***
Самолёт потряхивает от сильного ветра, но он, преодолевая все препятствия, приземляется в аэропорту имени Хуана Гуальберто Гомеса. Лэнс ловит такси и едет в родительский дом, где его встречают улыбками, смехом и фирменным маминым пирогом. — Почему в этот раз один? — спрашивает Марко без обиняков. — Где твоя девушка? — Сколько мне ещё раз повторить, что Кэти не моя девушка! Мы друзья, — закатывает глаза Лэнс под дружный смех семьи. — Ну ладно, допустим. У меня завтра выходной. Возьмём доски? — Да, обязательно. Если не будет штормить. — Так чем мы обязаны? — интересуется мама, подкладывая младшему ещё запечённых бобов с курицей. — О, мне надо помочь с материалом для публикации в журнал. — Какой такой публикации? — Ты переквалифицировался в журналисты? — А о чём статья? Вопросы сыпятся со всех сторон, и Лэнс теряется, не зная, с какого начать. Наконец все умолкают и выжидательно смотрят на него. — О пляже Варадеро и вообще местных уголочках. Пишет моя знакомая, — он старательно игнорирует присвистывание братьев, многозначительные взгляды сестры и невестки и хихиканье племянников. — Она фотограф, работает тут неподалёку в баре на пляже при одном из отелей. В общем, она отправила свои снимки в журнал. И теперь они хотят полноценный материал. Ну, и она попросила меня помочь. — И ты ради этого прилетел в сезон дождей на Кубу? — скептически спрашивает мама. — Как, говоришь, зовут твою знакомую? — Я ещё и не говорил. Анна. Её зовут Анна. — Она красивая? — хором интересуются Надя и Сильвио. — Откуда ты её знаешь? — добавляет Лиза. — Почему раньше не рассказывал? — не остаётся в долгу отец. — И я так и не понял, что не так с Кэти? — задумчиво ковыряется вилкой в рагу Луис. — Можешь делать, что хочешь, — решительно заявляет миссис Макклейн, — но если ты не приведёшь её к нам ужинать, пеняй на себя. — Мне обязательно всех своих знакомых приводить на ужин? — с притворной тоской спрашивает Лэнс. — Обязательно! — Хорошо, мам, — вздыхает он. На следующий день Лэнс вместе с Марко, его женой и племянниками идут на пляж. Бар временно закрыт. Лэнс знал, что Анна перебралась внутрь своего отеля, где смешивает напитки для поредевшей толпы туристов. Они договорились встретиться вечером, пропустить по стаканчику и наконец поговорить лицом к лицу, а не через телефон. Мексиканский залив прямо-таки располагает к катанию на сёрфе. Лэнс с удовольствием ловит волну, ныряет с головой в солёную воду. Привычно встаёт на доску, скатываясь на гребне. Он соскучился по этим ощущениям: влажное тепло воздуха, ласковая вода, ветер в лицо. Сердце радостно и гулко стучит о рёбра. Он готов, как никогда готов снова жить. Окрылённый всплеском адреналина, Лэнс думает, что будь здесь сейчас Анна, он бы даже думать не стал — сразу бы сгрёб в охапку, поцеловал и остался бы с ней. К вечеру порыв сменяется лёгким волнением, когда он идёт знакомыми притихшими улочками к отелю, где она работает. Анна взяла выходной, чтобы им никто не мешал, и они договорились, что встретятся в фойе, а потом сходят куда-нибудь в другое место. «Мне не нужны лишние уши и глаза», — сказала она ему. И вот они снова идут по извилистым улочкам курортного городка, как в ноябре прошлого года. Но теперь всё по-другому. Теперь это не вынужденное свидание, подстроенное Кэти, а встреча двух людей, которые ждали этого дня. Лэнс шагает рядом с Анной, и они говорят легко и непринуждённо о всяких пустяках, как будто виделись только вчера. Он никак не может унять подскакивающее к горлу сердце, когда видит её сияющие глаза. — Мы так и будем тут гулять или уже присядем