Трудное счастье.

Илья с ненавистью смотрел на здание министерства. Изо рта не исчезал привкус желчи от недавнего избиения бутылкой. В голову лезли воспоминания, наверное, от того же удара, вспоминать которые совсем не хотелось. Викентьев впервые поднимается на девятый этаж, входит в коридор, который станет для него вторым домом. Из кабинета на всех парах вылетает девушка и врезается в него. «Извините,» — выкрикивает она и бежит дальше, но через секунду останавливается: — «Вы Илья Владимирович?» «Я? Да… я…» «Пойдём, Илюша,» — она берёт парня под руку и тащит в пустой кабинет, вскоре ставший частью его самого. — Поезжайте уже! — приказал он водителю, и машина тронулась. Из министерства выбежала хрупкая фигура Нечаевой, но тут же скрылась под навесом. Зам ударил таксиста по плечу: — Стоп! Ксюша достала из сумки кошелек и порылась в нём. Судя по её разозлённому лицу, денег там не нашлось. Не находя другого решения, Викентьев выпрыгнул из машины и замахал руками: — Ксения Борисовна! Нечаева, ну! Девушка обратила на него внимание и, не меняя рассерженного и надовольного выражения лица, направилась к машине так быстро, насколько позволяли каблуки. Илья не отрывал от неё взгляда, держа дверь открытой и позволяя дождю промочить насквозь и его, и часть сидения. Ксения села внутрь и потянула зама за рукав: — Илюша, едрить твою налево… Викентьев, наконец, сообразил, что она села, и, улыбнувшись, плюхнулся рядом. Их взгляды пересеклись, и шатен нарочно сделался в лице таким же недовольным, как его собеседница. — Говори адрес, — буркнул он и опять уткнулся в окно. Голоса, дождь, тормоза — всё слилось воедино, создавая один монотонный шум, пахнущий перегаром водителя и мятным освежителем воздуха. Мужчина откинулся на спинку и прикрыла глаза, стараясь исчезнуть из этой суеты, но она проникала сквозь веки светом фар, не позволяя отвлечься от неё хоть на секунду. Ксения случайно коснулась его колена своим, и по тела пробежал холодок. Или не пробежал… Три года назад он бы расцвёл на глазах от этого касания, но чувства, вспихивающие тогда, загнивали в самых дальних уголках уже отвердевшего сердца. Кто виноват? Оба. Хотя винить её, что именно она стала его счастьем, трудным, недоступным, пожалуй, глупо… Илья поставляет бабочку и, счастливый, выходит из лифта, неся перед собой букет. Сегодня он пригласит её на свидание. Так он думает до тех пор, пока не раздаются крики Нечаевой. Она, выбешенная очередными неточностями, срывается на Даше и Дине, выходит в коридор… «Что счастливый такой, упырь?!» — на её глазах выступают слёзы злости, и она скрывается в уборной. «Ксения Борисовна!» — зовёт Викентьев. — «Ксения Борисовна, постойте!» «Уже поздно, дружище,» — Никита кладёт руку ему на плечо, и Илья суёт ему букет. — Илюша? — осторожно зовёт брюнетка. — Илюша, что случилось? Ты… ты плачешь? Он приходит в себя от воспоминания. По щеке скатывается слеза, и Викентьев, улыбаясь краем губ, качает головой. — Тогда пока? — вздыхает девушка и открывает дверь. — Погоди, — он обхватывает её ладонь, не давая ей возможности выйти. — Пойдём завтра… в ресторан? — Ну, пойдём, — улыбается она и, закрывая дверь, добавляет: — Спасибо. И извини за бутылку. — Всё в порядке, — Илья устало улыбается ей в ответ.

