Coke nails

Гас продолжил тур, пичкаясь отравой, а я — жить рутинной, унылой и неинтересной жизнью, ежедневно покуривая самокрутки в стенах все той же ванной комнаты. Пип научил меня делать это идеально, так что теперь я практически не кашляла после того, как затягивалась. Блаженное тепло разливалось по конечностям, вызывая легкое покалывание. «Мой потолок супер дурацкий, кто налепил сюда эту лепнину? Она такая нелепая» — мой разум болтал сам с собой, пока я давила самую что ни на есть идиотскую улыбку. Удары сердца отдавали в ушах, переплетаясь со звоном. Сами же уши напоминали ракушку с моря, прикладывая которую можно было услышать якобы шум воды — то еще наебалово. Огорчало оно не менее, чем наебалово с существованием Санта Клауса. Кому вообще в голову взбрело выдумать деда на пенсии, с разваливающимися костомагами? И откуда у пенсионера столько сил на нереальное количество детей... Бутылка холодной пепси-колы, которую я только что вскрыла, издавала приятный шум, выпуская газы из пластиковой тары. Очуметь можно, сколько в мире звуков, которые, оказывается, могут быть приятными. Пока я думала об этом, пена насмешливо разлилась по моей светлой водолазке, оставляя коричневые пятна. Заебца, Клем. Один из таких «приятных звуков» как раз зазвучал на моем огрызке, уведомляя о том, что Лил Пип выперся в прямой эфир. Ну хвала богам, он живой. Клацнув на всплывшее уведомление, его мордашка вмиг растянулась по углам экрана, покуда с моей до сих пор не сползала идиотская улыбка. «Я скучаю по тебе» — пишу в чат, заливаясь шипящим напитком, раздражающим горло и от которого зубы сводит. Рот Пипа тоже был знатно занят — он лениво жевал кусок пиццы, еле двигая челюстями и совершенно не обращал внимания в данный момент на чат, убито бормоча кому-то истории за пределами битого телефона. — Как такая хорошенькая девочка может любить вампира, — пропел он строчки Трейси из их совместной песни, вернув взгляд в экран. Зубы скрипели от чистоты благодаря пепси, а желудок выворачивало наизнанку от бурлящего газированного вулкана внутри. — Я скучаю по своей малышке-е-е, — обдолбанно пропел Гас, поджав лицо рукой, после чего вновь отвлекся на потустороннего за пределами телефона человека и расплылся в улыбке. «Какой именно?» «Я тоже по тебе скучаю, папочка» «О, Пип снова упоролся» «Гатбойклик навсегда»!» «Эй, ребзя, кто подскажет рецепт куриных отбивных?» Чат трансляции кишил тупыми и не очень комментариями, поэтому я решила закрепить свой, чтобы Пип увидел: «Люблю тебя, и тоже очень скучаю» — от чего-то я была уверена, что он имел ввиду меня. Когда Гас снова вернул взгляд в чат, тут же растекся в улыбке — значит, я не ошиблась. — Детка, погоди, — резко отключив трансляцию, он набрал мне. — Ну, привет, укурыш, совсем забыл про меня? — валяясь на кровати, я продолжала пялиться в потолок, накручивая волос на палец. — Что? Нет, нет, нет, я не забыл. Как я могу забыть тебя? Дурашка, — обдолбанно бормотал Пип. — Реально, как ты мог забыть меня? С тех пор как ты ушел, мы не созванивались хуеву тучу дней, недель? — заметив пятно на потолке, меня накрыло волной раздражения. — Ох, да, детка, прости, я ебло, как обычно, блять, — в динамике послышался шелест. — Я разлил кетчуп на себя. Дерьмо. — О, лови пять, я тоже обгадила шмотку, где ты сейчас? — кровь приливала к голове и в ней стало пульсировать. Пропев протяжное «Э-э-эм», Пип завис. — Ясно, даже не знаешь в каком городе сейчас? — я перевернулась на живот, разглядывая пол, рисуя