где-нибудь? — Анна не выдерживает первая. А потом они сидят за столиком полупустого бара и, позабыв о еде и выпивке, говорят и говорят. Лэнсу нравится слушать Анну. Она с увлечением рассказывает во всех подробностях, как долго решалась отправить свои фотографии в журнал. Как потом искусала себе все ногти, прежде чем открыть письмо с ответом. И как потом прыгала от радости, когда получила предложение о сотрудничестве. Ни одна видеосвязь не заменит личного общения. Разве могла бездушная штуковина с пятидюймовым экраном передать всю прелесть подпрыгивающих кудряшек, нежного цветочного аромата духов, да даже оттенков голоса, когда Анна смеялась, обнажая ровные белоснежные зубки? Лэнс так увлёкся, рассматривая её, что даже не сразу понял, что она обращается к нему с вопросом. — Хьюстон, у нас проблемы, — шутит Анна, накручивая кудрявую прядь на палец. А потом подпирает голову ладонью. — Я спрашиваю, как тебя твои встретили? Рады, небось, лицезреть своё солнце вне графика отпусков? — Да. И, кстати, сразу прошу прощения, но, боюсь, что ты просто обязана принять приглашение моей мамы на ужин. — Ух ты! Я только за. — Правда? Я думал, ты не захочешь… — Почему это? Так я ещё лучше узнаю тебя, — она пристально смотрит на него, так что Лэнс едва сдерживается от того, чтобы не подпрыгнуть от радости. — Мама будет счастлива. О, а Марко меня изведёт вопросами потом, — стонет он, уже предвидя тонну глуповатых шуточек от старших братьев. — Тебе повезло, у тебя такая большая семья, — говорит Анна. — Поверь, иногда это проклятие. Они выходят в тёплую влажную тропическую ночь, идут куда глаза глядят. Лэнс с удивлением прислушивается к своему состоянию. Ничего похожего на жаркий во всех смыслах ноябрь. У него больше не болит сердце, он не чувствует себя в плену прошлой любви. Теперь он смотрит на родной городок новыми глазами человека повзрослевшего и испытывающего лёгкую ностальгию по времени, когда он был мальчишкой и не было у него забот кроме того, чтобы удрать от обязанностей на ферме и погонять мяч с дворовыми ребятами. — Как дела у Кэти? — тихо спрашивает Анна, изо всех сил пытаясь сделать так, чтобы в её голосе не звучало ни ревности, но излишнего любопытства. — Она в порядке, — коротко отвечает Лэнс и по взгляду голубых глаз понимает, что этого не достаточно. — Правда, с ней всё хорошо. Она снова прежняя Пидж, которую я знал. — И… вы с ней?.. — Просто друзья, — улыбается Лэнс. — Почему мне всем это надо доказывать? — Потому что тогда вы были совсем не друзьями. — Может, мы немного перестарались, пытаясь забыться, — легко признаёт Лэнс, умалчивая о последствиях тех месяцев. В конце концов, это только их с Кэти дело. Только их. — Зато теперь всё снова стало, как прежде. Анна щурится, силясь понять, не пытается ли он обмануть её. И решает, что верить Макклейну вполне можно. Она так ждала его сюда. Хотела проверить верность своих воспоминаний о нём. И Лэнс не разочаровывает. Всё так же привлекателен: эта его смуглая кожа и на контрасте ярко-синие глаза, и улыбка. Ей вполне ясно, почему он ей тогда понравился. После его отъезда, они общались почти каждый день, проникая в мысли друг друга. Теперь Анна знает Лэнса намного лучше. Знает, что у него бывают неудачные дни, полные страхов и сомнений, а бывают дни с особым настроением, когда энергия бьёт через край. Он умел слушать и умел говорить о личном. Мог с одинаковым успехом перейти все личные границы и наоборот, проявить тактичность. Она полюбила их обмен сообщениями, часто ничего не значащими. Ей нравилось говорить с ним. И если в это время сидеть на берегу