***
— Это безумие! — завопил Тсуна, заставив меня слегка поморщиться от его тона. — Это не должно быть даже возможно! Ребенок-киллер? Твой отец ребёнок? Или даже киллер?! — после обхватил голову руками и тихо застонал. — У меня голова раскалывается от таких мыслей… Я вздохнул и похлопал шатена по голове. — Очевидно, что это возможно, так как доказательства находятся прямо перед тобой. — мысленно поморщась, как сильно мне бы не хотелось помочь ему, я никогда не был хорош в успокоении кого-то. Тсуна последовал моему совету и ушел домой на целый день, хотя у него и не было выбора, кто захочет идти в школу в одних трусах? Реборн прочитал ему целую, очень длинную лекцию о «режиме предсмертной воли» и после нескольких хороших ударов об пол, любезно предоставленных Саваде Реборном, тот наконец-то понял, что его наставником был мой отец. Я не придал особого значения, когда выпалив, что Реборн – мой отец, но теперь, когда все стало ясно, был рад, что рассказал Тсунаёши. В книгах, если у кого-то был секрет, неважно, насколько маленький, его друзья обычно узнавали об этом и раздували из мухи слона. Я не склонен к драматизму, и действительно не думаю, что Тсуна объявит всем о том, кто мой отец, так что я не собираюсь сожалеть о том, что сказал ему. — Подумай вот о чем. — наконец произнёс я. — Мой отец – маленький киллер, который легко может вышибить тебе мозги, — при этих словах Савада заметно побледнел. — но могло быть и хуже. — Например?! Моргнул. — Его могли нанять, чтобы убить тебя. Неудивительно, что шатен не успокоился и продолжил издавать длинное «хиии», когда его глаза расширялись от этой мысли. «Возможно, мне вообще не следовало ничего говорить». Судя по всему, у Тсуны будут очень яркие сны о том, как Реборн вышибает ему мозги.***
Следующий день оказался довольно интересным. — Сегодня не на стиле! — Хентай! Ученики, казалось, были очень взволнованы тем фактом, что Тсунаёши бегал вокруг в своих боксерах, что, если я правильно помню, произошло в манге, когда он признавался Киоко. Однако теперь, когда он этого не сделал и вместо этого понес меня в школу в одном нижнем белье, люди все еще находили причины придираться к нему. Я не знал почему, не было похоже на то, что я сам раздувал из мухи слона, или что они были теми, кто нес мою персону в свадебном стиле через весь город. — Они сказали, что ты пронёсся с Фудзимото-сан через весь город в одном нижнем белье! — усмехнулся один ученик. — Как неловко! — прокомментировал другой. Тсуна выглядел совершенно испуганным, когда уставился на учеников, его глаза были почти размером с обеденную тарелку. Бывают моменты в жизни человека, когда тот реагирует, не задумываясь, теперь не поймите меня неправильно, обычно я спокойный, собранный человек с проблемами общения и улыбкой, которая пугала маленьких детей. И если и было что-то, чего я абсолютно не выносил, так это придурков, которые трогали моё. Конечно, над Тсуной насмехались, и он уже привык к этому, но я почему-то не мог удержаться от реакции. Он был милым, чистосердечным мальчиком, и даже если у него был девичий крик, который всегда угрожал разрушить мои барабанные перепонки, он был тем, кто находился рядом со мной. И, честно говоря, если бы тот был кем-то другим, я бы не реагировал так бурно. Я сделал то, что, как я знал, заставит их замолчать. Улыбнулся.***
Тсуна с ужасом наблюдал, как ученики продолжали смеяться над ним, дразнить его из-за того, что случилось вчера, желая, чтобы его просто засосало в дыру. Не то чтобы он хотел бегать в одних труселях, не говоря уже о том, что у него попросту не было выбора! Во всем виноват Реборн, если он тогда не выстрелил в него пулей предсмертной воли, они- — Нэ. Он замер, услышав опасный голос, кровь застыла в жилах, и Савада медленно перевел взгляд в ту сторону, откуда тот доносился. В классе мгновенно воцарилась тишина. Вместо обычного безучастного выражения на лице зубы Харуки были угрожающе оскалены, а глаза сужены в яростном блеске. — Вы меня раздражаете. Он знал эту физиономию отовсюду… Харука улыбался.***
