***
Тсуна считал себя относительно нормальным мальчиком, уверенным, что он никчёмен, и склонным к беспорядкам чаще, чем нет, но в остальном он был нормальным. А вот Харука – нет. Когда он впервые встретил таинственного мальчика в детском саду, он был, мягко говоря, напуган. Вокруг Харуки витал такой воздух, который просто кричал об опасности, и его глаза были пронзительно черными, что он не мог не отпрянуть, когда те приземлились на его фигуру. Не помогало и то, что женственный мальчик не улыбался и всегда выглядел так, будто хотел разорвать тебя на куски, когда ты встречался с ним взглядом. По крайней мере, так он сначала подумал. Но с годами Тсуна все больше понимал Харуку. Да, Харука был бесстрастен, но когда его губы подергивались, это обычно означало, что он чему-то доволен, или когда он поднимал очки, это обычно означало, что он смущен. Вместо того, чтобы подбадривать его на словах, Харука делал всякие мелочи, например, когда он выиграл пингвина для Киоко-тян. Таких пустяков было достаточно, чтобы Тсуна понял, о чем думает его друг. Но ведь это не было странно, не так ли? Близкие друзья обычно понимают друг друга, и именно такими были они с Харукой. Так ведь? Вот почему, когда он проснулся и обнаружил, что смотрит на одетого в костюм ребенка после очередного спуска по лестнице, он не мог не думать, что это был Харука, что мгновенно заставило его почувствовать себя виноватым. Харука не был похож на ребенка, так почему же у него практически двоилось в глазах? — Чаоссу. Он моргнул в ответ на приветствие и с любопытством посмотрел на ребёнка. У Харуки был гениальный младший брат или что-то в этом роде? — Кто ты такой? Ребенок ухмыльнулся. — Никчёмный Тсуна, я – киллер номер один Реборн, и я здесь, чтобы научить тебя стать боссом мафии. «На самом деле», – размышлял он, пока малыш без усилий подбросил его. – Харука тоже ухмылялся точно так же». Вскоре он обнаружил, что его преследует киллер, когда он направлялся в школу, и тогда началось недоразумение. — Привет, Савада-кун! — просила Киоко, заставив его слегка покраснеть. Он кивнул и помахал в ответ, молча наблюдая, как уходит школьный кумир. Конечно, она была хорошенькой, но это все, что он видел в ней, но ее улыбка всегда сводила его с ума. На самом деле, теперь, когда он подумал об этом, ему нужно двигаться дальше. Они с Харукой ходили в школу вместе, так как последний жил неподалеку, чему он был несказанно рад. На самом деле ему не нравилось оставаться одному, вся школа дразнила его, и из-за этого у него был только один друг. — Ты ведь влюблен в эту девушку, не так ли, Тсуна? Шатен замер. — Почему ты так думаешь? Киллер на мгновение заглянул ему в глаза, а потом задумался. — Думаю, мне просто нужно посмотреть, что произойдет. — Ха? Он побледнел, когда малыш направил на него пистолет. — Умри. Без предупреждения грохот эхом прокатился по улице, и Тсуна почувствовал, как его тело падает. Умирая, Савада сожалел об этом. Я… сейчас умру… Теперь я расстаюсь с миром… Какая пустая трата времени. Если бы у меня была предсмертная воля, я, вероятно, смог бы встретиться с Харукой и снова пойти с ним в школу. Я должен встретиться с ним. С предсмертной волей. — Реборн! Я собираюсь встретиться с Харукой с моей предсмертной волей!***
Реборн растерялся. Он не ожидал, сию предсмертную волю. По его сведениям, Тсуна влюблен в Сасагаву Киоко, но вместо этого он побежал в другую сторону. Но когда он выкрикнул «Харука», его замешательство рассеялось. Фудзимото Харука, лучший и единственный друг Тсунаёши, являлся главным человеком в его жизни, так что вполне логично, что он поставил Харуку над девушкой. Однако это еще означало, что его информация была неправильной, а это неприемлемо. Если его источники верны, а так оно и есть, Харука станет прекрасным дополнением к семье Тсуны, так что он будет продолжать внимательно наблюдать за ним. Тем более что Харука был учеником Трезубца Шамала, что ещё не самое странное. Странным было то, что Шамал был мил к кому-то, кто не был женщиной, и обычно тот не оставался на одном