***

— Она «да» сказала, понимаешь? — Викентьев хлопнул по столу, что Никита подскочил на стуле, и стал вышагивать по кабинету. — Ну что ты так кричишь, как будто она замуж за тебя согласилась выйти? Илья скривился и, театрально хлопнув дверью, вышел. Дударь ещё долго смотрел ему вслед, подперев щёку рукой и играя с ручкой. Он удручённо хлопнул по столу: — Не, ну, а что я должен был ответить? Как только он произнёс это, Викентьев зашёл обратно, заставив его опять дёрнуться, как умалишённого, и с поджатыми до побеления губами схватил лежащую на столе папку доклада, которую в порыве отчаяния и разочарования в коллеге забыл захватить с собой. Илья в какой-то степени был зол на друга. На его непонимание. Мог бы напутсвенное там что-то сказать, поздравить. В конце концов, сколько он, Викентьев, был в напусканных контрах с Ксенией Борисовной, заставляя себя быть резким, холодным, отстранённым — да что там скрывать, — самым мерзким козлом по отношению к ней. И вот стало возможным изменить правила этой надоевшей игры: из давно ненавистных друг другу стать, наконец, любимыми… С такими размышлениями Илья Владимирович вошёл, не стучась, в кабинет министра: — Евг… — начал он, но осёкся, когда увидел сидящую на столе, запрокинув ногу за ногу и выпуская облачка дыма, изящно запрокинув голову назад, брюнетку. Залившись краской, Викентьев развернулся и скороговоркой произнёс: — Извините, что помешал, зайду позже. — Илюша, меня застеснялся что ли? — усмехнулась Нечаева, не давая ему нажать на ручку двери. — Н-нет, — набрав полную грудь воздуха для храбрости, он развернулся и, подойдя к столу, положил папку с документами перед Тихомировым. — Опять дуростей своих понаписал? — поинтересовался Евгений Александрович и устало откинулся на спинку стула. Ксюша, усмехнувшись, взяла бумаги в руки и быстро пробежалась глазами, чтобы ознакомиться с докладом. Её лицо вдруг вытянулось от удивления: — Ну что ты опять на Илюшу? — обратилась она к Тихомирову. — Очень, очень хорошо. (Она протянула папку Жене тоже почитать, но тот стал отнекиваться. Илья поёжился.) Что мычишь? Читай, говорю! Евгений нехотя взял доклад и вдумчиво п по осматривал странице, сначала лишь скучающе подпирая щёку ладонью, но к середине он уже довольно ухмылялся и почёсывал подбородок ногтем. — А ведь можешь, когда хочешь, Илья Владимирович, — папка с треском упала на стол из рук широко улыбающегося министра, но зазвенел телефон, и он махнул им рукой, нахмурившись: — Свободны. Да, дорогая?.. — Пойдём в мой кабинет, — пригласила почти шёпотом Нечаева, когда дверь за ними закрылась. Глаза у Инги округлились, и зам шикнула на неё. Ксюша пропустила Викеньтева вперёд, аккуратно прикрыла дверь и закрыла жалюзи, а затем подошла к мужчине почти вплотную, что он нервно сглотнул и напрягся до мозга костей, слегка согнув колени, будто готовясь к прыжку. — Расслабься, — посоветовала Ксюша, расправляя складки на его пиджаке. — Я хотела спросить… Во сколько? Второй заместитель совсем обомлел и будто сдался в размерах от страха. — Что — во сколько? — перепуганно спросил Илья. — Илюша, блять, соображай мозгой своей, — сорвалась Нечаева, но тут же извинилась: — Прости. Я про ресторан. — А, — он виновато поджал губы, смутившись от своей несообразительности. — Я заказал столик на девять. Там, около Чистых прудов… ну, в общем, я за тобой заеду… — Не надо, — цокнула она, — я сегодня немного задержусь на работе и приеду сама. Скинь адрес, договорились? Что-то произошло, какое-то сумбурное действие, прежде чем Викентьев коротко кивнул и широкими спешными шагами вышел из кабинета, но тут же ускользнуло из его памяти. Скотч и Луч синхронно уронили документы. Инга раскрыла рот в изумлении. Сонечка усмехнулась, поправив очки. Шатен ворвался в кабинет Дударя и упал на стул, потирая колени. — Эгхм, дружище… — позвал тот и почесал свою щёку, вызвав у Ильи недоумение. — У тебя помада на щеке. Викентьев коснулся скулы и посмотрел на перепачканные красной помалой пальцы: — Пиздец.