и закрыть глаза, то можно представить, что он здесь, а не на континенте. Лэнс не мог знать, что сейчас Анна решает в какой-то мере его судьбу. Как и сказала ему когда-то: она ещё подумает, стоит ли он её времени. И вот сейчас он и правда стоит внимания. Не та бледная тень, которая целуется с лучшей подругой, жалко оправдываясь разбитым сердцем, и планомерно напивается текилой. А вот этот молодой и обаятельный мужчина, у которого снова горят глаза. И если с Кэти покончено… Анна отворачивается, пряча улыбку. Была не была! На следующее утро они с ноутбуком садятся за столиком в фойе её отеля, пользуясь тем, что смена Анны начнётся не раньше полудня. Лэнс отчаянно зевает и пьёт уже третью чашку кофе. Он рассматривает фотографии для статьи и попутно рассказывает всё, что знает о тех местах, добавляет свои личные воспоминания. Пальцы Анны быстро бегают по клавиатуре. У неё появилась идея, как оригинально оформить материал. Это будет не обычная статья, а путешествие по воспоминаниям местного паренька, который улетел покорять Америку и стал межгалактическим пилотом. Анна решает потом спросить у Лэнса, не будет ли он против своего упоминания. Она отрыла в архиве сайта Галактического Гарнизона тонну фотографий, где он прямо-таки светился от счастья своего успеха. Анна так увлеклась своими записями, что не сразу замечает, что Лэнс давно умолк и только рассматривает её профиль. Она приходит в себя, только когда он, невыспавшийся и какой-то домашний в тонком голубом свитшоте, взъерошенный, утыкается ей в плечо лбом, так что его волосы щекочут щёку, стоит только Анне с удивлением немного повернуться к нему. Она возвращается к работе, осторожно перебирает пальцами клавиатуру, как будто боится этим движением потревожить Лэнса, и изо всех сил пытается игнорировать ухающее куда-то вниз сердце. — Так, на сегодня с тебя точно хватит, — решительно говорит Анна спустя ещё пять минут, потому что работать в таких условиях всё равно не получается. Лэнс резко поднимает голову, сонно моргая. — А сколько времени? — Время пойти прогуляться, — улыбается она ему, потирая его покрасневший в том месте, где он касался её плеча, лоб. — Хм, — вздыхает Лэнс и поднимается. — Наверно, ты права. Пойдём я покажу тебе место, где делают нормальный кофе. Это ваше отельное пойло только для туристов и годится. — Прекрасно! Я только камеру захвачу, а это отнесу. Кафе и правда весьма колоритное, и кофе такой крепкий, что Анна категорически отказывается его пить и соглашается, только когда хозяин заявляет, что обидится. После Лэнс провожает её обратно — ей пора работать. Так проходят дни. Утром Анна пишет статью, подбирает фотографии, они прогуливаются. После обеда она работает, а Лэнс проводит время с семьёй. Однажды, когда он сидит возле, глядя, как она быстро набирает пальчиками завершающую часть статьи, на экране телефона Анны высвечивается номер и имя — Хосе. — А это ещё кто? — брови Лэнса ползут вверх. — Да так, один знакомый, — почти не отвлекаясь от работы, отвечает Анна. Она не берёт трубку, и телефон надрывно вибрирует. — Почему ты не отвечаешь? — Я предупреждала, что буду занята. Не знаю, зачем он звонит. — То есть… Ты?.. Он как бы… твой парень? Или что? — Лэнс чувствует, что запутался. Ему казалось, что она посылает ему довольно явные сигналы «ты мне нравишься». Но сейчас он уже не так уверен, правильно ли понимал её всё это время. — Кто? Хосе? — Анна отвлекается от ноутбука. — Да нет, я понимаю, мы друг другу ничего не обещали, — быстро бормочет Лэнс как будто самому себе. — Я и не ожидал, что ты будешь ждать меня. Мы слишком далеко друг от друга. Но всё же… — Да ты что? — смеётся Анна. — Хосе не мой парень. Просто знакомый. А ты, оказывается, тоже ревнивый? — она шутливо подталкивает его плечом, и кудряшки прыгают в такт. — Ну и парочка из нас получилась бы. — То есть ты ни с кем… не встречалась? Всё это время? — Нет. У меня было много работы. Как-то не до свиданий, — Анна возвращается к статье. — Посмотри, тут всё правильно?***
