Близкие люди

      Кэти крутится перед зеркалом. Необычное для нее поведение. Но сегодня у нее особенный повод — сегодня третья годовщина со дня победы над Империей Галра, и в Гарнизоне по этому случаю будет грандиозная вечеринка. Но все труды Кэти были даже не столько ради этого события, сколько ради одного высокого капитана, который должен вернуться сегодня.       — Эй, Пидж, — в комнату девушки заходит Вероника, после войны они сдружились. — Ого! Вот это да! — Вероника присвистывает и обходит вокруг Кэти, оценивающе разглядывая ее наряд: свободная зеленая юбка слегка прикрывающая колени, балетки и белая блузка. Отросшие волосы собраны в высокий хвост. — Ты что, глаза накрасила? — подруга в изумлении смотрит на ресницы Кэти и легкую линию теней на веках.       — Я… ну да, — Пидж деланно равнодушно пожимает плечами. — Сегодня вечеринка, вот я и решила…       — Угу, — Вероника хитро смотрит на нее. — А если честно, то кто украл сердце нашей неприступной Кэти?       — Да никто! — горячо возражает Холт.       — А может, это тот, чье фото у тебя служит закладкой для дневника? — Вероника проворно подбегает к столу и хватает небольшую книжицу.       — Нет! Отдай! — Кэти пулей бросается к подруге и пытается выхватить дневник из рук подруги. Но та слишком высока для нее. Вероника смеется, встав на цыпочки и подняв руку вверх. — Отдай! Вероника! Так нечестно, — Кэти запрыгивает на стол и выхватывает свой дневник, прижимает его к груди.       — Ладно, не хочешь, не говори. Но я наблюдаю за тобой, — девушка сделала жест рукой, подтверждающий ее слова. — Я пойму, кто этот счастливчик, — она направляется к двери. — Не задерживайся. Скоро начнется. Кстати, Широ прилетел, говорит, у него важные новости.       Вероника уходит и не видит, как пылают щеки Холт, и тем более она не может знать, как ухает сердце девушки вниз, а потом подскакивает к горлу. «Приехал!»       Кэти в последний раз осматривает себя в зеркале, закусывает губу, не сдерживая улыбки и направляется к двери как раз в ту секунду, когда в нее раздается тихий стук. На пороге Широ, и Кэти замирает на месте, прижав руки к груди. На нем вместо привычного кителя, белоснежная рубашка. Он так красив, что у Кэти перехватывает дыхание.       Ее глаза сияют ярче звезд в любой из галактик, где он был. Такаши протягивает руки, и она порывисто обнимает его.       Он втягивает запах ее волос. Она изменилась за последние полгода, что они не виделись. Вообще, эта девочка выросла на его глазах. Он помнит ее подростком, а теперь… Широ отстраняется от Кэти на вытянутые руки и с восхищением осматривает ее наряд. Он не может припомнить, когда видел ее в юбке.       — Только посмотри на себя, — тихо говорит он, и от его голоса у Кэти мурашки бегут по затылку, — ты стала такой красавицей!       Кэти смеется, ей приятно слышать от него такие слова. Повисает пауза. Она смотрит на него, не в силах отвести взгляда от такого родного лица. Она знает каждую его черточку, каждую морщинку. Знает, как хмурятся брови, когда Широ злится, как распахиваются глаза, когда он удивлен, как эти глаза закрываются и превращаются в щелочки, когда он смеется.       — Я хотел увидеть тебя до начала вечеринки, — говорит Широ, и они садятся рядом на кровать. Он выпускает ее руки. — Как ты тут? Хорошо? Я хотел сказать тебе спасибо за все твои письма и звонки, за всю ту поддержку, которую я получил, — он смотрит на нее с искренней благодарностью, и она истолковывает это в свою пользу. Сегодня она скажет ему. Скажет всю правду. — Кэти, я всегда думал, что это я буду защищать тебя. Ведь ты малышка Пидж, — он убирает прядь с ее лица. — Но в последние полгода мы поменялись ролями. Ты знаешь, твоя дружба помогла мне кое-что понять.       — Что же? — с замиранием сердца спрашивает Кэти.       — Не все сразу, — смеется Широ в ответ. — Пойдем, сейчас все начнется. Ты же знаешь, как не любит Айверсон, когда опаздывают на официальную часть.       И они идут рядом по коридорам Гарнизона. Пидж еле достает до плеча Широ, но это ничего. Она всегда будет смотреть на него так. Он всегда будет ее Широ — человеком-спасителем, человеком-скалой и поддержкой, мужчиной мечты.       