Baby blue love

      Ламберт крайне скептически смотрел на то, как рыдающий Лютик прижимал к себе такого же рыдающего, орущего Кая. Пытался успокоить, наверное, но Ламберт плохо представлял, как Кай должен успокоиться на руках у рыдающего папы.       Он тяжело выдохнул, закатив глаза, припомнив их недавний разговор о возможной гиперчувствительности в отношении Кая.       С очередным выдохом он с трудом отобрал у Лютика ребенка, велел тому выпить успокоительное, а сам отошел с Каем на веранду, укачивая его и рассматривая лицо на наличие ушиба. Покраснение было, но из-за рева красное было у Кая уже все лицо.       Ламберт покачал головой, уверенный, что ничего страшного не случилось и, прижав к себе, начал его укачивать, поглаживая по макушке, смотря в сторону моря, пока Кай орал и пачкал в слюнях и слезах его плечо.       В такие моменты Ламберт сам удивлялся своему спокойствию. Он даже не раздражался! Вообще! Мог часа два держать на руках орущего Кая и не чувствовать и капли раздражения!       Наконец, он начал успокаиваться. К тому времени с красными от слез глазами подполз и Лютик, уже успокоившийся. Он мягко поцеловал Кая в щеку и потряс погремушкой. Кай стал успокаиваться, и Ламберт посмотрел на Лютика, вскинув бровь.       Тоже зареванный, но уже не всхлипывающий.       — Успокоился?       — Да, — шмыгнул Лютик, снова дергая погремушкой. — А почему ты такой спокойный? Посмотри, там красное что-то!       — У него сейчас все лицо красное из-за рева. Потом посмотрим. Я уверен, что все в порядке.       Лютик поджал губы, снова поцеловал Кая в щеку. Ламберт удобнее перехватил его в руках, продолжая прижимать к себе, следя за тем, чтобы Кай снова не разрыдался. Но он, видимо, просто уже успокоился.       Лютик аккуратно попытался ощупать переносицу, но Кай сморщился и снова попытался взреветь. Ламберт пошишикал над ним и аккуратно передал на руки к Лютику.       Буквально час назад Кай врезал себе по переносице игрушкой. Испугались все, но если Ламберт на пять секунд, то Кай начал бешено рыдать. Лютик, может, изначально и занял позицию Ламберта, решив, что ничего страшного, то потом тоже заревел, решив, что он себе обязательно что-то сломал, и вообще, Лютик не уследил, все плохо, очень плохо!       — Я нервничаю, что он мог в самом деле себе что-то повредить... У него же сейчас все кости и хрящи очень хрупкие! Ламберт, я...       — Тс, к вечеру, когда он поест, поспит и успокоится, прощупаем и посмотрим. Думаю, в нем нет столько силы, чтобы зарядить себе игрушкой с такой силой, чтобы что-то сломать.       Лютик только шмыгнул, прижав Кая к себе теснее, и попытался успокоиться.       Успокоиться не вышло. Весь день Лютик очень нервничал, то леденея, то зеленея, уверенный, что что-то все-таки не так!       Несмотря на то, что к вечеру никаких покраснений не было и на ощупь все было на месте, Лютик не находил себе места.              — И это ты мне утром говорил, что совершенно спокойно будешь относиться к таким вещам? — вскинул бровь Ламберт, держа на руках Кая, развлекая его погремушкой, пока Лютик готовил.       Лютик фыркнул.       — Мы говорили про содранные колени, а не про сломанную переносицу!       — Лютик, он ничего себе не сломал. Даже синяка нет!       — Я уверен, что это ведьмачья регенерация... И.. ладно, Ламберт, я сдаюсь. Да, я буду нервничать о каждом его сраном синяке! И когда он коленку разобьет буду нервничать. И что дальше?       — Ничего, — выдохнул тяжело Ламберт, потряся перед Каем погремушкой, и тот прерывисто засмеялся, тянясь к игрушке рукой. Кая уж точно ничего не волновало и ощущал он себя вполне счастливо и спокойно. — Пойду пока с Каем на коврик. Позови, когда приготовишь поесть.       Лютик кивнул и Ламберт отошел в другую комнату. Кай уже полноценно садился и очень активно ползал, поэтому предпочитал рукам гладкие поверхности. На руках он предпочитал только засыпать, хотя сейчас с этим были проблемы. Он весил уже почти десять килограмм, и Лютику было тяжело его укачивать, но Кай, Богу слава, не капризничал, и его вполне устраивали и руки Ламберта.              Кай тут же неловко присел, с задумчивым видом ковыряясь в игрушках. Через пять минут удачно плюхнулся на бок, и Ламберт невольно рассмеялся. Кай последовал за ним, переворачиваясь на живот. И, первоначально облазив коврик, пополз по своим важным делам.              Ламберт улыбнулся, следя за ним, абсолютно уверенный, что с Каем все прекрасно и он ничего себе не повредил, хотя у Лютика, кажется, до сих пор глаз дергался от нервов.       Кай вполне успешно себя развлекал и поэтому, когда Лютик позвал есть, Ламберт решил оставить Кая пока одного. Они максимально обезопасили комнату, так что порой Кай мог часами быть один, развлекая себя и не крича.       Но сейчас, едва Ламберт встал, Кай закряхтел.       — Что случилось? — Ламберт присел на корточки и посмотрел на Кая. Тот только снова довольно загудел, улыбаясь, и неловко присел. — Так, ясно, это была ложная тревога, — он потрепал Кая по щеке и снова встал.       Сделал шаг влево, и Кай снова издал недовольное кряхтения.       Ламберт развернулся и тяжело выдохнул.       — Ну что? Ты же без меня только что чудесно справлялся? — он присел перед ним на корточки, и Кай широко улыбнулся. — Тебе обязательно нужны зрители?       Кай только что-то пролепетал, улыбаясь.       — Ну, тогда пойдем со мной. Будешь со мной сидеть или мне тут надо будет есть, м? — он протянул к нему руки, беря его, и Кай не запротестовал.       Ламберт выдохнул и кивнул, идя на кухню. Кай зачастую сидел у кого-то из них на коленях во время обеда или ужина, видимо, считая себя полноценным членом семьи и не понимающий, почему ему не дают присутствовать на семейных ужинах.              — О, у нас сегодня снова полный сбор? — Лютик улыбнулся, откладывая черпак.       — Причем двадцать минут он ползал и на меня не смотрел, а стоило мне встать — все, крики, что его оставляют.       Лютик рассмеялся и потрепал Кая по макушке.       Ламберт улыбнулся и, склонившись, поцеловал Лютика, чувствуя, как он улыбался в поцелуй. Ламберт понадеялся, что Лютику все-таки немного полегчало и он перестал считать, что Кай себе что-то сломал.       Ламберт присел за стол, усаживая на коленях Кая, и тот все ерзал и кряхтел.       — Молодой человек, вы кушали полчаса назад, — усмехнулся Ламберт, глядя, как Кай пристально следил за Лютиком, который наливал суп в тарелку, а потом снова кряхтел и хмурился. — Слушай, может он голодный?       — Он же кушал.       — Ну вечером прикорма же не было... Может он чего такого хочет? Он же уже взрослый мужчина, что ему твое молоко?       Лютик рассмеялся, поставив тарелку на стол.       — Чтоб ты понимал, Ламберт, молоко питательней овощей и фруктов раз в двадцать.       — Да я уж вижу по Каю, — хмыкнул Ламберт, потрепав того по пухлой щеке. — Он и так богатырь, а с этим питанием... ух. Подай все-таки может яблоко какое? Вдруг в самом деле что-то такое хочет?       Лютик призадумался, а потом кивнул. Ламберт проследил за ним, удобнее перехватив Кая в своих руках, который все ерзал и кряхтел. А потом раздался шум. И в этот раз рыдать уже хотел начать и Ламберт.       Кай со всей силы шлепнул рукой по столу и опрокинул тарелку с горячим супом и на себя, и на Ламберта.       Заорал сначала Лютик, потом — Ламберт, а потом взревел Кай.       Оба, позабыв обо всем, кинулись с замиранием сердца к Каю, стаскивая с него одежду трясущимися руками. Сердце колотилось как бешеное, у Ламберта даже руки затряслись от мыслей, что останется ожог! Или даже не ожог, а горячая жидкость как-то травмирует такую нежную кожу!       Лютик быстро стащил одежду, промыл водой и осмотрел. Ламберт тоже подключился, но, слава Богу, они было достаточно быстрыми. Кожа покраснела, но ничего более. Больше Кай напугался, во всю силу крича.       Лютик испуганно прижал его к себе, укачивая, а Ламберт кинулся к своей аптечке, чтоб найти что-то успокаивающее. Дрожащими руками он обрабатывал ожог на ноге. Глаза красные были у всех. Рыдал только Кай. Лютик заплакал как-то молча, Ламберт испугался и только прослезился от ужаса.       Руки у него тряслись бешено, сердце билось на пределе.       — Тш, тш-ш-ш, — Лютик прижался губами к макушке плачущего Кая, стараясь ухватить его так, чтобы обожженная нога не касалась одежды и мазь не смазалась. Он поглядывал снова и снова на ногу, но в целом ожог не представлял из себя ничего опасного.       Едва успев отойти и прийти в себя, Ламберт зашипел, ощутив, как адски у него самого заболело бедро.       Лютик, прижимаясь губами к макушке Кая, вскинул брови, когда Ламберт отшатнулся, нервно начиная расстегивать ремень.       Ведьмак резко спустил штаны, и Лютик, опустив взгляд, ойкнул, прикрыв рот рукой. Ожог на коже был... впечатляющий. На внутренней стороне штанов были красные неясные ошметки.       — Ламберт, ты...       — Да сейчас смажу, все пройдет, — отмахнулся Ламберт, хотя понял, что нихуя не пройдет. Останется шрам. Пока он бегал вокруг Кая и искал мазь, горячая ткань успела неплохо так привариться к коже, так что картина была... впечатляющей.       Настолько впечатляющей, что Лютик побледнел, но все, что мог делать — продолжать укачивать рыдающего Кая на своих руках.       Ламберт выругался, уйдя в другую комнату. Стащил с себе штаны, промыл ожог, смазал мазью и скептически оглядел данный шедевр, покачав головой.       Нет, он догадывался, что за своих детей получит несколько шрамов в жизни, но... он не думал, что первый такой шрам будет от супа и того, что не доглядел за Каем.       Сверху он использовал обезболивающее, чтобы не отвлекаться на боль, и, гордый, в трусах, вернулся на кухню. Кай все еще рыдал, но уже менее энергично. Ламберт снова внимательно осмотрел место ожога. Не критично. Не должно остаться даже шрама.              Лютик посмотрел на его ногу, покачав головой. Ламберт отмахнулся.              — Главное, что с Каем все хорошо. Или ты серьезно думаешь, что меня как-то удручает нападение супа?       Лютик тихо рассмеялся и покачал головой, оглаживая Кая по спине и макушке.       — Боже, Ламберт, я так перепугался... у меня сердце до сих пор в груди как бешеное стучит.       — У меня тоже, — кивнул Ламберт и чмокнул Кая в макушку, заглядывая в его красное от рева лицо, покачав головой.       — Ты ведь... ты ведь совсем не злишься на Кая? — осторожно спросил Лютик с таким видом, будто ему было страшно это спрашивать.       — А он тут при чем? Это я не доглядел, — он тяжело выдохнул, прижался к Лютику ближе и погладил Кая по макушке, снова посмотрев на красную ногу.       — Я просто... Я на миг подумал, вдруг ты взбесишься и...       — Лютик, — прервал его Ламберт, помрачнев. — Почему этот бред все еще в твоей голове? Я уже на той стадии, где могу обидеться на подобные заявления.       — Прости, — Лютик покачал головой, продолжая укачивать Кая. — Это всего лишь на миг.       — Плохой миг.       — Согласен, — выдохнул Лютик. — Знаешь... Теперь надо по-любому врача вызвать. Чтобы ожог смотрел... И заодно переносицу!       — Вызовем-вызовем, — кивнул Ламберт, смотря на красный след, надеясь, что в самом деле не останется шрама, и пока не представляющий, как теперь укладывать спать Кая.       Из-за того, что Кай порой спал бурно, он мог сам себя будить, и поэтому они пеленали его на ночь, а тут... не запеленаешь из-за ожога. Он тяжело выдохнул. Да, видимо, ночь предстояла тяжелая, но Ламберт готов был провести ее на руках с Каем, лишь бы тот не плакал, успокоился и выспался.       Естественно после данного шоу Кай не успокоился и отказывался находится где-то, кроме рук. Лютик, впрочем, вряд ли смог его оставить, так что он укачивал его, обнимал и целовал, пытаясь успокоить и отвлечь.       Ламберт успел за это время все-таки поесть и нормально обработать ожог. Он был... впечатляющий. Ламберт бы в жизни не поверил, что получит такой ожог от супа. Но страшнее становилось от мыслей, что такой мог бы остаться на Кае. Только от мысли его перетряхнуло и сердце странно сжалось.       И, чтобы успокоить самого себя, он спешно пошел к Лютику с Каем, снова осмотрел ожоги, убедив себя, что все хорошо, и ласково потрепал успокоившегося Кая по щеке и поцеловал в лоб.       