Спустя почти неделю после приезда Лэнса у неё наконец долгожданные выходные. Он забирает её около пяти вечера и ведёт к себе домой. — Предупреждаю сразу, они очень шумные. — Я переживу. — Марко будет задавать каверзные вопросы, как и его дети. — Я найду, что ответить. У меня большой опыт. — А мама… ну она будет сканировать тебя взглядом, проверяя, достойна ли ты общения с её niño*. — А что думает сам niño? Достойна? — с улыбкой спрашивает Анна. — Даже не представляешь насколько, — Лэнс с трудом сдерживает порыв притянуть её к себе. Они видятся каждый день, сидят бок о бок, разговаривают обо всём, он знает каждую чёрточку её профиля, на который то и дело падают кудряшки. Но он никак не решается сделать хоть что-нибудь, как-то перешагнуть за черту дружбы и ненавязчивого общения. Слишком хорошо он помнит, как она дала ему от ворот поворот тогда, в ноябре. И он боится снова отпугнуть её, боится быть отвергнутым. Ужин, как и предвещал Лэнс, превратился в настоящий допрос с пристрастием, сдобренным глуповатыми шутками от Марко и Луиса, постоянным хихиканьем племянников и неуместным: «Кэти крутая, но ты мне тоже нравишься». После чего Лэнс сидел красный, как самый настоящий лобстер, минут пятнадцать, как ни пыталась Анна заверить его взглядом, что всё в порядке. Конечно, резануло немного это легкомысленное высказывание ребёнка. Но они на то и дети, мудро решила Миллер, стараясь не портить себе вечер. И всё правда было чудесно. Анну намного больше расстроил притихший после ужина Лэнс, который молча провожал её к дому, изредка откликаясь односложными ответами. — Да что с тобой? Если это из-за Сильвио, то зря ты так волнуешься. Я вижу тебя — и ты другой. Ты не та тень, с которой я познакомилась, ты — теперь это ты. Понимаешь? — Я не знаю. Мне так хотелось, чтобы этот вечер стал особенным. Я хотел, чтобы ты знала, как нужна мне. Чтобы ты не думала о моём прошлом. Чтобы ты знала, что я смотрю вперёд и не оборачиваюсь назад. Но… иногда мне кажется, что ты всегда будешь сравнивать себя с кем-то, кто был до тебя. И это в итоге разлучит нас. — А давай ты не будешь думать о том, что я буду чувствовать. Это я сама как-нибудь решу! — Извини, я снова всё испортил. Они стоят у входа в дом, где она живёт. И этот вечер по ощущениям очень напоминает Лэнсу другой, когда он точно знал, что шансов у него нет, но всё равно рискнул. Сейчас у него шансов было на целую тонну больше, на девять месяцев непрерывного общения через тысячи километров больше. Но он боится сделать что-то такое, после чего вся эта хрупкая паутинка из трепета, невысказанных обещаний и надежд, будет разрушена. Анна как будто чувствует его тоску. Она решительно берёт его за руку, переплетает свои пальцы с его, смотрит в глаза. — Лэнс, ещё ничего не испорчено. Но если ты сейчас просто уйдёшь, ты сделаешь тысячу шагов от меня. Если тебя это устраивает, пусть. Но меня — нет. Ободрённый её словами, Лэнс делает шаг ей навстречу. Сколько можно мучиться и вариться в собственной неуверенности? Когда-нибудь он перестанет это делать снова и снова? Анна тянет его за руку ближе и ближе. Её глаза сами собой закрываются, когда он наконец касается её