____
Гарри не мог перестать смеяться, когда Драко проснулся позже в тот же день не только с больной задницей, но и с похмельем, из-за которого он скулил и дулся, обматывая свое тело серебристой простыней. Гарри не был настолько жесток, чтобы оставить Драко в таком состоянии, и тут же вручил ему лекарство от похмелья. Не прошло и часа, как парень сбросил маску мученика, крича, что ему нужно закончить эссе, и магглам лучше не закрывать эту чертову библиотеку, хоть сегодня и воскресенье. Он выскочил из квартиры, не забыв забрать папку и сумку. Гарри мог только хихикать, пока готовил завтрак, и передвигал тарелки по столу, когда Драко ворвался обратно. — Я голоден — о, Гарри, ты лучший! — Он схватил тарелку, полную хрустящего бекона и тостов. Это была не самая здоровая еда, но даже Гарри чувствовал себя немного разбитым после вчерашней ночи. Драко вышел из дома, держа тарелку, как драгоценную вещь, и Гарри задумался, переживет ли она аппарацию. Не говоря уже о том, чтобы вернуться на кухню. Пока Гарри порхал по комнате и мыл посуду по-маггловски, он осознал присутствие человека, заполняющего все пространство поместья. Мягкое скольжение по полу рядом. Гарри взмахнул запястьем, не потрудившись повернуться к шороху, когда покрытая серебром клетка спустилась с потолка, где была спрятана под чарами невидимости. Гарри повернулся с чистящим средством в руке и улыбнулся мужчине, который смотрел на волшебное изобретение с явным уважением в голубых глазах. — Доброе утро, Эдвард. Теряешь хватку. — Или ты становишься умнее. Знаешь, твоя дверь была широко открыта, — сказал Эдвард, обращая холодный взгляд на Гарри. Он выглядел удивленным, но Гарри не был уверен, сможет ли он развлечься по-настоящему. Эдвард был среднего роста, но при этом имел довольно приличное количество мускулов, что было видно по футболке с круглым вырезом, которая плотно обтягивала его торс. Он носил кожаную наплечную кобуру с блестящей рукоятью пистолета на виду. Вероятно, у него спрятано больше оружия, чем он хочет показать, и ручная граната. Проверять карманы этого мужчины — плохая идея. — Эдвард что-то вроде аномалии, — подумал Гарри. Он напоминал ему помесь Волдеморта и Люциуса Малфоя, если честно. — Можешь винить моего соседа. Мало того, что бедный мальчик впервые потрахался прошлой ночью, ему еще эссе писать на завтра. Эдвард без смеха фыркнул. — Ты собираешься меня выпустить? — Ммм, я не знаю. Я думаю, что ты самая опасная вещь, которую я видел за весь год, — сказал Гарри, бросая щетку и вытирая руки. — Хм, я не уверен, соглашаться с этим или нет, поскольку мне известно о твоих ночных занятиях. Гарри не удивился тому факту, что у Эдварда была информация, владеть которой он не должен. Маг мог представить, кого он пытал. Он бы получил эти новости, если бы его жертвой стал Натаниэль, но Гарри в этом сомневался. Натаниэль не был для него вызовом. Ему было бы неинтересно убивать такую неженку. О, он бы не колебался, если бы пришлось, но было много других способов получить информацию. Источники были важным инструментом для любого убийцы, но в крайнем случае, он бы обошелся огнеметом или гранатометом. Этот мужчина был помешан на оружии и огневой мощи, которую мог предложить этот мир, и когда-то он был знаком с Ремусом Люпином. Имя Эдварда находилось в сумке с вещами Ремуса, которую Андромеда подарила ему на память. Все началось тогда. — Мне очень приятно, что ты, кажется, думаешь, будто я выше Мастера города. Гарри щелкнул пальцами, и клетка снова поднялась к потолку и растворилась в черном небытии. — Кофе? — спросил он, когда Эдвард плюхнулся на стул и откинулся назад с каменным лицом. — Ты знаешь, как мне это нравится. Расскажи мне все. — Это не была просьба. Эдвард редко опускался до просьб и, пока Гарри подносил черный кофе к деревянному столу, он сел прямо. — Ее зовут Николаос, — сказал Гарри, даже не пытаясь скрыть это. — Но тебя не должно вводить в заблуждение ее девичья внешность. Ее сопровождает телохранитель, из-за которого мы выглядим такими же маленькими, как она. Он был солдатом, это видно по его глазам. Я уверен, что ее окружает