по нему пальцем незамысловатые слова. — Да я дальше автобуса не выхожу, сижу в его стенах, как заключенный, блять. И что я? Я курю, пью, курю, трахаться хочу... Клем, детка, может приедешь? — О как, — я усмехнулась, написав на полу фантомное «Секс». — Ладно, и куда я приеду, если не знаю, где ты? — Бля, точно, — Пип отстранился от динамика, но было слышно, как он спрашивал у кого-то местонахождение. — Эй, приятель, где я нахуй? Где мы, блять, а? Я не ориентируюсь нихуя, черт, я обдолбан, — возвращаясь к телефону, голос стал громче. — Да, детка, я обдолбан по всем фронтам, я мудак, простишь? А, кстати, — он вновь отстранился. — Чувак, еще раз, где мы? А, окей, спасибо, — Пип прокашлялся, как в одном из своих треков: — Я в ебаном Майями, ну конечно! А я и думаю, какого хуя мне так жарко то, мать его. — Эй, кто-нибудь, врубите кондиционер, спасибо, — Гас вел диалог со мной и параллельно с кем-то еще. — Флорида, детка, площадка «The ground », я весь твой. Доберешься сама? — Ты что, на серьезке? — Когда я вообще был не серьезным!? — Э, да почти всегда, Гас. — Бля, ладно, неважно, я тебя жду, — он отпил чего-то, смачно причмокнув, и мне тоже захотелось пить. — Ага, щас, погоди, телепорт свой достану, от пыли протру и тут же реализуюсь возле тебя, идет? — Флорида, детка, я весь в ожидании. — Путь не близкий так то, не могу же я все бросить и рвануть в другой штат! — Малышка-коротышка, мы живем в двадцать, блять, первом веке, кажется, мы имеем самолеты, и за четыре часа ты вполне доберешься до меня, и я весь твой, да точно, только твой, — и снова в динамике зашуршало, после чего Гас сбросил. Ну, наверняка у него появились неотложные дела, так что я привстала на локтях и подумала: « Я что, по правде попрусь в Майями? Охуеть не встать» На телефон поступил банковский перевод n-ной суммы с подписью: «На билет моей малышке в горячую Флориду, но не настолько горячую, как моя детка. Я жду тебя-я-я, нужно срочно потушить огонь в моих штанах, SOs СКОРЕЕ xox» Типичный Гас. Конечно, я бросила все, ведь мне и бросать то особо нечего было — и помчалась в чертову Флориду. Оказавшись в душниловке, я тут же заглянула в местную табачную лавку, закупив нам на ближайшее будущее блоки сигарет, заведомо зная, что и этого не хватит, с учетом нашего неистового желания обкуриваться, будучи подшофе. Палящее солнце лупило по голове так, что еще бы чуть-чуть — и я бы точно получила солнечный удар, но я удачно спряталась в такси и мы понеслись к месту назначения, пролетая мимо клубов, открывающихся после семи и работающих до самого утра. Пляжей, полных подкачанных загорелых задниц — женских и мужских. Мелькающих вряд дорогущих магазинов, в которых все время кишат жаждущие брендов латино-девчонки, которых пруд пруди на улицах. Они реально с ног до головы все облеплены Луи Виттоном — Майами собственной персоной: город тусовок, ночных клубов, ароматных купюр, элитного пойла и силиконовых подкопченных на солнышке девчат. Когда бы еще, будучи в здравом уме, я махнула во Флориду? Я ж терпеть не могу загорать и большие скопления людей. Но я люблю Птенчика, который как раз остановился в этом блядском городке. Я завалилась в его такой же, как и весь город, душный тур-бас, в котором так никто и не включил кондиционер, потому что он накрылся медным тазом. О, да, Гас сегодня весьма гостеприимный — сопит, задрав башку кверху, истекая каплями пота. Неподвижно сидит в одной кепке со стразами, черных шортах и сланцах. — Лос-Анджелес прибыл, подъём, — я