Брак по принуждению

Через неделю у Эвана Мальсибера была назначена свадьба. По такому случаю он собрал традиционный мальчишник. Собственно, Эван был предпоследним из их компании, кто еще не был женат. Оставался только Северус, но планов обзавестись семьей в ближайшее время у него вроде бы не было. Виновник торжества был явно рад посидеть в тесном кругу друзей со стаканом огневиски и поделиться переживаниями. А заодно набраться опыта и дружеских советов. - Честно говоря, ребята, ничто меня так не пугает, как первая брачная ночь, - признался он после пары стаканов. - Ты же не невеста, чего бояться-то? - расхохотался Гойл. - Вроде не девственник уже. - Да ну тебя, - отмахнулся Мальсибер, улыбаясь. - Я ж не за себя волнуюсь, а за нее. По правде сказать, с невинными девушками я ни разу дела не имел. - Не ты один, - поддержал его Крэбб. - Я тоже нервничал. - И как оно? - жених сглотнул. - Больно ей было? - По-моему, больше страшно, чем больно, - усмехнулся тот. - Часа полтора ее успокаивал, перед тем как... ну, сам понимаешь. А дела-то было на пару секунд. - В этом деле главное — быть решительным и быстрым, - заявил Эйвери. - Представь, что ты вейла, только мужского пола. Замани ее, расслабь — а потом кусай, резко и не раздумывая. - Ух ты. Ну и сказанул! - восхитился Родольфус. - Ты со мной не согласен? - надменно уточнил Маркус. - Согласен, почему же нет. - А ты волновался, Люциус? - спросил Мальсибер. Малфой промолчал. - Забыл, что ли? - съехидничал Лестрейндж. - Первая брачная ночь — она, знаешь ли, нечасто бывает. Люциус помнил. Помнил, как он был зол на весь мир, когда его, словно жертвенного быка, притащили к алтарю во имя продолжения древнего и славного рода Малфоев. - Ты ведь не хотел жениться, это я точно помню, - негромко сказал Крэбб, словно угадав его мысли. - Не хотел, - подтвердил Люциус. - Но она-то в этом не виновата, верно? - Не знаю. Это все без меня решалось, меня папенька перед фактом поставил, когда уже все обо всем договорились. Понятия не имею, кто там кого уговаривал. Может, она и сама упрашивала, чтобы нас поженили. - Да брось, Люциус, - махнул рукой Гойл. - Она же бледная была, как мел, всю свадьбу. Как будто ее в рабство отдавали, а не замуж. - Может, тоже первой брачной ночи боялась? Вон, как наш Эван, - хихикнул Родольфус. - Этого они все боятся, - рассудительно заметил Маркус. - Так что кто-то из вас должен быть смелым, - он погрозил пальцем Мальсиберу. - Не волнуйся, я справлюсь, - заверил тот. - Хотя ваши дружеские советы лишними не будут. - Дай ей время к тебе привыкнуть, - посоветовал Грегори. - Пусть она убедится, что с тобой безопасно, что ты ее не обидишь. Люциус с некоторым удивлением уставился на кузена. Он и не подозревал в грубоватом Крэббе такого знатока женской натуры. - А ты что скажешь? - снова обратился к нему Мальсибер. - Скажу, что он прав, - ответил Малфой. - Любой женщине нужно время. Больше времени, чем тебе. И не надо сразу ждать от нее чудес в постели — ей и правда надо сначала к тебе привыкнуть. - Да каких там чудес, Люциус, - рассмеялся Эван. - Она, скорее всего, мужчину-то голого не видела ни разу. Хоть бы в обморок не упала, когда я штаны сниму. - Вот и не ходи перед ней сразу голиком, - ехидно посоветовал Малфой. - Успеешь еще. - И не вздумай заснуть сразу после того, как все закончится, - предостерег его Крэбб. - Для девушки это испытание нелегкое, сам понимаешь. Поговори с ней, успокой, приласкай. И это... может, она даже поплачет. От переживаний, понимаешь? Просто побудь с ней рядом. Люциус вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание — словно невидимая рука сдавила горло. Плакала ли Нарцисса, когда он ушел, оставив ее одну, грубо, по-животному растерзав? Было ли ей страшно, когда он набросился на нее, не сказав ни слова, не говоря уже о чем-то большем? - Может, она уже и привыкла ко мне, - сказал Мальсибер. - мы ведь уже полгода помолвлены. - Целовались? - деловито уточнил Эйвери. Эван кивнул. А ведь он даже не поцеловал Нарциссу перед тем, как... У них и помолвки-то толком не было. Они, в общем, и не виделись до свадьбы ни разу, если не считать редких мимолетных встреч на торжествах, где они едва ли обменивались формальными приветствиями, еще не подозревая, что им предстоит жить в одном доме. «Женщине надо сначала к тебе привыкнуть». Это и правда он, Люциус, сказал только что? И что, это правда был дружеский совет Эвану