Baby blue love

      На кухне громко гремела посуда, пока Кай радостно и активно то ставил миски одну на другую, то разбирал их. Кай вообще со своих игрушек активно переходил к любым другим предметам — посуда, книги, Ламбертовы альбомы и кисти, все, что угодно.       Так что для Лютика уже стало нормой обнаружить себя сидящим на полу, пока Кай раскрывал все ящики и рылся в них. Конечно же все ящики с ножами и чем-то колющим были плотно закрыты, а ручки к чему-то привязаны, чтоб если кто-то отвлечется, Кай все равно не смог их открыть.       Кай громко шлепнул одну миску о другую, и радостно завизжал.              Лютик тоже невольно рассмеялся, глядя на этот восторг, аккуратно придерживая Кая за край сорочки.       Он уже вполне сам стоял и даже ходил, но Лютик всегда его поддерживал, потому что тот все старался завалиться на бок.       Лютика отвлек звук открывшейся двери дома, и он поднял голову. Кай тоже остановился и удивленно посмотрел туда.       — Что там? Отец пришел? Пойдем к отцу, да?       Кай тут же бросил свои миски и крикнув радостное «атя», что, как они догадались, означало у него «отец», радостно затопал. Лютик, аккуратно придерживая его, пошёл к Ламберту. С самого утра он ушел на задание, решив, что хочет взять что-то покрупнее и неделю просто полежать, так что Лютик даже не ждал его к обеду.       Но не успели они даже в гостиную выйти, как Ламберт едва не гаркнул:       — Не веди ребенка!       Лютик застыл, напряженный, испугавшись. Кай, кажется, моментально почувствовал этот испуг. Он сам остановился, вцепившись в Лютика.       — Ламберт?..       — Все в порядке, просто Каю лучше меня не видеть, — сказал он более мягко, кажется, снимая с себя обувь. Голос его был низким, грубоватым и, вместе с тем, немного ослабленный.       Лютик перепугался и быстро подхватил Кая на руки, погладив его по макушке и прижав его голову к изгибу шеи, чтобы он не смог ничего увидеть.       — А я-то посмотреть могу?.. — напряженно спросил Лютик, чувствуя, как все в нем холодело. Вдруг Ламберта схватили какие-то бандиты и пришли шантажировать? И Ламберт так просит увести Кая?       Он занервничал, а Кай и вовсе начал кряхтеть и хныкать.       Но Ламберт сказал вполне мягким голосом, едва не смеясь:       — Хм, да, ты к такому привыкший.       Лютик нахмурился и настороженно прошел из зала в коридор. И да, определенно, он был рад, что он был один, без всяких бандитов, но…       — Ламберт, ты… ты должен был пойти к врачу! — он и так и замер, не зная, что делать. С одной стороны хотелось кинуться к Ламберту, а с другой на нем висел начинающий хныкать Кай.       — Не было его! — каркнул Ламберт и зашипел.       На нижней части лица, кажется, пролегла рваная рана, из-за которой его подбородок, шея и рубашка были в крови. И она продолжала капать на пол.              Кай продолжил хныкать и кряхтеть, и Лютик определенно понимал его поведение.              — Пойду звякну Йеннифер, а ты лицо умой… Ты вообще как? Дойдешь? Если нет, то приляг на диван.       Ламберт нахмурился, плотно держась за стену, и сказал:       — На диван…       Лютик сочувственно на него посмотрел, но провести его не решился — если Кай увидит своего отца в таком состоянии, то это может здорово ему навредить.       Так что Лютик снова удобнее перехватил его на руках, чтобы точно перекрыть ему поле зрения, и спешно поднялся наверх.       Настраивая устройство, он попытался укачать Кая и успокоиться.       — Тсс, солнышко, все хорошо, все хорошо… — он посмотрел в его зареванное лицо и поцеловал в лоб.       Наконец, ему удалось связаться с Йеннифер. Та сначала перепугалась, что что-то с Каем, но когда Лютик сказал, что с Ламбертом, она лишь устало закатила глаза, сказав:       — Ах, этот… Ну подорожник приложи.       Лютик нахмурился и сказал:       — Йеннифер, если ты думаешь, что я способен понимать шутки с плачущим младенцем на руках, то ты ошибаешься.       — Да поняла, не злись, а то Кай еще громче заплачет, Геральта захватить? — она подмигнула ему.       — Захвати. Чтоб жизнь медом не казалась.       Она рассмеялся и кивнула. Свет погас. Лютик снова попытался укачать Кая, поцеловав его в макушку, напевая тихо колыбельную.       Кажется, Кай был абсолютно не доволен тем, что ему не дали увидеть отца, к тому же он был достаточно чувствительным ко всем переменам настроения, так что, определенно, но все понимал. Только по своему.       И если боялся Лютик, то боялся и Кай.       И если Лютик привык к крови на Ламберте, то это не значит, что его сердце не сжималось от ее вида снова и снова.              А потом еще и портал заискрился. И если обычно Кай, увидев это, восторженно визжал, то сейчас испугался и заплакал еще сильнее. Лютик сочувственно прижал его к себе теснее, поглаживая по спине.       Геральт растерянно зашел за Йеннифер, а после в ужасе уставился на кричащего Кая.       Казалась, в этом мире была лишь одна вещь, способная напугать сурового Геральта из Ривии… И это был плачущий и орущий Кай.       — Страшно представить, зачем я тут… У Ламберта что-то серьезное?       — Вряд ли, раз он не потерял сознание, но лучше поторопиться, пока все кровью не запачкал, — хмыкнул Лютик. — А ты тут за этим. Держи, — и протянул перепуганному Геральту орущего Кая.       — Лютик! Ты что, отрываешь от себя плачущего Кая?!       — С ним ничего не случится за полчаса, а Ламберту сейчас тоже нужен я. К сожалению, я не могу принести Кая к истекающему кровью отцу. А теперь возьми его и попытайся развлечь. Наша комната слева по коридору, там кроватка, игрушки. Придумай что-нибудь.       Геральт растерянно принял орущего Кая на руки, и посмотрел на Йеннифер. Та лишь пожала плечами, усмехнувшись.       Геральт, тяжело выдохнув, удобнее взял Кая и обнял его, кивнув.       А Лютик поспешил спуститься к Ламберту. Вот тебе и задание покрупнее!       А Ламберт, судя по его мертвенно-белому лицу, уже собирался сходить к Господу-Богу. Лютик, испугавшись, кинулся к нему, крепко сжав его руку. Ламберт, прижав к своему лицу окровавленное полотенце, перевел на него взгляд и гордо сказал:       — Мне очень хочется блевать, но я держусь.       — Я благодарен тебе за это, — смято улыбнулся Лютик и погладил его по волосам.       Наконец, пришла и Йеннифер.       — Неужели так сильно болит?       — Не, не болит, — Лютик так и не смог понять, сказал он правду или иронизировал. — Но крови я столько потерял, что у меня перед глазами какие-то звезды пляшут уже минут пять.       — Увлекательно, — хмыкнула она и следом отобрала полотенце. Она внимательно осмотрела и сказала: — из-за бороды ничего не понять… Я в этом не особо сильна…       Лютик крепче сжал холодную руку Ламберта и, если честно, старался особо не смотреть на кровь. Вообще-то, после родов от вида крови его стало мутить, он все ждал, когда это пройдет, потому что ведьмак есть ведьмак, и ему приходилось видеть ее, но это все не проходило.       — Так… — протянула Йеннифер. — Я сейчас остановлю кровь, минимально затяну рану, а дальше надо бы тебя побрить, чтобы лучше видеть, с чем работать… Потому что я не сильна в лечебной магии и могу наделать чего-то не того, если не буду видеть все под…       — Брить?! — пискнул Ламберт испуганно. Лютику показалось, то бритье бороды его пугало больше, чем потерянный литр крови.       — Ну да. А что? — Йеннифер вскинула бровь.       — Ничего, — буркнул Ламберт, нахмурившись и уставившись в потолок.       Лютик качнул головой и сказал:       — Я тебя и без бороды любить буду, — пообещал он и чмокнул в сравнительно чистый кусок кожи на щеке.       Ламберт тяжело выдохнул и кивнул. Лютик сочувственно на него посмотрел и сильнее сжал его руку.       Как оказалось, процедура была долгой и неприятной.       Йеннифер что-то поколдовала, осмотрела, снова что-то сделала, после Лютику надо было Ламберта побрить. Тот порывался сделать все сам, но, едва оторвав голову от подушки, грохнулся обратно.              Так что Лютику все-таки удалось настоять на том, чтобы это сделал он.       Подровняв длину ножницами и намылив щетину. Лютик взял лезвие, окунув его в воду. Йеннифер ушла к Геральту, сказав, что если и у Геральта там истерика, то это может плохо повлиять на Кая.       — Только сейчас дошло, что за наши почти восемь лет я никогда не видел тебя без бороды, — он улыбнулся, аккуратно проходя лезвием, начиная с висков.       — Мне не идет без бороды, — пробубнил Ламберт.       — Уверен, что это не так, волчонок, — он мягко поцеловал его в прикрытое веко и снова смочил лезвие.       Бритье было долгим и кропотливым делом, особенно когда дошло до места раны. Лютик все вглядывался, чтобы ничего не задеть, но каким-то чудом он все сделал.       Вытер кожу Ламберта от воды и посмотрел на его лицо. Хмыкнул.       — Вообще разницы не вижу, — откровенно признался он. — Мне кажется, я уже в принципе перестал замечать твою внешность, — он тихо засмеялся. — Просто так к тебе привык, что даже если бы ты пришел без зубов — не заметил бы.       — А ты на меня бубнил, когда я не заметил три года назад, как у тебя задница подтянулась… Как я такие вещи вообще должен замечать?! Жопа на месте — значит все хорошо!       Лютик рассмеялся и кивнул.       — Ну, теперь-то я все это понял. Пойду позову Йеннифер, — он чмокнул его в гладко-выбритую щеку и резко отстранился. — О Боже, ничего не колется! Стой, я должен тебя поцеловать!       И он, позабыв о существенной ране на нижней половине его лица, склонился и поцеловал его. Ламберт ответил — с напором и желанием, погладив Лютика по талии.       Лютик отстранился от него с восторженным вздохом.       — Ничего не колется! Офигеть!       — Тебя это так удивляет? Серьезно?       — Ламберт, я восемь лет целовался со щеткой! Конечно меня это удивляет! Ох… вау!       — Я не хочу без бороды ходить, — пробубнил Ламберт.       Лютик, тяжело выдохнув, посмотрел на него.       Да, он в упор не видел разницы, но, видимо, ее видел Ламберт, и ему она не нравилась.       — Я не буду тебя насиловать. Ходи, как тебе комфортно, волчонок, — он погладил его по волосам и встал, чтоб позвать Йеннифер. И узнать, как там Кай.       На удивление, Кай уже успокоился, а когда увидел Лютика, радостно заверещал. Геральт передал его ему на руки, а Лютик кивнул Йеннифер.       — Быстро успокоился? — спросил он у Геральта.       — Ему очень понравился мой медальон. Вот и успокоился.       Лютик рассмеялся и кивнул.       — С Ламбертом все нормально?       — Вроде как да. В себя, конечно, полностью еще не пришел, много крови потерял.       — Кай же не видел его… таким?       — Конечно же нет!       Геральт кивнул, а после улыбнулся Каю.       Йеннифер достаточно быстро разобралась с проблемой, так что Лютик, убедившись, что больше нет ничего шокирующего для Кая, решил спуститься к Ламберту, думая попросить Геральта дотащить того до спальной. А то кто знает, поднимется он вообще и дойдет ли до кровати сам… А еще мыть его надо!       Ох, мало Лютику было одного младенца…       — Ты похож на ребенка, — хихикнула Йеннифер, глядя на Ламберта, который внимательно рассматривал свое лицо в зеркало. Он кинул в ее сторону острый, недовольный взгляд. — Ну правда! Так помолодел без бороды!       — И вправду… Я тебя без бороды видел, кажется, в лет восемнадцать твоих, — задумчиво протянул Геральт и почесал, кажется, на вид свою бороду.       Ламберт недовольно рыкнул, и Лютик мягко улыбнулся. А потом обратил внимание на Кая, который во все глаза удивленно смотрел на Ламберта.       Лютик тихо рассмеялся и сказал:       — Ламберт, клянусь, он тебя не узнает!              Ламберт вскинул голову и встретился со взглядом Кая. Да, так Кай смотрел на незнакомых его людей. Ламберт сам тихо рассмеялся.       — Эй, это же твой отец, ты что? Не узнаешь? Давай, иди к нему, — Лютик осторожно передал Кая на руки Ламберту, и Кай аж отстранился, во все глаза глядя на Ламберта, видимо, не понимая, почему его передают на руки какому-то незнакомому мужику.       Йеннифер тихо рассмеялась, глядя на это. А когда Кай удивленно посмотрел и на Лютика, видимо, вопрошая, какого черта, рассмеялся и Геральт.       — Наверное это из-за того, что нет бороды, — предположила Йеннифер.       — Кай, ты что, во мне своего ровесника без бороды увидел, а? — мягко улыбнулся Ламберт, и Кай внезапно удивленно на него посмотрел и аккуратно потрогал его лицо, будто бы       узнал. — Ну, узнаешь? Ты же ведьмак, давай, подключай свою интуицию, — он широко улыбнулся и подался вперед, поцеловав его в лоб.       Кай снова удивленно на него посмотрел, потрогал его лицо.       — Ну? Узнаешь?       Кай шлепнул его ладошкой по плечу и крикнул:       — Атя!                    Ламберт рассмеялся и снова крепко его поцеловал в лоб. Кай тоже рассмеялся.              — По голосу узнал, наверное, — предположил Геральт, глядя на них с улыбкой.       Ламберт кивнул, улыбаясь.       — Интересно, когда бороду снова отращу, Кай меня снова не узнает?       — Вполне возможно, — рассмеялась Йеннифер, а Каю уже, впрочем, было глубоко на это все равно, когда он принялся вылизывать кулон на Ламберте. А когда тот у него отобрал, сугубо из-за того, что тот грязный, Кай недовольно завопил, так что пришлось сполоснуть его, а после сунуть Каю обратно.       Тот удивленно на него посмотрел, будто забыл, что это и что из-за него он и орал, и снова засунул себе в рот под пристальный взгляд Лютика, чтобы он случайно его себе в глаз не засунул.       Лютик внимательно следил за Каем, который бегал по гостиной. Внезапно садился, что-то рассматривал на полу (как правило свою игрушку, потому что убирать за ним раскиданные игрушки порой успеть было невозможно), снова вставал и куда-то топал. Лютик ходил за ним тенью, чтобы вовремя подхватить, но Кай хорошо справлялся и сам.       Вообще как только Кай научился ходить, то он, казалась, бегать мог все время. Он вообще был очень активным, а уж на ногах… Да, он был ураганом.       Он дотопал до ящика и потянул ручку на себя, а после плюхнулся перед ним и начал все оттуда вытаскивать. Найдя там яркую чернильную баночку, он крепко сжал ее в ладошке и, продемонстрировав Лютика, крикнул:       — Папа!       — Ух ты, это ты нашел? Красивая, да?       Кай что-то радостно залепетал и попытался проделать с ней какие-то махинации. Потом он уронил ее и выжидающе посмотрел на Лютика. Он вообще часто этот делал: что-то ронял и смотрел сначала на упавшую вещь, потом либо на Лютика, либо на Ламберта.       Лютик пока очень плохо понимал, что именно это означало, но что-то все-таки значило.       Он не спешил ее поднимать, посмотрев на Кая в ответ:       — Вот, ты ее уронил и она лежит. Она сама не поднимется.       Кай снова уставился на вещь. Что-то пролепетал и снова ее поднял, начав крутить в своих руках.       Лютик медленно моргнул. Нет, что-то же это означало. Он лишь растерянно почесал затылок.       В любом случае, Кай понимал, что упавшие вещи надо поднимать. Лютик решил, что это хороший навык.       — Я смотрю, утро в колхозе уже началось?       Лютик повернулся на скрип двери и вошедшего, зевнувшего Ламберта.       — Уже семь утра. Кай позавтракал уже, между прочим! А ты чего встал? Спал бы дальше, тебе сейчас полезно восстанавливаться.       — Режим, наверное, — отмахнулся он и подошел к ним, присаживаясь на корточки смотря на Кая, улыбаясь.       Кай повернулся к нему. Он широко улыбнулся, продемонстрировав баночку и крякнул:       — Атя!       Ламберт умилился, улыбаясь.       — Мг, это чернила для письма, ими на…       Он прервался, когда Кай уронил их, посмотрел на баночку, потом на Ламберта.       Ламберт с Лютиком переглянулись. Лютик прошептал:       — Не смотри на меня, я понятия не имею, что это значит…       Ламберт посмотрел на Кая. Тот попыхтел и поднял баночку, серьезно на нее смотря. Ламберт улыбнулся и сказал, погладив его по темной макушке:       — Какой ты уже молодец, сам уронил, сам поднял, а!       Кай посмотрел на него с восторгом, довольно улыбнувшись.       Ламберт предположил:       — Может он… показывает нам, что научился поднимать вещи?.. Он раньше их и держал не очень.       Лютик задумался, а потом его осенило и он закивал, стукнув себя по лбу.       — Точно! Как я сам и не понял! А я его не хвалил!       — Успокойся, главное, не поднимал вместо него. Это бы его расстроило, — он улыбнулся, поцеловав Кая в макушку.       — Тебе завтрак приготовить?       — А ты сам уже завтракал?       — С Каем на руках это было проблематично, — усмехнулся Лютик.       — Тогда приготовь, я пока с Каем посижу.       — Только внимательно следи, — пригрозил ему Лютик.       Ламберт закатил глаза.       — Лютик, я знаю. Он же сейчас опасен для общества со своей гиперподвижностью!       Лютик рассмеялся и кивнул. Поцеловав Кая в щеку, он встал.       Ламберт присел на ковер, смотря на Кая. Все-таки, несмотря на то, что прошло уже два дня, он все еще чувствовал себя неважно. Голова начинала кружиться от слишком активных действий, так что большую часть времени он даже толком не мог за Каем следить — все-таки нужно было ходить за ним и быть внимательным.       Но сейчас Кая, слава Богу, увлек открытый им ящик. Он снова ронял несколько предметов на пол, а потом поднимал — Ламберт каждый раз его хвалил и гладил по макушке. Кай радовался. А после, откинув найденное перо, он подполз к Ламберту и, когда тот взял его на руки, Кай довольно агукнул.       Ламберт улыбнулся, обнимая его и прижимаясь губами к его виску.       Несмотря на его активность и громкость, он все еще был максимально тактильный и ласковый, постоянно требуя, чтобы его взяли на ручки. Ламберт, впрочем, только и рад был в таком состоянии просто пообниматься с ним.       Кай немного погудел в его плечо, а после совсем успокоился. Возможно, тоже чувствовал состояние Ламберта, и невольно вторил ему.       Ламберт аккуратно встал, прижимая Кая к себе, и идя на кухню.       Лютик, наливая горячую воду в чашку, спросил:       — Что-то не так? Он ударился о что-то?       — Нет, просто попросился на руки, — хмыкнул Ламберт.       — Странно… — протянул Лютик, глядя на время. — Он так быстро никогда не уставал.       Ламберт только хмыкнул. За одиннадцать месяцев с Каем он понял лишь то, что если Каю чего-то хочется — то надо ему это давать и не делать, как правильно. И все тогда были счастливы и довольны.       — Ты мне так и не рассказал про то, как так вышло, что тебя так… потрепало, — он посмотрел краем глаза на едва видный шрам на подбородке, идущий к скуле. Поставив чай остывать, он спросил: — Яичницу, кашу, блины?       — Яичницу, — кивнул Ламберт. — А по поводу шрама, — он тяжело выдохнул, садясь на стул. — Оказывается, рядом было несколько трупов тех, кому не посчастливилось познакомиться с сольпугой раньше меня. А на них сбежались гули. И вот мне от сольпуги прилетело, пока я старался от гулей отбиться… — сказал он, глядя на стол. А после добавил: — Честно, я думал, что оттуда не уползу.       Лютик кинул в его сторону напряженный, взволнованный взгляд.       — Помогла чисто смекалка и навыки. Но да, когда у тебя год самая большая проблема это режущиеся зубы у младенца, немного отвыкаешь от… таких масштабов.       — Так может и не стоит к ним привыкать?.. — тихо спросил Лютик. — У тебя я и ребенок, тебе есть к кому возвращаться домой. Не время рисковать.       — Я понимаю, — сказал он сухо и тихо, и Лютик угадывал в его голосе какую-то тоску. На сковороде зашкворчала яичница.       — Тогда дальше занимайся утопцами и не надо больше в это лезть, — улыбнулся ему Лютик. — Ты не ведьмак, ты отец. И мой прекрасный, любимый всем сердцем муж, — он подошел к нему, поцеловав в макушку. Кай прокряхтел и Лютик погладил его по спине.       — И это я понимаю.       — Тогда в чем проблема?       — В том, что на утопцах семью не прокормишь. Вот что. А хорошие и более-менее безопасные задания встречаются редко.              Лютик удивленно на него посмотрел, искренне удивившись таким словам. У них определенно не было проблем с деньгами и они не нуждались в любой копейке.       Он хотел было открыть рот, как Кай закряхтел и завозился на коленях у Ламберта. Ламберт погладил его по спине и усадил на колени, к Лютику лицом. Лютик улыбнулся ему и потрепал по щеке.       На кухню вальяжно зашел Ворон, а Кай, заметив его, загудел. Ворон бросил в его строну взгляд, полный пренебрежения, и пошел дальше.       Ламберт улыбнулся, аккуратно поставив Кая на ноги, и тот затопал в сторону кота. Остановился и присел возле него, широко улыбаясь.       Он потянулся к нему, схватив за бедро. Ворон раздраженно повел хвостом и отошел. Кай недовольно загудел, кое-как привстал и снова прошлепал к нему.              Ламберт качнул головой и, сев рядом с ним на корточки, сказал:       — Смотри, надо вот так, — он мягко погладил Ворона по шерсти, и тот дернул ухом, но не ушел.       Кай довольно загудел.       — Давай, — Ламберт взял его крохотную ладошку в свою руку и потянул ее к Ворону. Сделал он это, конечно, не очень аккуратно, и вряд ли Ворон был в восторге, но он терпеливо сидел и не уходил.       — Ей-Богу, Ворон явно принимает участие в воспитании Кая, — рассмеялся Лютик, глядя как Ворон терпеливо сидел и раздраженно дергал хвостом, пока Кай неаккуратно, но старательно его пытался погладить.       Кай довольно засмеялся и загудел.       Доготовив завтрак, Лютик поставил тарелку на стол и взял Кая на руки, решив на время завтрака отнести его в манеж — это тоже было идеей Ламберта сделать небольшое пространство наиболее безопасное для Кая. Там все было мягким, в игрушках и вылезти из него Кай пока ну никак не мог.       Он поставил Кая на ноги и внимательно посмотрел за тем, чтобы тот не стал кряхтеть, что его одного оставили. Кай раздосадованно осмотрелся, потом плюхнулся и пополз в другую сторону.       Лютик улыбнулся и кивнул, решив, что успеет быстренько позавтракать, пока Каю не надоело.       Вернувшись на кухню, он сел напротив Ламберта и сказал:       — Мы не договорили.       Ламберт вскинул бровь, жуя.       — О чем?       — О монстрах. О шрамах. О том, что это должно остаться в прошлом. Любая опасность.       — Лютик, я сам не фанат в своем нынешнем состоянии кидаться под монстров, но деньги нужны.       — И кому?.. — уточнил Лютик, вскинув бровь. — У нас с ними все в порядке, твоей безопасной работы хватает на поддержку.       — Вот именно, на поддержку, — скривился Ламберт, начав ковырять яичницу так, будто потерял аппетит. — Но не чтобы обеспечить.       — Ламберт, нам хватает и наших отложений, которые мы заранее копили на ребенка, и денег моего отца. Слава Богу, наш банк согласился с ним сотрудничать.       Ламберт что-то пробубнил и, зачерпнув бобов, начал их агрессивно жевать. Лютик повел бровью, посмотрев на него.       — Ну? Что не так? Я не понимаю. Все сыты и одеты, у Кая куча игрушек, новая одежда, выпивка, сладости — мы вполне себе зажиточные для этого города.       — Мы зажиточные благодаря деньгам твоего отца… — пробубнил еле слышно Ламберт.       — И? — вскинул бровь Лютик, отпивая чая. — Знаешь, за то дерьмо, что мне пришлось пережить из-за него, а потом скитаться пару годиков одному, я считаю, что заслуживаю этих денег.       — Конечно! — согласился Ламберт. — Я не говорю о том, что это не твои деньги. Они заслужены. Выстраданы, скорее, — он повел плечом.       — Тогда в чем проблема? — изумился Лютик.       — В том, что я мало зарабатываю.       — Нормально… — рассеянно протянул Лютик. — Ламберт, в чем проблема?       — В том, что я должен хотя бы иногда приносить в дом нормальные деньги. Вот в чем, — сказал он не то неуверенно, не то раздраженно.       В соседней комнате завопил Кай. Ламберт ту же подскочил и спешно ушел. Через момент вернулся с Каем на руках.       — Ему стало скучно, — улыбнулся Ламберт, усаживаясь на свое место и устраивая на своих коленях Кая. Тот увидел тарелку Ламберта и потянулся к ней пальцами. — Так, давай только не пальцами, — он рассмеялся, убрав его руку. И, прежде чем Кай успел захныкать, сам взял ложкой один несчастный боб, зная, что для Кая пока это тяжеловатая пища.       Он поднес ложку ко рту и Кай, неловко выхватив ложку, плотно сжав в кулачке, засунул ее себе в рот. Прочавкал пару раз, а после недовольно сморщился.       Ламберт рассмеялся и поцеловал его в макушку, забрав ложку. Во всяком случае, Кай больше не проявлял интереса к его тарелке. Лютик нарезал ему яблок и протянул несколько долек. Кай выхватил их и принялся активно грызть. Лютик улыбнулся, посмотрев на него, ощущая, как грудь наполняется щемящим чувством счастья только от одного на него взгляда.       — Итак… Это Геральт тебе в голову вбил? Или Эскель на вашей недавней встрече? Хотя вроде не похоже на него, — Лютик почесал шею, задумчиво нахмурившись.       — Мне никто ничего не сказал. Это всегда так! Кто-то должен приносить деньги в дом!       — Ну да, — согласился Лютик. — И сейчас это, фактически, я. Что плохого?       — Это неправильно, — пробубнил Ламберт.       Лютик уставился на него впритык.       Нет, Ей-Богу, кто-то ему что-то в голову вбил. Ведь за одиннадцать месяцев он впервые об этом заговорил!       — Ламберт, если честно, я бы сам настаивал на том, чтобы ты искал себе супер крутую работу с крутым заработком, если бы ты не принимал в жизни Кая такое же участие, как и я! Если ты пойдешь пахать весь день, я же с ума сойду! Ты сам видишь, что мы с Каем всегда. За ним нужно следить, развлекать и играть. А еще мыть, кормить, стирать вещи. И еще успевать готовить и дом убирать! Мы чудесно вместе справляемся, и мне нужна твоя помощь. Какие деньги? Мне к черту не сдались деньги, заработанные твоей кровью и моими нервами, Ламберт! Ты сидишь тут, следишь за Каем и мы счастливы! Ламберт, не говори глупостей. Идти на таких монстров — просто небезопасно, а если ты станешь инвалидом? А если, не дай Боже, умрешь? Неужели ты умрешь счастливым, думая, что «ну вот, Лютик и ребенок остались одни, зато я им тысячу крон принес!». Да не нужна мне эта тысяча крон, Ламберт, как ты не понимаешь?!       Он так заговорился, так забылся в своих эмоциях, что даже не обратил внимания на то, что Кай перестал грызть яблоко и уставился на Лютика, раскрыв широко глаза и рот.       Лютик уставился в ответ на пораженного Кая, а после тихо хихикнул.       — Никто не собирается умирать, — нахмурился Ламберт. — Я такими монстрами занимаюсь всю свою жизнь, шрамы — это норма…       — Ламберт, — перебил его Лютик, помрачнев. — Ели ты еще раз хотя бы заикнешься о таком задании или подышишь в его сторону — я тебя ударю, честное слово.       — Но…       — Что но?! Ты хочешь, чтобы я сидел с Каем на руках и трясся от мысли, что ты не вернешься или вернешься с сильной раной?! — гаркнул Лютик так, что Ламберт аж дернулся.       А Кай начал хныкать.       Лютик спохватился, растерянно на него посмотрев.       — Тшш, — Ламберт взял его на руки, обнимая, начиная укачивать. — Все хорошо, солнышко. Тшш, — он прижался губами к его макушке, продолжая укачивать и успокаивать. Хныканья тут же стали затихать.       Ламберт очень обвиняюще посмотрел на Лютика. Но на Лютике это не сработало, и он сказал, спокойно и уверенно:       — И это ты меня обвинять будешь? Ты, который искренне считает, что мои нервы стоят несколько сотен крон?       — И как же ты тогда со мной шесть лет жил, когда я таким на жизнь зарабатывал? В том числе на Кая?       — Я тогда не родил ребенка, Ламберт. Это твои проблемы, если твой мир не поменялся после его рождения.       Ламберт затушевался, потупив взгляд.       Кажется, это в самом деле было правильным аргументом.       — Изменился. Конечно изменился! Как будто по мне не видно.       — Было видно все одиннадцать месяцев, пока ты не сказал вот эту вот херню. Ламберт, я не знаю, кто из наших милых соседей тебе это сказал, но иди к ним и посмотри на того человека, который родил и воспитывал ребенка, пока отец «обеспечивает» семью. И если ты хочешь, чтобы я тоже через пару лет был дерганным нервозником, и из Кая такого же сделал, то вперед.       — Я понял, — буркнул Ламберт, продолжая укачивать Кая.       Лютик поджал губы, качнув головой.       Он понял, что, видимо, Ламберта задела мысль того, что, как так, он же альфа, а семью не обеспечивает в полной мере! И сейчас она тоже ему болела, но пока следовало ему объяснить, что идти работать в их ситуации — маразм. А потом уже и объяснить, почему эта мысль сама по себе бессмысленна и бесполезна. Особенно в их положении с Каем на руках.       До обеда они говорили очень мало, и Лютик, кормя Кая, удивился: неужели они поссорились?       Впервые за… сколько? Он искренне попытался вспомнить их последнюю ссору, но не смог.       Да и не сказать, что это была ссора. Скорее недопонимание.       Лютик постарался поставить себя на место Ламберта.       Тот себе вбил в голову, что он внезапно должен стать кормильцем семьи, пошел на дорогостоящее задание, получил травму и не получил за это похвалы от Лютика. А теперь еще и по башке получил за то, что попытался и Лютику влить в голову это дерьмо о том, что он должен забивать на ребенка, на своего мужа, и идти работу работать.       Да, должно быть, Ламберт был очень расстроен и огорчен.       Но Лютик искренне не понимал, чего он вообще хотел!       Как будто он в самом деле решил, что лучше ему перестать заботиться о Кае и идти зарабатывать нахер ненужные им сейчас деньги!       У них был прекрасный пассивный доход, который чудно их обеспечивал, и Лютик считал это чем-то справедливым. Абсолютно справедливым!       У Ламберта была тяжелая, полная трудностей и боли жизнь. Даже их отношения долгое время не могли установиться, а уж тема беременности…       И разве не заслужили они после рождения Кая посидеть хотя бы несколько годиков спокойно, растить прекрасного, здорового ребенка, и не бросаться под когти монстров ради того, чтобы страдать?       