еще больше охранников. — Мне нужно только ее дневное место сна. — У меня нет этой информации. Эдвард наклонился вперед, чтобы критически взглянуть на Гарри. — Ты не лжешь. Гарри покачал головой. — Нет. Если бы я знал, где она спит, я бы сказал. Черт, я бы присоединился к тебе на охоте, Эдвард, — заверил он. — Она не только угрожала одному из немногих моих друзей, но и моему лучшему другу, и ты знаешь, как я отношусь к тем, кто угрожает моим друзьям. — Такой сентиментальный, ты ничего не узнал, не так ли? — спросил он с ухмылкой. — Все, что я узнал, до сих пор сохраняло мне жизнь, и есть только я и ты по одиночке. Так и оставим. Ухмылка Эдварда превратилась в медленную злобную улыбку. — Возможно, ты не ошибся. Почему она жива? Ты мог бы поджечь ее задницу и покончить с этим. — Если бы я это сделал, разве ты не был бы разочарован? — поддразнил Гарри. Эдвард пожал плечами. — Может быть. Так почему ты этого не сделал? — Я понятия не имею, какая у нее власть. Я полез туда, чтобы оценить ситуацию, и я не мог быть уверен, что она не держала никого, кто мне дорог, в заложниках. Я не мог убить ее. — Извини, — выплюнул Эдвард. — Да, это оправдание, в то время я не думал об этом, — признался Гарри, потянувшись сделать глоток черного напитка. — Фу, нужен сахар. — Я не очень люблю сладкое, Маленький Ворон, — прокомментировал Эдвард, вырывая кофе из рук Гарри двумя пальцами. — Ты думаешь слишком человечно. Это тебя убьет, — сказал он, оттопыривая мизинец, поднося кофе к губам. — Было как-то раз, — пошутил Гарри. — Но одному из нас нужно думать как человек. — Не уверен, что согласен с таким мнением, но полагаю, поскольку ты жив, ты использовал свой рот, чтобы выбраться из затруднительного положения? Гарри засмеялся. — Дипломатия отлично помогает. — Не настолько, насколько хороший факел. — Голодный? — Голодный. Я чувствую запах бекона. Гарри уже встал и прошелся по кухне, доставая свежие продукты. Он чувствовал на себе взгляд Эдварда. Иногда Гарри думал, что он легилимент, он, казалось, читает человека изнутри, но он был уверен, что в Эдварде нет магии. — Ты знаешь об убийствах вампиров? — Слышал. Четверо, а? — Десять, — поправил Гарри. — Ты это сделал? — смело спросил он, поворачиваясь к нему. Эдвард ухмыльнулся. — Нет, если бы я это сделал, то не пришлось бы столько убирать. Я видел отчеты. Такой беспорядок. Я чистоплотный. — Я так и думал. Ты не производишь впечатление человека, призывающего гулей, — сказал Гарри. — Но я должен был спросить. В конце концов, ты хитрый ублюдок. Эдвард резко рассмеялся. — Очко в твою пользу, Маленький Ворон. Как насчет омлета, в котором ты так хорош? — Да, сэр, хотите, чтобы ваш тост был смазан маслом? — Да. Итак, ты хочешь работать со мной? Гарри закусил нижнюю губу. В прошлый раз, когда он работал с Эдвардом, они едва выжили после того, как он поджег весь дом из огнемета, и все же дело кончилось хорошо. Было дико и безумно, и надо признать, Гарри бежал очень быстро. Конечно, он отдавал должное Эдварду. Ему не нужно было, чтобы кто-то знал, что он тоже в некотором роде палач. Не потому, что он явно имел что-то против сверхъестественного, а потому, что были некоторые вещи, об опасности которых миру просто не следовало знать. Эдварда всегда раздражала его нравственность. Гарри не помогал и не участвовал в деле, существо в котором могло быть невиновным, а заказ поступал только потому, что кто-то был раздражен или лично оскорблен. Если заказ не был результатом смерти или серьезного ранения невиновного, Гарри не хотел участвовать в охоте, но, как бы ни жаловался Эдвард, он часто отступал и больше не беспокоил его по этому поводу. Эдвард был из тех людей, которые убивают всех на своем пути, чтобы добиться того, чего хотят, ступая по головам. Если бы Эдвард был волшебником, он учился бы в Когтевране или Слизерине. Забавно, как в последнее время Гарри собирал вокруг себя слизеринцев. Натаниэль выглядел как хаффлпаффец. — Ты молчишь. — Я просто думаю о змеях, — сказал Гарри. — И да, я бы хотел поучаствовать в этом. Но при условии, что Драко никогда об этом не узнает. Он понятия не имеет, что