Прошлые полгода Такаши вместе с несколькими пилотами и учеными из Гарнизона провели в длительной командировке по разным уголкам планеты. И все это время они время от времени созванивались, разговаривали. Кэти была его оплотом, якорем, его знанием, что все произошедшее имело смысл.       Для Пидж он был миром.       Кэти не сразу поняла, что влюбилась. Сначала это были безмерное восхищение и уважение, благодарность, дружба, и уже после победы, спустя много месяцев, Кэти поймала себя на мысли, что то и дело возвращается мыслями к Широ. Что думает о нем перед сном, вспоминает их беседы за обедом или случайные встречи в стенах Гарнизона. Она искала знаки, что Такаши чувствует то же самое. И разве этот его взгляд, эти его слова, что он только что сказал ей, — не доказательство тому, что и она ему дорога? Да, решено, сегодня она наберется храбрости и скажет ему все. Пан или пропал. И предвкушение того, как она произнесет три заветных слова, холодило пальцы и заставляло ее забывать ровно дышать.       Они вошли в просторный зал, освещенный множеством ламп. Здесь сегодня сотни людей. Все ждут, когда на сцену выйдет Айверсон и произнесет свою традиционную речь. Потом появится Лэнс и скажет несколько слов в честь Аллуры. Правда, потом кубинец, скорее всего, забьется куда-нибудь в угол и будет методично напиваться до полубеспамятства, откуда его изымет Кит и дотащит до койки. А наутро Макклейн будет тенью шататься по Гарнизону, почти уже не пугая тех, кто его увидит. И пройдет не меньше недели, прежде чем он сможет снова вернуться к работе. Кэти жаль его. Потерять свою любовь, которую вот-вот обрел, — это страшно. И именно поэтому ей тоже хочется признаться скорее Такаши, чтобы не терять больше времени. Кто знает, переживет ли она еще одну полугодовую разлуку с ним, или, плюнув на все, полетит туда, где он, лишь бы никогда не упускать из виду. Всегда знать, что он вот здесь рядом, только руку протяни. И она протягивает и берет его под локоть. Он улыбается ей, и мягко убирает руку. Потом отворачивается, и она видит вдруг офицера Кертиса, который с тревогой рассматривает их, и брови Кэти хмурятся. Она не понимает.       Вечеринка в самом разгаре, Кэти ищет взглядом Широ, но нигде не видит, пока наконец он не оказывается на трибуне с микрофоном в руках. Его радостно приветствуют все присутствующие. Широ — легенда, Широ — герой, Широ — пример, Широ — мечта. Он находит ее глазами в толпе, и почему-то у Пидж подгибаются колени, когда он подмигивает ей, а потом начинает говорить. Она настолько далека от реальности, что смысл его слов доходит до нее не сразу.       Сначала он благодарит всех собравшихся, напоминает, какой подвиг они совершили все вместе, уничтожив угрозу для всей Вселенной. Его слова встречаются громкими криками и аплодисментами. Пидж старается поймать его взгляд еще раз, но он больше не смотрит на нее. Широ обращается сейчас ко всем.       А потом он начинает говорить о себе, о своей непростой судьбе, о том, что война повлияла на каждого из них, и на него в том числе. О том, что война для многих уничтожила смысл жизни. Что когда-то и он лишился человека, которого любил.       — Но война, — продолжает Широ, серьезно осматривая зал, — дает нам возможность начать все сначала. Мы приобретаем новых друзей, ценим еще больше старых, тех, кто всегда рядом и подставит плечо, даже если они с виду меньше и слабее, — Широ улыбается Кэти и тут же отворачивается. — Война дает нам шанс снова верить, мечтать и любить, — она старается опять поймать взгляд серых глаз, но он смотрит не на нее, и сердце ухает куда-то вниз, но на этот раз вовсе не от радости. В глубине сознания начинается зарождаться подозрение. — Мы привыкаем жить в новых условиях и понимаем, что жизнь продолжается… Сегодня я хочу объявить о своей помолвке с одним очень важным для меня человеком, который был со мной в самые черные моменты моей жизни, — глаза Кэти наполняются слезами, а сердце — печалью, — Кертис, иди сюда.       