Было удивительно, как быстро те заткнулись, и если бы я чувствовал себя достаточно храбрым, я смог бы сравнить это с количеством времени, с которым кто-то убегал, когда видел по близости Хибари. Но на самом деле, я думал об этом только как о грустном. Мне еще предстояло усовершенствовать свою улыбку или, по крайней мере, превратить ее в нечто такое, что не заставит людей думать, что я собираюсь съесть их детей. Интересно, если моя улыбка имела такой эффект сейчас, что случится, если я научусь на самом деле улыбаться? Но в любом случае было не так уж и важно, если я не научусь правильно улыбаться, то мне придётся лишь смириться. Кроме того, садистская часть меня оценила страх, который те почувствовали от одного взгляда. Я взглянул на Тсуну и сдержал вздох, когда понял, что он тоже пострадал. — Тсуна. — помахал рукой перед его лицом, но ответа не последовало. «Бедный мальчик», — подумал я, одарив его ласковым взглядом. Если бы я не знал лучше, то бы предположил, что я Медуза, потому что тот выглядел как статуя. Я легонько стукнул его по голове, чтобы вывести из оцепенения. Он вздрогнул, судорожно вздыхая. — Х-Харука…? Удивленно приподнял бровь. — Да? Шатен покачал головой, и глубоко вздохнул, на этот раз спокойнее, чем в первый раз. — А-ах… н-ну… спасибо… Я кивнул и направился к своему столу, не обращая внимания на то, как люди, казалось, убегали от меня, когда я проходил мимо них. Как ни прискорбно, мне показалось, что я произвел довольно плохое впечатление на класс. Скорее всего, они подумали, что я – очередной Хибари, то есть, если утверждение верно, это приведет к концу света. Я очень сомневаюсь, что мир сможет пережить еще одного кровожадного жаворонка, даже если и да, я не хочу. Хибари – один из самых крутых Хранителей, с его стойкой позицией и броской фразой у него имелось много поклонников, если бы я был кем-то другим, то полностью был похож на него. Но я не люблю драться, также мне нравится общество Тсуны, и, насколько я знаю, птицы не следовали за мной повсюду. У меня просто проблемы с улыбкой. Однако теперь мне придётся больше думать о том, что Мочида не бросил вызов Тсуне. Насколько мне известно, именно в тот момент все начали ценить «Никчёмного Тсуну» и то, насколько он крут. Не похоже, что это произойдет в ближайшее время. Мне оставалось только надеяться, что такая мелочь, как это, не будет иметь большого значения, поскольку я так старался не вмешиваться в сюжет, что было бы довольно неприятно, если бы все закончилось беспорядков. Кто знает.***
— Кимико. Она не вздрогнула, когда голос внезапно раздался у нее за спиной, но ее сердце словно взорвалось, когда она поняла, кто с ней заговорил. Прошло много-много лет с тех пор, как она видела его в последний раз, и еще больше с тех пор, как кто-то подкрадывался к ней так незаметно. Но Реборн был одним из немногих, кто мог это сделать, и когда-то сие беспокоило ее, однако сейчас ее разум пуст от всех мыслей. Позади нее зловеще щелкнул взвод пистолета, ее мышцы напряглись. — Нам нужно поговорить. Кимико надеялась, что Реборн ничего не узнает о ней, о его сыне, но где-то в глубине души понимала, как наивно даже мечтать об этом. Реборн был киллером номер один, поэтому скрыть от него что-либо было практически невозможно. — Я надеялась, что тебе потребуется больше времени, чтобы понять, кто он такой. — ее голос прозвучал тверже, чем она ожидала. — Я не тупой, Кимико. — однако его голос был резким, и она едва сдержала дрожь от опасной