Ламберт, видимо, где-то глубоко внутри был уверен, что он должен страдать. Всегда. Вообще всегда. Всегда надрываться и страдать.       Лютик тяжело выдохнул, посмотрев на Кая.       Ну да, видимо, он просто забыл, что каким бы любящим мужем и отцом не был Ламберт, он все еще Ламберт. Черный подранный котяра, который ненавидел и мир, и себя.       Лютик все равно любил этого котяру.       И Лютику стоило сказать спасибо, что всю беременность и одиннадцать месяцев после родов Ламберт каким-то образом умудрялся прожить без своих странных тараканов. Наверное, сказывалась чрезмерная озабоченность сначала беременностью, а потом Каем.              Лютик вытер молоко с губ засопевшего Кая и посмотрел усталым взглядом на стену, тяжело выдохнув и осознавая, что не был уверен, что у него были силы, чтобы сейчас как-то морально помогать Ламберту.       Он уложил Кая спать аккуратно в кроватку. Проверил, что на стирку ничего не было, убрал игрушки в гостиной и пошел на кухню, чтобы что-нибудь приготовить на обед.       Войдя в комнату, он осознал с полной ясностью, что они в самом деле поссорились с Ламбертом. На столике стояла тарелка. Ламберт обедал без него.       Впервые за одиннадцать месяцев они ели не вместе, не считая тех дней, когда кому-то нужно было сидеть с Каем.       Лютик пораженно моргнул.       Неужели Ламберт обиделся на то, что Лютик не дает ему под монстров кидаться?       Он поджал губы и сердито прошел на кухню, хлопнув ящиком, когда достал оттуда кашу, выругавшись себе под нос.       Вот только ссоры ему сейчас не хватало! Учитывая, что Кай у них был очень чувствительным к внешнему миру, то, естественно, их ведьмачище почувствует перемену в их настроениях, а это здравствуй вечное кряхтение, слезы, крик и плохой сон!       После того, как Лютик поел, он еще и осознал, что Ламберта дома не было!       Он сначала решил, что, возможно, он рисует, поэтому так тихо, но обойдя весь дом, заглянув в комнаты, он осознал, что его не было дома! Он никогда никуда не уходил, не предупредив!       Лютик вышел на веранду, в сад, но его не было. Он пораженно моргнул.       Его окликнул женский высокий голос:       — Все хорошо?       Он обернулся, глядя на их соседку. Их прошлые соседи переехали куда-то. Лютик плохо помнит, из-за чего, вроде, у кого-то из них умерли родители и они переехали в их опустевшее поместье или что-то вроде.       В свободный дом заехала молодая семья, Лютик все время стеснялся спросить, во сколько ж она родила, поскольку их ребенку был уже второй год, а вот Аннабель выглядела на… восемнадцать? В любом случае, возможно, она просто очень молодо выглядит или что-то такое. Оценить ее умственные способности Лютик пока не мог, поскольку они никогда нормально не разговаривали.       Ламберт только неплохо отозвался о ее муже — тому было двадцать пять, окончил университет и занимался ювелирными украшениями в мастерской неподалеку.       — Да… Да, — сбито кивнул Лютик. — Ты не видела Ламберта?       — Видела, — кивнула она, удобнее перехватив корзину с бельем. — Они что-то обсуждали с Николасом, потом вместе куда-то ушли… Правда, не знаю, куда, я укладывала Мэлори спать… А что случилось?       — Ничего, — тяжело выдохнул Лютик, помассировав виски. — Кажется, мы немного повздорили.       Аннабель махнула рукой.       — Я тебя умоляю, вы что, впервые поссорились?       — Впервые за год — да, — кивнул Лютик, уперев руки в бока. — Я вообще в шоке, что можно ссориться, когда у вас на руках ребенок!       Аннабель удивленно на него посмотрела, вскинув брови.       — Ну… по-всяким поводам можно ссориться, — она раздосадованно моргнула.       Лютик решил не уточнять. Ему думалось, что если бы Ламберт с утра до ночи пропадал на работе, то они бы тоже ссорились. Только от представления, что Лютик бы весь день сидел с Каем, а Ламберт бы возвращался с работы как ни в чем не бывало… да, Лютик бы уж точно нашел повод поссориться.       Он лишь поблагодарил ее за ответ и вернулся в дом. И все-таки он постарался успокоиться.       Ничего же страшного не случилось.       Кай, радостно гогоча, старательно подставлял ладошки, пока они играли в ладушки. Ламберт научил этому Кая где-то месяц назад, и Кай, определенно, был в восторге от этого.       Лютик до этого момента часто думал о том, кто вообще придумал эти ладушки и почему это назвали игрой. Это просто хлопанье ладонями!       А теперь понял. Для маленьких детей.       Их отвлек хлопок двери, и Лютик повернулся на звук, но все-таки не поспешил Ламберта встречать. Черт с ним, что поссорились, он мог предупредить, прежде чем уходить! Лютик считал это свинством.       Однако Кай поторопился встать и Лютик помог ему. Кай, пыхтя, затопал в сторону двери, и Лютик вынужден был пойти за ним. Как оказалось, не зря. Тот напоролся на порожек и почти что полетел носом вперед, но Лютик подхватил его, и Кай радостно загоготал.       Подняв взгляд, Лютик посмотрел на Ламберта и подхватил Кая на руки, который едва не на ухо ему взвизгнул:       — Атя!       Лютик кивнул и сказал:       — Ага, атя, который свалил черт пойми куда и не предупредил.       — Я думал, что это не займет много времени, — хмыкнул он и после раздался звук монет. Лютик посмотрел на мешок с деньгами.       Ламберт подошел к ним ближе и поцеловал Кая в щеку, а потом и Лютика. Лютик шмыгнул и опустил взгляд, все еще не зная, как ему вообще на это все реагировать и как себя вести.              — Откуда деньги?       — Николас попросил кое с кем разобраться.       Лютик медленно моргнул.       — Люди?..       — Да.       Он открыл рот, хотел было спросить, что он с ними сделал, но сдержался. Нет, не нужно.       — И почему ты меня не предупредил?       — Учитывая наш утренний диалог, решил, что это лишнее.       Лютик плавно кивнул.       — Зато уходить черт пойми куда, ничего не сказав, было не лишним…       Ламберт открыл рот, но Лютик развернулся и спешно пошел на второй этаж, оставляя Ламберта одного.       Лютик понимал, что сейчас ведет себя ничуть не лучше Ламберта, понимая, что они были сейчас как два подростка, но его искренне задело, что Ламберт просто взял и ушел, ничего не сказав! И еще решил, что это будет правильно!       Но на этом концерт не закончился. Едва он пустил Кая на пол, услышал, как хлопнула дверь. Он дернулся, снова схватил Кая на руки, который, кажется, начинал злиться из-за такого к себе отношения, и спустился вниз. Ламберт снова ушел.       Лютик ощутил, как защипали глаза.       И это поведение взрослого мужчины?       Лютик шмыгнул, прошипев себе под нос:       — Сначала научись себя вести, как мужчина, потом уже думай о том, как семью содержать!       Он развернулся, уходя в комнату. Отпустил Кая на пол и сам присел рядом. Сначала он усердно за ним следил и общался, а потом всхлипнул и заплакал, сам глубоко внутри не понимая, почему у него такая реакция.       Возможно, в Ламберте до сих пор жило то, что всегда стремилось к страданиям, а в Лютике еще был парнишка, который когда-то испугался того, что Ламберт попросил его оставить на полчаса.       В конце концов, ссориться с ребенком на руках это совсем другое.       Он привык, что рядом всегда был Ламберт, а тут… почти весь день Лютик был один, и это значительно на него влияло, а уж когда он осознал, что они в самом деле поссорились…       Он вздрогнул и убрал руки от лица, когда к нему подполз Кай, глядя на него во все глаза.       Лютик быстренько утер слезы и улыбнулся, сказав:       — Все в порядке, Кай, тебе-то уж точно нечего волноваться из-за этих глупых ссор.       Кай что-то проскрипел и Лютик взял его на руки. Кай крепко за него ухватился и так и повис. Лютику стоило больших усилий, чтоб не зарыдать еще сильнее. Он обнял Кая, поглаживая по темной макушке и укачивая.       Нет, Ей-Богу, это просто усталость… Да, просто усталость из-за нервов. К утру все пройдет.       Внизу снова хлопнула дверь, но Лютик уже не обратил на это внимания. Надо подождать, пока все эмоции утихнут, и только потом разговаривать.       Он поцеловал Кая в макушку и услышал шаги по лестнице, повернувшись на их звук.       Кай тихо закряхтел и снова успокоился.       В комнату вошел Ламберт с букетом цветов наперевес, и Лютик пораженно охнул, во все глаза на него посмотрев.       — Каю плохо?..       — Чт… Нет! Просто попросился на руки, — сказал он спокойно, якобы проблема была не в том, что он разревелся, а Кай, видимо, это почувствовал.       Ламберт слабо улыбнулся и прошел ближе, садясь рядом.       — Это тебе, — он протянул ему букет, и Лютик неловко взял его одной рукой. — Прости. Мне не следовало уходить и не предупреждать об этом, не знаю, что на меня нашло.       — Ничего страшного, — пробубнил Лютик, растерянно глядя на цветы, чувствуя, что глаза начали снова щипать. — Ничего такого не произошло. Ты ведь и мог просто забыть…       — Но я же не забыл, — тяжело выдохнул Ламберт. — Просто… после утреннего диалога настроения совсем не было. Не мог себе места найти.       — Я тоже… Мы же поссорились, получается?       Ламберт рассеянно посмотрел на валяющуюся рядом игрушку, почесав затылок.       — Понятия не имею… Мне кажется, мы просто неправильно с тобой поговорили, — он подсел ближе и обнял Лютика за талию, а после положил голову ему на плечо, тяжело выдыхая.              Лютик думал, что в эту секунду точно разрыдается, в момент, когда его обнимали его самые любимые мужчины, но каким-то образом ему удалось сдержаться.       Лютик удобнее перехватил Кая в своих руках, аккуратно положил букет на пол и обнял Ламберта одной рукой в ответ, чувствуя, что сейчас в самом деле снова расплачется. Просто от того, что не выдерживал натиск всей той нежности, что переполняла его в этот момент: когда его обнимали Кай и Ламберт.       Он тихо сказал:       — Прости…       — М? — отозвался лениво Ламберт. — За что? И лучше придержи второй рукой Кая, пока эта у тебя не отвалилась. Он весит уже давно не четыре килограмма.       Лютик улыбнулся вспоминая то время, когда Кай весил еще четыре — такой маленький и беззащитный, почти слепой, всегда спящий на их руках…       — Я не могу перестать тебя обнимать…       — Тогда давай мне его.              Ламберт аккуратно взял Кая на руки, и тот не стал возмущаться смене рук. Он вполне себе довольно повис и на Ламберте, и Ламберт прижал к себе Лютика второй рукой. Да, определенно, Ламберту было многим легче удерживать одной рукой десятикилограммового младенца.       — Так что за что ты извинился?       — За то, что весь день я на тебя злился… Что ты ушел, не предупредил, что мы мало говорили… Я совсем не подумал о том, что тебе тоже могло быть больно и некомфортно, — он крепко обнял Ламберта, прижавшись щекой к его плечу и встретившись взглядом с Каем. Он улыбнулся ему, шмыгнув.       — Ничего страшного. Эмоции — это нормально.       — И за то, что утром был груб.       — Это тоже нормально.              Лютик шмыгнул и сказал:       — В такие моменты мне хочется тебя пнуть… Вот честное слово, я тебе больно делал, а ты говоришь, что все нормально.       Ламберт тяжело выдохнул и поцеловал Кая в макушку, потрепав Лютика по спине.       — Потому что все нормально, Лютик. Я подумал о твоих словах и осознал, что в самом деле предлагал какой-то бред. Был бы я плотником каким, то ладно… Стругал бы там лодки и все такое. Но я же хотел идти к монстрам, ставя себя под опасность… а значит и вас.       — Но с чего у тебя вообще такие мысли появились? Все же было нормально.       Ламберт сначала не ответил, и Лютик мягко погладил его по спине. Кай, кажется, под их диалоги вообще дремать собрался. Лютик снова мягко улыбнулся, чувствуя себя таким… защищенным.       Как он вообще мог злиться на этого мужчину? Про себя Лютик решил, что завтра обязательно приготовит Ламберту пирог. Обязательно.       — Ну, ты был прав… Я поговорил с одним знакомым, мы задели эту тему… Мне так стыдно стало, что нас содержишь ты, а не я.       Лютик тихо фыркнул.       — Зато ты содержал нас первые года четыре. Я зарабатывал, конечно, но это нельзя было назвать семейным бюджетом.       — Неправда. Твои выступления при дворах? Ты зарабатывал кучу денег!       — Этот заработок был нестабильный. Без тебя я бы мог голодать неделями.       — А я бы — без тебя.       Лютик ласково улыбнулся и теснее к нему прижался.       — Ну вот, видишь, мы дополняем друг друга. Мы не содержали кого-то, а у нас был наш, семейный бюджет.       — А сейчас ты меня содержишь, — впихнул Ламберт свое слово.       — Но ты тоже деньги приносишь в дом. Плюс не я содержу, а мой отец. И не нас, а нашего ребенка, его внука. Плюс наши собственные сбережения… Нет такого, что на моем отце весь бюджет. А вот кто вообще совсем не зарабатывает — это я, — тихо хихикнул Лютик.       — Ты выносил и родил ребенка. А еще ты его воспитываешь.       — И ты тоже. Чудесно, не правда ли? Все на своих местах? У нас есть деньги, а еще — очень много времени для нашего любимого ведьмачища. Это же чудесно, да?       Ламберт шумно выдохнул, зарывшись носом в его макушку и тихо сказал:       — Да, ты прав… И вправду прекрасно.       Лютик улыбнулся и вскинул голову, посмотрев на Ламберта. Его сердце замерло, когда он увидел его лицо, его глаза и взгляд. Он ощутил, какая нежность к нему его заполняла.       — Ну вот и все. А ты не слушай этих людей. Со стороны им все кажется не так и неправильно, зато у них вот самое правильное из всех правильных. Они же никогда не узнают, как мы счастливы и как у нас все хорошо.       — Да, но… Наверное меня это просто задело…       — Значит раз-задевай обратно. Мне знаешь, что про Кая говорили? Что, наверное, с ним что-то не так, раз он такой спокойный. И вообще, у него слишком много волос на голове. А еще он такой бледный, наверное, он чем-то болеет. И как это он у тебя яблоки грызет? Не должен. И в смысле он у вас дневной сон может пропустить? Вы что, нужно обязательно его силой уложить! И мое любимое: зачем ты так много держишь его на руках? Так нельзя, он же альфа! Ты представляешь, какое бы безумие нас ждало, если бы я слушал этих советчиков?       Ламберт тихо рассмеялся и кивнул, прижавшись своим лбом к его.       — Стоит сказать тебе спасибо за твое благообразие. На самом деле удивительно, что ты не ведешься на все это.       Лютик хмыкнул.       — На самом деле мне моя мама сразу сказала: делай все так, как просит Кай и не слушай советов. Дети сами решат, когда им спать, сколько есть и сколько они хотят спать на руках. Мама говорила, что я у нее тоже все детство на руках провел, и что?       — И ты теперь мой ласковый тактильный котенок.       Лютик, не ожидав таких слов, проскулил от умиления и едва не зажмурился от счастья.       — Да… А то вырос бы злым и колючим. А нам так не нужно на ребенка влиять, правильно?       Он улыбнулся и посмотрел на Кая.       — Ой, он заснул…       Ламберт посмотрел на Кая и удивлённо моргнул.       — Тогда отнесу его в кроватку. И ты к нам приходи.       — Да… Только игрушки уберу, цветы поставлю и помоюсь. И к вам, — он поцеловал Ламберта в щеку, счастливо выдыхая, ощущая такое расслабление, просто с плеч упала гора.       Прибрался и помылся он так быстро, как смог, заходя в их спальную. Он заглянул в кроватку, Кай в самом деле довольно спал, посасывая собственный палец.       Лютик улыбнулся и мягко подошел к Ламберту в постель. Он присел на край и сказал:       — Снова переодеть не успели…       — Ну не будить же его ради того, чтоб сорочку поменять? Тем более, чую, он все равно скоро намочит ползунки и придется все менять, — Ламберт мягко взял Лютика за руку и потянул на себя.       — Да, ты прав, — он кивнул и с радостью подполз к нему ближе.       Он кинул взгляд на свое спальное место, посмотрел на Ламберта, а после, игриво улыбнувшись, перекинул свою ногу через его бедра. Ламберт присвистнул, и Лютик подмигнул ему, сказав:       — Сначала сходи помыться.       — Понял, — кивнул Ламберт и, выпрямившись, мазанул своими губами по губам Лютика и, аккуратно взяв его за бока, встал с кровати.       Да, помылся Ламберт тоже быстро. Очень. Лютику подумалось, что помылся он и вовсе холодной водой.       Ламберт оперся одним коленом о край кровати и подался вперед, к Лютику. Склонился над ним и поцеловал, мягко погладив по бокам. Лютик вздрогнул, а после потянул Ламберта на себя, крепко обнял и поцеловал, зарываясь пальцами в его волосы и шумно выдыхая в его рот.       Ламберт забрался руками под его ночную рубашку, погладил по бокам, бедрам и аккуратно шлепнул.       Лютик поцеловал его в шею, а после широко лизнул. Ламберт тихо рыкнул, рвано стаскивая с него ночную рубашку, оглядывая его тело жадным, голодным взглядом.       Он прошелся ладонями по талии вверх, к груди, сжав соски. Лютик вздрогнул и резко прижал ладонь ко рту, чтобы подавить стон.       — Не знаю, как мне жить, когда они перестанут быть такими чувствительными…       — Ну, впереди еще две беременности, — подмигнул ему Лютик с лукавой улыбкой, а после сильно закусил губу, когда Ламберт мягко потер соски меж пальцев. Лютик чаще задышал и, уткнувшись лицом в подушку, тихо застонал.       — Мне кажется, после второй секса у нас вообще не будет, — он пошире раздвинул его ноги в стороны, устроился меж горячих бедер, а после склонился и взял в рот сосок, посасывая и мягко кусая.       Лютик хотел бы ответить, что они что-нибудь, но придумают, чтоб не лишаться их главного удовольствия в жизни, но все силы пошли на то, чтобы хотя бы не стонать в голос от всех ласк. Ламберт целовал его грудь, вылизывал и покусывал соски, посасывал, а Лютик думал, что кончит прямо так.       Он нетерпеливо огладил Ламберта — его плечи, спину, пресс и грудь, а после спустился одной рукой вниз, обхватывая рукой его вставший член. Закусив губу, он плавно направил его в себя, и, когда он проскользнул в него чуть больше, чем наполовину, закатил от удовольствия глаза, раскрыв рот и шумно вдыхая.       — Да, детка, — шумно выдохнул Ламберт у его уха, начиная мелко толкаться. Он мягко прикусил его за мочку уха и прошептал: — Ей-Богу, ты стал еще уже после родов. Такой тесный, горячий… мой.       Лютик теснее к нему прижался, ощущая, как задрожали его ноги от их близости, от его голоса и слов.       Черт, он любил Ламберта. Во всех смыслах, по-разному.       Он любил этого мужчину, его руки, его голос, всего его.       Он крепко обнял его за шею, когда Ламберт нашел нужный ритм, и жарко его поцеловал. Кровать тихо скрипела, тела становились горячее, скользкими от пота, они хотели еще ближе, еще жарче. Хотели залезть друг другу под кожу.       — Я люблю тебя, — прошептал Лютик в его рот, а потом откинул голову с громким выдохом, почти похожим на стон, прошептав: — О, боже, да…       Он сильнее зажал бедра Ламберта меж своих ног, впившись пальцами в его бока, чувствуя, как напряглось все тело.       Ламберт простонал сквозь зубы и, уткнувшись носом за его ухом, прохрипел:       — Да, солнце, да, сейчас… Вот так…       Его движения стали быстрыми и аритмичными, и Лютик вцепился в него сильнее, двигая бедрами в такт.       Оргазм накрыл приятной волной, сладкой истомой, меж бедер прошел импульс, а ноги тут же свело судорогой, и Лютик так сильно зажал Ламберта меж ног, что, будь он чуть менее поглощен оргазмом, то испугался бы, что мог что-нибудь ему сломать.       Ламберт зарычал, толкнулся до основания, а потом вышел, обхватив свой член ладонью, двигая ей ритмично и быстро.       Лютик тяжело дышал, смотря на потолок, пытаясь прийти в себя, чувствуя, как все приятно пульсировало меж ног.       С глухим стоном Ламберт кончил на его живот и уткнулся носом в его волосы, судорожно вдыхая его запах. Замер так на миг и, придя в себя, повернулся на спину, тяжело выдыхая. Лютик, отойдя от оргазма, широко улыбнулся и, сведя ноги вместе, согнув их в коленях, подвинулся к Ламберту, глядя на него, сияя счастьем.       Ламберт убрал выбившиеся на лоб волосы и, посмотрев на Лютика в ответ, улыбнулся тоже. Отдышавшись, он подался к нему и поцеловал, а потом рваными поцелуями поднялся к щекам, вискам и лбу, подбородку.       — Люблю тебя, свет души моей, — прошептал он, и Лютик улыбнулся еще шире, чувствуя, как начали болеть щеки.       — Знаешь, я заметил такую закономерность… — начал Лютик. — Когда у нас максимально-быстрый секс с таким же быстрым оргазмом… у меня оргазм в два раза ярче выходит. И ощущения ярче.       — Логично, — хмыкнул Ламберт. — Ведь быстрый оргазм означает очень сильное возбуждение.       — Клянусь, оно у меня каждый раз сильное, когда я тебя вижу.       Ламберт тихо рассмеялся и кивнул, встав за тряпицей, чтоб вытереться самому и обтереть Лютика.       Вытирая его живот, Лютик тихо хихикнул, и Ламберт посмотрел на него, вскинув бровь.       — Слушай, Ламберт, а ты мне говоришь, что я узкий каждый раз во время секса потому что я реально стал уже, или это из-за того, что я перед нашим первым сексом после родов боялся, что у меня там ведро?       Ламберт качнул головой и мягко обтер его меж ног, убирая смазку.       — Ну, если честно, то второе, — честно признался Ламберт, убирая тряпицу. — Ты и так очень узкий, я первое время все привыкнуть не мог и меня аж дергало от проникновения, помнишь? Вот сейчас ты такой же. А во время беременности в самом деле был уже. Или ты думаешь я тебя растягивал по десять минут от нечего делать?       — Мой ты плут, — мурлыкнул Лютик и вытянул руки, требуя объятий.       Ламберт улыбнулся и лег в кровать, прижимая к себе Лютика и обнимая, поглаживая по спине.       — Я просто не хочу, чтобы в твоей голове были хоть какие-то комплексы к собственному телу, когда я люблю каждый твой сантиметр.       — Совсем каждый?       — Мг.       — И каждую складочку?       — И каждую складочку. И каждую растяжку. И морщинки твои, когда ты хмуришься.       Лютик довольно мурлыкнул и поцеловал его в подборок. А после прошептал:       — И я тебя всего-всего люблю. Каждый твой шрам люблю, и твои морщины люблю, и твою седину люблю. И даже твоих тараканов люблю. Мы хоть с ними и конфликтуем, но я их все равно люблю. Они все равно делают из тебя тебя. Мужчину, которого я полюбил.       Ламберт улыбнулся ему, поглаживая по волосам.       — Добавлю, что люблю твое тело за то, какое чудо оно сделало. Я знал, что ты все делаешь идеально, но чтоб создать целый шедевр…       Лютик смущённо улыбнулся, посмотрев на него с восторгом.       — Я еще обеспечу нас еще двумя шедеврами.       — И это прекрасно.       Лютик погладил его по груди, а после, смотря в глаза, прошептал:       — Это так странно, Ламберт… В моих глазах ты Бог, честное слово, Бог… — он заметил, как Ламберт явно смутился. — Мне кажется, я боготворю тебя с нашего первого поцелуя, и… ты не представляешь, в каком я восторге каждый раз, понимая, как ты меня любишь…       Ламберт смутился и смущенно отвел взгляд. Лютик погладил его по щеке, любуясь.       — Если кто-то и Бог, то это ты. Не я тут человека создал…       — Значит мы оба Боги. Друг для друга, — предложил он компромисс, осознав, что Ламберт был слишком смущен такими словами. Ламберту вообще было несколько сложно делать комплименты: если переборщить, то ему становилось некомфортно.       Ламберт кивнул и улыбнулся, расслабившись.       А потом заплакал Кай. Ламберт хмыкнул:       — Он справился быстрее, чем я предполагал.       Лютик рассмеялся и кивнул, хотел встать, но Ламберт одернул его, сказав:       — Не вставай, я сам.       Ламберт отмыл Кая, переодел и, уже чуть успокоившегося, передал на руки Лютику. Несмотря на то, что Кай уже почти перестал есть ночью, если он все-таки просыпался, то почему-то начинал считать себя искренне голодным и требовал еду.       Так что в этот раз мало что отличалось.       Ламберт подсел к ним, пока Кай ел, и посмотрел с мягкой улыбкой Лютику в глаза.       — Сейчас смотрю на тебя, — мягко начал Лютик. — И не верю, что я мог на тебя обижаться. Мог вообще мысль допустить, что якобы ты меня как-то не так любишь.       Ламберт пожал плечами, погладив его по щеке.       — Ну, мы с тобой лучше других знаем, что подобные скачки очень нужны для развития… развития всего. К сожалению, боль до сих пор лучший двигатель процесса.       Лютик улыбнулся и кивнул, посмотрев на Кая.       — Господи, он же уже такой большой!..       Ламберт рассмеялся.       — Ему даже года нет.       — Да, но… когда-то он умещался на моей груди! А теперь посмотри!       — Ну а ты думал? Он же ведьмачище все-таки и должен нам показывать свои ведьмачьи темпы роста.              Лютик широко улыбнулся и кивнул.       Ламберт делал быстрые наброски в альбоме, пытаясь отвлечься. Он уже почти неделю возился с проклятьем, и все никак не мог к нему подползти, так что сейчас он отчаянно пытался разгрузить свой мозг.       Зато такой тип работы очень нравился Лютику: Ламберт по большой части сидел дома, а если куда-то и уходил, то возвращался целым и невредимым.       Ламберт отвлекся на скрип двери и посмотрел на вошедшего Лютика, который выглядел… так, будто был в смятении.       Ламберт тяжело выдохнул. Да, помимо проклятья была проблема хуже и сложнее. Кай.       — Он поел хотя бы?       — От прикорма вообще отказался… Немного на мне повисел, но мне кажется, что больше для вида. И снова спит.       Лютик покачал головой и, весь белый, подошел к Ламберту и, присев рядом, обнял за руку и положил голову на его плечо. Лютик волновался. Ламберт, вообще-то, тоже, но учитывая, что он был чуть менее эмоциональным, то ему приходилось держать себя в руках.       Кай внезапно стал вялым и меньше ел. Сначала они не обратили на это внимания, привыкнув, что у Кая, как и любого другого человека, может поменяться настроение, и если он хочет несколько дней просто валяться и сосать свой палец — пусть.       Но третий, четвертый, пятый день!..       Пожалуй, это было странно.       Лютик даже обсуждал эту проблему с их соседкой, но та сказала, что у их дочери никогда такого не было. Только разве что наоборот — в один день она становилась очень неспокойной и очень много плакала.       Лютик сильнее прижался к Ламберту, сказав:       — Ни температуры, ничего… Ламберт, меня с ума сводит то, что я вижу, я же вижу, что ему плохо, а он... он же даже мне сказать не может, где именно!       Ламберт поджал губы и погладил его по макушке.       Да, он полностью понимал это чувство, из-за которого ему хотелось просто ходить и орать. Когда Кай начинал скрипеть, и Ламберт видел, что ему плохо, но он даже не знал, что и как! Каю просто было плохо, а они не понимали, где и как. И ощущали от этого себя ужасно паршиво.       На руках Каю, конечно, становилось легче, но он все еще был усталым и мало ел.       И больше никаких симптомов!       — И Йен, как назло, где-то шатается и на связь не выходит, — простенал Лютик, и Ламберт мягко поцеловал его в лоб. — Посоветоваться не с кем!       — Лютик, я знаю не больше твоего. И чувствую все то же самое. Он уснул?       — Да, — выдохнул тяжело Лютик.              Ламберт вообще удивился, что Лютик смог оставить Кая одного. Как правило, в последние дни Лютик всегда был с Каем, разве что в туалет ходил без него и мылся. Хотя Ламберт подумал, что Лютик, возможно, просто устал. Это не делало его плохим папой, Ламберт прекрасно понимал, как само по себе сложно с младенцем, а уж с болеющим младенцем… Да, определенно, Лютик себя еще наверняка и винить успевал, что он что-то не так сделал и Каю плохо из-за него.       И что он, такой плохой, не может мысленно понять, почему Каю плохо.       — Я думаю о простуде, — сказал неуверенно Ламберт. — Похоже, во всяком случае.       — Но как же насморк? Жар?       — Но он же ведьмак. От простуды только усталость, пока его организм борется. Это взрослые ведьмаки не болеют, а у него все-таки иммунитет только выстраивается. Да и погода сейчас такая коварная, что… — он замолчал, когда ощутил, что Лютик напрягся.       Ламберт посмотрел на его побледневшее лицо и непонимающе вскинул бровь.       — Я так и знал, что слишком прохладно его одевал, — пробормотал Лютик белыми губами.       — Нет! Ты нормально его одевал! На улице недавно было ужасно жарко, иначе он бы просто перегрелся! Лютик, может это вообще вирус какой-то. В этом уж точно нет твоей вины!       — Точно?.. — неуверенно промямлил Лютик.       — Конечно. Давай, иди ко мне, — он отложил альбом и крепко прижал Лютика к себе, гладя по спине.       Лютик судорожно выдохнул и вжался в него, стараясь ровно дышать.       Ламберт мог его лишь успокаивать, находя забавную схожесть между Лютиком и Каем. Им обоим требовалось, чтобы их взяли на руки в такие моменты.       Лютик решил приготовить ужин, чтобы немного отвлечься. Он в самом деле сейчас страстно хотел отдать всего себя Каю, все свое время, и он этим и занимался почти неделю, но, в конце концов, усталость взяла верх. По крайней мере, когда Лютик начал плакать от тоски просто глядя на Кая, он стал понимать: надо дать себе хотя бы пару часиков, чтобы отдохнуть. И перестать винить себя во всех бедах.       Он не плохой папа. Дети болеют. Это нормально.       Поджав губы Лютик едва не взмолился, чтобы дети вообще никогда не болели. А тем более младенцы, которые не могут сказать, что им плохо, как им плохо и где плохо. И стоишь в неведении, держа его на руках и стараясь не плакать. А плакать было нельзя.       Кай все чувствует, смотрит на них и запоминает. А если он запомнит, что при усталости надо впадать в истерику и плакать, то ничего хорошего из этого не выйдет.       Лютик позвал Ламберта на ужин, и тот спустился с Каем на руках, который, казалось, обнял его намертво. Лютик поджал губы. Так Кай делал в редкие моменты, когда был очень напуган или ему было плохо. Именно так он висел на них во время самых жестких приступов из-за зубов.       Но сейчас, определённо, были не зубы.       — Ну что ты? — обратился Лютик к Каю, погладив его по макушке, смотря в уставшие глаза. — Плохо еще, да?       — Он едва глаза открыл — сразу заскрипел. На руках чуть лучше стало, — тяжело выдохнул Ламберт, поцеловав Кая в макушку. — Нехорошо тебе, да? И сам ничего не понимаешь, и родители твои только и горазды, что на руках тебя таскать?       Кай вместо слов лишь спрятал свое лицо в его шее. Лютик покачал головой.       Ужинали они почти в тишине, а если и говорили, то тихо-тихо — чтобы не потревожить Кая на случай, если он начнет дремать.       — Я уйду на полчаса, — предупредил Ламберт. — В голове кое-что промелькнуло насчет проклятья. Надо проверить.       Лютик тяжело выдохнул и кивнул, жуя курицу.       — Если бы ты только знал, как мне тяжело сейчас без тебя, — шумно выдохнул Лютик, помассировав переносицу. — Когда ты рядом становится чуть лучше, а одному… Сижу, смотрю на него, вижу, как ему плохо, понимаю, что ничего сделать не могу, и я рыдать готов.       — Я понимаю, — тяжело выдохнул Ламберт. — Постараюсь быстро. Взамен ты можешь отмокнуть в бадье, а не ополоснуться холодной водой и прибежать к нам.       Лютик мягко улыбнулся и кивнул, погладив его по тыльной стороне ладони.       — Я был уверен, что самое тяжелое, это когда он начинал орать по три часа, не переставая. Как оказалась, нет, не самое худшее…       Ламберт тяжело выдохнул.       — Чует мое сердце, нам еще много предстоит увидеть этих «еще тяжелее».       — Да, — выдохнул Лютик. А после добавил с мягкой улыбкой. — Я чую…       Ламберт улыбнулся ему в ответ и кивнул.       Убрав все со стола, Лютик аккуратно взял Кая на руки и проводил Ламберта, поцеловав его в лоб.       Закрыв за ним дверь, Лютик тяжело выдохнул и посмотрел на Кая. Аккуратно прощупал его лоб и щеки, но горячими те не были.       Лютик хотел бы верить, что это легкое течение простуды и, в таком случае, это лучшее, о чем он мог просить.       Он поднялся в комнату, уложив Кая рядом с собой на кровать. Вскоре Кай задремал, а Лютик лежал рядом, смотря на него и поглаживая по волосам.       Про себя Лютик удивился: так странно, ведь ребенок это так сложно, так невероятно сложно, тяжело и даже больно, а они так страстно этого хотели и, главное, не сомневались в своем решении по сей день и минуты.       Наверное, они просто любили Кая. Всем сердцем любили, больше жизни любили. И поэтому все страдания того стоили.       Бессонные ночи стоили смеха Кая. Бесконечная стирка стоила первого слова. Ночные подъемы стоили первых шагов. Любая проблема, любая сложность окупалась Каем и  целиком и полностью он был причиной того, что любое страдание было во благо чему-то.       Ламберт опаздывал, но Лютик не волновался. У него всегда было плохо с расчетом времени, Лютик уже привык, и когда Ламберт говорил полчаса, всегда выходило час.       Тем более Кай заснул, и Лютик, любуясь им, думая о своей любви к этому ребенку, и вовсе потерял счет времени.       А потом начался ночной кошмар.       Кай заскрипел и закашлялся. Лютик хоть и испугался, но внимания не обратил. Кашлять это уж точно нормально.       Он мягко присел на кровать и взял Кая на руки, чтобы он снова воздухом не подавился. Кай успокоился, но от кашля проснулся. Лютик его еще немного укачал и снова уложил на кровать.       Кай закряхтел, перевернулся на живот, оперся на руки, видно, собираясь куда-то ползти и… снова закашлялся. Кашель был сухой и надрывный. Лютик переполошился.       Кай уткнулся лицом в покрывало и привычно в него закричал. Он вообще так часто делал из-за боли в деснах, когда зубы резались. Потом снова закашлялся. Затих. И закашлялся.       Лютик понял, что нихера не нормально.       Он снова аккуратно взял Кая на руки, который начинал хныкать и скрипеть.       — Тшш, все хорошо, — начал его укачивать Лютик, начиная паниковать и вообще не понимать, что делать. И что происходит? Это нормально? Он подавился? Что с ним?       На руках Кай снова кашлять перестал, продолжая хныкать.       — Тише-тише, солнышко, видишь, все хорошо. Ты просто воздухом подавился, ничего страшного, — залепетал Лютик испуганно, продолжая его обнимать и прижимать к себе, испуганно глядя на стену.       Ему казалось, что у него сейчас самого истерика начнется, несмотря на то, что Кай перестал кашлять.       Лютик позу побоялся менять, так и оставшись с Каем на руках, поглаживая его по волосам и целуя в макушку, чувствуя, как бешено билось собственное сердце.       Но Кай кашлять перестал. Позу менять Лютик не решился.       Он так просидел еще десять минут, чувствуя, как начали болеть руки. Снизу раздался шум от двери. Лютик облеченно выдохнул. С Ламбертом всегда было легче: это его поддержка, опора и спасение.       Он шмыгнул, когда услышал шум шагов, а после дверь открылась.       — Лютик? Ты плакал? — Ламберт взволнованно кинулся к нему.       — Нет, не плакал, но был близок. Возьми, пожалуйста, Кая, у меня сейчас руки отвалятся.       Ламберт взволнованно кивнул и взял Кая, обнимая. Кай тихо заскрипел и снова прокашлялся: но менее надрывно, более сухо, будто шумно выдыхал. Ламберт пораженно вскинул бровь. Лютик, тяжело выдохнув, кивнул. Разминая затекшие мышцы, он сказал:       — Кай внезапно начал кашлять… И не переставал. А вот в такой позе на руках не кашляет… Я не знаю, что и думать.       — Крови не было?       — Нет, — Лютику с трудом удалось вскрик подавить только о мысли о крови. Слава Богине, это был просто кашель.       Ламберт поджал губы и присел на кровать, гладя по спине кряхтящего Кая.       — Ну что ты? Все хуже, да? — спросил он у Кая ласково, поцеловав в лоб. Покачал головой и сказал: — Завтра утром срочно Арсу позвоним. Я уже не выдерживаю.       — Я тоже, — тяжело выдохнул Лютик и подался вперед, к ним, обняв Ламберта и уткнувшись лбом в его плечо, пытаясь перевести дух.              Да, его это здорово напугало.       Пока Кай был на руках, он почти не кашлял, но стоило его положить — снова начинался будто бы задыхающийся кашель и слезы. В конце концов, Кай периодически кашлял даже на руках. Чуть меньше, чем лежа и чуть менее надрывно, но Лютик с Ламбертом от этого менее напуганным не были. Он кашлял не переставая! Отказывался есть и пить, просто плакал, скрипел и снова кашлял!       Ламберту думалось, что он снова поседеет.              В итоге, не выдержав, в три ночи Ламберт подскочил и быстро вышел из комнаты, чтобы вызвать врача.       Арс не отвечал. Йен тоже. Матерящийся и трясущийся от злобы и страха, он вернулся обратно в спальную, сказав низким голосом:       — Не отвечает пока… Спит, наверное. Но утром должен же ответить?       Лютик кивнул, поджав губы, и крепче прижал к себе Кая. Он перестал кашлять, но Лютик знал, что если поменять позу, то Кай снова закашляется.       Ламберт присел рядом и поцеловал сонного, уставшего Кая в макушку. Он даже кряхтеть перестал. Час назад он он делал это снова и снова: то кряхтел, то кричал, то плакал, из-за чего кашель снова усиливался.       Кай, видимо, осознав эту связь, плакать перестал, только иногда тихо кряхтел.       Ламберт покачал головой, ощущая, как неприятно сжималось от тяжести сердце. Смотреть, как твоему ребенку плохо и больно, а ты ничего не можешь сделать…              Он покачал головой, сказав, утешая скорее себя:       — Я уверен, что с ним все будет в порядке. Он еще маленький, но ведьмачья регенерации, мы знаем, работает уже отлично.       — Если она так хорошо работает, то почему он вообще заболел?       — Не знаю… — тяжело выдохнул Ламберт.       Еще через полчаса они решились уложить Кая в кровать. Тот немного покашлял, но потом кашель сошел на нет. Лютик прилег рядом с ним, смотря на его лицо. Он покачал головой, поцеловав его в щеку. Кажется, Кай ужасно хотел спать и устал.       Лютик только мог представить, как Каю было тяжело провести всю ночь кашляя и без возможности заснуть.       Ламберт сидел напротив кровати на корточках, следя за дыханием Кая. Он пока не кашлял.       — Кажется, кашель начинается если он двигается, — протянул Ламберт, держась из последних сил.       Лютик кивнул и всхлипнул. Ламберт поднял на него встревоженный взгляд и едва не заумолял:       — Лютик, прошу, не плачь хотя бы ты… Я тогда тоже заплачу.       Лютик кивнул и попытался утереть слезу. Ламберт тяжело выдохнул и, присев на кровать, склонился над Лютиком и поцеловав его в висок. Посмотрел на закрывавшего глаза Кая и понадеялся, что тому выйдет заснуть.       Он и вправду заснул, и Лютик облегченно выдохнул.       Он осторожно встал, чтобы сходить в туалет и выпить немного вина, а после вернулся. Кай спал. Ламберт смотрел на него сочувствующим взглядом, выглядя так, будто страдал. Будто ему было больно.       Скорее всего, это в самом деле было так.       На их руках был младенец, чем-то заболевший, а они понятия не имели, как ему помочь, как облегчить состояние.       Лютик думал, что жизнь с Ламбертом его закалила. Как оказалось, он не был готов к тому, что его годовалому сыну будет больно и плохо.       Только недавно они радовались, что каким-то прекрасным образом зубы Кая почти не тревожат, как вот!..       И лучше бы это были зубы. Они тогда хотя бы знали и понимали, что это и почему.       Сейчас же они были абсолютно беззащитны.       Он тихо сел рядом с Ламбертом и просто уставился на Кая.       Проснулся Кай через час. Из-за кашля. И тут же начался рев. Лютик тяжело выдохнул. Он и не ожидал другого. Кай не выспался, не отдохнул, а тут снова этот кашель — сухой, грубый.       Лютик взял его на руки и прижал к себе, обнимая и укачивая, стараясь не плакать.       Ламберт сказал:       — Постараюсь дозвониться.       Лютик кивнул, укачивая Кая. Кашель снова начал стихать и вскоре совсем исчез. Кай тихо кряхтел на его плече, и Лютик поцеловал его в лоб.       Честное слово, он готов был продать душу, чтобы дети никогда не болели…       В этот раз им ответили. Ламберт на месте подскочил, не ожидав, и тут же, не успев Арс с ним поздороваться, замахал руками и стал пытаться объяснять причину.       Кажется, Арс совсем ничего не понял из того, что он сказал, но вот то что понял — что-то не так.       Арс оказался у них дома через портал уже через минуту. Ламберт ощутил облегчение. Наконец врач, который хотя бы примерно будет знать, что не так.       Ламберт проводил Арса в комнату. Едва они зашли, как он заметил облегчение на лице Лютика.       Объяснять особо не пришлось. От звука Кай встревожился и снова закашлялся.       Арс нахмурился и попросил Кая передать ему. Лютик, сдерживая слезы, с трудом оторвал Кая от своей груди.       Порой Ламберту казалось, что связь между Каем и Лютиком намного сильнее, чем между ним и Каем. Впрочем, наверное, ничего необычного.       Лютик проводил с Каем больше времени, чем он, в конце концов, он его выносил и родил, он его прижимал к своей груди после того, как тот родился.       Ламберт улыбнулся. Почему-то эти мысли его согрели.       Арс под волнующиеся взгляды уложил Кая на кровать и принялся осматривать — что-то прощупал у кашляющего и начинающего плакать Кая, потом использовал магию, перевернув Кая на живот и приложив ладонь к его лопаткам. Кай заревел, а после закашлялся, и Арс попытался сделать все быстро, чтобы тот не начал задыхаться в этом.       Ламберт видел, каким напуганным выглядел Лютик. Тот побледнел, держа руку на сердце и раскрыв рот, выглядя так, будто сейчас в ужасе закричит или заплачет. Ламберт успокаивающе положил руку на его плечо, желая напомнить, что Арс никак ему не навредит.       Лютик сглотнул.       Арс проделал еще несколько махинаций, после передал плачущего Кая на руки к Лютику. Тот выхватил его и прижал к себе, стараясь принять для Кая ту позу, в которой он не кашлял, но теперь, в приступе рева, тот, казалось, не собирался переставь кашлять.       Лютик впился в Арса диким взглядом, будто бы он как-то в самом деле навредил Каю, а после принялся укачивать Кая, успокаивать.       Арс что-то посмотрел в своем блокноте, а потом сказал:       — Можете собираться.       Он выразительно посмотрел на Лютика, и тот испуганно вздрогнул и сильнее прижал Кая к себе. Ламберт тоже напрягся и сглотнул. Его ладони были холодные и дрожали. Он снова не находил себе места.       — Куда? — встревоженно спросил Ламберт, осознав, что Лютик, кажется, пришел в шок от того, что ему куда-то надо собираться.       — Я не детский врач. Я занимаюсь беременностью и родами. Могу проводить осмотры. Но у меня есть хороший госпиталь при одном монастыре, там работают хорошие врачи.       Лютик моргнул и спросил белыми губами:       — То есть у Кая… не простуда какая-нибудь?       Арс тяжело выдохнул и немного повременил с ответом, будто не решался сказать правду. Но, кажется, он решил, что ему следует быть честным. Все-таки он был врачом.       Арс сказал:       — У Кая отек легких, и я не знаю, чем он вызван. Учитывая то, какие у него пока маленькие легкие от смерти его спасает только регенерация.       Лютик позеленел и Ламберт сильно сжал его за плечо и встряхнул. Ему думалось, что он упадет сейчас в обморок. Собственно, Ламберт бы тоже с радостью упал в обморок.       Он только мог представить, каково было Лютику.       Тебе двадцать семь и ты узнаешь, что твой годовалый ребенок мог бы умереть, если бы не сила регенерации. Он может умереть прямо сейчас.       Ребенок, которого ты любишь всем сердцем.       Арс сказал:       — Собирайтесь. Вы едете с ним. Сами понимаете, Каю нужен рядом папа.       Лютик с момент смотрел на Арса немигающим взглядом, а после передал успокоившегося Кая на руки Ламберту и кинулся собираться. Он поразительно быстро пришел в себя и Ламберт искренне удивился, удобнее перехватывая на руках Кая.       — Стойте… — до него дошло. — А я?!       От мысли, что он останется тут, вдали от Кая, который был сейчас в тяжелом состоянии… ему стало физически плохо. Он ближе прижал Кая к себе и испуганно посмотрел на врача.       — Палаты не рассчитаны на все семейство, — сказал он, будто бы извиняясь. — Но у нас есть мегаскопы, вы сможете держать с ним связь. Послушайте, я знаю, вы уже думаете: о Боже, мы все умрем, но лечение не займет больше нескольких дней. Едва ли оно будет хотя бы неделю. Кай ведьмак. Там есть врачи, которые знают, как работать с ведьмаками. Кай снова будет крепок, как богатырь, уже на следующее утро. Я вам обещаю. А теперь присядьте, пока вы не упали.       Ламберт послушался, присев на край кровати и уткнувшись носом в макушку Кая, обеспокоенно гладя его по спине.       Что ж… Это не займет много времени, и Арс дал им гарантию, что Кай будет скоро в порядке.       Посмотрев на Лютика, который в суматохе собирал вещи, Ламберт сказал:       — Повторите все то же самое потом Лютику, когда он будет в силах воспринимать информацию.       Арс кивнул. Ламберт ласково поцеловал Кая в висок, обнимая его и прикрыв глаза.       На самом деле это все, о чем он мог просить: чтобы с Каем все было хорошо, чтобы он был здоров. А сам уж как-нибудь потерпит здесь.       Ламберт медленно встал, чтобы помочь Лютику. И успокоить.       