губ своими. Легко и осторожно, как будто проверяя: можно ли? Она не напирает, мягко принимает его поцелуй, который с её точки зрения мог быть и смелее. Но пусть, у них впереди ещё целая неделя. И к тому же у неё заготовлен для него небольшой сюрприз. Уж если и после этого он не будет решительнее, ей придётся с ним серьёзно поговорить. — Спокойной ночи, — прощается Лэнс, ещё раз целуя Анну в уголок губ. — До завтра. — Она скрывается за дверьми, и он идёт обратно, засунув руки в карманы. Губы сами собой растягиваются в счастливой улыбке. Лэнс чувствует, как снова светятся метки на скулах, даря привычное уже тепло. И на следующее утро, когда он снова видит Анну, думает только том, как его тянет снова поцеловать её, но он ждёт подходящего случая. Например, на прощание. Но до этого так далеко, что с ума можно сойти. Поэтому Лэнс то и дело как бы невзначай касается её. То его рука лежит на спинке её кресла, и пальцы сами собой выводят узоры на плече, то она же ложится на колено. Лёгкое объятие, когда Анна говорит, что закончила на сегодня, сплетённые пальцы, пока они идут в сторону пляжа. Касание плечами, когда они сидят на песке и смотрят на штормящий океан. Лэнс ловит на себе взгляд из-под ресниц и больше не в силах ждать чего-то или противиться. Ладонь скользит по щеке, притягивает к себе. Расстояние между ними медленно сокращается. На этот раз Лэнс не собирается так просто отпускать Анну. Осторожность сменяется уверенностью и желанием не останавливаться. Пальцы путаются в кудряшках, голова идёт кругом от цветочного запаха духов, смешавшегося с солёным влажным ветром. — Так намного лучше, — выдыхает Анна, когда он наконец отпускает её. Она придвигается к нему поближе, подтягивая к себе колени, и Лэнс обнимает её одной рукой за плечи. Они оба смотрят на вздыбленные волны, пытаясь унять неровное биение сердец. И даже не глядя, знают, что на губах у другого играет улыбка.***
Анна, пользуясь низкой загруженностью в отеле, берёт несколько выходных, которые с утра и до ночи проводит с Лэнсом. Она бы и ночи с ним проводила, но боится, что тогда их расставание на неопределённый срок станет слишком болезненным. Оба осторожничают. — Куда мы сегодня идём? — спрашивает Лэнс, когда она, взяв его за руку, решительно ведёт одной ей ведомой дорогой. — Это сюрприз. Скоро увидишь, — загадочно улыбается она в ответ. Вскоре они оказываются у трёхэтажного здания, и на одной из табличек Лэнс видит название: «Bailamos»**. Он удивлённо смотрит на Анну, но она уже тащит его внутрь. — Ани, привет! Как я рад, что ты пришла! — в дверях их встречает смуглый мужчина лет тридцати пяти, подтянутый, щеголеватый и с несколько утрированными женственными манерами. Он расцеловал Анну в обе щеки, а потом посмотрел на Лэнса. — А это что за красавчик? — Закатай губу, Хосе. Он — мой! — смеется Анна, отпихивая мужчину. «Хосе? Хосе! Боже, как я рад, что именно ты Хосе», — с облегчением думает Лэнс. — Переодевайся, pajarillo***. Скоро начнем. Твой друг танцует? — О да. Он танцует, — самодовольно отвечает Анна, как будто танцевальные навыки Лэнса — её личная заслуга. — Прекрасно! А теперь бегом переодеваться! — Хосе рукой подгоняет девушку, подталкивая её в спину. — Ну, а ты? Занимался раньше латиной? — он поворачивается к Лэнсу. — Немного, — пожимает плечами Макклейн. — Давно Анна ходит сюда? — Дай-ка подумать… Около полугода. Ни разу не пропустила. Если не считать прошлого вторника. Лэнс улыбается самому себе — это было в тот день, когда он видел звонок от Хосе. Но теперь, наблюдая перед собой мужчину с тёмными волосами, стянутыми