Кай тихо закряхтел и улыбнулся Ламберту.       — Все? Не болит? Совсем-совсем не болит?       Лютик усмехнулся, погладив Кая по макушке, прижимаясь к ней. Он сказал:       — Я думал с ума тут с ним сойду. Только он успокоится, как заденет что-то ножкой — снова крик.       — Поэтому ты выглядишь таким уставшим? — спросил Ламберт, не отрываясь от улыбающегося Кая. Он снова потрепал его по щеке, погладил по макушке, и Кай улыбнулся шире. — Скажи глупые взрослые, ничего не понимаете. Тут зубы режутся, тут ожог, как в такой ситуации оставаться спокойным?       Лютик тихо рассмеялся, прижимаясь губами к макушке Кая.       — Из-за этого тоже. И живот ноет с часу дня.       — Съел что-то не то?       — Нет, по-другому.       — Давай мне его сюда, — Ламберт аккуратно взял Кая на руки и продолжил: — а ты иди отлежись в горячей ванне, поможет спазм снять. Обезболивающее может какое выпей, не мучай себя. И выспись. Я посижу с Каем.       — Всю ночь? — искренне удивился Лютик.       — Могу и всю ночь, но, думаю, он заснет, — Ламберт удобнее перехватил Кая в своих руках и проверил ладошку, которую Лютик обмотал бинтом. Кай поморщился и запыхтел. — Тшшш, моя радость, — он поцеловал его в макушку, потом в тыльную сторону ладошки и принялся укачивать       Лютик умилился и кивнул, решив послушаться совета Ламберта.       На фоне Кая Ламберт сначала и не придал животу Лютика какое-то значение. Пока на его руках был Кай в таком состоянии ему вообще ни до чего было.       Ламберт старался его расслабить, улыбался ему и сюсюкался, и чаще всего это помогало. Кай почти забывал о своем боевом ранении.       А Ламберт смотрел в его довольные глаза, и улыбался еще шире.       Скоро явился Лютик, и хоть и от него очень вкусно пахло, выглядел он еще более недовольным.       — Не помогло, — едва не прохныкал он и залез на кровать, упав лицом в подушку.       Ламберт сочувственно покачал головой и погладил Лютика по плечу.              — Тогда постарайся заснуть, а я Кая попробую укачать. Уже и так поздно, он должен заснуть. Я прослежу за тем, чтобы он не тревожил ладошку и ногу.       Лютик кивнул и прикрыл глаза, с трудом натягивая на себя одеяло.       Конечно же после такой травмы Кай отказывался спать один в кроватке, так что Ламберт смирился с тем, что придется какое-то время лежать с ним. Главное, чтобы Кай все же выспался.              Он улегся в кровать, удобнее устроив Кая на себе, обнимая его. Поцеловав в макушку, он тихо запел колыбельную. Лютик рядом ласково улыбнулся и выдохнул.       Кажется, они оба засыпали.       Кая, правда, пришлось укладывать непривычно долго, но Ламберт с этим справился. К трем ночи спал и Лютик, и Кай.       Ламберт довольно прикрыл глаза, а потом посмотрел на Лютика и улыбнулся. Как он его любил, Боже. Потом посмотрел на Кая. И его он любил. И еще дико умилялся. Ламберт даже не видел проблемы в том, что, возможно, сегодня ночью не поспит. Зато полюбуется Лютиком и поумиляется Каем!       Он вообще не знал, насколько это нормально, что он, взрослый мужик, сюсюкался и пищал с этого пухлощекого ведьмака, но ничего поделать с собой не мог. Кай был невозможно милым, а еще жизнерадостным, всех заражая своим счастьем.       Он прижался губами к его макушке, прикрыв глаза и улыбаясь, аккуратно поглаживая его кончиками пальцев по плечам.       А потом Кай закряхтел. Ламберт постарался его укачать, но Кай ерзал лишь сильнее, а потом заплакал.       Лютик сонно приоткрыл глаза и оперся о локоть.       — Что такое?       — Понятия не имею, — сказал растерянно Ламберт, стараясь успокоить и укачать Кая, но тот продолжал реветь. — Он лежал в одной позе, ногу не задевал! И тут заревел.       Лютик растерянно моргнул. Кай обычно не просыпался ночью — только чтобы поесть, но тогда он плакал... не так. Он вообще не плакал, просто кряхтел и мог начать кричать.       Ламберт прижал его к себе сильнее, укачивая. Кай продолжал реветь, то хватаясь за него, то просто дергая руками.       Лютик взволнованно присел, а потом опомнился:       — Зубы!       Следом опомнился и Ламберт. Точно! Обычно в последние приемы пищи они добавляли немного обезболивающего, и это помогало Каю спокойно переспать ночь, а в этот раз, из-за ожога, совсем позабыли.       Ламберт выругался и, аккуратно передав Кая на руки Лютика, встал. Нашел обезболивающее и чесалку для зубов, понятия не имея, как это совместить. Снова выругался и вернулся назад.              На пару с Лютиком, который все еще мучился от боли в животе, решили сначала попробовать просто массаж, предварительно смазывая десна обезболивающим. Не сразу, но это сработало. Результат закрепили игрушкой, которую Кай старательно грыз на руках у Лютика, но хоть уже не хныкал.       Ламберт облегченно выдохнул.       — Вот парадокс: когда он просто орет из-за мокрых пеленок или пока его одевают — мне нормально. А когда понимаю, что ему больно аж... брр, аж сердце сжимается!       — Понимаю, — тяжело выдохнул Лютик, продолжая держать Кая и параллельно его укачивать. — У меня то же самое. Поэтому меня так бесят эти зубы. Одно дело он просто так орет, а другое... от боли! От боли, с которой ты ничего сделать не можешь!       — Теперь я понимаю, почему ты разрыдался в тот раз, когда у Кая Арс брал кровь.       — Не напоминай! Я вообще не знаю, что со мной было. Мне буквально захотелось ударить Арса!       Ламберт тяжело выдохнул и кивнул.       — А живот твой как?       — Все так же.       Ламберт качнул головой. После того, как Кай вдоволь начесал свои десна, потребовал поесть, хотя Ламберт видел, что Лютику ужасно хотелось спать, но делать было нечего. По крайней мере пока Кай ел он был довольный и очень мило кряхтел. Лучше уж так.       Ламберт параллельно проверил ногу. Та выглядела даже лучше, чем вечером. Видимо, неплохо помогала регенерация.       — Я вот думаю, как ты его кормить грудью будешь после того, как зубы все-таки прорежутся? — вскинул бровь Ламберт, смотря, как жадно Кай ел.       Лютик поморщился.       — Я очень надеюсь, что когда он станет очень кусачим, то можно перейти на простую еду и молоко... Да и у меня сейчас молока стало намного меньше. Раньше Кай спокойно мог на мне висеть и есть по десять раз на дню. А то и больше. А сейчас едва хватает на четыре приема. Мне кажется, мой организм решил, что после полугода ведьмак должен встать и пойти.       Ламберт рассмеялся.       — Ну, во всяком случае хватило на первые полгода, это главное. Заодно у Арса спросим про переход. Возможно, у тебя молоко кончится раньше, чем у него все зубы вылезут, — Ламберт заглянул в лицо Кая и поправил на нем распашонку. — Кстати, ты заметил, что он как-то немного похудел, когда стал меньше кушать молока?       — О, да, его чудесные щеки терпят потери, — тихо рассмеялся Лютик. — Ничего удивительного, я давно вычитал, что такое молоко очень питательное, поэтому он у нас такой крепыш.       — Ну он и так не маленький мальчик.       Ламберт широко улыбнулся Каю, когда тот, наконец, отстранился от груди, причмокнув. Лютик умилился и вытер губы от молока.       — Все, наелся? Заглушил эту боль от предательства?       Кай довольно что-то пролепетал, и Лютик, умилившись, склонился над ним, чмокнув в лоб, сказав:       — Ты же мое солнышко.       Кай довольно засмеялся и снова что-то неясное залепетал.       — Иногда мне кажется, что он пытается говорить, — протянул Ламберт.       — Мне тоже. Что-то похожее на слова слышится. Ну или мы просто привыкли к его лепетанию и нам мерещатся всякие слова, — Лютик снова улыбнулся и потерся носом о щеку Кая. Кай снова весело засмеялся. — Ну все, надо спать, да? Будешь спать или всю ночь планируешь гулять, м?       Ламберт присел ближе, широко улыбаясь, смотря на Кая.       — Джентльмену все-таки следует поспать, чтобы быть спокойным на приеме у врача. Ты знаешь, какой ужас нас ждет, если Кай не выспится.       Лютик тяжело выдохнул и кивнул. Да, когда такая ночь случилась, весь день Кай просто хныкал и не находил себе места, зато потом очень сладко заснул днем на два часа. Хотя после пробуждения был таким же капризным, так что теперь они старались делать все, чтобы Кай выспался ночью.       — Ну тогда, милый мой, надо спатьки, а не улыбаться мне тут во весь свой наполовину прорезавшийся зуб.       Ламберт невольно рассмеялся, и Кай его подхватил.       — Сам его укладывай, — сказал Лютик. — Пока я сплю, то не чувствую, что у меня живот болит.       — Это странно как-то, нет? — спросил Ламберт, беря на руки Кая и удобнее его на себе устраивая, начиная сразу же укачивать. — Долго как-то.       — Вообще да. Ну я завтра у врача спрошу, все ли хорошо. Заодно и осмотрит меня. Может и противозачаточные какие подберут, смогу начать пить после того, как Кая перестану кормить.       Ламберт нахмурился, закусив губу, продолжая укачивать Кая, хотя тому эти укачивания были мало интересны.       — Я вот думаю... А противозачаточные нам никак дальше не повредят? Когда мы захотим второго?       — Не должны. У меня же со здоровьем в этом плане все хорошо, и мне без разницы. Это если бы ты на своих трех активных сперматозоидов пил противозачаточные... — Лютик тихо рассмеялся, и Ламберт недовольно фыркнул.       — Хочу напомнить, что этот активный сперматозоид сейчас прямо на моих руках. И уж лучше три калеки, чем вообще никакие!       — Не называй нашего сына своим сперматозоидом! — возмущённо крякнул Лютик. Кай тут же рассмеялся. Он вообще любил, когда рядом кто-то эмоционально что-то говорил, и мог смотреть за этим, как зачарованный.       — Однако он им был. Я бы сказал последний выживший.       — Умоляю, замолчи, — хихикнул Лютик и ласково щелкнул его по носу. — Лучше спой нам колыбельную и, дай Бог, утром тебя не встретят две дерганых истерички.       — О Боже, такого удара я точно не выдержу.       — Поэтому пой, а не болтай.       Ламберт усмехнулся, качнув головой.       — Сначала поцелуй для двух твоих самых любимых мужчин.       Лютик ласково закатил глаза и сначала, склонившись, мягко поцеловал Кая сначала в щеку, потом в лоб. А затем, подтянувшись, поцеловал Ламберта. Конечно уже намного серьезнее и интимнее.       — Мои мужчины довольны?       — Абсолютно, — кивнул Ламберт, улыбаясь, и откинулся на подушку, поглаживая Кая по спине и начиная тихо напевать колыбельную.       Лютик улыбнулся и, затушив свечу, снова лег на живот, закрывая глаза, надеясь, что к утру эта боль чуть отпустит. А лучше вообще полностью пройдет.       К утру Ламберт был выжатым лимоном. Несмотря на то, что для него было нормально провести ночь без сна, но одно дело провести ее чем-то занимаясь, а другое — лежать с ребенком на руках в темноте и смотреть в потолок. Ужасно хотелось спать, есть и по-человечески сходить в туалет. Так что когда Кай проснулся Ламберт первым делом аккуратно уложил его на кровать, а сам, вскочив, побежал в уборную, едва не застонав от удовольствия, когда расстегнул ширинку.       А когда пришел в комнату, чуть за сердце не схватился. Лютик еще спал, а Кай, оставленный один, решил поползать по кровати. И когда Ламберт зашел в комнату, тот уже почти совершил падение с кровати на пол, но Ламберт успел подскочить и подхватить его. Кай агукнул. Ламберт облегченно выдохнул. А потом заметил на постели мокрое пятно. Посмотрел на улыбающегося Кая.       — Видно, не мне одному требовалось облегчить душу, — тяжело выдохнул Ламберт, понимая, что теперь еще и постельное менять.       Он помыл Кая, вытер, переодел и вернулся в комнату. Лютик к тому моменту проснулся и с непониманием пялился на следы преступления рядом. Ламберт сказал:       — Это не я. Честно.       — Да из-за тебя лужа бы побольше была... как это вообще случилось?       — Вероятно я положил его на кровать, а Кай решил не упускать возможности пометить территорию. В любом случае я рад, что он это сделал не на мне. Если что, то ведьмачище отмыт и, мне кажется, не против перекусить. Кстати, как твой живот?       Лютик зевнул и пожал плечами.       — Вроде нормально. Не болит. Давай мне Кая, покормлю и тоже схожу помыться. И... белье застираю.       Ламберт неловко повел плечом и передал Кая Лютику. И их ждал еще один сюрприз. Сначала Кай все кряхтел и ерзал, потом захныкал. Молока не было.       