Вместе они упаковали игрушки, пеленки, одежду и бутылочки для Кая.       Ламберт мягко взял руку Лютика в свою и повторил все то же самое, что ему рассказал врач. Лютик с недоверием посмотрел сначала на него, потом на Арса. Тот кивнул.       Лютик облегченно выдохнул.       Лютик переоделся в более подходящую одежду, а Ламберт закончил со сборами.       Он видел, что Лютик нервничал, к тому же он не спал всю ночь и Ламберт видел, каким уставшим он был.       Лютик ласково взял Кая на руки, устраивая так, чтобы он не закашлялся. Кай тихо закряхтел, и Ламберт с сочувствием на него посмотрел, представляя, как тяжело ему было. Не спал, еще и кашель, наверное, он ужасно себя ощущает.       — Ну вот, я вижу, что ты нервничаешь, — Лютик кратко улыбнулся, смотря на Ламберта.       — Конечно нервничаю. Моя семья меня на несколько дней покидает! Ты и Кай! Это безумие!       Лютик ласково улыбнулся и потянулся к нему, за поцелуем. Ламберт ласково его поцеловал, а после, отстранившись, мягко чмокнул Кая в макушку. Тот снова тихо закряхтел.       — Тшш, солнышко, скоро все будет хорошо, — пообещал ему Ламберт и посмотрел на Лютика. — Удачи. Звони, как появится возможность.       — Обязательно, — кивнул Лютик с мягкой улыбкой, пытаясь ей приободрить и себя, и Ламберта.       Кай плохо переносил порталы, так что едва они перешли через него, тот снова заплакал, а после приступ кашля усилился. Лютик остановился и принялся его укачивать и успокаивать, но понимал, что с каждым разом это все более бесполезное действие.       Он устал, он болен, он напуган и ему страшно.       Госпиталь оказался довольно хорошим на вид, и Лютик шел по нему, осматриваясь, прижимая к своему плечу голову хнычущего Кая.       — Сначала пройдет небольшое обследование, потом врач тут же начнет лечение, а дальше уже вас оставят в покое. Каю должно будет стать легче.       — Я могу быть прямо с ним же, да?       Арс внимательно на него посмотрел.       — Я для этого вас сюда и позвал. Не только потому что младенцев нехорошо отлучать от родителя.       Лютик облегченно выдохнул. Арс забрал у него вещи, чтобы отнести в палату, а сам отвел его в другую комнату.       И начался ад.       Лютик изо всех держался, чтобы не заплакать, врачи и так делали все так аккуратно, как могли, но Кай плакал, кашлял, задыхался, потом снова плакал и снова кашлял.       Лютик сходил с ума, хотя это длилось не больше пяти минут. В любой возможный миг Лютик старался прижать к себе Кая, но тот, казалось, уже вообще перестал замечать эти моменты, просто без конца плача и кашляя.       Наконец, они выяснили причину. Аллергия. На что пока ясно не было, но Лютик был рад, что это не вирус и не смертельно.       С Каем провели еще несколько махинаций, и последние пять минут кашель все сильнее сходил на нет. Особенно если Кай не плакал и вообще не проявлял никаких громких эмоций, что для него, определенно, было подвигом. Кай был очень эмоциональным.       Наконец, вернулся Арс, и удовлетворенно кивнул, глядя на Кая. Уставшего, заплаканного, но уже не кашляющего.       Врач осмотрел его в последний раз, перед тем как отправить их отдыхать (а Лютик этого очень ждал! Он весь вспотел от напряжения! А о Кае и думать страшно было), он тихо сказал:       — И все-таки… чистокровный ведьмак… Удивительно.              Лютик посмотрел на него уставшим взглядом.       — Да, я сразу же и сказал, что он ведьмак.       — Я думал помесь… — задумчиво сказал он.       — Отчасти. Но больше ведьмак… — уставшим голосом сказал Лютик, уже даже без сил возникать, что этот мужчина говорил о Кае как о породе собаки!       Врач призадумался, а потом сказал:       — А вы не хотите Кая нам о…       — Садеас, — грубо прервал его Арс. Лютик вздрогнул. Он никогда не видел Арса таким недовольным. Даже когда Лютик потребовал в середине родов, чтобы его резали. — Даже не думай.       Мужчина тихо фыркнул, Лютик удивленно посмотрел на него, не до конца понимая, что только что произошло.       Наконец, ослабленного, уставшего, но не кашляющего Кая передали на руки Лютику. Арс проводил его в их комнату для отдыха. Рядом, у кровати стояла небольшая детская кроватка. Лютик облегченно выдохнул.       — Скорее всего вам придется сходить на осмотр еще вечером, но пока спите и отдыхайте.       — Да, спасибо… — кивнул Лютик. — Я вижу, что госпиталь очень хороший. Сколько мы будем должны?       — Сотня крон за день.       Лютик кивнул и посмотрел на лицо Кая.       — Хорошо. Спасибо.       Арс кивнул и тихо вышел из комнаты. Она была небольшой и совсем не уютной, но Лютику не передать того облегчения, когда он остался наконец один, с успокаивающимся на его руках Каем. Не хватало только Ламберта, который бы крепко его обнял, утешил и расслабил.       Он подошел к кровати, присаживаясь на нее и не выпуская со своих рук Кая.       — Ну что ты, хороший мой? Устал сильно, да? Тогда будем спать?       Он посмотрел на кроватку, но после медленно покачал головой. Нет, Кай снова начнет плакать, если уложить его после такого ада спать одного.       Лютик так устал, что, не раздеваясь и не расстилая кровать, мягко улегся на бок, прижимая Кая к себе. Тот спокойно полежал минут двадцать, и, когда Лютик почти заснул, закряхтел.       Лютик опомнился. Кай наверняка хотел есть.       Лютик зевнул, снял с себя накидку, которой укрылся, развязал сорочку, и Кай припал к его груди. Лютик, прикрыв тяжелые веки, снова укрылся накидкой, и все-таки заснул, зная, что Кай, наверняка, заснет в скором времени.       Лютика разбудил бесконечный стук в дверь. Он устало простонал и раскрыл сонные глаза. В дверь снова постучались, и сонным голосом Лютик сказал:       — Минуту!       Он потер глаза и оперся на локоть. Посмотрел на Кая, который все еще спал. Лютик поморщился от представления, какой рев он устроит, если сейчас его разбудить.       Лютик качнул головой и аккуратно встал, застегнув сорочку и взяв дублет, надевая его. Не хватало еще перед мужчинами в одной сорочке ходить… Ему хватило Арса.       Он тихо открыл дверь и посмотрел на врача.       — Осмотр? — тяжело выдохнув, спросил он.       Врач кивнул.       — А нельзя чуть позже? Он еще спит…       — Моя смена кончается через десять минут. Я стучал сюда пять минут.       Лютик ойкнул и покраснел. Он кивнул и вынужден был разбудить Кая. Тот, на удивление, реветь не стал, только закряхтел. На осмотре, правда, плакать начал, но скорее из-за голода. Они проспали весь день, а такие перерывы в приемах пищи явно для Кая были шоком.       Кай все еще не кашлял. Только немного покашливал, когда начал плакать, так что, как понял Лютик, процесс проходил чудесно.       Забирая Кая, Лютик спросил о мегаскопе, и врач сказал, что до обеденного перерыва ими можно пользоваться. Лютик кивнул и решил, что попросит все устроить Арса. Он знал, что, наверное, злоупотреблял их общением, но он же почти друг семьи?       Лютик вернулся в свою комнату, накормил Кая и захотел было еще подремать. Но как же он ошибался: Кай спать, естественно, отказывался, и Лютик понял, что его придется развлекать.       Развлекал он Кая до одиннадцати ночи, и чуть с ума не сошел, думая о том, что завтра их поднимут в какую-нибудь рань, и Кай снова будет плакать. Ох, поскорее бы это закончилось.       Наигравшись, Кай больше играть не хотел, но и спать тоже, так что еще час Лютик пел ему колыбельные и читал сказки. Наконец, Кай заснул, Лютик чуть позже аккуратно переложил его в кроватку, укрыв одеялом и посмотрел на испачканную распашонку. Теперь требовалось все постирать…       Он устало потер виски.       Да, в собственном доме вопросы походов по нужде Кая решались несколько легче и проще, сейчас же это было целое испытание, к тому же в холодной воде!       Все сделав, он, наконец, дополз до кровати и снова, не расстелив ее, лег спать.       По утру врач не разбудил их. Разбудил Кай. Лютик поморщился, посмотрел на часы. Шесть утра.       Он притянул Кая к себе, надеясь, что сейчас он поест и успокоится.       Нет, теперь его требовалось развлекать.       Лютик устало застонал.       Одному с этим справляться было невыносимо.       Ему требовалась как-то постирать очередную распашонку, а Кай требовал играть с ним прямо сейчас, так что едва он закончил с распашонкой, забрав с сушилки прошлую, его встретил орущий Кай.       У Лютика задергался глаз.       Он и подумать не мог, что это будет так сложно!       Весь день прошел в такой суматохе, стирках, играх и кормлении, что Лютик совсем позабыл позвонить Ламберту. Только от представления, как Ламберт там наверняка испереживался, он устало застонал.       А у них все определенно было хорошо.       Ну, не считая того, что один с Каем Лютик сходил с ума, не зная, куда себя деть.       Кроме того, в больнице Кай был куда капризнее и недовольнее, чем дома, так что каждый час Кай кряхтел, и Лютик не понимал: болит у него что-то или он просто в сотый раз осознал, как ему здесь не нравится.       Укачивая его на руках, Лютик сказал:       — Не поверишь, Кай, но мне тоже здесь не особо нравится. Ну тише-тише, маленький, все хорошо, папа рядом.       Он ближе прижал Кая к себе и тот, наоравшись, все-таки начал успокаиваться, а после решил, что ему снова надо поесть. Лютик с облегчением выдохнул. Когда Кай ел он хотя бы не орал и был довольным.       Лютик приспустил рубашку и удобнее устроил в своих руках Кая, смотря в стену и поглаживая Кая по волосам.       Лютику вообще было странно видеть Кая таким нервным и недовольным. Их вечно довольный Кай впервые кряхтел и плакал без очевидных поводов.       Он мог с чем-то играться, и в один момент тут же начать плакать и проситься на руки.              Лютик понимал, что на Кая так действовала смена места, отсутствие его привычных игрушек и отца.       Так что большую часть времени Лютик таскал Кая на руках, где ему было спокойнее.       Лютик же мечтал скорее вернуться домой.       Он и не догадывался, что одному с Каем будет настолько сложно.              И как одинокие родители с этим справляются? Лютику думалось, что если бы он воспитывал Кая один, то сошел бы с ума.       Он уже тут начал с ума сходить, а прошло два дня!       Лютик уже устал стирать, убирать, развлекать и таскать на руках.       Он хотел отдыхать и спать.       С тяжелым выдохом, он посмотрел на лицо Кая, надеясь, что он сейчас наестся и заснет. Он снова мягко погладил его по макушке. И все-таки Каю было сложнее.       Лютик хотя бы мог понять, почему ему тяжело и что ему не нравится, а вот Кай явно не понимал, куда пропало его привычное место и отец. Да, наверняка его это очень нервировало.       В дверь внезапно постучались, и Лютик сказал, что можно войти.       Вряд ли хоть какой-то врач увидит в сцене кормления что-то новое.       К тому же в палату зашел Арс, который разглядел Лютика даже лучше Ламберта.       Он много спрашивал про Кая, а после довольно кивнул, сказав, что, кажется, все хорошо, и скоро можно будет уезжать.       — Только на пару дней мы вас оставим тут, чтобы лучше проследить за Каем. И к вам, возможно, могут кого-то подселить, а так, думаю, скоро вы сможете уехать и…       Он прервался, когда Кай довольно загудел, и улыбнулся.       Внезапно он спросил:       — Еще не начали отлучать от грудного кормления?       Лютик удивленно на него посмотрел.       — Я?.. — уточнил он. — Разве оно не само должно кончиться?       Арс качнул головой.       — Если будете кормить дальше, то молоко может быть и два года, и три, и пять.       — Стойте… То есть я сам его должен отучивать?!       От его громкого голоса Кай дернулся, но, сытый и успокоившийся, его уже мало это волновало.       — А вы думали Кай сам решит, что ему хватит? Поверьте, дети до последнего готовы висеть так, — он беззлобно рассмеялся.       Лютик поправил рубашку и удивленно посмотрел на начинающего дремать Кая, который сжал в кулачке ткань его рубашки.       — Но… как это делать?       — Сокращать разы в день. Три, два, один, потом стараться вообще не давать.       — Но ведь… ему это может не понравиться?..       Арс фыркнул.       — Я вас умоляю. Ему это точно не понравится. Будьте готовы к истерикам и слезам.       — Но!..       — Я понимаю, — Арс кивнул, улыбаясь. — Но по-другому никак. Главное делайте все медленно и постепенно. Вводите и давайте ему новый прикорм, развивайте пищевой интерес, ребенок тогда наиболее спокойно сможет переварить то, что его отлучили от груди.       Лютик в ужасе и шоке посмотрел на Кая.       — Почему-то я искренне удивлен, что он сам не решит, что ему хватит.       Арс рассмеялся.       — Я понимаю, — он улыбнулся. — Но Кай все еще младенец, и он пока понимает только то, что ему нравится и не нравится.       Арс внимательно посмотрел на Кая, улыбаясь. Лютику до сих пор казалось, что Арс испытывал к Каю какие-то более теплые чувства, нежели просто врач к своему пациенту, но Лютик был этому рад, ведь Арс всегда был очень аккуратен с Каем и старался дать им лучшие условия. Например, как в этот раз.       — Когда лучше перестать его кормить?       — Можно начать уже сейчас.       Лютик недовольно сморщил нос.       Для него уже самого это было приятной привычкой. Кай его даже не кусал! Хотя зубы у него имелись в некотором количестве.       — Ну максимум через пару месяцев, — пошел на уступки Арс. — Конечно вы можете кормить сколько вам и ему нравится, но чем дольше, тем сложнее будет дальше отлучить его.       — Я понимаю, — грустно выдохнул Лютик. — Спасибо большое.       Арс улыбнулся и кивнул.       На следующий день к нему подселили нового человека. Лютик укачивал в кроватке Кая, когда дверь открылась. Девушка, заметив, что ребенок спит, кивнула и бесшумно зашла в палату, держа на руках спящего ребенка. Кажется, ему было всего несколько месяцев, и Лютик даже представлять не хотел, что бы случилось с ним, если бы Кай заболел в два-три месяца.       Тогда он вообще считал, что Кай самое беззащитное существо в мире.       Девушка показалась ему милой и дружелюбной.       Ну, сначала.       Когда они перекинулись шепотом парочкой фраз, Лютику она понравилась. Казалась воспитанной и спокойной.       На самом деле к ним подселили ад.       По пробуждению Кай пару минут валялся, потом неловко привстал, сказал «папа» и потянулся рукой к какой-то игрушке. Лютик подал ему ее и поцеловал в лоб.       — Наконец можно говорить в полный голос, — девушка улыбнулась. — Меня зовут Амелия, а ее — Августина.       — Милое имя, — Лютик улыбнулся. — Я Лютик. Это Кай.       — И что у вас?       Лютик невольно улыбнулся. Своего ребенка он мог обсудить только с Ламбертом, даже Йеннифер или Геральту, очевидно, было не очень интересно слушать об умелках Кая и как тот научился поднимать предметы, так что на миг Лютик воодушевился.       — Отек легких из-за аллергии…       — Ужас какой, — озабоченно проворковала девушка. — А аллергия из-за чего?       — Пока не знаем. Обсуждали с мужем только вчера, возможно, на лилии… Он их приносил накануне того, как Кай заболел.       — А может на какой-то прикорм?       — Тоже обсуждали, — выдохнул Лютик. — Может и на него. Пока временно обойдемся без него, потом осторожно будем вводить обратно без недавних продуктов. А у вас что?       — Цистит, — грустно выдохнула Амелия.       — Ох, Богиня, — Лютик сочувственно посмотрел на девочку, которая задумчиво лежала и ощупывала погремушку. — Надеюсь, ей уже легче?       — Сейчас да, но до этого была неделя ада.       — Неделя?.. — уточнил Лютик, вскинув бровь. Даже они быстрее вызвали врача, хотя сначала не было явных симптомов, но цистит?.. По его мнению тут сразу будет понятно, что по странной причине ребенок плачет только в определенный момент. — Почему так долго?.. — он постарался спросить без обвинения, просто с интересом.       Девушка убрала волосы с плеч.       — Потому что она постоянно плачет и орет. Мы не сразу поняли, что есть адекватная причина.       Лютик рассеянно моргнул и посмотрел на Кая, который откинул игрушку и стал играться с блокнотом Лютика.       Он улыбнулся. Слава Богине, у них Кай был очень спокойным.       — Удивительно, что некоторые дети такие нервные, а другие — нет, — он мягко погладил Кая по темной макушке. Кай поднял на него взгляд, улыбнулся, сказал «папа» и, откинув блокнот, пополз к нему. Лютик тут же взял его на руки.       Амелия внимательно на это посмотрела.       — У всех разный характер, — хмыкнула она, а Лютик поджал губы. Характер? У детей? В первые месяцы? Кай только к первому месяцу стал похож на ребенка, а не на лягушонка, какой тут характер?       А потом Амелия задала тот вопрос, который многие вещи расставил на свои места:       — А вы его часто вот так на руках таскаете?..       Лютик медленно моргнул.       — Каждый раз, когда он попросит… — рассеяно сказал Лютик, поглаживая Кая по спине, пока тот гудел в его плечо.       — А если он привыкнет на руках постоянно сидеть?       — И?.. Вы думаете, что он в двадцать лет попросится ко мне на ручки? — Лютик невольно рассмеялся.       — Нет, но…       Амелия замолчала и удивленно посмотрела на свою дочь, будто бы сама не понимала, откуда взялось, что нельзя держать долго ребенка на руках.       Лютик только успел подумать, что, наверное, в этом и была причина криков. Девочка просто хотела на руки, а ее не брали, вот она и плакала.       Кай бы тоже постоянно орал, если бы Ламберт и Лютик не таскали его на руках тогда, когда он этого хотел.       Но причина была не только в этом.       Они беседовали, в основном обсуждая своих детей, и Лютик был в восторге, что мог кому-то, кто не Ламберт, похвастаться, что Кай уже пытается говорить!       А потом Амелия заметила, что ее дочь играется с бутылочкой для кормления. Она забрала ее, и Августина, разумеется, заорала. Как и любой другой ребенок, у которого отбирают игрушку.              — С этим нельзя играться, — нахмурилась Амелия и попыталась всунуть Августине погремушку, но та ее совсем не интересовала. Что было логично, ведь теперь она хотела именно бутылочку.       Лютик рассеянно на это смотрел и начал поглаживать Кая по голове и спине, стараясь отвлечь от крика.       — Эээ… Может ты отдашь ей бутылку?..       — Это не игрушка!       — Какая разница? Ей весело, пусть играется, — Лютик искренне не понимал то, что сейчас наблюдал. У них Кай переиграл со всей кухонной утварью, а миски у него вообще любимыми игрушками была! Особенно то, что их можно было надевать на голову. И Ламберт, и Лютик находили это крайне забавным. Кроме того, кухня увлекала Кая на добрый час, и в доме была тишина.       Амелия недовольно посмотрела на Лютика и сказала:       — Я сама буду решать, как воспитывать свою дочь.       Лютик с сожалением посмотрел на орущую Августину и поцеловал Кая в макушку, поглаживая его по голове.       И все сразу превратилось в ад. Августина в самом деле много плакала, но не потому, что она была такая вот нервная, а потому что ее не брали на руки, когда она хотела, и не давали то, с чем она хотела играть.       Кай, естественно, из-за ее долгого крика тоже начинал орать.       Лютик думал, что сойдет с ума даже несмотря на то, что он много времени пытался проводить на улице.       Во время очередной прогулки с отваливающимися от усталости руками, их встретил Арс. Он удивленно посмотрел на них и сказал:       — Кажется, я вижу вас тут уже… третий раз?..       — Пятый, — устало пропыхтел Лютик. — Извините за бестактность, но вы… вы случаем не хотите подержать Кая?       Арс растерялся, но после кивнул и принял того на руки. Кай немного покряхтел, но особо брыкаться не стал. В конце концов Арс для него был не чужим человеком.       В первую прогулку было легко: Кай с удовольствием шлепал рядом с ним, на второй ходил он уже не так много, а на третий вообще не понимал, что они снова делают на улице.              — Так что произошло?       Лютик размял мышцы на руках и сказал:       — Наша соседка… и ее ребенок. Она постоянно плачет. Из-за нее плачет Кай… Может, ее возможно переселить?..       Арс рассеянно сказал:       — Ох… К сожалению, нет, все палаты заняты… Но если освободятся, то я тут же попрошу о вас… Так часто плачет? Это из-за болезни?       — Ага, — Лютик фыркнул. — Знаете, как болезнь называется?       — Как?       — Тупоголовый родитель, — Лютик сморщил нос, а после, не выдержав, в красках рассказал о прошедшем дне.       Арс сочувственно погладил Кая по спине и кивнул.       — Что ж, такое часто встречается…       — Зачем тогда вообще ребенка заводить?! Неужели непонятно, что если он что-то хочет — то нужно дать! Я клянусь, это самое легкое, что есть в воспитании ребенка! Даже научиться его правильно пеленать сложнее!       Арс понимающе улыбнулся.       — К сожалению, это не все понимают. Но все, что тут можно делать — ждать.       — Ох, — Лютик устало потер виски. — Я надеюсь, что после таких каникул Кай сам не станет внезапно «нервным».       — Ну, зато у меня для вас есть хорошая новость.       Лютик устало на него посмотрел, показывая, что хороших новостей для него сейчас быть просто не может.       — И какая же?..       — Вы знали, что этот госпиталь поддерживает материально ваш отец?       — Чт… Он? Ох, — Лютик пораженно выдохнул.       — Да, — Арс кивнул. — Он узнал, что вы здесь, завтра приедет вас навестить.              Лютик невольно улыбнулся и кивнул.       Да, внутри него, к сожалению, еще был легкий страх перед ним, но в последнюю их встречу он видел в Гилбарде нестерпимую любовь и к нему, и к его ребенку.       — Ну, это не самая лучшая новость, но тоже неплохо. Я давно его не видел… — Лютик улыбнулся. А если еще и мама приедет, то у него будет два достойных слушателя о том, какой Кай сейчас у них молодец!       — Кроме того, думаю, они смогут вас довезти до дома. Каю после лечения лучше избегать стресса, то есть порталов.       — Да, было бы здорово, — Лютик улыбнулся, расслабившись. Хоть что-то хорошее…              Но в этот день его ждал еще один сюрприз.       В палате он мягко усадил Кая на кровать, а сам пошел налить себе воды.       Кай что-то ему залепетал на своем детском языке, и Лютик улыбнулся. По крайней мере бедная Августина не плакала, ему уже больно было слышать ее крики.       Внезапно, Амелия испуганно ахнула.       Лютик посмотрел на нее, вскинув бровь. Амелия же в шоке смотрела на Кая.       Лютик дернулся, посмотрев на Кая, но тот начал увлеченно трясти погремушкой.       — Что? — Лютик вскинул бровь, вернувшись к Каю, погладив его по волосам.       — Он… что у него с глазами?! — истерично взвизгнула Амелия, подскочив на кровати.       — Кай — ведьмак, — хмыкнул Лютик. — Как и его отец.       — Ты… ты замужем за ведьмаком?!       Лютик посмотрел на ее лицо. На нем смешалось отвращение и будто бы страх. Лютик плотно сжал зубы от злости, впившись в нее недовольным взглядом.       Он так привык к их спокойной тихой жизни у моря, что совсем забыл о таких экземплярах, которые считали ведьмаков за монстров и мусор.       — Проблемы? — Лютик вскинул бровь. — И я тоже отчасти ведьмак, если что. Человек не может выносить ведьмака, — он усмехнулся, склонив голову к плечу, глядя за тем, как на лице Амелии сменяются эмоции.       В итоге она сморщилась, оглядывая Кая.       — А и не сразу поняла, что он этот уродец…       Лютика едва не передернуло. Он уставился на Амелию таким взглядом, что та удивленно вздрогнула, будто сама не поняла, что сказала.       Каждый раз, когда Лютик слышал, что в спину Ламберта летели оскорбления, Лютик думал, что злился.       Но нет, тогда он не злился, так, слегка раздражался. Злился он сейчас, когда это коснулось его ребенка. Самого светлого и невинного человека, которого Лютик любил всем сердцем.       — Что ты сказала?.. — не то прошептал, не то прошипел Лютик, вставая и подойдя ближе. Девушка ойкнула. — Послушай меня, — начал он низким голосом. — Ты, блять, можешь оскорблять меня, можешь тыкать в меня пальцем и проклинать меня, но ты не имеешь никакого блядского права даже косо смотреть на моего ребенка, ты поняла меня?! — гаркнул он.       Девушка снова ойкнула, глядя на его, широко раскрыв глаза.       Лютик сам не узнавал своего голоса, но так же он не узнавал тех эмоций, что поднялись в нем, когда он услышал слово «уродец» в отношении своего ребенка.       — Ты что, псих?! — пискнула Амелия.       — Я? Я святой ангел, и с тобой я говорю ласковой интонаций, потому что если бы тут был мой муж, он бы не постеснялся того, что ты омега, и выкинул бы тебя за волосы через окно. И я еще подумаю над тем, чтобы не пересказать ему твои слова, поняла меня? Так что будь хорошей и, просто, блять, молчи. А еще, будь, сука, так добра, не раздражать меня и моего ребенка своей тупостью, и не бесить свою дочь тем, что ты не можешь удовлетворить ее базовые потребности, ясно?!       Девушка суматошно закивала. Лютик шумно выдохнул и развернулся, услышав тихое «сумасшедший» в свою спину. На это внимания он не обратил.       Внезапно, ему стало легче.       Он вернулся к Каю, который удивленно на него смотрел. Лютик улыбнулся ему. Ей-Богу, Кай все понимал и сейчас не мог понять, что случилось с его вечным добрым и милым папой.       Лютик присел на кровать рядом с Каем, чувствуя на себе бешеный испуганный взгляд Амелии, но Лютик был рад, что смог все внимание с Кая увлечь на себя.       Пускай она будет бояться и ненавидеть его, и проклинать про себя будет его, а не Кая.       — И что же вы натворили? — спросил с мягкой улыбкой Арс, пока осматривал вполне себе довольно гогочущего Кая. Казалось, прошли уже даже самые незначительные симптомы.       — О чем вы? — Лютик вскинул бровь и снова потряс на всякий случай перед Каем погремушкой.       — Ваша соседка сегодня истерично просила ее переселить.       Лютик усмехнулся.              — Ничего, я просто вежливо попросил ее следить за языком.       — Смотрю, ведьмачьи гены дают о себе знать? А я всегда говорил, что у ведьмаков в крови материться даже тогда, когда они вежливы.       Лютик рассмеялся и кивнул.       Он забрал Кая и вернулся в палату. Амелия враждебно на него глянула, поджав губы. Августины не было, видно, снова забрали обследовать или на какие-то процедуры.       — Дыру во мне скоро своим взглядом сделаешь, — спокойно сказал Лютик, усаживая Кая в кроватку. Амелия вздрогнула, сжала зубы и впилась своим взглядом в книгу.       Пару минут она молчала, пока Лютик развлекал Кая, а потом внезапно выпалила:       — Я это просто так не оставлю.       — Правда? — удивленно спросил Лютик. — Ох, какое несчастье, неужели ты выучишься манерам и не будешь оскорблять чужих детей?       — Шути-шути, — сморщилась Амелия. — Я попрошу своего мужа с тобой поговорить. Расскажу, что ты ему угрожал.       Лютик скептически вскинул бровь и усмехнулся.       — Я не шучу.       — Да пожалуйста, — отмахнулся Лютик, возвращая свое внимание Каю. — Детка, ты просто не знаешь, через какую мясорубку сколько раз я проходил. У меня нет запасных нервов, чтобы тратить их на тебя. Так что попроси лишнее внимание у кого-то другого. Не знаю, у своего мужа, например?..       Амелия криво улыбнулась.       — Улыбайся, пока можешь.       Лютик устало закатил глаза.       Интересно, Амелия сама хоть немного думала? Она хотела позвать своего мужа, чтобы он на глазах у всех что?.. Поругал Лютика?       Лютик покачал головой, думая лишь о том, как сильно хотел уже домой.       Утром он снова говорил с Ламбертом по мегаскопу, и смотря на его родное лицо, ему так хотелось обнять его, прижаться к нему.       Он так по нему соскучился…       Дверь внезапно проскрипела, и Амелия подскочила, оживившись. Лютик без интереса посмотрел в сторону. Видимо, приперся ее муженек. На миг он даже напрягся, но потом быстро одернул себя. Бояться было нечего.       Кроме того, на пороге оказался совсем не муж Амелии.              Лютик охнул и широко улыбнулся.       — Отец!       Гилбард, высокий и величественный, всем своим видом показывая, кто он, широким шагом, даже не глянув на соседку Лютика, прошел к ним. Амелия во все глаза смотрела в его спину, явно не ожидав, что в отцах у Лютика окажется какой-то высокопоставленный человек.       Ну да, если верить слухам, то с ведьмаками спят только дешевые бедные проститутки, а не дети обеспеченных и влиятельных людей.       Лютик, в любом случае, о ней уже не думал.       — Приятно видеть, что вы в порядке, — Гилбард присел рядом на кровать, посмотрел на Кая. Тот, узнав его лицо, радостно угукнул.       Гилбард по-отечески обнял Лютика, а после с радостью взял на руки розовощекого и довольного Кая.       — А где мама?       — К вечеру освободится. Что у Кая уже случилось? Вот уж не думал, что ведьмак в годик может оказаться в больнице… Я-то думал, они вообще никогда ничем не болеют!       Лютик улыбнулся. Гилбард заметно смягчался с каждым его приездом в гости. Лютик был уверен: так на него действует Кай.       — У нас все-таки очень маленький ведьмак, — Лютик улыбнулся, глядя, как Гилбард смотрел на Кая. — А так аллергия, отек легких… Если бы не его регенерация, могло бы что-то плохое случиться, — сказал он более тихим голосом, не решившийся говорить «умереть».       Гилбард понятливо кивнул.       — Вот так, и годика тебе нет, а ты уже решил всем нервишки помотать, да?       Кай широко улыбнулся, сказав:       — Теть!       Лютик рассмеялся. Он понятия не имел, что означало этот «теть». Возможно «дед» Или дедушка.       Гилбард тоже улыбнулся, продолжая с ним разговаривать.       Гилбард с Анной-Марией были у них в гостях в сумме всего три раза, но с каждым разом Гилбард становился все мягче и мягче по отношению к Каю и к Лютику. Будто за время их разлуки Гилбард разрешал самому себе быть более мягким, так что и в этот раз он был улыбчивее и более явно выражал свою любовь к Лютику и Каю.       Единожды им даже удалось поговорить. Гилбард извинился за свое поведение, сказал, что был не прав. Но так Лютик понимал, что таково было поведение в их кругах, и это не сам Гилбард придумал, так что они пришли к своему роду примирению.       