Наутро Пидж просыпается с жуткой головной болью и отвратительным привкусом во рту, от которого ее тут же начинает мутить. Она плохо помнит, что с ней было накануне. Мозг, заторможенный алкоголем, отказывается работать. Он со скрипом еле-еле начинает вращать шестеренками, постепенно ускоряясь, и на Кэти наваливается лавина воспоминаний. Ее смятые и выброшенные в урну надежды, счастливый Широ, такой жестокий в своем непонимании.
Постепенно Кэти начинает ощущать свое тело в пространстве. Она лежит на краю узкой кровати в своем вчерашнем наряде, который должен был сразить наповал. Не в своей комнате. Кое-как чернота рассеивается, и она припоминает Лэнса и бутылку в его руках, которую она у него периодически забирала, делала несколько глотков и отдавала назад. Смутно из глубин памяти всплывают и литры слез, которые Кэти пролила в плечо другу. Тот не говорил ничего, а она ему ничего не рассказывала. Кажется. Видимо, она уснула, где была, то есть на кровати Лэнса, сморенная алкоголем, усталостью и добитая в самое сердце печалью.
Кэти лежит неподвижно, ей не хочется вставать. Да и не за чем. Сегодня у всего Гарнизона официальный выходной. Спиной она ощущает, что позади нее есть другой человек. Его локоть упирается ей в лопатки. Лэнс привык спать в позе морской звезды, и Пидж наверняка ему помешала. Из-за шума в голове, Кэти даже не слышит его дыхания. Она надеется, что он не допился до смерти.
Наконец, ей надоедает лежать в одной позе. Рука под щекой затекла, и она пытается сесть. Голова тут же отзывается дикой болью, как будто на нее надели ведро и сверху саданули по нему молотком. Кэти стонет, обхватывая свою несчастную головушку руками, пригибает ее к коленям. От резкого движения помимо боли ее накрывает волна тошноты.
«Этого только не хватало…»
Пока она сидит и просто дышит, дверь со свистом открывается, и на пороге появляется Вероника. Она держит в руках поднос и смотрит с неподдельным изумлением на Кэти.
— Пидж?.. Что ты тут?.. — она умолкает на полуслове, внимательно рассматривая свою подругу. — Ясно, — наконец произносит она, и Кэти интересно, что именно той ясно. — Если бы я знала, что ты будешь составлять компанию Лэнсу в распитии текилы, захватила бы вторую таблетку аспирина.
Кэти не знает, что сказать. Голова тяжелая и соображает плохо. Надо бы хоть до ванной добраться и умыться. А может, сразу пойти к себе? Но при мысли, что ей придется идти по лабиринтам коридоров Гарнизона, натыкаясь на кадетов, пилотов и сотрудников, и, возможно, на Широ, ей становится не по себе. Темнеет в глазах.
— Пидж? — Вероника берет ее за плечо. — Давай я помогу, — она подставляет плечо, чтобы Кэти могла подняться, опершись на нее, и они идут к ванной. — Что с тобой? Что вчера случилось?
— Ничего, — осипшим голосом, еле ворочая языком, отвечает Кэти.
— Ладно, я не буду вмешиваться. Справишься сама? Умойся, тебе полегчает. А хочешь — прими душ. Я дам тебе чистое полотенце.
— Спасибо…
Вероника уходит, закрывая за собой дверь, и Кэти медленно стягивает блузку, юбку и белье. Она включает воду и встает под благословенные струи. Если бы они, смывая похмелье, остатки макияжа и пот, могли смыть и всю ее боль…
Кэти не знает, сколько она пробыла в душе, но, наверно, долго. Потому что, когда она выходит, уже очнулся Лэнс, и Вероника, как маленькому, протягивает ему ложку за ложкой завтрак, приговаривая:
— Давай, ешь. Тебе нужны силы. И сколько можно вот так напиваться? — бормочет она. — Ее нет уже три года. Три чертовых года! Когда ты уже придешь в себя?..