Лютик пораженно моргнул и удивленно посмотрел на Ламберта.             По утру таких проблем точно не было. К утру его хватало на то, чтоб даже обойтись без прикорма — Кай абсолютно наедался.       — А... Я... Э...       — Спросим у Арса, — перебил его Ламберт. — Давай сюда, поест с утра кашу. Привыкай к взрослой жизни, Кай. Иногда просыпаешься, а вместо теплого молока и груди тебе приходится жрать какую-то кашу. Ну все, не хныкай.       Лютик растерянно смотрел в удаляющуюся спину Кая и снова посмотрел на свою грудь. Провел рукой. Хмыкнул. Она даже не стала абсолютно плоской, такой, какой она была, когда он еще не кормил. Никаких изменений не было.       Он снова хмыкнул, решил, что, возможно, это из-за боли. Он спешно встал, сгребая простынь и пошел в ванную, чтобы привести себя в порядок.       По возвращению, Кай уже был доволен и сыт. И снова перепачкал слюнявчик так, что его бы сейчас никто не узнал. Лютик тяжело выдохнул: слава Богу, что со стиркой ему помогал Ламберт, иначе бы, думалось Лютику, у него все руки бы в мозолях были от этих ежедневных процедур.       — Ты осматривал его ожог?       — Да, выглядит еще лучше. Осталось небольшое покраснение, немногое шелушится по краям, но в целом все хорошо. Ему даже не больно, если касаться его.       — Это радует. А твой?       — Поверь, ты не хочешь это видеть.       Лютик поморщился.       — Все так плохо?       — Ну, у меня кожа обварилась. Как думаешь, это плохо? Я пока бинты не снимал, но чувствую, что отдеру вместо с кожей.       Лютика аж передернуло.       — Может тоже покажешь врачу?       Ламберт отмахнулся, беря Кая на руки, чтобы отнести его к коврику и игрушкам.       — И что он мне нового скажет? Я знаю, что делать, просто вчера все сделал на скорую руку, за Кая волновался. Так что пока можешь развлечь Кая.       — Хорошо.       Лютик тяжело выдохнул и, взяв Кая, чмокнул Ламберта в щеку и погладил его по шее.              — Я тебя люблю, — сказал он, мягко улыбаясь.       — И я тебя.              Ламберт улыбнулся и, чмокнув Лютика в место, где бился пульс, пошел в другую комнату. Все же надо бы озаботиться ожогом, чтобы обойтись без неприятных последствий.       Ожог действительно выглядел плохо, но Ламберта спасала регенерация, однако он все равно сейчас получше озаботился ожогом. Продезинфицировал, все смазал и снова забинтовал. Ему не нравился вид шрамов от ожогов, но сейчас его мало это волновало. От мысли, что вместо помощи Каю, он стал бы заботиться о себе, ему дурно становилось.              А Кай тем временем валялся на животе, ползая и обгрызая все на своем пути.       Ламберт присел рядом с Лютиком и поцеловал его в макушку.       — Нужна помощь?       — Ну, кто-то должен постирать слюнявчик, столик и приготовить завтрак.       — Посиди значит пока с ним, я все сделаю.       — Спасибо, — Лютик кивнул, чмокнув его в щеку и снова посмотрел на счастливо ползающего Кая, чувствуя облегчение. Да, вчерашний день их вымотал на славу. — Наверное, живот заболел из-за нервов. Возможно, молоко тоже из-за них...       — Только не говори, что пропало. Я понимаю, что он может сейчас и без молока, но с ним же лучше?..       Лютик тяжело выдохнул.       — Я не знаю. Придет врач и все узнаем. Пока мы имеем то, что имеем. И, умоляю, если будешь делать яичницу, то не забудь посолить. А если овсяную кашу, то я хочу сладкую.       — Неужели я такой предсказуемый?       Лютик ласково рассмеялся.       — Нет, ты у меня стабильный. В самом хорошем смысле этого слова.       Ламберт довольно фыркнул.       — Я тебя сегодня еще удивлю.       Лютик ласково закатил глаза и кивнул.       А Ламберт и вправду удивил, сделав целые блины. На удивление они были достаточно вкусными и, когда Лютик, жуя и держа на коленях Кая, спросил, в чем подвох, Ламберт сначала не сознавался, а потом сказал, что первый блин был не просто комом. Когда Лютик спросил, что это значит, Ламберт показал свою первую сковородку, к которой блин, казалось, пригорел намертво.              Лютик искренне засмеялся, а вместе с ним — Кай.       Ламберт широко улыбнулся.       И не подумал бы раньше, что когда-нибудь будет стоять с испорченной сковородой и улыбаться. Потому что напротив сидят два самых важных, любимых человека и смеются.       — О боже, это... это эффектно. Но в любом случае дальше вышло очень вкусно.       — Спасибо, я сам в шоке. Но во многом меня спасла твоя книга с рецептами, потому что тот рецепт, который я знал, как оказалось, был несколько...       — Опасен для сковородок.       — Это мягко сказано, — улыбнулся Ламберт, а потом подмигнул Каю, который начал грызть свою излюбленную игрушку. Кай улыбнулся в ответ и снова что-то пролепетал. — Нет, ей-Богу, это слоги.       — Возможно.       Ламберт прищурился и чуть склонился, смотря на Кая.       — Ну-ка, солнце, давай. Па. Можешь? Па-па-па. Ну?       Кай залепетал что-то в ответ, и это в самом деле было очень похоже на слога, но пока разбирались они смутно.       Лютик тихо рассмеялся.       — Лично я не верю, что у него первое слово будет «папа», — пожал он плечами, придерживая Кая за живот, когда тот заерзал на его коленях.       — А какое? Слово «блять?»       — Ламберт! Не ругайся при Кае!       Кай снова что-то пролепетал. Было похоже на «ля», но большего он пока выдать не смог. Ламберт широко улыбнулся ему и похвалил. Кай снова улыбнулся.       — Боже, как я его люблю, — едва не проскулил Ламберт, чмокнув Кая пару раз в щеку. Кай звонко рассмеялся.       Лютик невольно умилился, широко улыбаясь.       — Пока не родился Кай, я тоже не знал, что можно так любить.       — Ладно, я, наверное, врача вызову, а ты пока развлеки Кая, — Ламберт снова чмокнул того в пухлую щеку, ощущая, как хотел его крепко-накрепко обнять, но сдержался. Порой он сам поражался этим нечеловеческим объемам любви и нежности к этому ребенку на руках Лютика.       Лютик кивнул, улыбаясь.       Для связи с врачом они приобрели простейший мегаскоп, это было очень удобно и даже необходимо, потому что под рукой всегда надо было иметь человека, который хорошо в этом разбирается и сможет помочь.       Договорившись с врачом, он поспешил спуститься к Лютику с Каем. Иногда он поражался тому, что все еще успевал деньги зарабатывать. Ему кажется, что он тонул в Лютике, тонул в Кае и в этой безграничной, всеобъемлющей любви. Будто ничего не было таким важным, как они.       Впрочем, наверное, так оно и было.       — Арс сказал, что придет к вечеру, — сказал Ламберт, спустившись и сморщился, когда Кай заорал — процесс переодевания для него по сей день, казалось, был пыткой.       — Хорошо, — кивнул Лютик, кажется, абсолютно уже не обращал внимания на этот крик. Наспех застегнув комбинезон, он взял Кая на руки, укачивая и успокаивая. — Ну-ну, солнышко, если бы ты знал, что одевание это меньшая из твоих проблем, ты бы так к этому не относился.              Ламберт искренне рассмеялся, подошел ближе и погладил Лютика по спине, смотря на Кая.       — Ему и не надо это знать. Дай Богиня, чтобы у него всю жизнь одевание было единственной проблемой.       — Звучит пугающе, — улыбнулся Лютик, целуя Кая в щеку, продолжая укачивать.       — На улицу?       — Мг, Каю нравится быть на улице, наверное, из-за воздуха. Сейчас я особенно рад, что мы живем на юге у моря, и даже в ноябре здесь тепло! А то по несколько раз с Каем гулять ходим... И страхом, что я его недостаточно тепло одел. Или слишком тепло! С ума бы сошел, честное слово. Кай, вот почему ты не можешь сказать, как тебе будет удобнее, м?       Ламберт рассмеялся. Кай к этому времени успокоился, проявляя интерес к своему кулаку и попыткам засунуть его себе в рот.       — Он сообщает своим ревом вполне четко и ясно.Честно говоря все, что я понял за эти семь месяцев, так это то, что единственное место, где ему нравится — это на наших руках.       — Тактильный он у нас, — Лютик улыбнулся, потеревшись носом о висок Кая. — Да? Весь в нас пошел? Любишь обниматься, да?       Кай закряхтел, и Лютик улыбнулся:       — Скажи, что я серьезный мужчина, а вы тут сюсюкаетесь, да?       — Звание серьезного мужчины ничего не предопределяет, — усмехнулся Ламберт.       — Ладно, я пока тоже переоденусь, — Лютик аккуратно уложил Кая на кровать, и Ламберт кивнул, присаживаясь рядом.       Неподалеку сидел Ворон, вылизывая лапу, и Ламберт, подавив смешок, смотрел за тем, как Кай аккуратно подполз к нему и смачно ухватил за бедро.       Ворон дернулся и почти что в шоке посмотрел за спину.       Ламберт рассмеялся, убирая руку Кая:       — Тише, не надо.       Ворон недовольно перешел на другую часть кровати. Ламберт искрение сейчас поражался его терпению. Он ни разу ни поцарапал Кая, хотя тот пару раз его даже за хвост успел потягать! Ворон как правило только убегал и не проявлял совсем никакой агрессии.       Ламберт искренне завидовал его терпению.       Он улыбался, глядя, как Кай, кряхтя, пополз к Ворону, который посмотрел на него уставшим от этого всего взглядом.       Ламберт пока Кая не одергивал — пускай ползает, ему полезно будет. Только следил за тем, чтобы за хвост и за уши с усами не тягал.       Но они, кажется, нашли общий язык.       Кай просто хватал его за лапу, а Ворон с самодовольным видом спокойно отходил на другое место, глядя, как Кай к нему подползал. Кажется, их обоих забавляли такие догонялки.       И Ламберта, судя по всему, тоже.       Он мог с абсолютным интересом наблюдать за этим часами. Ламберт шутил, что он деградирует, а Лютик говорил, что это абсолютно нормально. За ребенком все равно надо следить — особенно, когда он гонится за котом. Если не следить, то кто-то из них в итоге будет с обкусанным ухом.       — Кто побеждает в гонках? — Лютик обнял резко за шею и хихикнул.       Ламберт вздрогнул и повернул голову.       — Ну, если считать, что они играют в пятнашки, то Кай.       Лютик ласково засмеялся — Ламберт ощутил, как у него на сердце сразу потеплело от этого звука — и поцеловал в щеку.       Ламберт улыбнулся и посмотрел на Кая, который завалился на бок. Ламберт невольно рассмеялся.       — Что ж, тогда хватай этого джентльмена и пойдем на прогулку.       Ламберт кивнул, мягко взяв Кая на руки.       Кай довольно агукнул, что-то залепетав. Ламберт умилился и чмокнул его в щеку.       — Какой-то он супер разговорчивый. Ей-Богу, в тебя пошел, — рассмеялся Ламберт, и Кай вслед за ним.       На улице Кай, как водилось, все сначала рассматривал с открытым ртом, а потом начинал засыпать — Лютик говорил, что на него так влияет свежий воздух.       Вот и сейчас Кай активно разглядывал пейзаж и особенно мимо проходивших людей.       — Живот больше не болел? — опомнился Ламберт, когда Кай закряхтел и посмотрел широко раскрытыми глазами на пролетевшую над ними чайку.       — Больше нет, — качнул головой Лютик. — Не знаю, что это было. И куда молоко делось тоже ума не приложу...       — Может просто кончилось?       — Так рано?! — искренне возмутился Лютик. — Некоторые детей кормят до двух лет, а я даже год выкормить не смог?       Ламберт, не выдержав, рассмеялся.       — Лютик, лактация — это не соревнование. Можешь гордиться тем, что зато у тебя течка длится не два дня, и даже не три, а целых четыре.       Лютик насупился и пнул его локтем в бок.       — Кстати, цикл, кажется, сбился из-за беременности, — опомнился Лютик. — Но я и рад, если честно, а то не представляю, что бы делать пришлось.       — Отдавать Кая Геральту с Йен, — хмыкнул Ламберт.       — И четыре дня он будет есть... смеси?       — Лютик, он сегодня так весь день питается, и ничего.       — И в этом совсем нет ничего хорошего! — надулся Лютик. — Он ведьмак, и чтобы расти здоровым он должен питаться именно моим молоком! Мне так врач сказал, что конкретно мой организм вырабатывает нужные элементы.       — Можно во всяком случае сделать анализ твоего молока и понять, каких элементов там больше.       — Моего молока, которого больше нет, — фыркнул Лютик. — Давай зайдем на рынок, пока Кай не заснул.       Ламберт кивнул, удобнее устроив на своих руках Кая. Тот что-то снова залепетал.       Лютик широко ему улыбнулся и, подавшись вперед, поцеловал в лоб.       — Ты же мой разговорчивый.       Кай агукнул, и Лютик улыбнулся еще шире.       — Ничего, Кай, подрастешь, мы сможем более четко отвечать на твои вопросы. Судя по всему, их уже много.       — Какие могут быть вопросы, когда тебя носят на руках?       — Например о том, почему сэр кот такой скучный.       Лютик рассмеялся и кивнул.       На рынке Кай смотрел на все широко-раскрытыми глазами, и Ламберт не переставая улыбаться, слушал, как Лютик очень даже увлеченно общался с Каем, когда тот снова что-то замечал и по-забавному округлял глаза и раскрывал рот.       Порой Ламберту казалось, что Кай все понимал и отвечал — и агукал он очень даже осмысленно.       Когда со стороны послышалось тявканье, Кай повернулся на звук.       — Что там? Собачки, да? — Лютик посмотрел на Кая, и тот агукнул, глядя на щенков на продаже. Нет, Ей-Богу, он все прекрасно понимал. — Пойдем посмотрим, да?       Кай агукнул, и Ламберт, не выдержав, широко улыбнулся.       Они подошли ближе, и продавец тут же начал расхваливать и говорить, что собаки породистые.       Ламберт, на самом деле, давно хотел собаку, но с появлением Кая не был уверен, что потянет. Кроме того, щенка сначала надо держать в доме, и он не был уверен, что это благоприятно для ребенка.       Лютик присел на корточки, погладив одного из щенков — они были черными, гладкошерстными, будто бы с плюшевыми ушами и коричневой мордочкой.       — Это, кстати, очень хорошая порода, особенно, когда есть дети! Понимаете, это сторожевые собаки, но к семье хозяина относятся очень ласково! У меня такая сейчас растет, детей наших ни разу не тронула!       Ламберт повел бровью, плохо представляя, чтобы собака в самом деле могла не тронуть ребенка.       Нет, в смысле, он понимал, что так бывает, но гарантий не было, а он очень боялся за Кая.       — Боже, какие милашки! — протянул Лютик, взяв одного щенка на руки. — Помнишь ты говорил, что волкодава хотел? — вспомнил Лютик с ласковой улыбкой.       Продавец вмешался:       — Это порода и относится к волкодавам!       Лютик изумленно вскинул брови, и, заметив, что Кай стал тянуть руку к щенку, аккуратно протянул ему его.       Кай прощупал его — почти аккуратно для своей моторики — и щенок радостно замахал хвостом. Кай расхохотался.       — Видите, они уже ладят!       Ламберт тяжело выдохнул:       — Нет, с младенцем на руках брать собаку точно дело не благодарное.       Лютик тяжело выдохнул, снова погладив щенка за ухом. Кай довольно улыбнулся на его руках, снова и снова тянясь к щенку. Тот тявкнул, позволяя себя мять и, кажется, только забавляясь.       Лютик тяжело выдохнул, но вынужден был согласиться.       — И все-таки подумайте, — сказал продавец. — У вас ребенок видно ласковый, хороший, животные таких любят. Поладят.       Лютик доброжелательно улыбнулся и кивнул, вынужденный оставить щенка. Он помахал ему с грустью и повел плечом.       — Лютик, у нас есть кот, утешай себя этим, — сказал Ламберт, снова удобнее перехватив Кая.       — Я знаю... Но ты сам хотел собаку!       — До того, как родился Кай, — подчеркнул Ламберт. — Давай купим лучше фруктов каких, Кай сожрал все яблоки.       Лютик рассмеялся и кивнул.       Пока они закупались, почти каждая продавщица посюскалась с Каем. Сначала Лютик искренне этому удивлялся, потому что первый выход в город был почти пыткой — его осуждали просто за отношения с ведьмаком, а уж какая реакция могла быть на целого здорового ребенка...       Но все оказалось безобидно и безопасно. Возможно, им просто повезло с их городом, и тут было много милых людей, все всегда относились к ним доброжелательно, а к Каю — тем более, так что уже стало обыденностью, что Кая, порой, узнавали первее, чем их, и мало кто мог не поздороваться с ним. Ламберт шутил, что Кай теперь местная звезда.       Каю такое внимание нравилось, он всегда улыбался и смеялся, и Лютику порой казалось, что, ей-Богу, у них растет самый улыбчивый ребенок.       Правда сегодня что-то пошло не так. Возможно, Кай просто утомился, и вскоре он стал кряхтеть и капризничать, так что Лютик поспешил закончить с покупками. Возможно, Кай или хотел спать, или есть, в любом случае надо было срочно домой.       По пути домой Кай тоже кряхтел и сопел, почти что заплакал, и Ламберт предложил Лютику взять его на руки — в самых критичных ситуациях Кай на руках у Лютика успокаивался.       Лютик аккуратно прижал к себе плачущего Кая, пытаясь укачать и начал напевать колыбельную.       — Ей-Богу, устал, — качнул головой Ламберт, глядя на кряхтящего Кая.       — Да, наверное, спать хочет... — согласился он, ускоряя шаг, чтобы поскорее уложить Кая, или, лучшим бы было, если бы Кай по дороге сейчас заснул.       Но у Кая были другие планы.       На руках у Лютика, близкий к запаху молока, он стал тыкаться лицом в грудь, и Лютик растерянно посмотрел на Ламберта.       — Что ты на меня смотришь? У меня молока нет.       — Так у меня тоже! — крякнул Лютик, а потом выругался.       — А вдруг появилось?..       — Я на улице кормить не буду, — буркнул Лютик.       Правда, спустя минуту его убеждение быстро поменялось.       Он одернул себя: что он говорит вообще? Кай хочет есть, он плачет, а Лютик... Из принципа не будет его кормить? Он резко остановился. Удивленно моргнул и сказал:       — Где поукромней уголок есть?       Ламберт огляделся и завел его в тень одного из магазинчиков. Впритык стояла небольшая скамья и Лютик присел, расстегивая рубашку на себе, пытаясь укачать Кая.       — Тсс, солнышко, сейчас покушаешь.       Ламберт поставил на землю сумку и в ожидании уставился на Лютика напряженным взглядом.       Лютик тяжело выдохнул, прижав Кая к груди, тот обхватил сосок, прикрыв глаза.       Лютик огляделся, чувствуя легкое смущение в такой ситуации, хоть и понимал, что ничего странного в этом нет.       — Он... ест?.. — Ламберт вскинул бровь, и Лютик, опомнившись, опустил взгляд вниз.       Да, Кай ел, довольно кряхтя и причмокивая.       — Эээ... — Ламберт растерянно почесал затылок. — Он утром плохо старался, что ли?       — Не знаю... — растерянно сказал Лютик. — Может молока совсем мало стало?       — Может и так быть, — выдохнул Лютик, придерживая Кая и смотря на его лицо. Тот уже расслабился и успокоился.       Лютик погладил его по макушке и чмокнул, улыбнувшись.       — Слава Богу, что хоть сейчас появилось, а то еще идти с ним, кричащим, приятного мало, — он снова погладил Кая по макушке, посмотрев на небо, облегченно выдыхая.       Ламберт присел рядом и поцеловал Лютика сначала в висок, а после мягко прижался своими губами к его. Лютик улыбнулся в поцелуй и медленно отстранился.       Ламберт погладил его по затылку и сказал:       — До сих пор вижу в тебе того паренька девятнадцати лет.       — Потому что я не изменился?..       — Не знаю. Это не совсем о внешности, — улыбнулся Ламберт. Он посмотрел вниз, на Кая, улыбнулся, а потом сказал: — Нет, ей-Богу, утром он плохо старался.       Лютик вскинул бровь, не совсем понимая, и посмотрел на Кая. А потом заметил краем глаза небольшое пятно на правой стороне рубашки. Он ойкнул, невольно покраснев, но не то чтобы ему было неловко: такое происходило в первый месяц кормления, так что вряд ли Ламберт увидел что-то новое.       — Может вечерком мне помочь Каю, м? — мурлыкнул Ламберт Лютику на ухо.       — О Боже, мне начинает казаться, что ты не доедаешь, и во время секса хочешь поесть, а не заняться сексом!       — Я не виноват, что меня это возбуждает, — мурлыкнул Ламберт. — А тебя?..       Лютик задержался с ответом, но в итоге тихо сказал:       — Мг...       — Ну вот. Так что ночью меня ждет приятный бонус, да?       — Если Кай не увлечется в приеме вечером.       Ламберт довольно мурлыкнул и поцеловал его в висок.       Кай довольно быстро наелся, и стал засыпать еще во время того, как ел.       Он делал это просто постоянно, с первого дня рождения — он ел и в процессе засыпал, хотя Лютик считал это очень удобным.              Так что Ламберт аккуратно забрал его на руки, чтобы не потревожить, и они вернулись домой.       Там Кая уложили в кроватку, и Лютик остался рядом с ним, пока Ламберт расставлял продукты и тушил мясо к ужину.       Уже после, закончив со всем, он вернулся к Лютику. Кай все еще спал, а Лютик лежал рядом на кровати, читая книгу. Он сменил рубашку, и выглядел достаточно сонным и будто бы уставшим.       Ламберт склонился над ним и чмокнул в висок, спросив:       — Устал?..       — Нет... Вроде нет, — зевнул Лютик. — Врач скоро придет?       — Сказал, что к семи, Кай как раз проснется. А ты смотри не засыпай.       Лютик кивнул и будто бы сонно сказал:       — Подай мне свою рубашку.       Ламберт искренне удивился, но послушался. Лютик накинул ее на себя и, посмотрев на Ламберта будто бы искоса, добавил:       — И обними меня.       Ламберт вскинул брови и послушно обнял со спины, погладив его по животу. Он поцеловал его в макушку и прошептал:       — Так, это что, гнездо?       Лютик тихо рассмеялся.       — Не знаю, наверное... Просто внезапно захотелось.       — Просто захотелось или ты что-то себе надумал?       — Просто. Наверное, устал. Плохо спал, да и вечер был очень насыщенным. Нервы... Я же сегодня полдня беспокоился, что молоко пропало так внезапно. Так что просто полежи со мной.       — Хорошо, отдыхай.       Он прижал его к себе теснее, поглаживая, слушая то дыхание Лютика, то как начинал кряхтеть в кроватке Кай — и Лютик тянулся к кроватке, легонько его укачивая, и Кай снова стихал, посапывая.       Все время, до прихода врача, Лютик провел в объятьях Ламберта. Даже когда Кай проснулся, он лишь покачивал кроватку, а Ламберт пару раз вставал, чтобы повертеть карусельку или посмотреть, что Кай достаточно увлечен своими игрушками.       Казалось, что к приходу врача Лютик едва не заснул, но Ламберту пришлось его потревожить. В конце концов, Лютика тоже надо было осмотреть.       Кай Арса узнавал, и сегодня снова, при его виде, радостно залепетал на коленях у Лютика.       — О, не за горами уже первое слово, — ласково улыбнулся Арс. — Смотрю, растете не только телом, но и интеллектом, молодой человек.       Лютик улыбнулся, а Кай радостно залепетал — он был крайне возбужден, когда видел какие-то знакомые лица, которые были не Лютиком или Ламбертом.       — Что случилось? — спросил он ласково, улыбаясь Каю.       — Сначала он зарядил себе игрушкой по переносице и, кажется, чуть не обделался от натуги, так плача, а потом.... обжегся.       — Чем? — искренне удивился Арс.       — Супом, — подал голос Ламберт, и Арс удивился еще сильнее, но сдержанно кивнул.       — Хорошо... Напомните, сколько ему уже? — Семь месяцев.       Арс кивнул и начал осмотр, прощупал переносицу, осмотрел ожог, проверил какие-то реакции, следом еще и замерил и взвесил.       Кай на все махинации с собой реагировал как на игру, едва не гогоча. Арс сказал, осматривая ладошку:       — Ей-Богу, у вас золотой ребенок.       Лютик рассмеялся и качнул головой. Он и так это знал, что у них прекрасный, вечно довольный ребенок.       В конце концов, врач заверил, что с Каем все абсолютно точно в порядке — переносица цела, а повреждение кожи не выходит за пределы нормы, а учитывая скорость регенерации, то и это скоро пройдет. Кай показывал хорошие темпы роста и набора веса, так что Арс заверил: Кай полностью здоров и, видимо, абсолютно так же полноценно счастлив.       Лютик облегченно выдохнул и, передавая Кая на руки Ламберту, Арс сказал:       — Давайте и вас может заодно осмотрим? Два месяца прошло с последнего осмотра.       — Да, я сам хотел предложить, — признался Лютик. — У меня есть... некоторые жалобы.       Арс кивнул и полез за перчатками, Ламберт вышел из комнаты. Он прошелся вдоль комнат, останавливаясь каждый раз, когда Кай что-то замечал.       Снова удобнее перехватил его в своих руках, Ламберт пропыхтел:       — Как же тебя Лютик днями на руках таскает, а?       Кай посмотрел на него такими умными глазами, что на секунду Ламберт подумал, что он его очень даже понял.       — Да ладно, я ж не в обиду. Хороший вес признак хорошего аппетита, а в наше время хорошим аппетитом могут обладать только обеспеченные люди, — хохотнул он, чмокнув Кая в щеку. Тот заагукал, обняв его за шею, и Ламберт умилился, едва не прослезившись. Он обнял его, укачивая и тихо что-то напевая себе под нос. — Сейчас врач уйдет, и пойдем на улицу с тобой, на море.       Кай довольно загудел в его плечо.       Нет, все он прекрасно понимал, — в какой раз решил для себя Ламберт.       Через минуту его окликнули, и они оба — Кай и Ламберт — вскинули голову. Кай раскрыл рот, глядя широко раскрытыми глазами на окликнувшего их врача. Ламберт рассмеялся и, снова чмокнув того в висок, пошел обратно в комнату, глядя краем глаза в огромные ядовито-желтые ведьмачьи глаза.       Ему и по сей день было странно видеть свои глаза — глаза пожившего жизнь мужчины — на этом детском лице.       Лютик сидел на кровати, оправив на себе сорочку, и поднял голову, когда в комнату вошел Ламберт.       — Ну, поздравляю, Ламберт, — пробухтел он. — Сглазил.       — Что я сглазил? — искренне не понял он, на миг даже испугавшись, что Лютик чем-то заболел.       — Течку.       — Тьфу на тебя, — фыркнул Ламберт, поправив на себе сползшего Кая. — Так молоко куда делось-то тогда?       — Так бывает у кормящих перед течкой, — сказал врач, укладывая все обратно в свой небольшой чемоданчик. — Течка — это все еще гормоны. Как и лактация. Так что могут быть маленькие сбои. Как и, кхм, во время. Только наоборот.       Лютик устало закатил глаза.       — То есть, когда молока будет больше всего, я не смогу кормить Кая.       — Ну, некоторые оставляют детей и во время течки... Правда я очень плохо представляю, как у них это происходит, — откровенно признался Арс, пожав плечами.       — Если Каю не уделять внимания больше часа, то случится конец света, так что я не готов к таким экспериментам, — тяжело выдохнул Лютик и требовательно протянул руки, требуя Кая.              Ламберт рассмеялся и передал ему его на руки, Лютик крепко его обнял, видимо, тоскующий от одной мысли, что придется расстаться с Каем хотя бы на пару дней.       — А подавители нельзя? — спросил Лютик. — Ламберт во время гона пил месяц назад и все нормально...       — Ламберт не кормящий омега, — поправил его Арс. — Пока есть молоко — я бы не рекомендовал искусственно это прерывать. Кай все еще ведьмак, которому и года нет — нельзя лишать его всех этих элементов. А подавители обрубят все: лактацию тоже. Так что, — он развел руками.       Лютик грустно выдохнул и понимающе кивнул, поцеловав Кая в макушку.       — Что ж, спасибо... Сколько мы вам должны за прием?.. И что по поводу противозачаточных? Что можно будет пить, чтобы никакие процессы не сбить? А то я малость не готов к второй беременности...              Арс понимающие улыбнулся и выписал какие-то противозачаточные, сказав, что если их нужно пить только в дни течки, после неё сразу же прекратить. Стабильно начать их пить можно будет только после завершения кормления.       После, расплатившись с врачом, Ламберт проводил его, вернувшись к Лютику. Кай активно грыз какую-то игрушку, а Лютик сидел, надув губы и насупившись.       Ламберт искренне рассмеялся, сказав:       — Детка, это не приговор и, к тому же, продлится всего несколько дней. Ты ведь понимаешь, оставить Кая безумие. Мы не сможем за ним толком ухаживать.       — Но кормить его смесью столько времени!       — Мы попросим, чтобы Йен приходила с Каем раз в день на докорм молоком. Все-таки врач правильно сказал: его нельзя лишать этих элементов.       Лютик снова устало застонал, а после крякнул:       — Вот было все нормально, нет, бля, вот тебе течка — а то что это ты уже полгода не беременный!              Ламберт рассмеялся, а Кай аж игрушку грызть перестал, удивленно посмотрев на Лютика.       Лютик уставился на него.       — Ей-Богу, он в шоке, что ты умеешь злиться.       — Я не злюсь, солнышко, это я по тебе скучаю уже, — улыбнулся Каю Лютик, и Кай что-то залепетал.       Лютик потрепал его по макушке, слушая этот лепет.       — Агрессивно ты как-то скучаешь, — покачал головой Ламберт, присев рядом, смотря за тем, как Кай подполз к Лютику ближе.       Лютик умилился и, снова взяв его на руки, крепко обнял.       Кай довольно загудел и что-то пролепетал. Лютик удивленно дернулся.       — Ей-Богу это было похоже на слог... — прошептал Лютик.       — Ага, — кивнул Ламберт. — Ну, Кай, «папа» уже наготове, смотрю? Я очень оскорблен, что слово отец я услышу очень даже не скоро...       Лютик рассмеялся.       — Был бы я женщиной, у тебя бы было больше шансов. Но, мне кажется, он говорит что-то на «л» вообще...       — Я тоже слог «ла» слышу, — согласно кивнул Ламберт.       Кай снова что-то пролепетал, ерзая в руках Лютика, и тот отпустил его обратно на кровать. Кай потянулся к своей игрушке. Неловко подполз к ней ближе, протянул руку, пытаясь ухватить, но сделал это резко, и игрушка свалилась на пол.       И Кай сказал свое первое слово. Громко и живописно пролепетал, крикнув:       — Бля!       Ламберт с Лютиком замерли, в шоке глядя на него. Лютик раскрыл рот, медленно моргнув.       Ламберт поднял на него напряженный взгляд:       — Предлагаю нам двоим сделать вид, что он сказа «ля», а его первое слово — ляля...       — Предлагаю дождаться другого первого слова... — сказал пораженный Лютик.       Ламберт кивнул и поднял игрушку, протянув ее Каю. Кай плотно за нее ухватился.       Ламберт сказал:       — И перестать нам материться. Обоим.       Лютик уверенно кивнул, а потом искренне рассмеялся. Его смех подхватил Кай, выпустив игрушку изо рта.       — Ну, теперь точно уверен, что он — твоя маленькая версия.       Ламберт тоже рассмеялся и кивнул.       — Кай, как насчет все-таки сойтись на ля? — подмигнул ему Лютик. — Ля. Ля-ля. Ля-ля-ля.       Кай восторженно на него посмотрел, улыбаясь, и пролепетал очень четкое «ля».       — Получается! — восторженно крякнул Лютик, и Кай, видимо, осознав, что у него получилось что-то очень хорошее, тут же подхватив, залепетав активнее слог «ля».       — Ну вот, его первое слово — ляля. Очень даже безобидно, — кивнул Ламберт, тихо посмеиваясь. — Пойдемте пока на улицу, закрепим хороший эффект для него. Эй, Кай, — он позвал его, и Кай повернул к нему голову, выглядя до безумия счастливым. Он всегда светился счастьем, когда они оба смеялись. — Надеюсь, мы все трое забываем об этом инциденте, да? — Ламберт подмигнул ему и Кай довольно загудел.       Лютик улыбнулся и, когда Ламберт взял Кая на руки, чтобы сходить на улицу, потянулся к нему и чмокнул в губы.       — Представь, когда он будет у Геральта с Йен, и кто-то из них скажет это злосчастное слово, и Кай за ними повторит? Клянусь, у них будет инфаркт, что они научили младенца такому.       Ламберт искренне рассмеялся и сказал:       — Очень надеюсь, что именно так и будет.       Спустя двое суток этого инцидента больше не повторялось, и Кай активно лепетал слог «ля» и еще несколько очень непонятых и пока плохо разбираемых.       Чем ближе к течке, тем более уставшим был Лютик. Большую часть времени он проводил в кровати.       Кай чувствовал его усталость и очень часто казался расстроенным и менее счастливым, так что Лютик часто брал его к себе в кровать, но переодевал, мыл и водил гулять его сейчас только Ламберт.       — Вспоминаю свою беременность... — протянул Лютик, укрытый пледом и одетый в рубашку Ламберта, пряча нос в воротнике и вдыхая в себя его запах.       Они понимали, что течка не за горами, и Ламберт сейчас собирал все необходимое для Кая.       Он сам ощущал странное чувство, когда укладывал в сумку распашонки, ложечки, бутылочки, погремушки. Он знал, что это всего на несколько дней, и минимум один раз в день Лютик будет кормить Кая, но менее грустно от этого не становилось.       Кай был в самом деле золотым ребенком, он доставлял минимум проблем, и Лютик с Ламбертом искренне его любили и не хотели расставаться с ним даже на день.       Он догадывался, что будь Кай капризным и громким, то пару дней отдыха пошли бы им на пользу, но сейчас они имели, что имели.       — Почему? — спросил Ламберт, уложив ползунки и подняв взгляд на Кая, который лежал рядом с Лютиком, начиная дремать.       — Ну, помнишь, перед самыми родами? Я почти из комнаты не выходил, кутался в твои рубашки и тебя обнимал.       — В общем, нужда в гнезде. Как и перед любой твоей течкой.       — Да, но последняя моя течка была два года назад, а вот беременность — всего-то полгода назад. Вот она и вспоминается, — шмыгнул Лютик, посмотрев на Кая и мягко погладив его по макушке. — Он этот день такой спокойный...       — Чувствует твое настроение, — хмыкнул Ламберт и присел рядом с ними, погладив Лютика по плечу.       Он улыбнулся Лютику, внимательно смотря на его лицо. На то, с какой нежностью Лютик смотрел на дремлющего рядом Кая, который тихо кряхтел сквозь сон.       Он мягко погладил его по пояснице, любуясь им.       По собственным меркам они вместе совсем немного, и Ламберт удивлялся этому каждый раз.       Всего несколько лет вместе, а они уже воспитывали ребенка, которого любили всем сердцем, и у них даже неплохо выходило!       И через сколько они прошли?       Ведь когда-то были времена, когда они ссорились из-за того, что, по мнению Ламберта, Лютик мил с другими альфами. Теперь Ламберт понял, что проблема была в собственной неуверенности.       Ведь он считал Лютика идеальным — красивым, нежным, милым, а себя... Что ж, а себя он считал просто очень удачливым, раз он был с Лютиком.       Сейчас это все пропало, и Ламберт был мужем и отцом, и он знал, просто был уверен, что Лютик всегда выберет его, всегда будет на его стороне, что никто никогда не заменит его, Ламберта.       Ему казалось, что в их отношениях настала идиллия.       Он склонился над Лютиком и поцеловал в висок. Лютик улыбнулся и тихо хихикнул.       Ламберт уткнулся носом в его волосы и прошептал:       — Захотелось сказать тебе спасибо... Так вот, спасибо.       — За что? — не понял Лютик.       — За все. За сына, за жизнь, за себя. Не знаю. Просто за все. Внезапно начал замечать, что во всем ворохе чувств к тебе есть благодарность.              Лютик повернулся к нему и улыбнулся.       Он погладил Ламберта по затылку и сказал:       — Я знаю, Ламберт. И тебе спасибо. Я благодарен тебе абсолютно так же. Если бы ты только знал, насколько ты прекрасный муж и отец.       Ламберт искренне ему улыбнулся, чувствуя, как теплело в душе.       Кай рядом закряхтел, и Лютик успокаивающе погладил его по макушке.       — Тшш-ш-ш.       Он попытался его успокоить, начав напевать колыбельную, поглаживая его по темным волосам. Ламберт посмотрел на это с ласковой улыбкой, а после лег с ними рядом, поглаживая Лютика по боку и внимательно смотря на его лицо. Все такое же белое и юное, как когда они только встретились.       Когда Кай, наконец, успокоился, Лютик посмотрел на Ламберта — и даже взгляд, казалось, мало поменялся.       Да, Лютик стал умнее, мудрее, спокойнее, но взгляд... наивный, преисполненный нежностью и щемящей любовью... Да, он был все тем же.       Ламберт прижался губами к его лбу и прикрыл глаза.       — Я люблю тебя, свет мой.              Лютик тихо хихикнул.       — И я тебя.       В день, когда они передавали Кая Йеннифер с Геральтом, Лютик искренне держался. Он смотрел, как аккуратно держал на руках Геральт Кая, как смотрел на него и улыбался ему. И как счастлива была Йеннифер, тоже разговаривая с Каем.       Кай определенно был в восторге от происходящего.       И благодаря счастливому гоготу Кая он держался.       В сотый раз пересказав все, что нужно делать с Каем, как часто кормить и какой температуры должна быть смесь, и какие прикормы ему было можно, Лютик, вроде, успокоился.       Они еще попили чая, поговорили, и после того, как Геральт вслух повторил весь список, что сказал ему Лютик, он, наконец, смог успокоиться.       Лютик посмотрел на Кая на руках Геральта, улыбнувшись ему, и Геральт пораженно спросил:       — Лютик, ты что, плакать собрался?       Лютик вскинул голову и удивлённо уставился на Геральта, растерявшись.       Но он признался:       — Представь себе, Геральт, это мой ребенок, и мне как-то страшно, что он сутки будет у вас, а я не смогу за ним следить! Ему и года же нет!       