произошло прошлой ночью, и я хочу, чтобы так и оставалось. Кроме того, что бы ни случилось и кто бы ни вмешался, Жан-Клод останется в безопасности. Эдвард фыркнул. — Твои требования на грани преступности, Маленький Ворон. Ты мог бы попросить половину доли. Вознаграждение довольно большое. — Ты знаешь, меня не волнуют деньги. — Меня тоже, но они спонсируют мои игрушки. — Как будто тебе нужно больше игрушек. — В отличие от тебя. — Мне нужна только одна. — Придет время, когда у тебя не будет этой единственной. Больше всегда лучше. — Что ж, Эдвард, если то время настанет, наверняка это будет достойная бойня, чтобы привлечь тебя, и ты сможешь спасти своего Маленького Ворона, верно? Особенно, когда он готовит для тебя такие идеальные завтраки. — Он повернулся и подвинул тарелку, заставив ее вращаться, прежде чем она остановилась между ладонями Эдварда. Эдвард по-волчьи ухмыльнулся. — Может быть. — Он оторвал кусочек хрустящего бекона и, прежде чем успел попросить вилку, Гарри протянул ему. — Мне будет не хватать твоей готовки. — Я так рад, что ты думаешь о таких важных вещах. — Гарри не сомневался, что Эдвард пожертвует им или оставит умирать, если он когда-нибудь станет помехой. Гарри не возражал, потому что, по крайней мере, с Эдвардом он знал в каких отношениях они находятся. Ему нравилось, когда люди прямо заявляли правду. Он ценил это гораздо больше, чем банальности, покрытые сахаром, которые значили для них меньше, чем грязь на подошвах ботинок. — Как поживает твой крестник? — Он не был уверен, действительно ли это заботит Эдварда, но он всегда о нем спрашивал. — Отлично, мы виделись весной. Я пытаюсь уговорить Энди отпустить его в школу магглов. — Англия не особо приветствует магию, Маленький Ворон, и его волосы — довольно очевидная особенность, — напомнил Эдвард. — Я знаю, но он должен общаться со сверстниками, а не только со своей бабушкой. Энди почти не выходит из дома. Меня на самом деле беспокоит, что Тедди так мало видит других людей. Каждому ребенку нужен солнечный свет, чтобы расти, иначе он станет таким же, как я. Эдвард не реагировал на подобные слова, никогда. Гарри это оценил. Он проглотил омлет одним укусом и закончил с тостами, взяв кофе. — Так забери его сюда. А теперь имена вампиров, окружающих Мастера? — Что? — Конечно, Гарри расслышал первую часть того, что сказал Эдвард. — Обри — вампир, которого я встретил, а Берчард — человек-слуга. Он был солдатом, и я думаю, он хорош в бою. Он читал меня, как ты, но не так искусно. Глаза Эдварда метнулись к нему. — Он видел тебя настоящего? — Он назвал меня воином, когда увидел, но не угадал мой возраст. Мне пришлось подсказать. — Гм… интересно, — сказал Эдвард, постукивая пальцами по столу. — Я не знаю, сколько еще информации я могу получить. Может, если я углублюсь в эти убийства, я смогу приблизиться. Но я понятия не имею, что я ищу, Эдвард. Я знаю, что это должен быть искусный маг. — Аниматор? — Может быть, но я не знаю, что может контролировать стаю гулей. — Если бы ты собирался контролировать их, что бы ты сделал? — спросил Эдвард, наводя на мысль. — Я мог бы наложить заклятие Империус на одного, может быть, на двух, — высказал Гарри то, о чем думал. — Но заклинание мощное, и когда его произносишь, нужно бороться не только с разумом жертвы, но и с собственным. Таким образом, использование магии для управления двумя разумами внутри себя похоже на хождение по битому стеклу без использования магии или толстых подошв. Думаю, есть руны, которые позволяют управлять существами или какой-то объект… — он на мгновение замолчал и откинулся назад. — Я могу научить разливать по бутылкам известность, заваривать славу и даже закупорить смерть… — передразнил он самые первые слова, сказанные ему профессором Снейпом. — Это могло быть зелье. Есть жидкая форма Империуса, но маг должен обладать навыками мастера — не менее, чем мастера. Нужно быть алхимиком с серьезным талантом. Но даже если сварить его, как заставить упыря проглотить зелье? И сработает ли это на разуме гуля? Может быть, мы найдем одного, и ты сможешь попробовать. — Почему не ты? Гарри