Лэнс, чьи синие глаза давно потухли, послушно открывает рот. У него такое бледное лицо, что он похож на мертвеца, который по чистой случайности еще дышит. Лэнс первый замечает Кэти, которая кутается в его халат. Он ей велик и едва не волочится по полу.
— Иди сюда, собутыльница, — он хлопает рукой по постели, и она подчиняется, забирается на кровать. Облокотившись на стену, молча смотрит, как сестра приводит в чувство брата.
— Как ты? — одновременно спрашивают все трое, и непонятно, кто к кому обращается. Лэнс фыркает.
— Так, — Вероника встает и забирает поднос, — я ничего не понимаю, но надеюсь, что когда вернусь, вы мне все объясните. Пидж, я принесу тебе кофе и воды.
Она уходит. Лэнс и Кэти сидят молча, глядя прямо перед собой и думая каждый о своем.
Кэти мазохистски перебирает в памяти события вчерашнего вечера. Лэнс, скорее всего, вспоминает Аллуру.
— Кэти-Кэт, — тихо говорит он и умолкает.
— Лэнс, можно… я останусь пока здесь?
— Конечно. Мой дом — твой дом, подруга, — он закрывает глаза.
Кэти с облегчением вздыхает. Здесь безопасно, здесь ее не найдут, здесь она залижет раны, а завтра выйдет на работу. Главное, избегать Широ всеми возможными способами. Она прячет лицо в ладонях с глухим стоном, и это вырывает из анабиоза Лэнса.
— Пидж?
— Все хорошо, — бормочет она и отворачивается, потому что в глазах снова появляются слезы. Разве она не выплакала вчера их все? Но стоило Кэти вспомнить счастливое лицо Широ, который объявляет о помолвке, о своих разбитых мечтах и собственной наивности, как ручьи сами текут из глаз.
— Все пройдет, — говорит Лэнс, протягивая руку и обнимая ее за плечи. Кэти прячет лицо в вороте халата, который пахнет чужим мужчиной, и позволяет другу утешать ее. — Или нет…
Дверь открывается, и снова появляется Вероника. Кэти быстро утирает слезы и отстраняется от Лэнса.
Вероника бросает хмурый взгляд на младшего брата, а потом на Пидж, и протягивает последней стакан воды.
— Пей, — приказывает она.
Кэти послушно выпивает залпом воду, чувствуя, как та прохладным потоком разливается по обезвоженному организму.
— Я добавила в кофе миндальный сироп. Не против? — Вероника протягивает большую кружку. Кэти качает головой и делает глоток.
— Это я заберу, — старшая Макклейн поднимает с пола бутылку из-под текилы, на дне которой еще плещется немного жидкости. — Лэнс, будь добр, сходи в душ. Нам с Кэти надо поговорить.
Он послушно плетется в ванную, а Вероника усаживается рядом с Пидж.
— Я так понимаю, что тот, ради кого была зеленая юбка, не ответил взаимностью?
Кэти качает головой, зажмуриваясь и судорожно вздыхая.
— Хочешь знать мое мнение? — Кэти поднимает влажные янтарные глаза. — Он настоящий идиот, если упустил тебя. Но водиться с Лэнсом в такие дни, как у него сейчас, не лучшая идея.
— Почему?
— Потому что сейчас он в стадии разрушения. Ему бы собраться. Каждый год я наблюдаю одну и ту же картину. Ближайшую неделю он будет не собой. И я думаю, что общество девушки, которая его поддерживает в пагубной привычке, только затянет его еще больше в пучину горя.
— Ясно, — Кэти кивает, отхлебывая из кружки. Нет, кофе не ее напиток. Вкус даже с миндальным сиропом ей не нравится. — Проблема в том, что только Лэнс меня сейчас понимает. Поэтому я пока побуду рядом с ним.
Вероника недовольно поджимает губы. Тревога за брата и подругу читается на ее лице.