Геральт по-доброму улыбнулся и качнул головой.       — Он будет в порядке, — заверил он его.       — Я знаю, — грустно выдохнул Лютик, кивнув, снова заглядывая в лицо Кая. Кажется, он уже утомился, так что Лютик предупредил: — уложите его спать по приходу домой, ладно? И если у него по расписанию дневной сон, а он не ложится — не надо его укладывать силой.       — Я знаю. Ты сказал это уже пять раз, — Геральт потрепал Лютика по спине, пытаясь утешить. — Рядом будет Йен, чего ты боишься? Понимаю, если б им занимался только я... Да, это был бы повод для страха.       Лютик тихо рассмеялся и кивнул.       Он мягко поцеловал Кая в лоб и тяжело выдохнул.       Геральт качнул головой и, в сотый раз убедив, что с Каем все будет хорошо и они обязательно не забудут приезжать раз в день для того, чтобы Кая накормили молоком, сам мягко поцеловал Лютика в макушку, пытаясь успокоить.       Конечно же Лютик не успокаивался.       Это после заметила и Йеннифер, но Лютик сказал, что он не может не нервничать. Это его ребенок. Конечно ему сложно!       К тому же ко всему этому добавлялось его состояние из-за течки — накануне он становился нервным, дерганным и его все, что угодно могло довести до слез.       Так что едва за Йен с Геральтом закрылась дверь, Лютик тут же разрыдался. Ламберт скептически на это посмотрел, покачал головой и, взяв Лютика на руки, отнес в спальную. Накинул на него свою рубашку и сам крепко обнял, укачивая в своих руках и успокаивая.       Успокоился Лютик довольно быстро, что тоже было характерно для него в канун течки.       Он шмыгнул носом и посмотрел на Ламберта. Пораженно моргнул и сказал:       — Мне легче.       — Почему ты так удивился этому? Конечно тебе легче. Ты же только пред течкой у меня такой плакса, — сказал он ласково и поцеловал в висок.       — Нет, Ламберт, ты не понял... Я... О Боже... Со мной что-то не так... — в ужасе пролепетал Лютик и перевернулся на спину. Он шмыгнул и сильнее укутался в рубашку Ламберта.       Ламберт повел бровью и прижался к нему теснее.       — Что с тобой не так?       — Я ощутил облегчение от того, что... Кая нет.... — в ужасе пролепетал Лютик.       Ламберт моргнул.       — Лютик, это облегчение не за отсутствие Кая, а от того, что сейчас чуть спало напряжение. Мы невольно следили за Каем каждый миг, а сейчас это делать не надо. Это просто небольшой отдых. Ты не не любишь нашего сына, успокойся.              Лютик недоверчиво на него посмотрел, но слова показались ему разумными, и он кивнул и прижался щекой к его шее, прикрыв глаза.       — Да, ты прав... Просто, наверное, мы немного, но устали... Я люблю Кая. Не могу не любить ребенка от тебя.       — Да будь он не от меня, ты бы его тоже любил, — хмыкнул Ламберт, чмокнув его в макушку.       — Ну да, ты прав... Но просто... Я не знаю, как это объяснить. Просто согласись, когда ты так долго ждал этого ребенка, когда после бесполезных попыток, наконец, вышло... Конечно же эта любовь отличается от той, когда все вышло легко и просто.       — Хм, возможно... — согласился Ламберт. — Помню тот день, когда мы узнали, что ты беременный. Мне кажется, такое я больше ощутить не смогу никогда. Хотя... что-то похожее было, когда ты родил и я увидел Кая. Даже не знаю, как это описать.       — Четкое чувство, что ты не веришь в происходящее — настолько оно хорошо — но оно происходит по-настоящему, — кивнул Лютик. — А еще я чувствую какое-то благоговение от осознания, что я сам создал близкого и любимого мне человека, — рассмеялся Лютик.       — Иногда эта мысль сводит меня с ума. В смысле... Я смотрю на Кая, у него есть глаза, рот. Он что-то лепечет, слушает, понимает. Ползает. И я просто думаю: вау, его создал Лютик. Своим телом. С ума сойти.       Лютик рассмеялся и кивнул.       — Да, я тоже часто об этом думаю. Он буквально состоит из меня, ты представляешь? Почти полностью! О Боже... мое тело создало целый шедевр!       Ламберт сам искренне рассмеялся. Он крепко обнял Лютика, прижимая к себе, и погладил его по спине. Лютик уткнулся в его шею, тихо мурлыкнул, и Ламберт будто в каком-то шоке прошептал:       — Знаешь... Мне казалось, что когда я только увидел тебя, будто сам Бог, или черт знает, кто там, шептал мне «скажи да небесам, скажи да ему». Блять, меня так тянуло к тебе. Я сходил с ума. Никогда такого не было. Это не было животным притяжением, я не знал этого. И я чувствовал, что я должен сказать да всему этому. Я думал, что ебнусь, если это не кончится.       Лютик тихо хихикнул и поцеловал его в кадык.       — А я почему-то чувствовал себя комфортно, будто все шло своим чередом. И да, что ты обязан сказать мне да, — фыркнул Лютик. — Я был так уверен, что ты увлечен мной, что ты без ума от меня, что не боялся снова и снова таскаться за сердитым злым мужиком. Не боялся целовать тебя.       — Хм, интересно, а когда Кай спросит, как мы познакомились, расскажем ему о том, как я словил тебя, падающего с балкона, а после бросил тебя на землю и убежал?       Лютик снова тихо засмеялся, и его смех все еще был самым чистым и прекрасным звуком в мире.       Ламберт облегченно прикрыл глаза.       — Я не собираюсь врать своему сыну, так что да, это и скажем.       — Когда-нибудь тебе придется соврать своему сыну, — Ламберт хмыкнул, считая ложь в любом ее проявлении в каком-то смысле частью жизни. Порой ее невозможно было избежать.       — Пф, никогда, — фыркнул Лютик.       Ламберт лишь улыбнулся и, взяв его лицо в ладони, внимательно посмотрел в широко раскрытые голубые глаза. Он прищурился, сказав:       — Хотел бы, чтобы у нас все-таки родился ребенок с твоими глазами.       — Это невозможно, — хмыкнул Лютик. — Они все будут ведьмаками с твоими глазами.       Ламберт выдохнул и кивнул. Провел ласково большим пальцем по скуле, а после прижался к нему и крепко поцеловал.       Лютик прижался к нему так тесно, как смог, обнял его, отвечая на поцелуй, и закинул одну ногу на его талию.       Ламберт погладил его коленку и спустился к бедру.       Силой заставив себя отстраниться, Ламберт прошептал:       — Пожалуй, предпочту сохранить свою сперму для твоей течки...       Лютик тихо хихикнул и кивнул.       — У нас с тобой... месяц уже не было. Ну, если считать тот раз, когда ты трахнул меня пальцами перед сном — сексом. А так, выходит, что и полтора месяца.       — Потому что с младенцем на руках не до секса.       — Когда ты решил принимать подавители во время гона... —начал Лютик, — на миг я подумал, что ты просто меня не хочешь...       Ламберт опешил, и Лютик резко сказал:       — Тс, пока ты не начал. Я знаю, что ты любишь меня. И хочешь. Просто... Ну, и ты меня пойми: я омега, родил не так давно, конечно мне бывает страшно, что мое тело теперь тебе не кажется таким сексуальным.       — Лютик, если бы ты знал, как я рад этим пяти жалким килограммам, ты бы расплакался. Я охуенно рад и твоему мягкому животу, и твоим мягким бедрам и ягодицам. Ладно?       — А когда я был худым, то не был, что ли?! — искренне возмутился Лютик.       — Был. Но мне всегда нравились чуть более мягкие. Ты мне нравился, ты меня возбуждал, я охуенно любил твое тело, просто сейчас я люблю его еще сильнее. И все.       — Пока не знаю, как на это реагировать... — протянул задумчиво Лютик.       — Никак. Я люблю тебя всякого, просто моим ладоням надо же что-то мять, — усмехнулся Ламберт и чмокнул его в лоб. — Я принимал подавители, потому что понимал, что Кая придется разлучить с тобой на несколько дней. Мне казалось это безумием. Детка, пойми, для меня сейчас на первом месте Кай. Заботиться о себе, когда надо о Кае, кажется мне каким-то бредом.       Лютик мягко улыбнулся и кивнул.       — Да, я понимаю... Но почему ты никогда не... не намекаешь? Порой у нас есть время, но ты совсем не проявляешь инициативу.       — Мне просто не до секса было, честно. И почему-то мне кажется, как и тебе, — он прищурился, — а подмечать ты это можешь, когда более-менее свободен.       Лютик потупил взгляд и неловко хихикнул.       — Возможно... Итак, ты меня хочешь? — рассмеялся Лютик.       Ламберт тяжело выдохнул. Закатив глаза, и, взяв Лютика за запястье, уложил его ладонь на свой наполовину вставший член. Лютик пораженно вскинул брови.       — У меня начал вставать только от того, что мы лежим рядом и говорим об этом. Вопросы?              Лютик смущённо хихикнул и мяукнул:       — Нет, никаких вопросов.       И подался вперед, мазнув губами по его губам.       Течка началась этим же вечером. Без сюрпризов не обошлось.       Смазки не было.       Лютик был в искреннем шоке, не понимая, какого хуя. Он определенно чувствовал, что она началась — у него немного поднялась температура, меж ног было ужасно горячо и хотелось, так адски хотелось.       Так что едва ощутив себя так, он утащил Ламберта в спальную, где тот грубо его раздел, и Лютик чувствовал по дрожи его рук — он хотел абсолютно так же.       Взяв его за талию, Ламберт потянул его к кровати, а после грубо толкнул.       Лютик пискнул, ощутив, что это завело его еще больше.       Он спешно залез с ногами на постель и развел ноги в сторону, ерзая и гладя себя по бедру. Сердце билось быстрее положенного, ноги дрожали, и он адски хотел его член.       Ламберт смотрел на него горящим, хотящим взглядом, пока расстегивал свой ремень.       Он склонился над ним и мягко погладил меж ног, опустил руку ниже и... замер.       — Какого хуя? — спросил он.       — Что? — тяжело дыша, спросил Лютик.       — Ты сухой! Нет, может, две капельки там и есть, но ты... ты сухой!       Лютик раскрыл рот.       Нет, он чувствовал, что между ног не было привычной влажности, не было скользко, но ему подумалось, что это с непривычки из-за жара.              Лютик свел колени и захлопал глазами, во всю смотря на Ламберта.       — Но я хочу тебя! Именно так, как в течку! Мне кажется, если ты не вставишь в меня свой член, то я умру!       — Да я не могу в тебя его вставить!       Ламберт нервно забегал взглядом       Со смазкой никогда проблем не было — Лютик тек, как подросток, и был мокрым спустя пару минут, и во время секса смазки выделялось еще больше, так что они определенно не чувствовали в этом нужды. И поэтому в их доме не было специального масла для секса.       — Блять, если ты не придумаешь что-нибудь, то у меня либо начнется истерика, либо я умру, — проскулил Лютик, трясь задницей о покрывало.       — У нас есть только обычное масло!       — Да возьми хоть какое! От одного раза ничего не случится.       Ламберт выругался, но вынужден был послушать.       Он не совсем был уверен, что это правильно — он слышал, что обычное масло плохо влияет на микрофлору омег, но сейчас, когда они были оба возбуждены до трясучки, думать не выходило.       Он взял обычное масло и резко вбежал обратно в комнату.       Лютик посмотрел на него мутным взглядом, лежа на кровати с призывно расставленными ногами.       Ламберт наспех смочил свои пальцы и плавно вставил два. Лютик заскулил от ощущений и тут же свел колени, видимо, боясь, что Ламберт не дай Боже остановится.       Лютик был расслабленным, так что пальцы входили легко, Лютик совсем не сжимался.       Он подвигал пару раз пальцами и медленно начал вставлять третий, пытаясь подготовить Лютика к себе.       У Лютик задрожали колени и тот захныкал.       — Масло.... добавь еще, — попросил он, и Ламберт послушался. Пальцы и вправду стали проходить хуже, но ему подумалось, что это от того, что Лютик стал сжиматься. Видимо, нет, оно просто быстро теряло свои свойства при частом проникновении.       Он с силой развел ноги Лютика в стороны и добавил еще немного масла, снова начал двигать пальцами — уже тремя.       Он прижал одну ногу Лютику к покрывалу, оставляя его открытым для себя и внимательно смотря за тем, как в него проникали три пальца.       Лютик заскулил и задрожал. Его тело напрягалось перед оргазмом, и Ламберт ускорил движения, чувствуя, как участилось собственное дыхание.       Через несколько мгновений Лютик кончил, заерзав и снова попытавшись сжать ноги, но Ламберт ему это не давал сделать. Лютик выгнулся в спине, заерзал, вскрикнув, но быстро успокоился.       