скривился, и Эдвард ухмыльнулся, глотнув кофе. — Холодный… — он впился взглядом в чашку, как будто она его оскорбила, и Гарри лениво взмахнул рукой, заставляя подняться пар, когда напиток начал испаряться. — Лучше. Подумав над его словами, Гарри покачал головой. — В любом случае это было бы бессмысленно. Готов поспорить, что их мозг не функционирует должным образом, а это значит, что магия разума на упырях не сработает. — У меня есть кое-какие контакты, я поищу. — Мне нужно зарегистрироваться в ЛПВ (Люди против Вампиров), но я им не нравлюсь, и я знаю, что ничего не получу. Эдвард ухмыльнулся. — Похоже, у меня есть работа. Гарри приподнял бровь. — Неужели? У тебя есть контакты в ЛПВ? Эдвард ничего не сказал, и его лицо было даже хуже, чем пустое, если это вообще возможно. — Увидишь. Еще один? — Он протянул чашку, и Гарри взял ее, вставая. — Чем ты планируешь заняться? — Полистаю пыльные фолианты, — сказал Гарри, глотнув кофе, чтобы проверить качество, и повернулся, чтобы передать его Эдварду. — Посмотрим, смогу ли я найти что-нибудь, что позволило бы взять ситуацию под контроль. В личных игрушках Волдеморта спрятаны всевозможные трюки. — Лучше ты, чем я. Тебе лучше без меня никуда не соваться. Гарри ухмыльнулся. — Будто мне это сойдет с рук. Эдвард ухмыльнулся и полез в карман. — Вот, подарок на прощание. — Это был серебряный магнум с шестью патронами, самого высокого качества, Гарри был в этом уверен. — Не теряй его. Он очень мощный. — Думаешь, понадобится? — Ты встретил Мастера города и остался жив, давай поддержим это состояние еще немного. — Он направился к входной двери. — Хочешь сам закончить начатое? — пошутил он, но внутри был серьезен. Эдвард ухмыльнулся. — Я никогда не говорил этого, Маленький Ворон. — Он исчез в холле, и Гарри прислушался, пока тихие шаги не исчезли. Он бросился к запотевшему окну и увидел черный пикап Эдварда прямо за своей машиной. Было тихо, как в могиле. Конечно, тихо, Гарри развесил по всему дому заглушающие чары два года назад из-за него. Он даже дверь обеззвучил, чтобы она не шумела, когда закрывается. В тот день Эдвард был почти счастлив. Если он конечно знает, что значит счастье. Эдвард был странным парнем, которого Гарри не мог прочитать, и маг был уверен, что даже Снейп, Дамблдор или Волдеморт не смогут ничего из него выжать. Он был тем мужчиной, против которого Гарри не стал бы ставить, когда дело доходило до волшебника против маггла. Эдвард определенно выйдет победителем или заберет с собой в могилу волшебника.____
Несколько часов спустя, весь в пыли библиотеки, после серии бесконечных чиханий от летающих частиц кожи, глаза Гарри не только стали мрачно-красными, но и он пожалел, что не присоединился к Эдварду. — Веселье всегда на его стороне, — фыркнул Гарри, закрывая книгу с изображением ловца снов. Гарри не любил вуду. Он не читал слишком долго, прежде чем бросить книгу на шатающуюся стопку. Гарри никогда не был исследователем, подобное всегда было территорией Гермионы. Она упивалась поиском информации. Гарри насквозь был человеком действия. Он хотел войти и делал это. Он предположил, что именно поэтому они с Эдвардом ладили, и когда же он стал заниматься исследованиями? Ублюдки! Гарри подумал о том, чтобы покинуть комнату, прежде чем его нос начнет менять цвет в тон глазам. Может, подышать свежим воздухом и прокатиться по городу? После быстрого душа в холодной воде и смены одежды Гарри схватил сумку, вылез на улицу и сел в машину. У него не было определенной цели. Он мог зайти на работу, но было воскресенье, и в офисе можно было увидеть только Берта. Он мог поговорить с Дольфом, но не хотел, чтобы этот человек что-то заподозрил. В конце концов, Гарри вызывали только как эксперта. Он был последним звеном в команде, когда у них больше не было ответов, и работа над делом в нерабочее время подняла бы тревогу. Он подумал о предложении Эдварда убрать Николаос и полностью поддержал эту идею, но что будет с Жан-Клодом? Он беспокоился о безопасности этого мужчины, и да, Гарри знал, что это глупо. Жан-Клод был не только могущественным мастером-вампиром, который, вероятно, был