открыла стоящую на столе бутылку воды, в надежде утолить жажду, но тут же выплюнула ее — вода превратилась в затхлую жидкость. — Блядство, ты как вообще здесь обитаешь? Сдохнуть можно... еще и вода как моча, — я начала махать рукой перед собой - дышать реально было нечем. Стоял спертый горячий воздух. — Гас? — я пощекотала его ухо и он тут же дёрнулся, испуганно распахнув заспанные глаза. — Ты здесь, — прозрев и осознав, что это всего лишь я, а не дневной кошмар, он сонно расплылся в улыбке, вытянув руки для объятий, поманив меня пальцами. Я без раздумий нырнула к нему, усевшись на коленях и оставила поцелуй на солоноватой шее. — Я потный весь, бля, не надо меня облизывать, — он сморщился, отодвигая голову чтобы заодно и посмотреть на меня. Мне было откровенно говоря насрать, какой он там — сладкий или соленый. Главное, что любимый и я рядом. Мы снова рядом. Он катается из города в город, пока я схожу с ума, до самых костей скучая по нему. Да-да, даже они тоскуют за ним. — Я не облизывала тебя, а поцеловала - есть разница? Я прислонилась к его голой горячей груди, балдежно закрыв глаза. — Как ты вообще здесь выживаешь? Это пиздец какой-то, вообще кислорода нет… — Так я нахуяриваюсь и сплю, дожидаясь вечера, а потом плетусь на улицу. Обычно, тупо покурить возле автобуса. — Ну, это не спасает ситуацию... Почему никто не может починить сраный кондёр? — Да хуй их знает, убить меня хотят, наверное, — усмехнулся Гас, набирая сообщение в инсте, второй рукой все еще прижимая меня к груди. *** Еле дотянув до вечера, мы выбрались в город, пытаясь самую малость освежиться после невыносимой дневной парилки, которая обессилила нас обоих. С каждым ежедневным заходом солнца, лично я - всегда оживаю, ощущая небывалый прилив сил и энергии. За это Гас прозвал меня девчонкой-вампиром. Адское светило вот-вот спрячется за горизонтом и небо полностью переключится на ночной режим, а пока пурпурный закат ослепляет улицы, отражаясь в окнах небоскрёбов. Я и Гас почти удачно добрались до одного из закутков пляжа Майами, но по телефону его перехватил какой-то чувак, приглашая в гости. — Эээ, погодь, — Пип отключил микрофон и обратился ко мне: — Коротышка, как насчет заскочить в гости к одному моему местному приятелю? Он завсегдатай тусовок, и все такое... Зовет на тусу-джусу, где собралась куча недоумков, и вот он приглашает нас присоединиться, я вообще не особо за, как ты смотришь на это? — Пополнить биомассу недоумков? Да можно, в принципе... Неважно куда, главное что мы вместе будем. — Каждый божий раз одно и то же дерьмо! Совсем не умею отказывать людям, — простонал Пип и, вздохнув, сообщил приятелю, что мы скоро подскочим. Оказавшись в вычурном пентхаусе белоснежного цвета с открывающимся видом на море и неоновый город, Гас не отходил от меня ни на шаг, все время держа за руку, в то время как вторая левая почти все время была занята то сигаретой, то косяком, чередуя одно за другим. В конце концов Гас окосел и ссутулился, всё время устало потирая лицо, исчерпав запасы энергии. — Ноги устали стоять, прилечь бы, — он шепнул мне слова куда-то в висок, тут же поцеловав его и глазами пробежался по толпе позади нас, сжав мою руку сильнее. — Пойдем на балкон пока, вдохнем чутка свежего воздуха? И мы удалились на балкон, демонстрирующий нам вид на ночной светящийся город. Казалось, он вот-вот взорвется от неистового количества тех самых ярких неоновых огней: город переливался ультрамариновым светом, светом розовой