в тугой пучок на макушке, и футболке, которая не прикрывает живот, Макклейн почти физически ощущает, как все подозрения, что Анна нашла себе кого-то, пока он разбирался со свой жизнью на материке, улетучиваются. Из раздевалки выходит Анна в туфлях на невысоком каблуке, короткой юбке поверх лосин и обтягивающей майке. В зале не так много народу. В основном, это туристы пожилого возраста, несколько местных полноватых девушек и пара примерно одного возраста с ним и Анной. — Начинаем! — объявил Хосе, трижды громко хлопнув в ладони, и все заняли места в зале напротив зеркала. — И… поехали! — задорно прикрикнул мужчина, начав шоссе вправо с первыми аккордами песни. Сюрприз Анны удался. Лэнс мало того, что уже давно так не улыбался и не чувствовал себя настолько в своей тарелке, так он ещё был приятно удивлён успехами Миллер. Разница между той зажатой девушкой, которую он пригласил на танцы много месяцев назад, и этой, раскрепощённой, свободной, улыбающейся, была так огромна, что Лэнс буквально не мог оторвать от неё глаз. А когда Хосе с Анной в качестве пары показал новый фрагмент танца и он со стороны увидел, как она двигается, отдаваясь ведению партнёра, то еле сдержал себя, чтобы не придушить этого учителя танцев на месте. — Ну, как тебе здесь? — спросила она, когда они выходили на улицу. — Великолепно! Почему ты не сказала, что берёшь уроки танцев? Я мог бы посоветовать тебе учителя… — Меня устраивает Хосе. А ты, когда ревнуешь, такой милый, — Анна — искрящийся от всплеска эндорфинов проводок — трепет Лэнса по щеке, он ловит её руку, притягивает к себе, целует в губы. Не так, как до этого. Он требует, просит, умоляет, желает, и она отвечает ему тем же. Они долго стоят в тени здания, не обращая внимания на прохожих.***
Отпуск стремительно подходит к концу. Статья готова и отправлена в редакцию. Лэнсу понравилась концепция Анны о прогулках астронавта по улочкам малой родины, и материал получился местами трогательный и ностальгический, но оба остались довольны. — Главное, чтобы и редактор остался так же доволен, — Анна закрывает ноутбук. — Чем займёмся сегодня? — Может, на пляж? — Отлично! Буду через пять минут! — она легко чмокает Лэнса в щёку, как будто это в порядке вещей, как будто она всю жизнь это делала. И когда Анна убегает, он задаётся вопросом, почему поцелуй, который мог бы сойти и за дружеский в других обстоятельствах, вызывает лёгкую аритмию. До пляжа они дойти не успевают. Небо чернеет, поднимается резкий ветер, и ливень, настоящий, тропический, внезапный и сильный, проливается на них. Одежда уже через минуту становится мокрой, как будто они в ней купались в океане. Анна, смеясь, тянет Лэнса за собой в сторону своего дома. Впервые он поднимается вслед за ней по узкой лестнице и оказывается в скромной и маленькой квартирке, такой тесной, что из спальни можно дотянуться рукой до холодильника на кухне. Едва закрыв за собой дверь, Анна сбрасывает с себя мокрые сандалии и заталкивает Лэнса в ванную. — Раздевайся! — убегает в комнату и возвращается с сухим полотенцем. — Чего смотришь? Давай. Подглядывать не буду. Анна уже почти выбежала из ванной, но Лэнс хватает её за руку, притягивает к себе, жадно целуя, так что она чувствует сквозь холодную мокрую одежду жар его тела, и мгновенно вспыхивает. Трясущимися руками тянет наверх его футболку, плавясь под прикосновениями его длинных пальцев, когда он снимает с неё майку. Она водит ладонями по гладкой коже, то там, то здесь натыкаясь на небольшие рубцы, с наслаждением ощупывает крепкое и жилистое тело. В тесной душной ванной комнате