Брак по принуждению

Ренар Шанталь приехал месяц спустя и провел в Малфой-мэноре целых две недели. Люциус искренне надеялся что Нарцисса никогда не узнает, в какую сумму это обошлось — он уже успел заметить, что ее изрядно смущают любые траты на ее внешность, а большие траты — особенно. В отличие от большинства женщин, она совершенно не получала удовольствия от осознания того, как много денег на нее потратили, и Малфой не без оснований подозревал, что это тоже издержки семейного воспитания. А еще он с удивлением ловил себя на том, что его жутко раздражает французский фигляр. Нет, он не ревновал Нарциссу к нему, для этого просто не было повода: неизменная тяга Шанталя к представителям своего пола была широко известна. Но его бесило то, что она так много времени проводит с этим выскочкой. В конце концов, он успокоил — более-менее — себя тем, что это все-таки инвестиция в будущее. Их с Нарциссой будущее. И со злобной усмешкой представлял себе лицо Друэллы Блек, когда она увидит свою дочь на следующем приеме. Все-таки Шанталь не зря брал столько денег — всего за две недели (плюс изрядное количество галеонов, потраченных на обновки) он превратил Нарси в настоящую светскую львицу. — У нее вполне хогошие данные, — сказал он Люциусу как-то поздно вечером за бокалом вина, когда она уже ушла спать. — Но ей опгеделенно не хватает увегенности в себе. И это уже ваша задача как супгуга — поддегжать ее. Малфой кивнул, одним глотком осушил бокал и, оставив посмеивающегося гостя в гостиной, отправился поддерживать. По правде, он уже и не помнил, когда в последний раз ночевал в собственной спальне, заходя туда только чтобы переодеться. Даже когда Нарцисса неважно себя чувствовала, или он валился с ног от усталости, набегавшись по поручениям Лорда или делам рода Малфоев, они все равно засыпали вместе. Люциусу часто говорили, что он жуткий собственник, но он по-настоящему ощутил это только сейчас. И рьяно защищал свою «собственность» по имени Нарцисса от любых посягательств, даже если они ему только мерещились. Гойл, например, уже неделю жаловался на отметины от заклинания, которым угостил его мдадший Малфой за скабрезную шуточку в ее адрес. — Это моя жена, Гойл, — рычал он, отмахиваясь от сдерживающего его Северуса, единственного, кто рискнул приблизиться к разъяренному Люциусу, чтобы предотвратить совсем уж серьезную катастрофу. — Не смей так о ней говорить! — Ладно, ладно, я просто пошутил, — заверял тот, на всякий случай выставив перед собой палочку. — Понимаешь, пошу… — он осекся и умолк, поняв по холодной ярости в голубых глазах, что даже обезоруженный Снейпом, Люциус вполне способен пойти врукопашную. Зато больше шуточек в адрес Нарциссы не было. Ни от кого. Наконец две недели истекли, и Шанталь уехал, оставив их вдвоем. Точнее, втроем, но Абраксаса они видели только в столовой, и то не каждый раз — его снова беспокоила старая травма ноги, и он предпочитал подолгу оставаться у себя в покоях, перекладывая все больше дел на плечи своего сына. — Что с вами случилось? — поинтересовалась как-то Нарцисса, но Абраксас ответил ей лишь многозначительным взглядом, намекавшим на то, что этот вопрос лучше не задавать. — Отец не любит об этом говорить, — объяснил ей потом Люциус, когда они остались вдвоем. — И на то есть причины. — Ясно, — протянула Нарцисса. Она уже давно примирилась с тем, что многие секреты семьи Малфоев она никогда не узнает. — Это последствия магической дуэли, — негромко пояснил Люциус, — с одним идиотом, который сделал предложение моей маме, опередив отца. Ну, знаешь… тогда все решали родители. И мамины родители согласились — он был знатным и богатым… более знатным, чем отец. Но он был дураком, потому что не внял его предупреждениям о том, что лучше уйти с дороги подобру-поздорову. Нарцисса улыбнулась. Вряд ли кто-то мог бы заподозрить в холодном и жестком Абраксасе Малфое романтического рыцаря на белом пегасе, сражающегося за свою возлюбленную. — Отец Грегори Крэбба был их секундантом, — продолжил ее муж. — И дал моему отцу Непреложный обет, что никому и никогда не расскажет о том, что там случилось. Даже мама не знала. — Но ты, видимо, узнал? — догадалась она. — Я подлил отцу сонное зелье и влез в его воспоминания, пока он спал. По кривой усмешке Люциуса Нарцисса поняла, что увиденное было весьма… неприятным. — Абраксас убил его, верно? — спросила она севшим голосом. — С такой жестокостью, что сам Темный лорд позавидовал бы. Но и сам чуть не погиб. Он бы, может, и не хромал сейчас, если бы вовремя обратился к колдомедикам. — Но тогда его бы упрятали в Азкабан, — закончила Нарцисса. Люциус кивнул. — Он очень любил маму. Больше собственной жизни. И до сих пор