фуксии, переплетаясь с розовым фламинго, подсвечивающих здания отелей. Другие же здания горели бирюзовыми, красными и зелеными оттенками, отражаясь световыми столбами в вводной глади. Находясь на высоте инфарктного приступа, мне в глаза бросился красующийся столик, невесть для чего предназначенный — на который то я и залезла, решив что, раз уж он пустует, значит мой зад как раз подходит. Гас встал рядом, зависнув, и перекрестил ноги, окончательно ссутулившись над пачкой сигарет и вновь заролил. — Еще разочек, — сказал Пип, улыбаясь. — И все. Телепая ногами туда-сюда, я любовалась видом: Гас, покачивающийся как деревце на ветру, со стеклянными глазами и ватными ногами. Майами с неоновыми огнями и кристально чистой океанической водой, омывающей пляжи. Пип вплотную подплыл ко мне, слегка споткнувшись об мои коленки и уперся в них, корпусом наклонившись вперед и щелкнул модной автоматической зажигалкой с hello kitty, которая испускала розовое пламя. Гас прилип стеклянным блестящим взглядом в мои пока ещё трезвые глаза, улыбаясь, и с треском затянулся самокруткой, аромат которой обволакивал маленькое помещение, полностью наполняя его собой. Выпустив густое смолянистое облако дыма мне в лицо, Птенец тут же протиснулся сквозь него и впился в губы, сладко причмокнув. Я перехватила его пухлые губы, затягивая в поцелуй то верхнюю, то нижнюю. Он испустил шумный выдох, сглотнув слюну и закусил губу. — Погоди, — шепнув, он в несколько затяжек доуничтожил косого, угощая меня между перерывами, а после вновь прильнул к теплым губам. — Гас, — шепнула я в его губы, но он тут же заткнул меня очередным вкусным поцелуем. — Гас, я хочу... — он не давал мне сказать, улыбаясь сквозь поцелуи и языком прошелся по слизистой верхней губы, щекоча её. — Я тоже хочу, — перебил он, плавно спускаясь на шею, под челюсть, втягивая кожу и оставляя еле заметные засосы. — Хочу попробовать кокс, Гас, — серьёзно заявила я, нехотя открывая глаза, выискивая лицо Густава. — Нет, — нежно шепнул он, с насмешкой скользнув носом вдоль шеи и оставил еще один отпечаток губ за мочкой уха. — Почему нет? — недовольно отодвинувшись от него, я посмотрела в рассредоточенное пьяное лицо. Он стоял, опустив глаза вниз, водя пальцами по моим коленям, вырисовывая на них какие-то непонятные для меня слова, и пытаясь игнорировать мои. — Это баловство может перерасти в большую трагедию, — пробежавшись томным взглядом по моим губам, он медленно моргнул и вернул его к моим глазам, оставляя еще один поцелуй. Это выглядело так сексуально. — Всего раз, — умоляла я, сдвинув брови. — Я хочу узнать, что чувствовал ты... — О, детка, — он усмехнулся, закатив глаза, и отвел в сторону голову. — Не надо чувствовать того, что я, поверь мне, — взял мое лицо в свои руки, блуждая по нему покрытыми нетрезвой пеленой глазами. — Раз, один раз и все, — не успокаивалась я, надеясь на доброту его души. — Нет, — уже серьёзнее ответил Гас, тут же отходя от меня и подкурил сигарету. Он нервничал. — Гас, пожалуйста, да что, блять, в этом такого? — я слезла со стола и подошла к парню, который загадочно дымил, глядя вдаль. Нервно поводив челюстью, он смочил губы языком и резко развернулся ко мне. — Успокойся, ладно? Я сказал нет, — твердо ответил Пип, нахмурив густые брови. — Значит нет, закрыли эту уебанскую тему, — и отвернулся, вновь смачно затянувшись. — Я лишь хотела развлечься, не понимаю в чем проблема, ты каждый день занимаешься самоубийством, и я тоже хотела, блять... ай, — я нервно