В конце концов, Лютик не хотел ненавидеть или бояться дедушку Кая. Он же тоже принимал участие в его жизни. И деньгами в том числе.       Гилбард пробыл у них добрый час, сказав, что зайдет еще вечером — как раз к их выписке, и вместе уже поедут домой. Лютик поблагодарил и кивнул, забирая Кая к себе на руки.       Когда Гилбард ушел в палате какое-то время была тишина, не считая гудения Кая и его лепета, в котором угадывались еле слышные слога и слова.       Амелия внезапно посмотрела на Лютика таким взглядом, будто ненавидела его. Будто она злилась на то, что Лютик был не безродным мальчуганом, а с хорошей родословной, и, надо же, с ведьмаком.       Будто бы сама мысль, что ведьмаки на самом деле никакой не мусор вводила ее в бешенство.       Богине слава, больше она с ним не разговаривала. И муж ее почему-то к ним не наведался, так что вещи собирал Лютик с облегчением.              Ему хотелось как можно скорее уехать отсюда, увидеть Ламберта и хоть немного, но отдохнуть. Так что он был настроен первым делом спихнуть Кая Ламберту, а самому уйти валяться на море и хотя бы несколько часов не укачивать, не мыть и не кормить Кая.       Конечно он любил его больше жизни, но это не означало, что Лютик не уставал.       Пока они ехали, Лютик с удовольствием общался со своей мамой, активно обсуждая как Кай растет, что ест, как себя ведет, и да, он научился поднимать предметы!       Анна-Мария с интересом слушала, спрашивала, и снова и снова отвлекалась на Кая, чтобы тоже поговорить с ним и уделить ему внимание.       Гилбард только наблюдал со стороны. Сидя напротив, сложив руки на груди, его губ лишь иногда касалась легкая улыбка, но Лютик уже знал, как это было много.       Он видел на их лицах истинную любовь к Каю, живой интерес, и Лютика это успокоило.       Какая разница, что думают о Кае люди, которые не могут позаботиться даже о собственном ребенке?       Главное, что Кай рос в любящей семье, и наверняка вся эта любовь и внимание хорошо на него влияли.       — Все поверить не могу, что это просто копия твоего мужа! — в какой раз восхитилась Анна-Мария, глядя в ярко-желтые глаза Кая. Тот оторвался от облизывания погремушки и улыбнулся ей почти беззубым ртом. — Но при этом смотрю на него, и что-то в нем такое твое… Совсем-совсем твое!       — Нос? — предположил Лютик, хихикнув.       — Да, но что-то еще…              Анна-Мария внимательно еще раз оглядела Кая, погладив его по тёмным, немного вьющимся волосам.       Структура волоса все-таки пошла в Лютика, так что к годику у Кая была хорошего вида немного вьющаяся шевелюра.       Внезапно голос подал Гилбард:       — Щеки.       Анна-Мария ахнула и закивала.       — Точно-точно! Щеки совсем вот твои!       — Ну спасибо, — Лютик улыбнулся, закатив глаза.       — Не обижайся, — Анна-Мария мягко улыбнулась, удобнее усадив на своих коленях Кая. Тот что-то залепетал ей и снова принялся грызть погремушку. — Просто у тебя в детстве они абсолютно такие же были.       Гилбард усмехнулся, прикрыв глаза, и сказал:       — И если смотреть на вас со спины, то по вам сразу видно, когда вы улыбаетесь.       Лютик недовольно хапнул воздуха, а Анна-Мария тихо засмеялась и едва видно кивнула.       Лютик махнул рукой, но злиться не стал, лишь с трудом подавил в себе улыбку. Ему было приятно слышать от своего отца что-то… такое. Семейно-теплое, даже с юмором.       Столько лет перед ним был строгий начальник, не дающий поблажек, а сейчас…       Лютику, все же, было немного обидно. Почему он видит небольшие кусочки его тепла только сейчас, и только из-за своего ребенка? Где же это было раньше?       Но эти чувства быстро в нем угасли. Злиться больше не было смысла, кроме того, это только расстраивает самого Лютика и совсем ни на что не влияет.       Гилбард помогал, как мог, и пытался влиться в жизнь внука, как мог.       А для него то, что он сейчас делал, было довольно ощутимым прогрессом.       Лютик считал, что главное, что перед Каем предстал не грозный властный человек, а дедушка, который, хоть и улыбается со скрипом, но у него доброе сердце.       — Ты иди, а мы немного у берега прогуляемся, — кивнула ему Анна-Мария, когда они приехали.       Лютик благодарно кивнул, прижимая к себе Кая. Лютик бы не очень хотел, чтобы после расставания и их встречи с Ламбертом, они были рядом.       Ламберт был, все же, очень эмоциональным и чувствительным человеком, и то, что он все это в себе подавлял десятки лет, вылилось в невроз и депрессию, и только сейчас, с появлением в его жизни Лютика, а позже и Кая, стал позволять себе открываться. Быть более нежным и чувственным. При родителях Лютика он наверняка не сможет выпустить эмоции, а один на один Лютик все-таки сможет увидеть своего Ламберта, а не то, что тот обычно пихал другим людям вместо себя.       Он спешно пошел в сторону их дома с чувством облечения, что все, наконец, кончилось. Он постучался и аккуратно потянул на себя дверь. Та была открыта.       Зайдя, он огляделся, позвав его:       — Ламберт! А мы дома!       Лютик широко улыбнулся, когда услышал шум с верхнего этажа, и Ламберт, казалось, появился перед ним через секунду, спускаясь с лестницы так, что Лютик побоялся, что тот вот-вот упадет, но он лишь тихо засмеялся.       — Лютик!       Ламберт резко подбежал к ним и крепко прижал их к себе. Кай недовольно закряхтел, и Ламберт ловко взял его к себе на руки. Кай снова загудел, а после крепко вцепился в его шею. Свободной рукой Ламберт крепко прижал Лютика к себе, и так и застыл, обнимая их и прижимая к себе.       Что-то было в его объятьях, что делало именно эти объятья чем-то особенным. Что-то отчаянное и остервенелое, будто бы Ламберт боялся их отпустить, и прижимал к себе крепче.       Лютик улыбнулся и вскинул голову, посмотрев в блестящие глаза Ламберта.       Он улыбнулся и утер уголки его глаз от слезы, мягко поцеловав в щеку. Кай загудел.       — Все хорошо? — тихо спросил Ламберт.       — Да, Кай полностью здоров и с ним все хорошо. По нему, думаю, видно.       Ламберт широко улыбнулся и крепко поцеловал Лютика. Тот ахнул в его рот, но с радостью ответил, поглаживая его по волосам.       Отдалившись, Ламберт улыбнулся и чмокнул Лютика в нос. Перехватил Кая, и тот посмотрел на Ламберта, крикнув:       — Атя!       — Да, твой атя тут, — улыбнулся ему Ламберт, поцеловав в щеку.       — Мой атя тоже, — Лютик улыбнулся. — Они меня и подвезли сюда… Так что, наверное, зайдут и останутся на ночь.       — Хорошо… У нас тут как раз… пирог есть…       — Пирог? — Лютик удивленно вскинул бровь. — Ты научился готовить пироги?       — Слишком много действий для меня, — Ламберт рассмеялся. — Соседка принесла.       Лютик вскинул бровь. Она не была похожа на ту милую соседку, которая приносит пироги.       — Мне показалось, что она пыталась вызвать ревность у своего муженька… Они как раз вчера поссорились.       — А ты?..       — А что я? Я дурак, что ли, от пирога отказываться?       Лютик рассмеялся и покачал головой. Поцеловал Ламберта в щеку и еле слышно прошептал:       — Я так по тебе скучал, волчонок…       — И я по тебе, — Ламберт потянулся к нему, чтобы снова поцеловать, как послышался странный звук. Будто бы… скулеж. И скрежет.       Лютик отстранился и пораженно моргнул. Кай тоже удивленно посмотрел куда-то в сторону.       — Это… что это?       — Кот?.. — Ламберт глупо хихикнул.       — Кот? Воет? — Лютик вскинул бровь. — Сэр Ламберт, что произошло в этом доме в мое отсутствие?       Ламберт виновато улыбнулся и пожал плечами. Он аккуратно опустил Кая на пол, и тот неловко встал, пару раза помахав руками в воздухе, видимо, для опоры. Лютик нахмурился, глядя на Ламберта, и чуть присел, чтобы, в случае чего, придержать Кая, но тот стоял и довольно шлепал то влево, то вправо.       Ламберт отошел, открыл дверь и оттуда выскочил перевозбужденный щенок, активно махая хвостом.       — Ламберт! Собака?! Мы же это обсуждали!!!       Ламберт в ответ только виновато улыбнулся. Кай, внезапно, довольно загудел, и потопал навстречу собаке. Лютик, сверля Ламберта недовольным взглядом, пошел за ним.       — Он добрый, — мягко сказал Ламберт. — Может только зализать до смерти… Его даже наш кот уже ударил! Два раза! А мог бы и больше, если бы я щенка не оттянул!       Лютик зыркнул в его сторону и присел на корточки, когда Кай шлепнулся на пол и потянулся к щенку. Тот радостно к нему кинулся, давая себя тискать, что Кай и принялся делать, так звонко рассмеявшись, что Лютик невольно улыбнулся.       Ламберт, улыбаясь, присел напротив тоже на пол, как Кай, и довольно уставился на Кая, который активно трепал щенка, тот только возбужденно скулил и махал хвостом. Пару раз лизнул Каю ладошку, и тот засмеялся еще громче.       — Вот, видишь, все хорошо. Он же щенок, а если ребенка растить вместе со щенком, то он ничего ему не сделает… И я буду следить за ним, играться будут только в моем или твоем присутствии…       Лютик тяжело выдохнул и покачал головой, тоже потрепав щенка за ухом. Тот активнее завилял хвостом и тоже лизнул ладонь Лютика.       — Видишь, вы ему нравитесь, — довольно сказал Ламберт, улыбаясь, склонив голову к плечу.       — Ну и как это произошло, м?       — Я на рынок ходил, а он там один остался. Сидел такой одинокий и грустный, в корзинке… И глаза у него такие грустные были… Я аж в нем себя увидел, — рассмеялся Ламберт, и Лютик понимающие улыбнулся. Скорее всего это была не шутка, просто Ламберт пытался это таковым выставить. — К тому же я без вас скучал… Щенок сразу показался добрым, даже излишне… Мне и продавец сказал, что поэтому его никто не брал. По нему видно: слишком добрый, дом охранять толком не будет… а нам же не для дома, нам для души…       Лютик слушал его с мягкой улыбкой, Ламберт говорил с такой теплой интонацией, будто сам был просто маленьким ребенком.       Протянув руку, Лютик погладил его по щеке и, подавшись к нему, чмокнул в кончик носа.       — Значит, ты совсем не злишься? — довольно улыбнулся Ламберт.       — Попробуй злиться на тебя. Тем более, когда Кай так смеется, — он провел пальцем по его его щеке, прежде чем убрать руку. — Они с Вороном не дружат?       — Ну… у них стадия примирения и притирания, — улыбнулся Ламберт, глядя, что Кай, кажется, чудесно подружился со щенком.       — Хм… и как же мы его назовем?       Ламберт почесал того за ухом и сказал:       — Трой.       — Ну да, коротко и четко, думаю, он быстро привыкнет… это же мальчик?       — Да.       — Когда в нашем доме уже девочка появится? — рассмеялся Лютик. — Окружили меня одни мужики.       — Ну… в следующий раз, может быть? — подмигнул ему Ламберт, и Лютик, улыбнувшись, кивнул. Может в следующий раз…       После ужина, небольшого разговора, все решили улечься спать. Кай гудел в своей кроватке, не то желая уже заснуть, не то желая продолжать бодрствовать.       Ламберт укачивал его в кроватке, пока Лютик валялся в кровати и гладил по животу Ворона. Где-то подле кровати уже спал Трой. Как оказалось, если закрыться от него, то он начинает неистово скулить и проситься, чтоб его пустили к людям, так что, очевидно, пришлось и его пустить.       Лютик улыбнулся, думая о том, как их дом оживал с каждым месяцем все больше и больше.       — Мне кажется, он хочет есть, — сделал свой вердикт Ламберт, взяв Кая на руки.       — Ну, можно накормить прикормом или кашей?..       — Зачем? — удивился Ламберт. — Ты же рядом, это и быстрее как-то…       — Я… Врач сказал, что нам бы уже пора отучивать его от грудного вскармливания. Так что можно сократить и убрать один прием пищи…       Ламберт удивленно на него посмотрел, но только хмыкнул и кивнул. Ламберт никогда не вмешивался ни в какие подобные дела, считая, что врачу и Лютику виднее, когда и что правильно делать.       — Хорошо, каша так каша.       Ламберт хотел было спуститься с кряхтящим Каем, как Лютик, посмотрев на пухлощекое лицо Кая, не выдержав, сказал:       — Ладно, давай его сюда!       Ламберт замер и удивленно на него посмотрел.       — Ты же сказал…       — А теперь говорю по-другому!       Ламберт рассмеялся и передал Кая на руки Лютику. Тот аж выдохнул облегченно. Ламберт присел рядом и, обняв его за плечи, поцеловал в макушку.       — Я слышал, что детям сложно отлучаться от груди, но, видно, омегам тоже…       Лютик недовольно фыркнул.       — Ой, да что ты понимаешь вообще, — он повернулся к нему и поцеловал в подбородок. — Надо как-то к этому морально подготовиться, — кивнул сам себе Лютик. — И тебе тоже. Ты же знаешь, что он будет капризничать?       Ламберт понятливо хмыкнул.       — Я тоже капризничал, когда ты не разрешал трогать твою грудь в последний месяц беременности из-за того, что она очень чувствительная.       — О Боже, — Лютик закатил глаза. — Ну, ты хотя бы просто бубнил, а Кай может плакать. Кричать. Короче, через месяц начнем.       — Как скажешь, — кивнул Ламберт, поцеловав его волосы, и Лютик улыбнулся.       Минуту они провели в тишине, а потом Лютик тихо сказал:       — Я так скучал по тебе там… Сначала было просто тяжело без тебя, без твоей помощи, а потом… Я уже восемь лет как засыпаю около тебя! А тут я засыпал без тебя. Это было безумием! Вторую ночь вообще нормально поспать не удалось, только Кай спасал, и его присутствие, а так... Просто с ума сойти!       Ламберт прижался губами к его виску и тяжело выдохнул.       — Я понимаю. Я тоже невольно по утру проводил рукой по твоей половине кровати. Чувствовал себя дураком каким-то… Я же знаю, что это на пару дней, что это не из-за ссоры. Но нет, все равно тоскливо на душе было.       — Привычка, наверное, — выдохнул Лютик. — Я люблю тебя.       Ламберт снова поцеловал его в висок, потом — в щеку, а потом, взяв его за подбородок, чмокнул в кончик носа.       — И я люблю тебя.       Лютик счастливо, почти лихорадочно улыбнулся.       — Знаешь, что меня радует?       — Что?       — Что неважно, приехал бы я в ту зиму в Каэр Морхен или нет, мы бы все равно с тобой встретились, рано или поздно я бы тебя встретил.       — Хм… А что бы было, если бы ты не встретил Геральта?       Лютик цыкнул.       — Тогда я бы ходил с чувством, что что-то потерял.       — А я с чувством, что что-то упустил. Страшно думать о жизни без тебя.       Лютик переплел свои пальцы с его и прошептал:       — И я. Спасибо тебе за тебя.       Ламберт накрыл его губы своими и Лютик довольно улыбнулся в поцелуй.       Да, пожалуй, лучшее, что случилось в их жизни, это тот момент, когда они встретились. Тогда уже было неважно, бегали бы они друг от друга или нет, так или иначе, они бы пришли к этому моменту.       Лютик просто знал, что по-другому быть не могло.       Будто любовь к Ламберту в нем была заложена всегда. Будто он был с ней рожден.       Ламберт крепче сжал его руку в своей.       Результат их любви довольно закряхтел в объятьях Лютика, глядя на них большими, счастливыми, желтыми глазами.