Ламберт замедлил движения рукой и медленно вынул пальцы. Присев перед ним на колени он чмокнул его во внутреннею сторону бедра и развел ягодицы в стороны. Облизнулся, смотря на скользкую, покрасневшую от агрессивного проникновение дырку и подался вперед, жадно ее лизнув.       И резко отстранился и сморщился.       — Блять, масло это не твоя сладенькая смазка, — фыркнул он.       — А ты думал?... — тихо усмехнулся Лютик и привстал на локтях. — Смажь себя лучше... я уже снова... хочу, — он погладил себя по внутренней стороне бедра, а после плавно вставил в себя два пальца, откинув голову назад и тихо застонав.              Ламберт закусил губу, глядя на это, и встал, стаскивая себя белье. А потом пришел в ужас:       — Стой, это я что, тебе ни разу отлизать не смогу из-за этого ебучего масла?!       Лютик посмотрел на него, моргнув.       — Может... она появится?.. Наверное, это что-то из-за гормонов снова... Дай моему телу время, оно как-то больше привыкло сейчас работать на Кая.       — Да, я помню, — хрипло ответил Ламберт и, смазав свой член, оперся на кровать, нависнув над Лютиком.       Лютик посмотрел ему в глаза, и, высунув пальцы, взял Ламберта за член. Провел пару раз рукой и плавно направил в себя, вздрогнув от наслаждения и, закатив глаза, прошептал:       — О боже мой... Да...       Ламберт тут же толкнулся, входя до половины, и Лютик заскулил, плотно сжав его бедра меж своих коленей.       Лютик пролепетал дрожащим голосом:       — Боже, ты такой огромный... Я уж и забыл... До основания, войди до самого основания, с узлом...       Ламберт послушался и толкнулся. Член с хлюпающим звуком вошел до основания, узел прошел чуть сложнее, но, когда он оказался в Лютике полностью, тот вздрогнул всем телом и застонал.       — Блять, да! — вскрикнул Лютик и заерзал.       Ламберт зарычал и начал толкаться в нем, выходя одним только узлом и снова входя. Лютика каждый раз подкидывало, он жмурился, кусал губы и стонал.       Он крепко прижал к себе Ламберта, скрестив свои ноги за его поясницей, и задрожал всем телом, когда Ламберт стал двигаться более сильно и агрессивно.       Внутри Лютик был тесный и жаркий.       Он остановился на миг только для того, чтобы снова добавить чуть масла, и восстановил ритм.       Он поцеловал Лютика — горячо и жарко, и сжал сосок меж пальцев. Лютик вскрикнул в его рот и отстранился, пролепетав:       — Нежнее.... они очень чувствительные...       Ламберт опомнился и кивнул. Он погладил его по груди и опустил голову, мягко взяв сосок в рот, ласково посасывая.       Лютик надсадно застонал и зарылся пальцами в его волосы.       Ламберт начал толкаться ритмично и мелко, посасывая почти невесомо, а после мягко прикусил и обхватил сосок, посасывая интенсивнее.       Лютик заскулил, тесно обнимая Ламберта и прижимая к себе.       — О боже... Я сейчас... только не выходи, умоляю.       Ламберт зарычал, огладил бока и, крепко обняв за спину, прижал теснее к себе, продолжая ласкать соски и толкаться в том же ритме. Резко вошел до основания, с узлом, и Лютик, вскрикнув, кончил.       Ламберт сделал несколько мелких толчков, догоняя собственный оргазм, а после вошел до основания и замер, давая узлу набухнуть, надеясь, что из-за отсутствия смазки у Лютика не будет никаких травм.              Он уже был расслаблен и хорошенько растянут, и масла, Ламберт надеялся, в самом деле хватит.       Пока медленно набухал узел, повязывая их, Лютик тяжело дышал, дрожа, и Ламберт снова накрыл губами сосок, посасывая. Ощутив теплое молоко и то, как вздрогнул Лютик, он прикрыл глаза, продолжая посасывать.       Блять, оно же в самом деле было пиздецки вкусным!       Ламберт уже не понимал: его это по сей день просто дьявольски возбуждает или ему нравится его вкус? Казалось, что уже все и вместе.       Он отстранился от его груди и облизал губы, посмотрев мутным взглядом на Лютика.       Его лицо было красным, запыханным, смотрел он мутным, непонимающим взглядом, но Ламберт видел, что Лютику было хорошо. Очень хорошо.       Он погладил его по бедрам, по ляжкам, мягко шлепнул по бедру и сам заерзал на кровати. Подтянул Лютика к подушкам и чмокнул в ключичную ямку.       Лютик перехватил его руку, подтянул к своему лицу и, чмокнув в раскрытую ладонь, прижался щекой к его ладони, прикрыв глаза, улыбаясь.       — Хорошо? — усмехнулся Ламберт.       — Мг, — промурлыкал Лютик, трясь о его ладонь. — Тебя ждет жаркая ночка, ты в курсе? — подмигнул ему Лютик, игриво потеревшись своим бедром о него.       — О, да, блять, знаю, и сейчас я понял, как я соскучился по этим ночам.       Лютик лукаво улыбнулся и обнял его, прижав к себе и поцеловав.       Но определенно была проблема. Заниматься сексом только с маслом было издевательством. Его постоянно надо было подливать, и под конец первой волны они были уставшими и все скользкими. Но удовлетворенно-заебаными.       Подтянувшись к подушкам, по всей смятой, липкой простыни, Лютик промычал, чувствуя легкий дискомфорт между ног:       — Да где эта ебаная смазка?!       — Сейчас тебя отпустит, отмоемся, звякнем Йен и купим нормальное масло обязательно. Это невозможно, согласен. Я в самый разгар... буквально чувствую, что все стерлось! Тьфу.              И, чтобы подкрепить свою злость, смачно шлепнул Лютика по скользим ягодицам. Лютик ойкнул и посмотрел на Ламберта через плечо.       — Самое неприятное, что там... уже все стерлось, а сами мы все скользкие, что обняться невозможно!       — Да.... Пойдем-ка мыться, а то я ужасно хочу тебя крепко обнять, но, чую, ты выскользнешь из моих рук.       Лютик рассмеялся и кивнул. Ламберт посмотрел на самую масляную часть своего тела — руки.       Он тяжело выдохнул и встал с кровати.       Они оба с божьей помощью отмылись от масла, поменяли постельное белье и, заранее взяв побольше полотенец, Ламберт пошел звонить Йен.       Лютик же прилег в чистую кровать, поправив на себе сорочку.       Сердцебиение выровнялось, жар на время отпустил.       Он искренне надеялся, что Кай сейчас хочет есть, и уже не только из-за страха за его здоровье.       Несмотря на то, что Ламберт определенно увлекался его грудью во время секса в таком смысле, она все равно адски болела из-за молока и ее коснуться было невозможно!       Кроме того, что со временем она перепачкалась в масле, и Ламберту определенно было не очень приятно слизывать его с кожи. Да, определенно, это был самый худший день из всех дней, проведенных в течке.       Он повалялся немного, пытаясь прийти в норму, как услышал с нижнего этажа... крик Кая.       Он раскрыл глаза и тут же вскочил с кровати, спешно спускаясь вниз.       По этому крику Кая там будто... не то ударили, не то уронили!       Спустившись, он встретился с обеспокоенным лицом Ламберта, и Йен с Геральтом, которые выглядели очень нервными и... не выспавшимися.       Кай ревел на руках Ламберта, крепко его обнимая за шею.       Лютик искренне растерялся и поспешил забрать Кая на руки. Тот и в него вцепился каменной хваткой.       — Что произошло? — пытаясь перекричать Кая, спросил Лютик.       — Потом, — только пробубнил Геральт с нервно дергающимся глазом и пошел на кухню.       Йен пыталась выглядеть спокойно, глядя на орущего Кая, а потом внезапно сказала:       — Я больше не хочу детей. Никаких.       Ламберт с Лютиком нервно переглянулись. Кай определенно был спокойным и самым счастливым ребенком, и им самим было странно видеть его в таком состоянии.       В итоге Лютик решил пока уединиться с Каем, решив, что тот мог просто утомился. Ламберт кивнул ему, а сам пошел к Геральту на кухню. Тот уже нашел в одном из ящиков водку и сделал два больших глотка.       Ламберт вскинул бровь, посмотрев сначала на Геральта, потом на Йеннифер. Йеннифер... впервые выглядела вот так. Она обожала проводить время с Кеаем! А тут, кажется, она уже ненавидела весь мир.       — Мне кто-нибудь объяснит, что вы с ребенком сделали?       — Что мы сделали?! — всполошился Геральт. — Может что он сделал?!       — Геральт, тише, и так голова болит, — шикнула на него Йеннифер. Устало помассировав переносицу, она сказал: — Сначала все было чудесно. Он был довольный и счастливый. Игрался, смеялся... Все чудесно! Потом стал капризничать. Мы попытались его уложить спать — ничего. Попытались накормить — ничего. И он просто орал. Весь вечер. Ночью он заснул до четырех утра. И снова начал орать. Я его помыла и накормила — он немного успокоился. Но через полчаса снова начал плакать. Он все утро висел у меня на руках, более-менее успокаивался, но все равно кряхтел, плакал и снова кряхтел... Я схожу с ума...       Ламберт удивленно моргнул. Он оперся бедром о тумбу и, потерев подбородок, пораженно сказал:       — Понятия не имею, что с ним... Он очень спокойный и, как правило, плачет только из-за пеленок или голода... Он ни разу не плакал без повода.       — Мы этом знаем! — всплеснул руками Геральт.       — Может заболел чем-то? Температура была? Покраснения какие-то, нет?       — Ничего... Здоров и крепок, — брякнула Йеннифер. — Еще два дня нам так, да?       — Мне жаль, но да... Ладно, Геральт, можно тебя?       — Мне можно только в могилу после этого... — пробубнил Геральт, но, отстранившись от бутылки, потопал с умирающим лицом к Ламберту.       Ламберт откашлялся и сказал, тише нужного:       — Слушай, можешь... В магазин один сходить, нам нужно... Ээ...       — Что вам может быть нужно в течку Лютика? — искренне удивился Геральт.       — Масло, специальное. Для секса. И... желательно безвкусное. А еще лучше — съедобное. Вот.       Ламберт ощутил какую-то неловкость, когда он это говорил.       Вообще-то обсуждать интимные подробности жизни с Лютиком с кем-то кроме Лютика его ужасно смущало.       Ранее, до Лютика, он мог рассказывать, в какой позе кого трахнул и сколько часов это длилось, но говорить что-то такое о их сексуальной жизни с Лютиком было невозможно.       Ламберт догадывался, что причина была в том, что раньше секс для него был обезличен, а после... после был Лютик, его тело и нечто невероятное, происходящее между ними в постели. Это было чем-то личным и сокровенным.       Геральт изумленно вскинул брови.       — Масло для секса? В течку?       — Геральт, блять, он родил ребенка чуть больше полугода назад, и он кормящий омега, так что все идет не очень... гладко. Просто купи масло, ладно? И побольше.       Геральт внезапно показался очень озадаченным этой информацией, а после понятливо кивнул.       — Кхм, ладно... У нас как раз кончилось вино, а ей... определенно нужно вино.       Ламберт заглянул на кухню, Йеннифер смотрела в стену пустым взглядом.       — Выглядит очень плохо.       — Она почти все время была с Каем, — честно признался Геральт, выглядя виноватым. — Я пытался его успокоить, но на моих руках он орал еще больше. На ней он успокаивался хотя бы на полчаса...       Ламберт понимающе кивнул. Когда Геральт ушел, Ламберт предложил Йеннифер чая, на что она подняла на него уставший взгляд, сказав:       — Я не хочу чай. Я хочу умереть.       — Я... Йеннифер, мы можем найти няню, если тебе очень тяжело.       Внезапно Йеннифер встрепенулась.       — Семимесячного ребенка? Незнакомому человеку? Я уж лучше с ума сойду!       Ламберт искренне удивился, но понимающе кивнул. Да, ему бы самому было страшно отдавать кому-то Кая на такое время.       — Ты... можешь подремать в гостевой комнате, пока Кай у Лютика.       Йеннифер отмахнулась, сказав, что ей хватит просто часа тишины. Ламберт тяжело выдохнул, кивнул и решил подняться к Лютику с Каем.       Еще поднимаясь на второй этаж, он подметил, что Кай... не кричит.       Он заглянул в комнату и посмотрел на Кая, который увлеченно ел на руках у Лютика.       Лютик мягко погладил его по макушке, что-то напевая. Ламберт закрыл за собой дверь и уставился на них растерянным взглядом.       — Успокоился?       — Как видишь...       — Может это из-за молока? Что он почти сутки его не ел?       — Он успокоился раньше, — качнул головой Лютик. — Я пришел сюда, сел, стал укачивать его и петь колыбельную, и он успокоился. Через несколько минут полез на запах молока, но успокоился он раньше, — тяжело выдохнул Лютик, а потом добавил: — Я боюсь, это из-за того, что он с другими людьми. Все-таки он очень привязан к нам, Ламберт, возможно, когда он осознал, что не видит нас дольше положенного, он испугался.       