вздохнула, проходя мимо парня. — Да неважно, — я вылетела с балкона, вновь оказываясь в разгаре вечеринки. — Эй, привет, — целенаправленно отыскав взглядом хозяина квартиры, я обратилась к нему. — Тут есть кокаин? — сама того не ожидая спросила я, чувствуя как внутри загорается страх на пару с волнением и нарастающим адреналином. — Бадди, приятель, — внезапно появившийся Густав положил руку на плечо полного мужичка, который-то и позвал нас сюда. Чувак недоумевал, бегая глазами от меня к Гасу, и обратно, задержав во рту жидкость, которую он с наслаждением потягивал из стеклянной емкости. — Что стряслось, молодежь? — Ничего, — вежливо прощебетал Гас бархатистым голосом, и учтиво улыбнулся, возвращаясь ко мне с серьёзным взглядом. — Ну... Ладно, — сдвинув брови, Бадди хотел было уйти, но теперь его остановила я, ладонью уперевшись в грудь. — Эй, малышка, ты чего? — Эй, эй, хватит, — вмешался Пип, хватая меня за руку, взглядом пытаясь увести. — Блять, вы мне надоели, вы что, хотите трахнуть меня? О господи, Пип, я ж не пидор! — усатый дядька округлил глаза, спрятанные за очками с розоватым полупрозрачным стеклом. — Я вообще-то спросила, есть ли тут кокаин? Угостите даму? — Клем, — строго врезался в диалог Гас. — Так, лады, — дядька снял очки, подышал на них и протер стекла об рубашку, осторожно оставляя стакан позади себя на столе. — Кокс есть, о чем речь, обижаете! Так что, нюхаем, не? Не пойму, бля, че вы тут устроили? Либо я даю вам снежок, а вы мне сладкие бумажечки, либо я иду во-он с той малышкой к себе в комнату и не теряю зря времени, — указав пальцем и зажмурив один глаз, он кивнул в сторону силиконовой загорелой блондинки, стоящей неподалеку от нас. — Нет, Бадди она не будет нюхать, мы уходим, Клем, — я видела, как парень начинал злиться, но пока ещё сдерживался. — Нет, я буду, — мы сражались взглядами, пока третий закипал, стоя между нами и откровенно недоумевал. — Короче, детишки, разберетесь - подойдете, — он раздвинул нас по сторонам, как Моисей и удалился. Недовольно цокнув, я вздохнула. — Какого черта? — Гас злобно прошипел, вплотную наклонившись к моему лицу. — Ты ебанулась, да? Ты думаешь, это игры? Ты думаешь, это весело, нахуй? — он загорался, как залитый бензином пол. — Нет, просто пока ты катаешься в туре, я гнию от безделья, потому что не знаю, чем занять свою никчемную жизнь! У меня нет друзей, нет интересов, нет ничего, Гас! Я хочу заполнить ебаную пустоту, ощутить эйфорию и затмить эти гадостные пожирающие изнутри меня чувства! — О, нет-нет-нет, детка, — нервно рассмеялся Пип, качая головой и взяв за руку, увел обратно на балкон, подальше от всех. Закрыв дверь, он вжал меня в стену. — Хочешь, я тебе расскажу дальнейший сюжет? — Удиви меня, — прыснула я. От злости глаза Гаса стали в полтора раза больше и чернее, а ноздри расширились. — Мм, угу, смотри, — он кивал, облизнув губу и отвел голову в сторону, серьёзно задумавшись и потупил на некоторое время глаза в пол. После достал сигарету и усмехнулся, заглядывая в полупустую пачку. — Какая же ты дурочка, коротышка, — он нежно поцеловал мой лоб, а потом встал напротив, спиной уперевшись об перекладину. — Итак, — громко выдохнул дым. — Ты нюхаешь. Тебе кла-ассно. Ты даже рада. А через минут.. полчаса тебя попускает и все возвращается на круги свои. О, а знаешь, что потом, детка? — Что? — резко спросила я, на самом деле не желая знать, раздраженно отводя глаза в сторону. Ответ был очевиден: я захочу еще. И еще. А затем не смогу