— Обещаю его не спаивать, — хмыкает невесело Пидж, и это еще больше сердит старшую Макклейн.
— Делайте, что хотите, — раздраженно говорит она и встает. — Я всего лишь хочу вам помочь, — Вероника идет к двери. — Кстати, о тебе спрашивал Широ. Ты не вышла к обеду.
Пидж давится кофе, а потом смотрит в ужасе на подругу и говорит:
— Пожалуйста, не говори ему, где я…
В глазах Вероники мелькает что-то похожее на озарение, но она предпочитает держать все при себе: Кэти сама расскажет, когда будет готова.
— Хорошо.
Из ванной выползает Лэнс. Одним полотенцем он вытирает голову, второе обмотано вокруг его талии. По груди скатываются капли воды. Кэти на мгновение задерживает на нем взгляд и отворачивается.
— Мой халат на тебе, подруга, — говорит Лэнс.
Весь день они прячутся от мира в комнате Макклейна. Они то спят, то смотрят канал с фильмами. Кэти тонет в футболке Лэнса и его шортах. Смотреть на дурацкую юбку — символ ее неудачи — она не может, поэтому заталкивает ее в мусорный бак под недоуменным взглядом кубинца.
Вероника приносит им ужин и остается с ними. Вместе они смотрят какой-то глупый боевик, машинально пережевывая гарнизонную стряпню, которая заметно улучшилась, когда верховодить на кухне стал Ханк.
— Пидж, тебе не пора к себе? — спрашивает Вероника, когда собирается уходить.
Кэти не хочет выбираться из безопасного кокона, она боится встретиться с Широ, но Вероника, словно угадывая ее мысли, говорит:
— В комнате отдыха сейчас турнир по настольному теннису. Такаши лидирует, — и Кэти облегченно вздыхает: это в другом конце здания.
— Идем, — соглашается она. — Спокойной ночи, Лэнс.
Он молча кивает, даже не посмотрев на нее.
***
На следующий день Пидж надевает рабочую форму Гарнизона и отправляется в лабораторию, где она трудится на благо не только всей Земли, но и Вселенной. Она распрямляет плечи, выходя из своей комнаты, надевает маску равнодушия и спокойствия и чуть ли не марширует по коридорам. Половину ночи она провела, размышляя, как ей вести себя с Широ. И наконец решила, что выстроит между ним и собой стену. Да, высокую, четырех-… нет, пятиметровую стену, чтобы он ни за что не добрался до нее.
Вторую половину ночи Пидж провела, метаясь по постели в полусне. Ей временами казалось, что все произошедшее просто шутка. Что сейчас Такаши зайдет к ней, прижмет к себе и скажет, что это был просто запоздалый розыгрыш к Первому апреля. Но потом приходило осознание, что все это случилось на самом деле. Широ любит не ее, Широ женится…
И все же, когда Кэти вдруг сталкивается с ним в огромной столовой нос к носу, она теряет самообладание от одной его улыбки и встревоженного взгляда темно-серых глаз.
— Кэти! Ты в порядке?
Выглядит она, должно быть, ужасно. Обильные возлияния с Лэнсом, долгие часы без сна и пролитые слезы не могли пройти бесследно.
— Да, — она бодрится и улыбается. Но улыбка эта не касается ее глаз, и внимательный Такаши не упускает эту деталь.
— Сядешь с нами? — он показывает на стол, за которым сидит Кертис. Прямой, словно кол проглотил.
— Нет, я… — она ищет глазами, куда бы ей пристроиться, и замечает Ханка. — Я там сижу.
И она поспешно уходит, оставив Широ в замешательстве.
Кэти молча ест, Ханк с восторгом рассказывает о каких-то новых рецептах, которые он изобрел.
Вечером Кэти прокрадывается на склад за кухней, находит там банку арахисового масла, поразмыслив, заодно прихватывает первую попавшуюся бутылку с чем-то крепким и крадучись идет в свой новый оплот спокойствия.