Мальсиберу от друга, который через все это уже прошел? Серьезно? Что он вообще здесь делает? Как он может давать кому-то советы на такую деликатную тему, как первая брачная ночь? Люциус молча поднялся и вышел в холодную мартовскую тьму. - Какой-то он странный в последнее время, - сказал ему вслед Эйвери. Люциус брел по улице — домой ему пока не хотелось — и размышлял. Пожалуй, это и правда было странно — то, что его отец и Друэлла Блэк сразу объявили о дате свадьбы, не дав молодым, как это было принято, время, чтобы познакомиться и привыкнуть друг к другу. Верил ли он, что Нарцисса сама упрашивала мать выдать ее за него замуж? Видел ли он хоть тень влюбленности в ее глазах, хоть одну легкую улыбку на лице в день их свадьбы? Он, конечно, был ослеплен злостью из-за того, что его шантажом вынудили жениться. Но нее настолько, чтобы не замечать разницу, когда был на свадьбе Гойла, Крэбба, Эйвери. Их взволнованные, но счастливо улыбающиеся невесты были совершенно не похожи на ту бледную, испуганную девушку, что стояла рядом с ним у алтаря. Потом Люциус вспомнил нахмуренное лицо Друэллы, похожее на ощипанный куриный зад, вспомнил, как она целенаправленно унижала дочь перед цветом английской магической аристократии на дне рождения его отца. А ведь Абраксаса ее выходка совершенно не удивила. Он слишком давно и хорошо знал эту каргу. Часто бывал в гостях у Блеков. Наверняка так же часто слушал нелицеприятные высказывания Друэллы в адрес младшей дочери. А уж то, как отец умел играть на слабостях и пороках других людей, Люциус наблюдал постоянно. Он вполне мог доходчиво и в красках объяснить миссис Блек, что его сын согласился жениться только под угрозами, а та дала согласие, заранее предвкушая, как сможет глумиться над неудачным и несчастливым браком дочери. И наверняка донесла до самой Нарциссы ее нерадостные перспективы. А потом они оба решили, что лучше не давать детям время на знакомство. Абраксас — потому что не хотел усугублять ситуацию и давать сыну возможность терроризировать невесту в надежде, что та откажется выходить за него замуж. Друэлла, возможно, боялась, что такой выгодный союз может сорваться, если Малфой-старший передумает. Белла, видимо, тоже была в курсе ситуации — Люциус вспомнил, как в день свадьбы слышал краем уха ее ехидные насмешки. «Намаешься ты с ним, сестрица. Видела, как он на тебя смотрит? Как будто убить хочет. Первая ночка с ним тебе точно не понравится. Да и остальные вряд ли. Если, конечно, он вообще тебя захочет — он-то привык к красоткам. А тебя, скорее всего, возненавидит». Тогда он был совершенно согласен с Беллатрисой. Но сейчас он, кажется, впервые дал себе труд задуматься о том, что же чувствовала Нарцисса. Что она чувствовала, выходя замуж за надменного индюка, который не потрудился за ней хоть немного поухаживать? Что чувствовала, говоря «да» человеку, который пылал к ней такой явной неприязнью? Что чувствовала, когда он уволок ее наверх и грубо надругался? Когда он демонстративно игнорировал ее присутствие в доме. Когда возвращался домой, благоухая женскими духами. Когда ей приходилось лгать подругам о его исключительно ценных подарках, которых не было и в помине. Когда ее публично обвиняли в том, что она не способна родить наследника мужу, который ни разу не заходил к ней в спальню. Теперь он понимал удивление Крэбба. И правда — как она его до сих пор не убила за такое свинское поведение? Впрочем, он, кажется, знал ответ на этот вопрос. Старая карга Друэлла с детства приучила ее терпеть все мыслимые и немыслимые унижения, сохраняя невозмутимое выражение лица. Вряд ли кто-то догадывался, что происходило у нее в душе на самом деле. Разве что его отец. Не зря он с такой несвойственной ему заботой опекал невестку, скрашивал ее одиночество в Малфой-мэноре и даже защищал от нападок матери. В общем, делал все то, что должен был делать его непутевый, эгоистичный сын. Кроме, разве что, самого главного. А может... Люциус остановился, как вкопанный, чувствуя, как пульс стучит в ушах. «Мы сделаем все возможное для скорейшего решения этого вопроса», - сказал его отец Волдеморту. «Что до наследника... я и сам пока не слишком стар, и смогу решить этот вопрос без твоей помощи. Так, чтобы сохранить чистоту и преемственность нашего рода», - сказал он ему самому, убеждая жениться. Неужели отец, видя его равнодушие к жене, вознамерился занять его место и в супружеской спальне?