остановиться. — Ты подсядешь, и, возможно, умрешь, вот так. — Но ты же жив! Схватив себя сзади за волосы, Гас злобно прорычал, отходя от меня и устремил взгляд в небо. — Дура, просто настоящая дура, ты очень глупая! — Да насрать, я хочу быть как ты! — Ты... — он указал пальцем на меня, резко развернувшись. — Нет! — Гас, знаешь что? — поджав губы, я пропустила вдох. — Ну?! — Ты эгоист, вот что! Он закатил глаза и закинул назад голову, втягивая никотин в легкие и издал смешки, подкидывая кадык туда-сюда. Затем он докурил и оставил бычок в пепельнице, подойдя вплотную ко мне. — Хорошо, — соблазнительно-угрожающе шепнул он, заключив меня в плен своих рук. — Пойдём. Дальше все происходило как в тумане. Мы закрылись в одной из свободных комнат, которую озаряла красная лампа. В ушах тарабанил пульс, волнение расплескалось по конечностям в преддверие долгожданного. Я смирно сидела на диване, нервно теребя кольцо на пальце, пока Пип медленно, искусно чертил дорожки, серьёзно поглядывая на меня убийственным черным взглядом. — Итак, смотри, — он подсел ближе, находясь на полу напротив меня, и положил мне на колени подушку, а на неё побитый жизнью айфон. Десять дорожек заманчиво сверкали на темном экране. — Две тебе, восемь мне. — Чего? Нетушки! — Либо так, либо никак, — улыбнулся Гас, пожимая плечами, зная, что ужасно раздражает меня. Ну уж нет, он уже давно не нюхает кокаин! Ведь так? — Ладно, ладно...подашь воды, пожалуйста? — Если тебе страшно, то лучше не надо. — Я не боюсь, просто сушняк долбит, — уверяла я. Пип ловко откинулся на коленках назад, доставая с соседнего стола бутылку воды, оголив кожу живота задравшейся футболкой, пока я наклонилась и поочерёдно, быстро вдохнула ноздрями белоснежный бугорок, проходясь вдоль него и смела все напрочь, потирая крыло носа. А затем вторую дорогу, третью, четвертую и пятую, но на шестой Пип с бешеными глазами выбил это дерьмо прямо перед моим лицом, скидывая подушку, и все наслаждение рассыпалось как снег. — Ты что творишь, нахуй? — не знаю, сколько он так держал меня за плечи и кричал — может минут пять, но мое тело и разум окатило невероятной волной радости, и внутри заверещал удовлетворённый ребенок, который наконец получил то, что хотел. Восторг растекался по всем конечностям, усиливаясь с каждой минутой по нарастающей, казалось, я сейчас лопну от пульсирующей радости. — О, боже, Гас, я правда дура, — я начала смеяться, напрягая мышцы шеи от радости. Радость, радость, радость, радость. Невероятный прилив сил и энергии. Вот бы так было всегда... Стало жарко. Его красивые, жгучие черные глазища горели неистовой яростью, какую я видела впервые. Он никогда прежде так не смотрел в мою сторону. Губы… его дразнящие губы манили меня, как запретный плод манил Еву. Губы, с которых слетали ужаснейшие, обидные слова... Да, его губы отчитывали меня, а я чувствовала лишь одно — блаженство. Закусив губу, я улыбалась до самых ушей так, что аж закладывало уши, наблюдая как двигаются губы Густава — такие влекущие, опасные, словно дурман. — Гас, я тебя обожаю, просто до ужаса люблю, знаешь это? — мышцы спазмировало от счастья, а сердце заходилось в истерике, намереваясь взорваться в бешеном ритме. Напрочь позабыв как дышать, я пропускала вдохи, сбиваясь, и жадно глотала воздух. Кожа лица покрылась миллионами иголок, онемев донельзя изнутри. Истинный кайф, только немного страшновато.. Пип затих, его губы сомкнулись в тишине, а по-прежнему черные глаза стали чуть мягче, и