старше, чем Гарри мог предположить, но также он был умен и хитер. Вероятно, он один из самых умных мужчин, которых Гарри когда-либо встречал. Он устанавливал связи и видел детали, не уступая Эдварду. Эдвард был бы оскорблен, узнав об этом факте, и позабавил бы Гарри. Конечно, несмотря на все свои мысли, он почти не обращал внимания на пункт назначения, но, похоже, его инстинкты вели его через реку в Приречье. Как говорил Гарри ранее, набережная до наступления темноты была городом-призраком. Все вампиры спали, и, хотя оборотни могли жить своей жизнью днем, для них было более разумным жить ночью с другими сверхъестественными существами. В конце концов, безопасность в толпе. В настоящее время Жан-Клод и Гарри работали над главной площадью, после перехода реки. Она вряд ли принесет много прибыли, но внешний вид важен, и они согласились превратить небольшой участок земли в парк. Гарри предложил сделать парк для выгула собак, но Жан-Клод отклонил эту идею из соображений гигиены. — Я бы предпочел не пачкать что-то настолько красивое, и я сомневаюсь, знают ли некоторые люди, что убирать за собой — это прилично. Слушай, что я говорю? Я лицемер собственных слов. — Затем он громко рассмеялся, и Гарри задумался, какую кульминацию шутки он пропустил, когда вампир пристально посмотрел на него. Но Гарри не мог винить его за эту логику. По крайней мере, они оба решили, что главный водный объект посередине привлечет внимание, а зеленые заросли с извилистыми тропинками останутся для хорошей прогулки. Гарри остановился на краю тротуара возле какой-то конструкции и потянулся за папкой на пассажирском сиденье. Он мог просмотреть список имен и встретиться с партнерами, но в последний раз, когда он это делал, никто не хотел разговаривать. Для многих людей в городе вампиры существовали там, где их никто не видел. Мерлин сохрани, им встретиться лицом к лицу. Если у Гарри были какие-то разногласия с парнями в команде, то это было из-за них. Все они думали, что вампиры — просто ходячие трупы, но это было далеко не так. Он понимал предрассудки и стереотипы, а также прислушивался к слухам, но это все еще беспокоило его, а дело «Аддисон против Кларка» в Америке прошло не больше двух лет назад.* То, как некоторые люди действовали по отношению к сверхъестественному, было в точности тем, как Дурсли поступали с ним, и чем-то хоть отдаленно ненормальным. Полный бред. Он был так сосредоточен на просмотре файлов и имен, и позже отрицал то, что вскрикнул, когда в его окно постучали. Он также не подпрыгнул, когда посмотрел и увидел знакомое и все же незнакомое лицо, смотрящее на него с ухмылкой. Ему потребовалась всего секунда, прежде чем он ударил по кнопке автоматического опускания окна, чтобы понять, что красивое точеное лицо, смотрящее на него, было тем мужчиной, которого он видел прошлой ночью. Вот только тогда он был не совсем одет. — Филипп, верно? — В точку. Я должен быть оскорблен, я слышал, что ты не только ушел с моего выступления, но еще и заснул. Гарри начал заикаться. — Эээ, без обид, но я устал. Этот мерзавец, которого ты соблазнил прошлой ночью, разбудил меня слишком рано и затем одел меня как павлина. Филипп рассмеялся. — Этот маленький мерзавец, как удачно ты его назвал, был очень забавным. Могу я присоединиться? — Конечно. — Гарри отпер двери, и Филипп проскочил внутрь. — Как ты узнал, что я здесь? — Я не знал, — сказал Филипп. — Я зашел на твою работу, прекрасная секретарша сообщила мне, что тебя, скорее всего, сегодня не будет. Я живу в квартале отсюда. — Сегодня суббота. В офисе только Берт, и никто не хочет видеть Берта, если им не заплатят, — сказал Гарри, открывая окно и вдыхая свежий воздух. Гарри не знал, как этот маггл мог носить кожаную куртку в изнуряющую июльскую жару. На ней не было охлаждающих чар. — Мерлин, ты не горишь заживо? — Хочешь еще одно шоу? Знаешь, я могу исполнить приватный танец, — сказал он, поиграв бровями, заставив Гарри рассмеяться. — Нет, спасибо, Филипп. — Гарри отрегулировал кондиционер, чтобы воздух дул на мужчину, а Филип в ответ странно на него смотрел. — Итак, что