месте в течение длительного времени. Когда он наконец догнал своего ученика, время, казалось, замедлилось. Он не был идиотом, он мог сказать, что младший мальчик был каким-то образом связан с ним, и тысячи вопросов пронеслись в его голове. Как он мог не знать о нем? Почему он ничего о нем не знал? Кто была его мать? На последний вопрос был дан мгновенный ответ, когда они впервые встретились взглядами. Хотя черты лица Харуки были поразительно похожи на его собственные, он мог заметить легкий наклон глаз и знакомые высокие скулы, которые красноречиво говорили о том, кем была его мать. Кимико. Женщина, которая отворачивалась от него, когда он пытался провернуть на ней «мафиозное соблазнение», энергичная женщина, которая ставила его на место, когда он пытался уговорить ее остаться дома и готовить вместо того, чтобы бороться, решительная женщина, которая не боялась посмотреть ему в глаза и сказать, что она не одна из его «игрушек», с которыми он мог бы поиграть и выбросить. Та, которая погибла четырнадцать лет назад во время взрыва, вызванного Эстранео, и чье тело, как полагали, было потеряно при взрыве, так как не нашли. Он не был эмоциональным человеком, отнюдь, и привык к тому, что люди умирают. Даже те, кому он позволял приблизиться, или настолько близко, насколько разрешал, к своему сердцу, в конце концов умирали. Хотя Кимико была другой, она была единственной, кому «было бы все равно, если бы он был президентом Соединенных Штатов», и фактически видела в нем нечто иное, чем киллера номер один. Поэтому, когда она умерла, он справился с этим единственным способом – погрузился в работу и стал более жестоким, чем обычно. Но это, это было то, на что он действительно понятия не имел, как реагировать. Поэтому он просто решил поприветствовать своего новообретенного сына. — Чаоссу. — Чао. Он моргнул в ответ на их синхронные приветствия и сдержал ухмылку; похоже, Харука получил гораздо больше, чем его гены. На мгновение они замолчали, анализируя друг друга, и Савада, наконец, вышел из режима предсмертной воли.***
Тсуна моргнул и сразу же почувствовал облегчение, когда обрел контроль над своим телом. Он просто бегал по городу и нес Харуку в школу в своих боксерах! В таком случае он не только стал Никчёмным Тсуной, но и будет назван извращенцем. — Тсуна, ты в порядке? Он поднял голову и встретился с пустым взглядом Харуки, стоящего над ним, и одарил его неловкой улыбкой. — Наверное… — Время пули предсмертной воли длится пять минут, через пять минут ты возвращаешься в нормальное состояние. — чирикнул Реборн. Савада почувствовал, как его глаза расширились, когда он увидел Харуку и ребенка, стоящих рядом. Если состарить Реборна лет на десять или около того и дать Харуке курчавые бакенбарды по бокам, они могли бы стать близнецами. Учитывая, что Харука все еще был немного женственен, а Реборн, скорее всего, не выглядел по-девчачьи, они бы идеально подошли друг другу. — Что за чертовщина?! — допрашивал он, переводя взгляд с одного на другого. — Харука, ты не говорил мне что у тебя есть младший брат! Харука и Реборн одарили его одинаковыми пустыми взглядами, в которых он узнал способ Харуки показать, что он думает, что кто-то был глуп. — Он мне не брат, Тсунаёши. — возразил Харука. — Он мой отец. Шатен моргнул, услышав столь откровенный ответ. Впрочем. — Какой в этом смысл?! — воскликнул он. — Он ребенок! — Это просто, Никчёмный Тсуна, так что смирись с этим. — хмыкнул малыш, используя тот же тон, что и Харука. Тсуна вспотел, если бы Реборн был взрослым, он бы поверил в это, но так как он не был… Харука пошевелился и поправил очки. — Тсунаёши, возможно, ты захочешь вернуться домой. — А? Почему? Темноволосый подросток указал вниз, и Савада проследил за его пальцем, мгновенно пытаясь прикрыться, когда понял, в каком состоянии его одежда. — Хиииии! Как неловко! Он определенно больше не мог ходить по улицам! На самом деле он никогда больше не сможет показаться на глаза! Весь город знает, что Никчёмный Тсуна бегает вокруг в боксерах с каким-то ребенком на руках!