он, вероятно, оторвет чьи-нибудь пальцы и вонзит их кому-нибудь в глаз.       Да, в этом весь Эдвард.       Тем не менее, почему он взял имя Ремуса? По крайней мере, не Тедди. Он никогда не простил бы ему, если бы он использовал имя его крестника. — Я очень добрый мужчина, — серьезно сказал Эдвард. Он никогда не узнает, как ему удалось заставить свои глаза вспыхнуть так ярко, что все, включая Гарри, вздрогнули. Никакой магии. Просто Эдвард. — Так как насчет этого? Хочешь доказать? Я могу отвезти тебя в по-настоящему уединенное место.       Мэдж наклонилась ближе к Эдварду, и Гарри был впечатлен его игрой. У него получалось намного лучше, чем у Гарри. Конечно, Эдвард уже придумал тысячу способов покалечить каждого в этой комнате, включая его.       Филипп фыркнул. — Я не думаю… — Все в порядке, Филлип, — промурлыкал Гарри, подняв руку вверх и посылая в него импульс магии. — Я готов показать… Ремусу. — Мерлин, как он не подавился? За это он должен выиграть Оскар! Гарри шагал вперед, как кошка на охоте. Его глаза не отрывались от холодных голубых глаз Эдварда. Он игнорировал всех в комнате, стоя лицом к лицу с мужчиной.       Эдвард зацепил пальцем одну из петель джинсов Гарри, и вся комната испустила разные звуки, варьирующиеся от страха до возбуждения. Женщина, которую он привел, широко улыбалась. — Я же говорила вам, это просто уловка. — Пока ты не умрешь, — подумал Гарри, позволив мужчине вести себя, пока Филипп не позвал. — Гарри…       Гарри посмотрел через плечо и подмигнул. — Жан-Клод никогда не говорил, что я не могу играть с мальчиками, Филипп. Я скоро вернусь. — Чтобы добавить эффекта, он смело провел ладонью по спине Эдварда и толкнул его, пока его подбородок не коснулся плеча мужчины. — Просто чтобы ты знал, я очень чувствительный, — насмешливо прошептал он, заставив женщин хихикать еще больше. Он, возможно, слышал стон Филиппа, но Гарри пообещал вернуться как можно скорее.       Он не стал бы раскрывать прикрытие Эдварда, и им нужны были продуманные истории, прежде чем появятся большие парни и ситуация выйдет из-под контроля. — Я это вижу, — идеально сказал Эдвард. Гарри глубоко вздохнул, когда они добрались до прачечной. Мгновенно Гарри поднял руки, заставляя замолчать, и запер дверь. Эдвард резко обернулся. — Ты что, черт возьми, творишь?       Он был поражен внезапной яростью Эдварда. Для него это было ненормальным. — Прости? Это не я использовал имя Ремус. — Я думал, ты запомнишь это имя.       Гарри закатил глаза. — Я пытаюсь раздобыть информацию. — Я сказал тебе, что справлюсь сам, — строго сказал Эдвард. — Откуда мне было знать, что ты собираешься сюда? Я даже не знал, что приду, до последней минуты! — Нам нужно придумать правдоподобные истории, — лаконично сказал Эдвард. — Там стая овец, но когда придут волки… — Я знаю игру, Эдвард. Ты научил меня, помнишь?       Эдвард сердито посмотрел на него, толкнув Гарри к сушилке. — Я, должно быть, был плохим учителем, потому что ты меня даже не заметил. — Я изо всех сил старался понравиться им. — Ты не должен им нравиться. Очаровывать нужно не их! — В чем дело, Эдвард? — прошипел Гарри.       Глаза Эдварда на мгновение изменились, и казалось, что он был чем-то одержим, потому что он сделал шаг назад и покачал головой. — Ничего. Забудь. У тебя есть пистолет? — Да. На кону сейчас не только моя жизнь, — сказал Гарри, скрестив руки на груди.        Эдвард покачал головой. — Всегда заботишься о других, почему ты не можешь думать о себе? — Я могу позаботиться о себе. Но есть другие, которые не могут. — Как та маленькая закуска на ножках? — Его зовут Филипп. — Я знаю его долбаное имя, Маленький Ворон, мне все равно. Я хочу знать, почему ты рискнул приехать в такое место? — Ты научил меня, — категорично сказал Гарри, и Эдвард остановился и критически посмотрел на него. Гарри встретился с ним взглядом, и это была битва концентрации. Ни один из них не моргнул.       Затем Эдвард улыбнулся, полностью удивив Гарри. — Да, думаю, я слишком хорошо тебя научил, чтобы идти прямо в эпицентр, да? Я не знаю, что на меня сегодня нашло. — О, думаю, я знаю, что на тебя нашло, — сказал Гарри с кривой улыбкой. — Не скромничай, Маленький Ворон, — сказал Эдвард, покачивая головой. — Так кто ты? — Я человек Жан-Клода. — Это дерьмо не прокатит, когда появятся большие парни, — сказал Эдвард. — У тебя нет запаха. У тебя нет укусов, кроме… ну… — Его палец провел Гарри по плечу до локтя, где навсегда остался белый полумесяц. Гарри сдерживал дрожь, следуя по пути прикосновения Эдварда. — Если только ты не был серьезен и у тебя есть укусы в других местах?       