ауры. — Я хочу знать, почему. — Я думаю, это очевидно. — отозвалась, глядя на свою чашку с чаем. — Если бы противостоящая семья решила, что сын Реборна слишком опасен, чтобы жить, и преуспела в его убийстве… — ее пальцы крепко сжали фарфор. Аркобалено не сдвинулся со своего места позади нее, даже не пошевелился. — Скажи мне, Кимико, ты считаешь меня слабаком? — Нет. — Тогда скажи мне, почему ты решила, что я не смогу защитить своего сына? Они оба знали, что у нее нет ответа на этот вопрос, по крайней мере, который не прозвучал бы как оправдание. Когда он так говорил, все, что она делала, чтобы убедиться, что она мертва для мира, казалось ребячеством и опрометчивостью. И действительно, она запаниковала и убежала, как трус. — Мне нужно было убедиться, что Харука будет в полной безопасности. — когда она наконец произнесла имя их сына, все стало еще более реальным. — А это означало, что мне нужно было оградить его от всего, что связано с мафией. Киллер усмехнулся у нее за спиной. — Значит, Шамал не из мафии? — теперь его голос звучал слегка насмешливо. — Он был неожиданностью. — прорычала она, чувствуя, как поднимается ее вспыльчивость. — В любом случае, у меня не было особого выбора, Харука нуждался в ком-то, кто научил бы его драться. — Значит, ты спрятала его от меня, чтобы держать подальше от мафии, а потом позволила мафиози научить его драться? Кимико опустила голову, невидящим взглядом уставившись в чашку с чаем. — Я звучу глупо, когда ты так говоришь. Он замолчал на мгновение, она почти слышала, как работает его мозг. — Ты знаешь, он будет вовлечен. Ее пальцы дернулись. — Даже если бы он не стал лучшим другом Вонголы Дечимо, — он на мгновение замолчал, чтобы дать возможность переварить услышанное. — рано или поздно я бы нашёл его, и у него не было бы выбора, кроме как принять участие. Кимико подозревала, что Тсуна был следующим в очереди, но надеялась, что сыновья Девятого выживут. — Не сомневаюсь, он будет очень тесно связан с мафией, — продолжал Реборн. — возможно, даже станет Правой рукой Вонголы Дечимо. Кровь застыла у нее в жилах, и она вскинула голову, но не повернулась, чтобы посмотреть на него. — Что? — Харука – первый и единственный лучший друг Савады Тсунаёши на данный момент, и был им уже много лет, — «он явно провел свое исследование», – задумчиво заметила она. — поэтому я бы счел странным, если бы он не получил высокую должность. — Он бы этого не хотел. — со знанием дела заявила Кимико. — Он предпочитает держаться в стороне и защищать Тсуну на расстоянии. — Значит, у него есть пламя? — переспросил Аркобалено. Она пожала плечами, убирая с лица выбившуюся прядь волос. — Трудно сказать. — ответила женщина. — Иногда мне кажется, что он показывает признаки – Солнца, а иногда – Облака, но не могу сказать наверняка. — Это не имеет значения. — задумчиво объявил киллер. — В любом случае, он будет частью Вонголы. Реборн ушел, не сказав больше ни слова, оставив ее размышлять. Харука, ее ребенок, станет частью Вонголы. Мать внутри нее покровительственно зарычала при мысли о том, что ее драгоценное дитя находится в опасности, другая часть – почувствовала гордость за то, что он пойдет по стопам своих родителей. Не то чтобы она желала, чтобы ее ребенок постоянно боролся, какой матерью она была, если бы хотела этого? Вместо этого она видела в нем продолжение семейной традиции. Как и его мать, бабушка и дедушка, а также прадедушка и прабабушка Кимико, Харука собирался стать частью Вонголы. Конечно, у них не было главных должностей в семье и они не являлись Хранителями, но все же они были связаны с Вонголой. У нее не было никаких опасений, что он не выживет. Он был сильным мальчиком, с сильными генами, к тому же, если такое случится, прольется кровь. Реборн позаботится.