Кай закряхтел и оторвался от груди, агукнув. Лютик ласково ему улыбнулся, погладив по макушке:       — Все? Наелся, солнышко? — он прижался губами к его макушке и Кай показался очень сонным. Понятное дело, устал.       Ламберт присел к ним и тоже чмокнул Кая в щеку. Тот снова агукнул.       — Ну что ты, счастье мое? Соскучился по папе с отцом, да?       Кай посмотрел на него сонным взглядом, а после снова прижался к груди, обхватывая губами сосок.       — Ну и что делать будем? — с усталым выдохом поинтересовался Ламберт. — Можно оставить его, но... Мне кажется, это будет точно такой же рев. Плюс... Тут стоны, крики... Ему это вряд ли понравится.       — Сегодня надо по-любому снова отдать обратно Йеннифер и Геральту. Первые дни течки самые интенсивные. А дальше... дальше посмотрим, — качнул головой Лютик, прижавшись губами к макушке Кая.       В конце концов, Кай заснул, пока ел.       Лютик натянул обратно на себя сорочку и устало на него посмотрел.       — Поскорее бы течка кончилась...       Ламберт согласно кивнул. Будь Каю уже годика четыре, то можно было спокойно отдавать его сразу на все четыре дня, но в таком уязвимом возрасте... Да, определенно, Каю было тяжело.       Но отдать его пришлось. Кое-как, очень аккуратно, чтобы не разбудить Кая, Лютик уложил того в люльку, и Ламберт спустился с ним вниз. Он порекомендовал держать Кая больше на улице, это помогает ему крепче спать.       Йеннифер с тяжелым выдохом заглянула в люльку и кивнула.              Ламберт забрал купленное масло, проводил их, вернувшись к Лютику.       Да, это была не течка, а какое-то наказание.       Правда, как только Лютика снова накрыло, они как-то медленно стали забываться в удовольствии и экстазе. Со специальным маслом было куда легче — оно дольше сохраняло свои свойства и не было отвратительным на вкус, так что Ламберт мог целовать Лютика и вылизывать с ног до головы.       Теперь отдаваться процессу они могли полностью и со вкусом, даже позабыв об отсутствии естественной смазки.       На третий день она, правда, наконец появилась, так что нужда в масле и вовсе отпала.       На четвертый все стало сходить на нет, и Ламберт сделал вывод, что по каким-то причинам для Лютика это была одна из самых тяжелых течек в плане состояния. Он хотел Ламберта, казалось, до боли в мышцах, и хотел больше, сильнее.       И Ламберт брал его, как он просил: быстро и грубо, трахая даже с узлом, слушая крики восторга под собой и видя, на какие оргазмы пробивало Лютика.       Ламберт медленно вышел из Лютика, судорожно выдохнув. Лютик под ним всхлипнул и посмотрел на Ламберта через плечо.       Ламберт погладил его по скользким от смазки ягодицам и развел их в стороны, присвистнув.       — Я вижу твой взгляд и если ты снова меня там тронешь, то я потеряю сознание!       — Уверен? — вскинул бровь Ламберт и обвел большим пальцем еще даже не сомкнувшееся полностью кольцо мышц.       Лютик крупно вздрогнул и лягнул его ногой в бедро. Ламберт айкнул.       — Ты не натрахался еще, что ли? — фыркнул Лютик и оперся на локти, чуть поерзав.       — Не нализался, — хихикнул Ламберт и прилег с ним рядом, чмокнув в белое плечо. — Грудь не болит, кстати?       — С твоим усердием, Ламберт, там нечему болеть. Мне кажется, ты можешь сегодня даже и не обедать.       Ламберт рассмеялся и кивнул.       — Ты должен мне сказать спасибо, вообще-то. Представь, если бы мне такое не нравилось, м?       Лютик поморщился. Да, тут он был прав. Во время течки молоко все еще продолжало вырабатываться, а учитывая, что Кай ел всего один раз в день, то это было очень, очень больно.       Но, определенно, благодаря Ламберту проблем не было.       Лютик тяжело выдохнул и, положив голову на подушку, сказал:       — Надо быстрее помыться и забрать Кая...       Ламберт сочувственно на него посмотрел, погладив по спине.       В прошлый раз Кай так и не заснул сразу на руках, как в другие разы, и когда его передавали на руки Геральту, он заплакал, видимо, испуганный, что его снова бросят. После этого и Лютик плакал. И у Ламберта что-то в груди сжалось.       Радовало только, что в следующую течку можно будет использовать подавители, и такого больше не повторится.       Они быстро помылись и, пока Лютик обедал, Ламберт связался с Йеннифер.       Пожалуй, он никогда не видел ее такой счастливой. На заднем фоне скрипел Кай, срываясь на крик.       Когда Кай, наконец, снова оказался на руках Лютика, счастливы, казалось, были все.       Йеннифер сказала, что по такому поводу обязана набухаться. Сильно. Очень сильно.       Лютик рассмеялся, понимающе кивнув. Кай на его руках стал успокаиваться, крепко за него держась, и Лютик пытался его успокоить, но понимал, что Каю просто нужно время.       Весь следующий день Кай не переставая висел на Лютике. В кроватку он отказывался ложиться в принципе. С кряхтением он позволял себя передать на руки Ламберта, там он был какое-то время спокойным, а после начинал скрипеть, что было верным предвестником крика — и Ламберт был вынужден передать Кая снова Лютику.       Большую часть времени Лютик провел с Каем в постели. Кай то спал рядом с ним — видимо, его очень истощили эти дни, и он здорово сбил себе режим, — то сидел у него на руках, позволяя себя укачивать.       Ламберт с Лютиком на пару активно его жалели, понимая, какой стресс был у их ведьмачища, и где-то глубоко внутри боялись, что это может как-то сказаться на нем в будущем. Вдруг будут проблемы с доверием? Вдруг он будет бояться, что они его бросят?       Ламберт от этой мысли быстро отмахнулся, решив, что в таком возрасте ничего в психику отложиться не может, а вот если на Лютика эта мысль снова накатывала, то это было видно сразу — он прижимал Кая к себе теснее, начиная с ним разговаривать, в перерывах обещая, что он всегда будет рядом.       Ламберт один раз тихо хихикнул, глядя на это. Лютик впился в него ядовитым взглядом и кинул в него погремушку.       — Ты чего смеешься? Ребенок из-за потребности моего организма в твоем члене мог доверие к нам потерять!       — Судя по тому, как он на тебе висит целый день, он ничего не потерял.       — Надеюсь, — тяжело выдохнул Лютик, поцеловав Кая в лоб. Кай тихо закряхтел на его груди, смотря на Ламберта таким понимающим и уставшим взглядом, что порой Ламберту казалось, что это в самом деле — лежит он маленький на груди Лютика. Любимый всем сердцем ребенок.       Ламберт подобрался к ним ближе на кровати и внимательно посмотрел на Кая. Поцеловал его, потрепал по спине и сказал:       — Такая глупая мысль пришла... Вдруг у нас несколько жизней? Как у котов? — и погладил лежащего рядом Ворона под боком у Лютика.       Все утро, пока Кай кряхтел и скрипел, еще не успокоившийся, Ворон прибежал к ним в комнату, улегся рядом с Каем комком и не уходил, пока тот не успокоился.       Потом он отошел поесть и сейчас снова вернулся, лежа рядом и чутко реагируя на любое кряхтение Кая.       Лютик шутил, что Ворон теперь любит Кая абсолютно так же, как и они его.              — И что?       — И, смотри, когда мы умираем, то умираем как бы в одной вселенной, а другая наша версия продолжает жить дальше...       — Ээ... Кажется, я уже потерял связь, но продолжай.       Ламберт рассмеялся и сказал:       — Мне просто подумалось, что когда-то в детстве я все-таки умер под руками своего папаши, и продолжила жить другая версия меня. А та версия каким-то образом переродилась здесь, — он погладил Кая по макушке. — Бред, знаю. Просто сейчас на него посмотрел, и в какой раз удивился: у него же мое лицо. Мои глаза. Даже мой взгляд. Особенно сейчас, когда лежит сытый, уставший и пытающийся понять, что за эмоциональные качели с ним случились.       Лютик улыбнулся и чмокнул Ламберта в запястье той руки, которой он гладил Кая по макушке.       — А может быть и такое, — хмыкнул Лютик. — Что ж, тогда, надеюсь, мы вырастим не травмированного, а счастливого и довольного жизнью мужчину. Так ведь? Раз уж ты у нас переродился, то надо все сделать по-человечески.       Ламберт улыбнулся и кивнул. Он склонился над ним и поцеловал. Лютик улыбнулся в поцелуй, а после расслабился и тут же ответил.              Кай пришел в себя только через два дня. Тогда он уже решил, что способен посидеть на руках и у Ламберта, и даже поползать и с чем-то поиграться, но исключительно, чтобы рядом кто-то сидел, иначе мог начаться крик.       Лютик побаивался, что они в самом дел могли ему нервы расшатать, и подолгу себя корил за это, но видел, что с днями Кай успокаивался, так что через неделю он вел себя совершенно обычно.       Снова стал активным, веселым и улыбающимся.       К концу недели как раз приехали Йеннифер с Геральтом, чтобы проведать Кая — они тоже боялись, что это могло сказаться на Кае, но увидев, что Кай снова счастлив и весел, облегченно выдохнули.       Правда на руки к Геральту или Йеннифер он не шел. Вообще.       Йеннифер сказала, заглядывая в его лицо, улыбаясь:       — С одной стороны мне обидно, а с другой я думаю, что уже натаскалась с ним на год вперед.       Лютик понимающе кивнул, сказав:       — Хочется верить, что это больше не повторится. Я ожидал, что многие вещи после рождения Кая изменятся, но не думал, что станут такими сложными. Хотя не мне жаловаться, Кай золотой ребенок.       — Ага, золотой, — буркнул Геральт.       — Ты вот представь, что тебя бросили непонятно кому, а твои близкие люди черт пойми где? Ты бы тоже нервничал. Вот и Кай нервничал, — надулся Лютик.       Геральт смягчился и понимающе кивнул.       — Я пошутил, ты и так прекрасно знаешь, что мы без ума от Кая. Иногда смотрю на него и не верю, что он настоящий, — он выдержал паузу, а потом сказал, явно издеваясь: — было бы идеально, будь он на тебя похож, но раз на Ламберта...       — Эй! — крякнул Ламберт.       — Я просто хочу верить, что он не станет таким засранцем, как ты.       — С таким-то дядей точно станет, — фыркнул недовольно Ламберт.       Геральт потянулся к чашке с чаем, сказав:       — Я прекрасный дядя. Собираюсь появляться раз в полгода, давать денег и уходить, — рассмеялся он, и, заговорившись, случайно опрокинул на себя чай.       Он вскочил с дивана под удивленный взгляд Кая, крикнув:       — Бля, что ж такое!       Кай посмотрел на него, раскрыв рот, после рвано засмеялся и крикнул:       — Бля! Бля!       Геральт так и замер с мокрым пятном на штанах, пораженно моргнув. Йеннифер едва рот не раскрыла. Кажется, на миг она вообще выпала из мира, пораженно глядя на гогочущего Кая.       — Ты что... — начала она, — только что ребенка научил мату?.. Я тебе говорила при Кае не материться?!Говорила?!       — Это случайно! Я не ругался при нем ни разу, хотя поводов было много! Это случайность!       — Из-за твоей случайности у ребенка первое слово — мат!       Ламберт, не выдержав, истерически рассмеялся, и его смех подхватил Кай.       Лютик попытался не выдать себя, пытаясь смеяться «в себя», но у него это получалось явно плохо, особенно с таким весело гогочущим на нем Каем и задыхающимся от смеха Ламбертом.       Геральт посмотрел на них, прищурившись, и выпрямился, сложив руки на груди.       — Я не понял, это шутка такая?       Лютик откашлялся и сказал:       — Скажем так... Кай уже показывал нам свои навыки лингвистики, и поэтому мы с Ламбертом сейчас не ругаемся... Вот.       Йеннифер пораженно моргнула.       — То есть он... уже это говорил?       — Да, один раз. Потом он сказал «ляля», еще какие-то пока плохо разбираемые слова, и мы решили, что вот это и будет его первым словом.              Геральт облегченно выдохнул и присел, посмотрев на потолок. Он сказал:       — Слава Мелитэле, а то я чуть не обделался...       — То есть у вашего ребенка первое слов... мат? — уточнила Йеннифер, вскинув бровь.       Ламберт пожал плечами:       — У нас ведьмак, так что хорошо, что он первым словом что похуже не выбрал. Геральт докажет, что когда ты ведьмак, первый твой язык — матерный, а дальше все остальное.       — Гены, — согласился Геральт, рассмеявшись.       Кай подхватил их смех, и Лютик, откинувшись на диванчик, удобнее устроив на себе Кая, улыбнулся, слушая их смех.