становится слишком мало воздуха и слишком много сбившегося дыхания, разбавляемого тихими стонами. Рука Лэнса спускается к её шортам, и невероятным усилием воли Анна отрывается от него. — Так, ковбой, лучше тормози. Сейчас этого не будет. — Уверена? — уточняет он с такой улыбкой и взглядом, что ей хочется наброситься на него здесь и сейчас. «Два дня. Два дня, и он улетит, — напоминает она самой себе. — И что останется тебе? Лишь тоска». — Да. Так что снимай мокрую одежду, принимай горячий душ. — А ты? — За меня не волнуйся, — отвечает Анна, не в силах унять фантазии о дýше вдвоём. И всё же выходит, закрывает за собой дверь. Вскоре раздаётся шум воды, а она пока сбрасывает мокрое и закутывается в любимый халат. Они проводят этот день в её квартирке, валяясь на кровати, готовя обед, смотря телевизор, разговаривая, обнимаясь и целуясь, целуясь без конца так, что перехватывает дыхание; так, что держаться каких-то правил становится невозможно; так, что метки Лэнса почти обжигают Анне пальцы. Они лежат на старенькой скрипучей кровати, смотрят «Касабланку». Голова Анны устроилась на плече Лэнса, и он пальцами перебирает её кудряшки. Он ни на чём не настаивает. Ему правда всё равно, лишь бы быть рядом с ней. От мысли о расставании через два дня ему трудно дышать, и он чувствует растерянность: как вернуться обратно? Есть ли способ не расставаться с Анной? Вернуться на Кубу обратно почему-то не кажется хорошей идеей. Да и она не захочет полететь с ним. Но других мыслей пока нет. — Я не хочу расставаться. — И я, — эхом отзывается она. — Что же нам делать? — Мы что-нибудь придумаем, — говорит она и не верит в это. Отношения на расстоянии — пытка. Она уже знает, что будет тосковать по постоянному присутствию Лэнса, будет искать его в толпе, надеясь, что он всё-таки вернётся сюда, будет ночами прокручивать в голове воспоминания о его поцелуях. — Хочешь остаться на ночь? — спрашивает Анна, когда за окном темнеет, а дождь всё льёт. — Да. — Только не рассчитывай ни на что. — Хорошо. — Я серьёзно. — И я, — отвечает Лэнс, ведя дорожку из поцелуев от маленького ушка вдоль шеи к плечу. — Продолжишь в том же духе… ох… пойдёшь спать за дверь… — Ага. Я могу себя контролировать, но ты-то куда руками полезла? — мурлычет он, снова возвращаясь к уху. — Ай, щекотно! — смеется она, когда он легонько дует на то место, которое только что целовал. — Всё, Лэнс, я говорю серьёзно. — Ну хорошо, тогда с тебя ужин, потому что я очень, очень голодный, — он нависает над ней. Анна хохочет, выпутываясь из его рук и убегая на кухоньку. Боже, это будет сложнее, чем она думала. Но решения менять она не собирается. А через два дня она целует его на прощание у входа в здание аэропорта, слушая обещания звонить каждый день и скучать каждую минуту. — Мы ведь что-нибудь придумаем, правда? — спрашивает Лэнс. — Я не хочу терять тебя. А то мало ли, какой Хосе опять нарисуется? — Я говорила, что ты милый, когда ревнуешь? — Говорила, но мне нравится, когда ты называешь меня милым. — Милый, — Анна проводит ладонью по его щеке, скользит ею по плечу вниз, потом вверх, по шее, запускает пальцы в волосы. — Ты продолжай в том же духе, и я вообще никуда не полечу. — Может, я того и добиваюсь, — хитро улыбается она. — Иди, тебе давно уже пора. — До связи, — последний поцелуй, и Лэнс скрывается за раздвижными дверьми. Анна садится в такси и с улыбкой пролистывает тысячу фотографий, которые наделала, пока Лэнс был здесь. Сердце щемит, и она крепко зажмуривается, чтобы не заплакать. «Он вернётся. Он будет здесь. Или я поеду к нему. Мы что-нибудь придумаем».