Лэнс валяется на постели. Вероника заперла его на целый день, предварительно наорав на него за глупое поведение и прочитав лекцию о вреде алкоголя. Пригрозила ему отстранением от службы и увольнением. Напомнила, что у него есть работа. Но Лэнс не слушал сестру. В прошлый год было все то же самое.
Кэти легко взламывает код замка. Лэнс немного удивлен видеть ее здесь, но пить как-никак в компании веселее. Даже если эта компания по большей части молчит.
Они сидят друг напротив друга на кровати Лэнса и играют в карты. Макклейн прикладывается к бутылке, Кэти ложкой черпает пасту из банки. Рядом с Лэнсом ей становится легче. Ее горе не такое масштабное в сравнении с его. Навязчивую мысль, что она и через три года будет оплакивать себя, Кэти гонит прочь. Рано или поздно все закончится. Так ведь?
***
Дни идут за днями. Кэти работает, проводит вечера у Лэнса. Кубинец приходит в себя. Он почти не пьет, все чаще шутит. И Кэти ловит себя на мысли, что ей хочется улыбаться ему в ответ. Постепенно Макклейн возвращается к работе. Айверсон очень этому рад.
Пидж, как приклеенная, ходит за Лэнсом. Он ее гарант безопасности. Широ она избегает. И все же встречи неотвратимы, как сход снега по весне.
В лаборатории, на совещаниях, в столовой и просто в Гарнизоне. И тогда она изо всех сил старается не выглядеть, как подбитая собака.
— Кэти, почему ты избегаешь меня? — спрашивает Широ, когда она занимается его рукой. В Гарнизоне полно механиков, но он настаивает, чтобы его искусственную руку осматривала только она.
— Тебе показалось, — монотонно отвечает Пидж, не поднимая глаз.
— Но я же вижу, — она слышит в его голосе улыбку. И ее это злит. Она поднимает сердитые глаза, встречаясь с ним взглядом едва ли не впервые за прошедшие две недели.
— Перестань относиться ко мне, как к ребенку! Я
не ребенок!
— Кончено, нет, — снисходительно отвечает Широ. Он правда не хочет ее обидеть. Но у него именно это и получается.
— Не мешай мне работать, — говорит Кэти и снова возвращается к микросхемам.
Теперь она сильно злится и едва сдерживает свой гнев. Как он смеет так смотреть на нее, так говорить с ней! Он, тот, кто уничтожил ее веру в счастье и любовь? Почему Широ все еще видит в ней наивную девочку? Почему не замечает в ней женщину? «Может, потому что он предпочитает мужчин?» — проносится в голове, и Пидж случайно задевает один и проводков, после чего большой палец на роборуке Широ отказывает.
— Квизнак! — ругается она.
Широгане с удивлением смотрит на ее рыжую макушку — Пидж никогда не ошибалась. Он открывает было рот, чтобы что-то сказать, но она резко останавливает его, даже не посмотрев в его сторону:
— Лучше молчи, Такаши!
— Молчу, — отзывается он. Но потом добавляет: — Кэти, я вижу, что тебя что-то тревожит. Почему ты не хочешь поделиться со мной?
«Потому что я люблю тебя! И ненавижу — за то, что ты делаешь со мной!»
— Тебе просто кажется.
Он вздыхает: спорить бесполезно. Дальше Кэти работает в тишине. Когда она заканчивает, Широ кладет роборуку ей на плечо и тихо говорит:
— Ты знаешь, что всегда можешь положиться на меня. Если захочешь поговорить… просто знай, что я рядом.
«Угу», — мычит она нечленораздельно. А внутри все кипит. Кэти провожает его глазами.
«Рядом он! Где бы я его не встречала, он везде с этим, как его, Кертисом-Шмертисом. Широ нет дела до меня. Он занят своей жизнью». И если голос разума говорил ей, что это нормально и даже правильно: ведь он помолвлен — то сердце истошно вопило: он не любит тебя, не любил тебя, ему плевать на тебя, глупая Кэти-Кэт!