привело тебя в мой офис и в мою машину? — Было предложено, чтобы ты использовал меня в своем деле, — сказал он, кивая на папку на коленях Гарри. — Жан-Клод был довольно настойчив, желая, чтобы за тобой присматривали. Гарри пытался побороть желание закатить глаза. — Я ничего не делаю. Я пытался, но у меня ничего не вышло. Я просто не силен в исследованиях. Он в порядке? Николаос не вернулась после моего ухода? Филипп нахмурился и покачал головой. — Насколько я знаю, нет. Но мне не докладываются. Я просто лакей, парень на побегушках. — Сомневаюсь. Жан-Клод не нанимает лакеев, — сказал Гарри. — Он тоже так говорит. Неудивительно, что вы двое, кажется, хорошо ладите. Гарри покачал головой. — Он хороший друг, и я бы хотел ему помочь, но я действительно брожу во тьме и не могу заставить кого-нибудь поговорить со мной. Однажды я попробовал, и попал в полицейский участок… — Я знаю некоторых из них. И могу помочь. Можно посмотреть? Гарри передал ему папку, не заботясь о конфиденциальности. У полиции была привычка делиться информацией с партнерами и друзьями, почему Гарри не может также? Он не был офицером, и если все пойдет так, как ожидалось, он будет работать не на полицию. — Осторожно, они противные. Филипп ухмыльнулся. — Беспокоишься обо мне? — Просто волнуюсь за твой рвотный рефлекс. Если тебя вырвет в машине, Драко с ума сойдет. Он посмеялся. — Я действительно почувствовал от него легкое высокомерие. — Легкое? Вау, должно быть, он был пьян! — Гарри засмеялся. Филипп склонил голову. — Знаешь, люди спят со мной на трезвую голову, — серьезно сказал он. Гарри моргнул, глядя на Филиппа. — При чем здесь Драко? — …Что ты имел в виду, говоря, что Драко был пьян? — повторил Филипп, немного расширив глаза. — Хм, ну, Драко на самом деле не тот человек, который делится своими проблемами, и он вырос среди богатых и знаменитых. Знаешь старые родословные? Его заставляли идти определенным путем, определенным образом всю жизнь. Здесь, в Сент-Луисе, для него все в новинку. Я рад, что он смог выйти и повеселиться, понимаешь? Нелегко жить в мире угнетения и высоких ожиданий, где неудача недопустима. Филипп задумался над словами Гарри. — О… — Он покраснел и отвернулся. — Извини, я думал, ты имел в виду другое. — Что, по-твоему, я имел в виду? — спросил Гарри. Он покачал головой. — Пустяки. — Нет, это не пустяк, и обычно я бы позволил опустить тему, но если это касается меня, я имею право защищаться. Так что выкладывай! Филипп не смог удержаться от смеха. — Теперь я понимаю, почему ты нравишься Жан-Клоду, а Драко такой… интересный. — Хм? — Ты не осуждаешь меня? — Зачем мне это делать, если я тебя не знаю? — спросил Гарри. — Действительно, зачем. Все меня судят. Я практически проститутка для любого вампира, который меня захочет. Большинство называют меня вампироманом. Даже вампиры называют меня так, — сказал Филипп. — Я создан для одной цели — принадлежать вампиру. — … — Гарри не мог удержаться от хлопанья глазами, когда понял слова Филиппа. — Эм, ну, я даже не знаю тебя, так как я могу судить? Во-вторых, я не все, и очевидно, что не все вампиры видят в тебе вампиромана — что бы это ни значило. Жан-Клод уважает тебя. Филипп глухо рассмеялся. — Ха, если бы я мог в это поверить. — Я думаю, тебе следует в это поверить. Он всегда защищал меня. Если бы он не уважал и не доверял тебе, сомневаюсь, что он послал бы тебя сюда, чтобы быть его дневными глазами. Он точно не хотел, чтобы я встречался с Николаос. Филипп постучал пальцами по колену. — Вампироман — тот, кто позволяет вампиру питаться от себя. У нас даже есть целые вечеринки, посвященные этому. — Если это то, что ты хочешь делать, кто я такой, чтобы останавливать тебя? Или судить? — Ты не думаешь, что это глупо? — Только если ты думаешь, что это глупо. Но позволь мне рассказать тебе кое-что о моем друге Драко, — сказал Гарри. — В мире, которому я принадлежал, Драко считается принцем. Он происходит из древнего рода, и содержался в золотой клетке с момента рождения. Он был абсолютно невинен, когда дело касалось мужского секса, и если бы он подумал на мгновение, что ты не достоин