от этого какая-то клеточка моего тела немного расслабилась. Мне хотелось говорить о своих чувствах к нему, я хотела стать частью него. Сердце ёкало и ёкало... Поле, усыпанное иглами всё разрасталось, как метастазы, по голове и лицу, больно покалывая их изнутри. — Поцелуй меня, пожалуйста, — жалостливо протянула я самую обыкновенную в мире просьбу. Пип усмехнулся и отсел, удобно устроившись на полу, выпрямив и раздвинув длинные ноги, покрытые красной велюровой тканью, на одной из которых он ее подкатил, оголяя волосяной покров. Это немыслимо — быть до такой степени сексуальным. Если бы существовал штраф за превышение уровня сексуальности, бедный Гас бы купался в них. Всё вокруг стремительно заливалось словно бы кровью, но отголоски ясного ума шептали подсказку: это всего лишь неоновая вампирская лампа. В разум постучалась паника и стало действительно страшно. Что, если моё сердце взорвется прямо сейчас и разлетится на тысячи осколков по комнате?

Разве что от любви

Я стекла с дивана точно жидкость, подползая к Густаву между коленей, не сводя глаз с его кровавого силуэта. Начинало казаться, будто комната истекала моей собственной кровью. Может, я передознулась и умираю? Ну нет, если бы я умирала, мне не было бы так кайфово, наверное… Захотелось в туалет — и это чувство безумно приятно сводило в области мочевого пузыря, вызывая на глазах слезы, пока я сжимала мышцы, дабы не обделаться прямо здесь. Мне никогда не было так хорошо. Ничто не сравнится с этим чувством. По щекам потекли слезы, на подступе был оргазм. — Клементина, малышка, — Гас подвинулся ко мне, не понимая, что происходит, и почему из глаз текут слезы. — Да, да, — бегая глазами по его очаровательному лицу, я жаждала его губ, уцепившись за них мокрым взглядом, не в силах его оторвать. Он облегченно опустил плечи и расслабился, поняв, что я в порядке и притянул к себе, усадив на бедра, нежно водя ладонями по щекам, стирая с них пощипывающие кожу слёзы. — Тебе хорошо? — риторически спросил он, улыбаясь глазами и поглаживая мои бедра, которые уже сами начали двигаться вперёд-назад, ёрзая по красной ткани. Жарко, до безумия жарко. Стянув с себя футболку, я осталась в одном лифчике, который, кстати, не собиралась сегодня показывать Гасу. Как бы то ни было, но я всегда наряжалась на встречу с ним. Подразумевая под словом «наряжалась», я имею в виду нижнее белье, которое тщательно подбирала в плане цвета и материала. Но сегодня Клем проебалась и оказалась в самом таком обыкновенном черном бюстике. Даже с банальной застежкой сзади, с которой бы и девятиклассник справился. Пип по родному улыбнулся и бывалая доброта его карих глаз обняла моё до сих пор покалывающее лицо, погасив подступившую паническую атаку, не позволив ей окончательно завладеть мной. Гас почему-то не прикасался ко мне, откинув назад руки, ладонями уперевшись в мохнатое ковровое покрытие черного цвета. Комната по-прежнему пылала в выедающе-красном пепелище, а температура, казалось, достигла пика, как и моё желание обоссаться. Я будто бы оказалась в аду. А рядом со мной самый что ни на есть настоящий Хеллбой. Но желание сплотиться здесь и сейчас оказалось сильнее всего вместе взятого — я просто хотела стать одним целым с человеком, от которого моя башня кипела вот уже сколько месяцев... — Чертов Густав Ар, зачем ты появился в моей жизни? Понимаешь же, что я от тебя никогда уже не отстану? Как собака буду за тобой бегать, в любой город за тобой попрусь... — я не заметила, как озвучила