***
Лэнс не дурак, он быстро складывает один плюс два и получает треугольник из чувств. Он вспоминает свою ревность к Лотору. Хмыкает, потому что в итоге оказался прав: гнилым оказался этот красавчик-полукровка.
За вечерним сеансом игры в «Монополию» Лэнс говорит как бы между прочим:
— Значит, Широ, да?
И Кэти не надо спрашивать, что он имеет в виду. Она понимает его без слов. Многолетняя дружба делает многие мысли и движения синхронными.
— Да, — просто отвечает она. Кэти больше не плачет ночами. Но упоминание о седовласом капитане режет ножом.
— Стоило раньше догадаться, — замечает Лэнс.
— Ты был занят своими проблемами.
— Он знает? — спрашивает кубинец спустя несколько минут молчания.
— Нет.
— Зря.
— Почему? — Кэти замирает с кубиком в руках и смотрит на Лэнса. Она ждет, что он скажет. Вдруг это и правда ее шанс? Глупо так думать. Ну, а вдруг?
— Когда так сильно любят, это все равно заметно… Аллура знала, что я люблю ее, но сделала свой выбор. Широ тоже должен знать, а потом сделать свой выбор. Если хочешь знать мое мнение, Кэти-Кэт, вы могли бы стать отличной парой…
— Замолчи! Мне и так больно! — вскрикивает она.
Лэнс пожимает плечами, он равнодушен к этой вспышке. По крайней мере, ее любимый человек жив.
— Скажи ему. Может, он наконец раскроет глаза и увидит
тебя.
Кэти печально качает головой, отбирая у Лэнса его предприятие по варке пива.
— Может, ему вообще женщины не нравятся.
— Может, он просто не пробовал, — ухмыляется Лэнс. — Ты в тюрьме. Откупаться будешь?
Проходит еще несколько минут молчаливой игры.
— Что ты сейчас чувствуешь? — спрашивает Лэнс, удивляя этим вопросом.
— Мне больно. Мне противно. Я злюсь. Я, как дурочка, поверила, что он заинтересован во мне. Ты ведь знаешь Широ, он ко всем одинаково заботлив. Но я почему-то решила, что стану для него особенной.
— Вторая стадия, — бормочет Лэнс, делая ход.
— Какая еще вторая стадия?
— После гибели Аллуры Айверсон насильно отправил меня к мозгоправу, — губы кубинца кривятся. — Тот сказал мне, что когда мы испытываем сильное потрясение, то проходим через пять стадий принятия горя. Первая — отрицание. Я не мог поверить, что
ее больше нет. Вторая… твой ход, кстати, — но Кэти молча слушает его, держа кубик в руках, — гнев. Я злился, что все это случилось с нами, со мной, с ней. Третья — торг. Я пытался убедить себя, что все к этому шло, что мы изначально не могли быть вместе. Где я и где она? Четвертая — депрессия. Тут без комментариев… И пятая — принятие. Проблема в том, что я никогда не приму ее решения. Никогда не приму, что мы не вместе. Я навечно застрял в фазе депрессии. Не повторяй моих ошибок, Кэти-Кэт.
— Думаешь, стоит признаться?
— Уверен. Он не знает всего, поэтому мыслит в одном направлении. Широ иногда надо подтолкнуть.
— Но… — Кэти опускает глаза, — что если он отвергнет меня?
— Ничего. Все останется так, как есть. У него — жених, а у тебя — я.
— Ох, Лэнс, — выдыхает Кэти, отбрасывает игру и обнимает Макклейна, доверчиво льнет щекой к его груди.
— Я думаю, что ты для него и есть особенная, Кэти-Кэт, просто он этого еще не понял, — шепчет Лэнс. Ему нравится, что она доверилась именно ему. Вдвоем не так больно.