его внимания, он бы не взглянул на тебя дважды, независимо от того, насколько ты горяч или насколько он пьян. Он маленький сопливый засранец с самомнением выше Сент-Луиса. — Вау, ты жестокий! — Филип засмеялся, и на этот раз он был настоящим. — Я жестокий, потому что он жестокий, и он не ожидает от меня ничего, кроме честности, и наоборот. Это идеальный союз дружбы и здоровой дозы презрения после семи лет грызни друг с другом. Мы выросли в мире, который не считает сверхъестественное сверхъестественным, и если тебе нравится принадлежать к этому сообществу, и ты доволен своим выбором, то какое имеем право я, Драко или кто-либо другой лишать тебя счастья, если оно никому не причиняет вреда? — Ты знаешь о чем говоришь, — сказал Филипп. Он посмотрел на файл. — Итак, свидетели? — Я думаю о Ребекке Майлз, — сказал Гарри. — Ах, я знаю ее. Она была собственностью Мориса. Извини, но это правда. Многие мастера не такие добрые, как Жан-Клод. — Многие люди не такие добрые, как Жан-Клод, — пошутил Гарри. — Верно, я думаю, мне следует перестать волноваться, что ты собираешься меня осудить. Мы можем попробовать отсюда. — Сначала давай что-нибудь поедим. Я голоден. — Он бросил папку на заднее сиденье. — Ты не против? — Я всегда готов поесть. — Круто! Может, следует присмотреть несколько ресторанов, помимо бара Мертвого Дэйва? Я люблю чизбургеры так же, как и все остальные, но мне нужно немного разнообразия. Филипп рассмеялся. — Да, уверен, оборотням это понравится. Всегда есть Кафе Лунатиков, но я не рекомендую его. Считай меня уродом, но я ничего не имею против Райны и ее стаи. — Мне не нравится это слово. — Гарри нахмурился. — Ты не урод. — Да, я уже понял, — сказал Филипп, должно быть, он подумал, что слово звучит гордо, но Гарри нет. — Пожалуйста, не произноси это слово при мне, — попросил он. — Используйте что угодно, кроме этого слова. — Тебе не нравится слово «урод»? Гарри посмотрел на него. — Это жалкое оскорбление, которое я не люблю. Я постоянно слышал это слово первые семнадцать лет своей жизни, я не хочу слышать его снова сейчас, когда взял жизнь в свои руки. Филипп задумался. — Ладно. Я не скажу слово на букву «У», — засмеялся он.____
Ребекка Майлз была нервной маленькой женщиной с темными волосами. Она была похожа на утонувшую кошку, ее глаза были широко раскрыты не только от печали, но и от страха, и сердце Гарри болело за нее, когда она заламывала руки, сидя напротив них. Она продолжала нервно смотреть на гроб в гостиной, а затем подозрительно переводила взгляд на Гарри на протяжении всего разговора. — Что ты хочешь знать? — нахмурившись, спросила Ребекка. — Я хочу узнать, кто убивает вампиров. — Это действительно то, что тебе нужно? Или ты собираешься добавить больше тел? — Ребекка, — упрекнул Филипп, но женщина дико покачала головой. — Нет, я не буду делать вид, будто не знаю, как они нас называют и что о нас думают. — Они? — спросил Гарри. — Люди, такие как ты! Гарри приподнял бровь. — Мадам, я даже не знаю, кто вы, так как я могу думать о чем-либо, кроме того факта, что, по-моему, вас нужно обнять? Филипп не смог удержаться от смешка. — Бекки, уверяю тебя, Гарри не такой. Он один из друзей Жан-Клода, — сказал он, положив руку ей на колено. — Ты его слуга? — спросила Ребекка с широко раскрытыми глазами. Гарри покачал головой. — Нет, мадам. Просто хороший друг. Я не хочу видеть кого-либо мишенью убийцы, вампира или человека. Иногда я работаю в полиции, но я не сама полиция. Я аниматор и многое знаю, и если это поможет мне поймать человека, который ответственен за эти убийства, я буду работать со всеми, с кем смогу. — Видишь? — мягко произнес Филипп. — Он другой, Бекки. Ему можно доверять. — Филипп упомянул вечеринки, которые посещало большинство жертв, не могли бы вы рассказать об этом подробнее? — Ты не знаешь, что такое вечеринки фриков? — спросила Ребекка. Гарри нахмурился, что это за странные слова? Он чувствовал себя так, как будто попал в Сумеречную зону, полностью созданную Дурслями. Филипп поморщился. — Ему не нравится это слово, Бекки. — Что? Но это так. Ты мог бы принять его. Все