Гарри впился в него взглядом. — Ты же знаешь, что нет. — Жаль. Это была бы очень хорошая история. Он мог бы поддержать твою игру. — Он поддержит мою игру. — Тогда почему он не укусил тебя? — Я не позволю ему, — сказал Гарри, и Эдвард ухмыльнулся. — Как по-детски. — Сказал самый большой ребенок, которого я когда-либо встречал.       Эдвард злобно усмехнулся и со смехом запрокинул голову. — Ха-ха, только у тебя хватит смелости сказать это кому-то вроде меня. — Я знаю, что у меня есть храбрость, и я знаю, как ей пользоваться. Ты меня научил, так что если ты хочешь кого-то винить за мои слова и то, что я делаю, тебе нужно посмотреть в зеркало. — Уел. Я дам тебе балл за это. Итак, что ты собираешься делать, когда придут большие парни? — Я еще не знаю, — признал Гарри, отводя взгляд. — Слушай, я лучше всего соображаю на лету. У меня никогда не было супертвердого плана, и, в отличие от тебя, я понятия не имею, что произойдет сегодня вечером, поэтому я не могу все запланировать. Скажи мне, Ремус, когда ты впервые столкнулся с одним из них, планировал ли ты стратегию, отличную от игры-стрелялки? — Думаю, нет, — признал Эдвард. — Что мы будем с этим делать? — Никто не должен ничего видеть. Жан-Клод может и не быть Мастером города, но у него есть влияние, чтобы оказать давление на любого, кто достаточно его злит. — Ты уверен, что он тебя поддержит? — Абсолютно. Это он меня одел.       Эдвард ухмыльнулся. — Да, наверное, так и есть, а это стринги? — Он схватил тонкий материал, торчащий в прорези на бедре Гарри.       Гарри вскрикнул, его щеки покраснели. — Да, я пытался обойтись без этого. Не получилось, — по-детски пробормотал он, скрестив руки. — Ты знаешь Филиппа? — Только имя и кое-что, что я нашел. — Что у него за история? — Это важно? — Вроде как, если я собираюсь вылечить его от этой зависимости. Ты помнишь, каким я был. — Ты был сильнее этого ребенка, — сказал Эдвард. — Он никогда не вырвется на свободу. Пока не умрет. — Не говори так. — Я не люблю лгать. — Ты все время лжешь. — Это правда, но я не люблю лгать о глупостях. Он почти мертв. Все, кто находится там, — еда. Он антилопа среди стаи волков или львов. Для него все закончится неприятно. — Пожалуйста, скажи мне.       Эдвард никогда не был впечатлен, когда он говорил « пожалуйста», но обычно он доводил до конца то, о чем Гарри просил. — Помнишь нашу последнюю «вечеринку»? — Ага, с сумасшедшими вампирами, и ты использовал огнемет. Как я мог забыть? — Один псих, которого мы взяли, Валентин. Он сломал его.       Гарри моргнул. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что он попробовал этого мальчика до того, как ему исполнилось тринадцать. Он обожает их, мальчиков. Он ему понравился, и он его сломал. Он разбил его на тысячу крошечных кусочков, которые нельзя снова склеить. Даже с твоей магией. Он ходячий мертвец, — без эмоций сказал Эдвард. — Даже, если попытается уйти. С таким же успехом, на его месте мог быть ты. — Я не продаюсь. — Чушь собачья. У каждого есть цена. Даже у тебя, Маленький Ворон. — Гарри не поверил этому, но он ненавидел, когда Эдвард говорил таким ровным тоном, потому что обычно это означало, что он в чем-то прав. — Это может быть не холодная наличность. Это может быть не наплыв добычи или азарт охоты, — продолжил он. — Но у тебя есть цена. Может быть, это то, что тебе небезразлично. Может быть, это то, что выводит твоего монстра наружу.       Гарри нервно облизнул губы и отвел взгляд, уставившись на лежащую поблизости стопку полотенец. Они были аккуратно сложены, на каждом красовалась золотая монограмма M&H. — Итак, история? — Знакомые, общались несколько раз. Тебе нравятся плохие парни, верно?       Гарри сделал вид, что не слышал этого. — Я думаю, это может сработать. — А что насчет ребенка? Что он знает? — Ничего, кроме того, что я занимаюсь убийствами вампиров. Жан-Клод приказал ему присматривать за мной. Но Жан-Клод — не Николаос. — На данный момент нет. — Уверяю тебя, что это не так. — Я не верю в заверения, пока не увижу доказательства сам, — сказал Эдвард.       Гарри покачал головой. — Жан-Клод рисковал своей жизнью, чтобы не дать мне встретиться с ней. Он зашел так далеко, что отказал ей, чего никогда не делал. Она была готова убить его или того хуже, когда я ворвался в ту комнату. Я не должен был ее видеть. — Эдвард ухмыльнулся, а затем сделал шаг вперед, заставив Гарри опустить руки и выпрямиться. — Что ты.? — Все должно выглядеть реалистично, верно? Должно выглядеть так, будто я тщательно обыскал тебя, — Гарри очень недостойно пискнул, когда Эдвард оторвал пуговицу на его джинсах, притянул его ближе и обвил рукой шею. Та самая рука, которая порвала его джинсы, теперь ласкала его бедро, проводя опытными пальцами по ткани стринг. Гарри снова вскрикнул, когда мужчина сжал тонкий материал в кулаке и потянул, заставив его скользить по коже между ягодиц.       