любит. Нарси прижалась щекой к плечу мужа, поглаживая его по спине. Хотелось бы ей оказаться на месте Арабеллы Малфой. Нет, не для того, чтобы Люциус дрался из-за нее на дуэли и рисковал жизнью. Но если бы он любил ее хоть немножко… Она все еще не сказала ему, что их попытки зачать наследника привели к быстрому и успешному результату. Потому что не сомневалась: как только он узнает, Нарцисса снова останется одна в своей спальне. Еще до отъезда Шанталя к ним прилетела большая коричневая сова. Собственно, Люциус ее ожидал — как и приглашения на юбилей Друэллы Блек, которое она принесла. Раздраженно бросив агрессивной птице, которая попыталась клювом разорвать на нем одежду, пару печений, он злорадно ухмыльнулся. Пусть старая карга только попробует хоть слово сказать в адрес Нарциссы, он ей покажет, где книззлы зимуют. Друэлла его разочаровала. Едва смерив дочь взглядом, она тут же отвернулась, даже не поздоровавшись, и заговорила с какой-то из своих старых подружек. Возможно, потому что стоявший рядом Люциус всем своим видом красноречиво намекал, что не потерпит ни одного дурного слова в адрес своей супруги. А вот подруги Нарциссы сполна оценили произошедшие в ней перемены. Но немного не так, как он ожидал. Сбившись, как обычно, в кучку, они яростно шептались между собой, время от времени бросая косые взгляды на его супругу. Нарси попыталась было подойти к ним — хотя бы ради приличия — но быстро отошла, почти физически ощутив их неприязнь. Особенно со стороны Беллатрисы и Аманды Гойл, которая, как и Рита Крэбб, могла похвастаться уже довольно внушительным животом. — Кажется, они наконец поняли, что такое быть женой Малфоя, — со стальными нотками в голосе произнес Люциус, подходя к ней сзади, обнимая за талию и нежно притягивая к себе. К своему удивлению, он заметил, что Нарси улыбается, причем совсем не по-доброму. — Надеюсь, что так, — сказала она, поглаживая пальцы мужа. «И надеюсь, что все это не закончится, как только ты узнаешь о наследнике», — взмолилась про себя леди Малфой. Но эта тревожная мысль совершенно не отразилась на ее породистом, ухоженном лице настоящей аристократки, которой она наконец-то начала себя чувстовать. * * * — Осторожней, Люци, — попросила Нарцисса, пытаясь хоть немного сдержать разбушевавшийся темперамент мужа. — Тебе больно? — он сбавил темп и амплитуду. — Нет, просто… — кажется, отпираться больше не выйдет. Да и нет смысла — живот становился все более заметным, скоро он и сам догадается. — Нашему малышу это может не понравиться. Люциус замер. Потом осторожно вышел из нее и уселся на постели, ошарашенно вглядываясь в лицо жены. Потер лицо руками. — Ты беременна? — спросил он наконец. — Да… — тихо выдохнула она. — И давно? — Уже три месяца. Люциус снова потер руками лицо, выдавая замешательство. — Почему ты мне раньше не сказала? — требовательно спросил он. — Я… — Нарцисса тоже села на постели, подтянув колени к груди. Ей стало не по себе от его тона и от его взгляда. — Я боялась, Люци, — призналась она наконец. — Боялась? Чего? — Что как только ты узнаешь, мы больше не будем… ну… — она спрятала лицо в ладонях, отчего ее голос стал звучать глухо. — Что ты снова вернешься в свою спальню, найдешь себе очередную любовницу, ну и все такое. Люциус какое-то время ошарашенно молчал. Потом хмыкнул и осторожно увлек Нарциссу обратно в постель, устроил в своих объятиях и бережно закутал в одеяло. Секса ему уже не хотелось. — Дурочка, — проворчал он. — Ты моя маленькая дурочка. Хотя я, конечно, заслужил такие подозрения, — неожиданно для самого себя признался своенравный лорд, — но я исправлюсь, Нарси. Обещаю тебе. Он осторожно просунул руку под одеялом и погладил ее слегка округлившийся живот. — Как думаешь, это мальчик или девочка? — Не знаю, — откликнулась она. — Пока непонятно. А что, если это девочка? — Найдем ей хорошего мужа, — сказал Люциус после некоторых раздумий. — Лучше, чем ее папа. Но все-таки он искренне надеялся, что у них родится сын. Впрочем… кто мешает попытаться еще раз, и еще, если понадобится? — А вообще-то, могла бы и раньше сказать, — проворчал Малфой, осторожно стискивая жену в объятиях. — Я уже устал слушать хвастовство моих так называемых друзей. Смотрят на меня, как надутые индюки — мы, мол, своих жен уже давно обрюхатили, а ты не можешь, что ли? Нарцисса развернулась к нему лицом и запустила пальцы в длинные светлые волосы мужа, поглаживая ему затылок. Люциус моментально утихомирился и довольно заурчал. — Ммм… зато у нас будет самый красивый малыш во всей Британии, — довольно пробормотал он, пряча лицо у нее на груди. — Ммм… и самый умный. И вообще, ммм… самый лучший. — Непременно, дорогой, — пообещала леди Малфой, улыбаясь.