На сцену к Широ поднимается высокий смуглый мужчина с голубыми глазами, которые слишком ярко выделяется на его темной коже.       — Все вы, каждый из вас приглашен на торжество. Ровно через два месяца, — Широ улыбается, он так счастлив. Зал взрывается свистом, воплями и криками. Он поворачивается к Кертису, приближается к нему…       Пидж срывается с места, пряча глаза. Нет, она не хочет на это смотреть. Не может этого видеть. Она проскальзывает ужом мимо людей, наступает им на ноги, не извиняется, она бежит, бежит, как можно дальше, она задыхается, ее сердце только что остановилось, а потом разбилось на осколки, которые не собрать.       Она вдруг оказывается возле бара, видит Лэнса, который обнимается с бутылкой текилы. Выхватывает и делает несколько больших глотков, давится, алкоголь неприятно обжигает горло. Кэти закашливается и отдает бутылку назад.       — Неудачный вечер? — интересуется Лэнс.       Она плюхается рядом с ним и утыкается в его плечо лицом. Она плачет, рыдания рвутся из ее груди наружу. В этом шуме и гаме вряд ли кто-то, кроме Лэнса, услышит ее. Но во всем мире только Лэнс сможет понять ее, как она сейчас понимает его.       Кэти долго так сидит, спрятав лицо, размазывая тушь (для кого красилась-то? вот дурочка!) и всхлипывая. Лэнс не шевелится, лишь время от времени прикладывается к бутылке и смотрит в пустоту. Их никто не трогает. Никто не хочет связываться с Лэнсом, все давно привыкли к его недельному запою каждый год.       Наконец Кэти затихает, и Макклейн протягивает ей платок. Она утирает следы слез, старается убрать остатки испорченного макияжа. Она обнимает Лэнса и уходит.       Она выходит на улицу и идет в свое любимое местечко в Гарнизоне — это тихий закуток в ангаре, если открыть дверь, то можно видеть, как садится солнце. Правда, сегодняшнее солнце уже давно за горизонтом, а ее личное солнце потухло.       Кэти сидит, скрестив ноги на ящике и смотрит в ночь, освещаемую огнями Гарнизонных фонарей. Здесь ее никто не найдет и не тронет. Здесь она сможет побыть одна.       На нее накатывают воспоминания о последних шести месяцах. Она вспоминает свой первый видеозвонок Широ. Он был по какому-то рабочему вопросу, но от его голоса ей стало так тепло. Глаза Такаши светились искренней радостью, и ее маленькое сердечко забилось чаще. И вскоре оно пело птичкой каждый раз, как ей надо было связаться с Широ. А потом эти звонки стали уже не по делу, а так, просто, по-дружески. Иногда звонила она. Иногда он. Они вспоминали старые добрые времена, когда жили в Замке Львов. Хотя как можно называть месяцы войны и лишений «добрыми»? И все же, и Кэти, и Широ хранили свои кусочки теплых воспоминаний о том времени.       Кэти с тоской оправляет юбку, которую надела для него. Хотела показать, какие у нее стройные ноги. Она представляет, как Широ танцует с ней на вечеринке, держит ее за талию одной рукой, а второй — сжимает пальцы. Она бы положила голову ему на грудь, а он бы зарылся носом в ее волосы. А потом она бы подняла на него глаза и сказала: «Я люблю тебя, Широ», а он улыбнулся бы в ответ и поцеловал ее. Видение рассеялось, и Кэти почувствовала, как в глазах снова скапливаются слезы. Она всхлипнула, зло шепча: «Дура! Какая же ты дура, Кэти!»       В тишину ангара врываются чьи-то шаги, и вскоре перед ней возникает человек, когда-то пронзивший ее взглядом темно-серых глаз. Она не смеет смотреть на него и молится, чтобы он не заметил ее слез.       — Почему ты сидишь здесь? — спрашивает Широ и садится рядом с ней, плечом к плечу. — Я думал, ты подаришь своему другу один танец.       — Нет настроения.       — Что-то случилось? — он слышит, как дрожит ее голос. Поворачивается к ней, поднимает ее голову за подбородок и вглядывается в опухшее лицо. — Кэти? Что случилось? Тебя кто-то обидел?       Она сглатывает, и в глазах снова стоят слезы: сколько нежности в его голосе, но вся эта нежность ей принадлежать не будет. Она навсегда останется для него лишь крошкой Пидж, младшей сестрой друга. Сила его взгляда такова, что она не может врать, поэтому молча кивает. В конце концов, ей не обязательно говорить, кто именно ее обидел.       — Что произошло? — Такаши вглядывается с лицо Кэти. Он вспоминает ее предвкушение вечера, как она шла в зал, едва не подпрыгивая от нетерпения, смотрит на ее юбку, которая сейчас не закрывает круглых голых колен, на разводы туши под глазами, и вдруг догадка пронзает его всего с ног до головы. Все это не просто для вечеринки, это все ради кого-то. — Кэти?       — Неважно, — шепотом отзывается она.       — Кто бы это ни был, — отвечает Широ и притягивает ее к себе, — он тебя недостоин. Иначе он бы знал, какая ты замечательная, умная и добрая. Как ты чиста и прекрасна, — шепчет он, глядя ее по волосам. И со всей горечью Кэти понимает, что это для него всего лишь дружеский жест. Жест старшего брата или товарища, но не жест человека любящего. Может, он и любит ее где-то глубоко в душе, но не так, как она его.       Пидж вспоминает их встречу в ее комнате, как Широ обнял ее, как улыбался ей. Она все неверно истолковала. Не так поняла, и вот расплата. «Если бы я сказала раньше? Если бы я поняла раньше? Откуда вообще взялся этот Кертис? Они сошлись там, в поездке? Или раньше, а я не видела?»       Кэти отстраняется.       — Ты и правда женишься? Или замуж выходишь? Не знаю, как там это у вас называется, — ее губы кривятся, она злится. Она-то думала, что тот другой, первый, Адам, или как его, был просто какой-то ошибкой. Зачем же Широ оберегал ее ото всех бед, зачем помогал во всем? Зачем подал ей надежду? Или он не подавал, это она все не так поняла? Ей стало горько и обидно.       — Женюсь, — просто ответил он. — О, Кэти, ты, между прочим, отчасти наш с Кертисом Купидон.       — Что? — челюсть у нее в прямом смысле отвисает.       — Да, помнишь, ты звонила три месяца назад? Мы говорили о том, как важно научиться снова жить и вернуться к нормальному существованию. Как важно довериться тому, кто важен и нравится. Помнишь? Ты сказала тогда, чтобы я не боялся…       Уголки губ у Кэти поползли вниз. Вот идиотка! Дура! Конечно, она помнит! Но она-то думала, что они говорят о ней. Она молча кивает, не сдерживая слез, которые текут по щекам.       — Мы с Кертисом долго ходили вокруг да около. Я боялся. Боялся снова испытать ту боль от потери любимого человека, — Широ задумчиво смотрел на улицу, и Кэти знала наверняка, что его первая любовь не забудется никогда. Призрак Адама вечно будет летать над ним. — И тогда я решился. Я подумал: почему бы не рискнуть? И, — он улыбнулся и посмотрел на Кэти, — как видишь, счастлив теперь.       Она отвернулась, утирая слезы, которые никак не затихали.       — Кэти, — ну почему, когда он произносит ее имя, его голос, как морфий, расползается по венам? Тяжелая рука на плече, как часто это бывало в той, прошлой жизни, — ты обязательно встретишь особенного человека. Ты будешь счастлива. Я знаю.       Она качает головой, не глядя на него.       — Может, скажешь, кто тебя так расстроил? Я наваляю ему за то, что он обидел мою маленькую Пидж, — улыбается Широ. — Я все для тебя сделаю.       «Не все, Широ, не все…»       Она снова качает головой, и они долго еще сидят молча. Широ прижимает одной рукой к себе Кэти, ласково гладя плечо большим пальцем роборуки. А она вдыхает запах его тела сквозь рубашку. Чувствует, как ровно стучит его сердце. Сердце, которое никогда не будет ее. Она навсегда останется для него ребенком.       Он провожает ее обратно, к жилым комнатам Гарнизона. Их там встречает Кертис. Он глядит ревниво и недовольно на Кэти, которая льнет к Широ в последней попытке насытиться им. Широ несколько виновато смотрит на своего жениха, и Кэти отстраняется.       — Дальше я сама, — говорит она. И изо всех сил сдерживая дрожь в голосе, натягивая фальшивую улыбку, произносит: — Поздравляю вас… обоих.       Она плетется по коридорам, находит комнату Лэнса и заходит внутрь. Макклейн лежит на своей койке и молча напивается. Она ложится рядом. Он протягивает ей бутылку.       Напиться и забыться — это ее цель на ближайшую вечность.