Ухмылка Эдварда вызывала раздражение. У Гарри, кажется, сердечный приступ. — Как ты думаешь, где он мог тебя укусить? — Он перешел к игре с застежкой-молнией на жилете Гарри, потянув ее вверх и снова вниз, дразня пальцами его гладкую кожу.       Если Гарри дрожал, никто из них этого не заметил, но ему удалось сжать шелковую рубашку Эдварда в пальцах и так крепко, как только мог. Он старался не выгибаться от прикосновения Эдварда, и его разум превратился в аэродинамическую трубу небытия. Он не мог нормально мыслить, и то, что он чувствовал, выходило за рамки того, что описал Драко. — Где угодно, наверное, везде. — Тогда много вариантов.       Он никогда не был так близок с Эдвардом, за исключением тех случаев, когда они собирались умереть, но не потому, что этот ублюдок был достаточно хитрым, чтобы иметь в кармане пару гранат.       Гарри не боялся смерти. Нет, совсем нет, но боялся ли он Эдварда прямо сейчас? Так близко, что он мог почувствовать его дыхание? От него пахло алкоголем. Кровь хлынула в лицо Гарри, его щеки потеплели, когда Эдвард надавил на его шею, приближая так, что их губы оказались на расстоянии сантиметра друг от друга, но они так и не соприкоснулись. Каждое движение было методичным, и Гарри прикусил язык, чтобы сдержать то, что могло выйти за пределы его рта. Стены молчали, они ничего не слышали. Не нужно больше себя смущать. — Ты очень хорош, Маленький Ворон. Возможно, эти твои эмоции полезны, — протянул он, и Гарри обнаружил, что сосредоточил внимание на губах мужчины, на том, как его рот изгибается при каждом произнесенном слове. — Бьюсь об заклад, этот вампир, которого ты тащишь за собой, вот-вот сгорит от того, насколько ты чуток и застенчив, Маленький Ворон. — Я не притворяюсь. — Именно. — И я не тащу его за собой. Он флиртует со мной, а я отмахиваюсь. Он мой друг. — Едва ли. Ты находишься в разгаре прелюдии, о которой даже не подозреваешь, — он чувствовал, как губы Эдварда касаются его подбородка и челюсти, везде, кроме рта.       Он не хотел, чтобы Эдвард поцеловал его.       Верно?       Он видел крошечные изъяны у рта Эдварда, порез или два над изогнутой кожей. Раньше он этого не замечал, но тогда замечать губы наставника-социопата было запретом. Наклонив голову, чтобы открыть доступ, Гарри старался дышать ровно, как мог, все время пылая от каждого прикосновения к шее и щеке. Неужто к этому моменту он был горячим, как печь? — У меня никогда не было прелюдии, поэтому я не знаю. — Нетронутый и невинный, в точности такой, как некоторые из них. — Голос Эдварда походил на щебень по коже, и он изогнулся, чтобы немного сдаться, когда гладкая мозолистая рука соскользнула сзади. Снова потянула за ткань между его ягодиц. — Ты.? — Обычно мне нравится небольшой опыт у моих мальчиков, чтобы было легче проскользнуть внутрь, — прошипел он, когда Гарри щелкнул челюстью. — Женщины для меня немного другие, это шовинистическая сторона. — Ты не умеешь быть шовинистом, — заметил Гарри, отчаянно пытаясь заставить его говорить, и боясь, что, если они оба замолчат, кончится все не очень хорошо. — Некоторые из моих личностей могут. — А сколько их у тебя? — Достаточно. — А потом, прежде чем Гарри смог полностью потерять себя, ублюдок Эдвард сделал большой шаг назад, шаркнув ногами по плитке. Гарри отпустил его рубашку, она была очень мятой от его стальной хватки. Возможно, на ней даже остались дырки от его ногтей. Может, в следующий раз он погрузит их в плоть. Если следующий раз будет.       Мерлин, он этого не хотел. Нет. Нет, Гарри. — Ты хорошо выглядишь и по-настоящему искренне, мой Маленький Ворон, — сказал он с намеком на удовлетворение.       Гарри не был уверен, сможет ли он двигаться, и да, он был возбужден и сильно злился. Как он мог не знать, что Эдвард, яростный социопат, может соперничать с Жан-Клодом, когда дело доходит до соблазнения? — Ты сволочь! — Гарри хмыкнул и решил, что, показывая жесткость, вероятно, перевернет чаши весов в свою пользу, и поэтому он сделал одну вещь, делать которую он никогда не думал.       Он вышел именно так, как оставил его Эдвард, и мог бы поклясться, что услышал гортанный смешок из прачечной.       Ублюдок!