мысли вслух, обвивая его расписную шею руками и оставляя на ней россыпь поцелуев. — Ну не молчи, — я шепнула поцелуй емо прямо в ухо, чтобы он наверняка услышал меня, но он продолжал назло молчать и наблюдать. Взмахнув головой, я откинула волосы на одну сторону, расстегивая лифчик и откинула его в кровавую невесомость. Фоновое пространство казалось размазанным. Ничего не существовало и не имело значения, кроме моей оглушительной любви к этому человеку. В позе кошки я вильнула назад, спускаясь в район его паховой области и выстрелив черными в свете глазами, прошлась ладонью по мягчайшей ткани, обтягивающей его ноги. Медленно проведя рукой от колена и до самого паха, нащупала как раз то, что мне сейчас было нужно. — Привет, — шепнула я, захлебываясь неистовым желанием. Реакция была незамедлительной и вот, под моей ладонью потвердел и запульсировал Большой Пип. В то время как Маленький Пип бережно устроил ладонь у меня на затылке, собрав в кулак некоторую часть волос, продолжая мучительно молчать, словно ему язык оторвали. Водя ладонью вверх-вниз по его члену, он становился все тверже и тверже, четче проявляясь под тканью, наконец, встав колом, от чего между ног заныло желание. Гас знал, что это его подарок жизни, сам ни раз благодарил её за него. И наверняка не одна девочка тоже благодарила Бога за такое... Наслаждение. Оттянув ткань, я с нотой заботы поцеловала его грустное тату, посвященное любви. Она ассоциировалась у него с грустью, и вряд ли когда-либо дарила счастье. Густав крепче сжал мои волосы, слегка оттянув голову назад и склонил набок свою - со взъерошенными волосами, вновь обнимая меня взглядом. А после, немного помог мне, приподняв зад и стянул ткань до колен. Я совсем не удивилась, когда не обнаружила под ней нижнего белья. В Майами жарко. Он сглотнул слюну, а я обхватила губами макушку Большого Пипа, причмокнув, и улыбнувшись, встретила одобряющий взгляд Маленького. — Привет, большой мальчик, — знакомство зашло дальше, намного дальше, чем я могла себе представить. Протяжной стон вместе с тяжелым вздохом вырвался из желанных губ, и Гас закинул назад голову, зажмурив глаза, сильнее надавливая мне на затылок. Это было наше первое знакомство такого рода, и прошло оно довольно тесно. Разговор был очень и очень личным, длился часа пол, после чего, напоследок, завершающим этапом он согрел меня своим теплом изнутри, и я позволила ему проникнуть внутрь... Как и хотела, в знак любви. Гас полностью завалился на пол, руками вцепившись в свои волосы, а я уложила голову ему на живот, поглаживая усыпанную тату кожу. Некоторое время мы просто лежали молча, и меня постепенно отпускало. От чего-то стало очень пусто. Как будто меня использовали и выбросили посреди улицы. Грусть окатила все тело изнутри и снаружи, и из глаз полились тихие слезы. — Я тебя ненавижу, Густав Ар, — прошептала я, уткнувшись носом куда-то в область пупка, продолжая бесконечно целовать. — Что? Почему это, детка? — поднявшись, он взволнованно посмотрел на меня, погладив по волосам. — Потому что ты никогда не полюбишь меня также, как я тебя. Это факт. — Ох, детка, — он взял рядом лежащую на полу пачку сигарет, а я подала ему из его же кармана зажигалку. — Спасибо, и... — отпуская дым из легких, продолжил: — Это неправда. Что еще он мог сказать, дабы не обидеть меня? Моя любовь к нему росла с каждым днем, с каждым вместе проведенным часом, и я сказала, что ненавижу его, потому что знала, что он никогда не полюбит меня также.