используют его. — Не я, — покачал головой Гарри. — Я не понимаю, что в вечеринке и кормлении в обмен на веселье или удовольствие квалифицирует человека как урода. Но, полагаю, дело не в этом. Не могли бы вы рассказать мне больше об этих вечеринках? Он заметил, что Филипп странно смотрит на него, а глаза Ребекки сияли яркостью, которой он не видел с тех пор, как встретил ее у двери, когда она приветствовала Филиппа. Она и Филипп объяснили Гарри об этих вечеринках и о том, как любой, кто интересуется вампирами, может получить все, что захочет, при условии, что они вернут услугу. Некоторые были эксклюзивными, некоторые — свободными. Все зависело от того, кто устраивал вечеринку, и те, кому можно было доверять, всегда приводили с собой пару. Похоже, это хорошее место, чтобы поохотиться. Некоторые из посетителей могут сойти с ума, как и большинство людей, когда собираются в большие группы с общей зависимостью. Казалось, она не могла ответить ему в полной мере. — Конечно, бывают ночи, когда все сливается воедино, — сказал Филипп. К этому моменту Ребекка раскачивалась взад и вперед, обхватив себя руками. — Пожалуйста… Пожалуйста, не позволяй им убить Джека. — Она посмотрела на гроб. Гарри проследил за ее взглядом. — Я не могу этого обещать, потому что я до сих пор понятия не имею, кто может совершать такое. Я сделаю все возможное. Филипп? Почему бы тебе не уложить ее в постель. Она выглядит измученной. Думаю, у нас более чем достаточно информации. Вам что-нибудь нужно? Ребекка фыркнула и покачала головой. — Нет, но — спасибо. — За что? — За то, что был порядочным, и за то, что не обращался с нами как с мусором, и за… за честность. — Я стараюсь изо всех сил, используя то, что у меня есть, и вы не должны благодарить меня за то, что я порядочный, когда это должно быть присуще всем. Но, к сожалению, все мы знаем, что подобное возможно лишь в фантазиях. У вас есть чай? Я считаю, что чай помогает успокоить нервы. — Немного ромашки, Морису понравился запах, — сказала она, когда Филипп помог ей встать. — Она также действует как естественное болеутоляющее и миорелаксант, — сказал Гарри. — Сладкий или нет? — Нет. Гарри направился в маленькую кухоньку и прислушался, как Филип тихонько бормотал глупости Ребекке, помогая ей пройти в ее комнату. Он покачал головой, были времена, когда Гарри думал, что логика Эдварда была здравой и верной, о том, что люди были не чем иным, как рабами и инструментами, которые использовались и отбрасывались по прихоти более сильных. Но, если бы Гарри продолжал считать так, он был бы давно мертв, поэтому он пытался думать о себе как об оптимисте, несмотря на весь ад, через который он прошел. Он почувствовал движения Филиппа и услышал скрип его ботинок. — Как она? — спросил он, помешивая чай маленькой ложкой. — Лучше. Ты действительно умеешь разговаривать с людьми, — торжественно сказал Филипп. Гарри повернулся, чтобы посмотреть на него. — Ты в порядке? — Это мог быть я, — прошептал он, глядя на свои руки. Гарри шагнул вперед и протянул Филиппу чашку чая. — Это мог быть кто угодно, Филипп. Не только ты. Хорошие люди все время попадают в ужасные ситуации. Иногда это делает нас сильнее, а иногда ломает. Но только ты можешь выбрать, что именно произойдет с тобой. — Он налил Ребекке еще одну чашку. — Можешь поставить это у ее постели? — Ага… — улыбнулся Филипп. — Ты действительно совсем другой, Гарри. — Он повернулся и грациозно вышел, оставив Гарри качать головой. Как отсутствие приличия может быть приписано целой группе, просто пытающейся прожить свою жизнь наилучшим образом? Это напомнило ему об обращении с домашними эльфами. Но если Гарри мог изменить стойких консерваторов в их восприятии, такие как семья Малфоев, то он мог бы поработать над изменением мнения и здесь. Только один человек за раз, пока он не сможет восстановить некоторую нить приличия, и, возможно, если Николаос упадет с ее трона, кто-то вроде Жан-Клода, который действительно заботился о своем народе и их жизни, мог взять бразды правления и научить остальных своим примером. Вампир — не значит монстр, а человек — не всегда человек.