Baby blue love

      Письмо было отправлено вместе с рисунком, который Ламберт перерисовал пять раз, три раза испсиховался, два раза запачкал пол. Как оказалось, детей в возрасте почти трех месяцев, хоть и выглядящих на четыре, рисовать не одно и то же, что Лютика в очередной вызывающей позе.       Первые дни Лютик нервничал — видимо, дожидаясь ответа. Ответа не было, а Каю определенно не нравилось такое состояние папы, так что он вовсю это демонстрировал, то кряхтя, то хныкая, то отказываясь лежать где бы то ни было, кроме как на чьих-то руках.       Так что Лютик решил начать успокаиваться хотя бы для блага и спокойствия Кая.       Тем более порой над ним издевался Ламберт, начиная трясти над ним погремушкой. Лютик пытался его ударить, а Кай с Ламбертом на пару смеялись, так что да… это успокаивало.       Точно так же, как и успокаивало после ночного кормления смотреть в полутьме комнаты, как Ламберт укачивал на себе Кая, напевая колыбельную. Он смотрел на это и сам не замечал, как улыбался.       Ламберт, такой большой и суровый, длиннющий, с широкими плечами… смотреть, как он нежно прижимал к себе Кая, укачивая и что-то напевая.       Сочетание нежности и его природной грубости заставляли его таять.       Нежность и грубость. Он вспомнил, в каких ситуациях это чаще всего проявлялось, и только сейчас понял, что они не занимались сексом… почти четыре месяца! Четыре!       И все это время Ламберт и слова не сказал, не намекнул, не давил, ничего!       За эти четыре месяца уже многие успели сходить по своим делам, кто на море, кто еще куда (Лютик собирался тоже вернуться к морю, как только все узнает по поводу того, как младенцы-ведьмаки переносят портал), а Ламберт… сидел здесь, с ним, с ребенком, и вообще ничего не говорил, не жаловался!       Вскоре Кай засопел, и Ламберт, выдохнув, вместе с ним на груди, аккуратно улегся в кровать, зная, что примерно час трогать его нельзя, чтобы тот вошел в глубокий сон, а дальше можно переложить в кроватку.       — Лютик?.. — шепотом позвал его Ламберт. — Что у тебя с лицом?..              Лютик шмыгнул и перевернулся на бок, к Ламберту, и посмотрел на Кая, который ютился у Ламберта на груди, и снова умилительно улыбнулся.       — Просто… я тут вспомнил. У нас четыре месяца не было.       Ламберт хмыкнул.       — Да, я знаю. И что не так?       — И ты… не против?       — Лютик, я не могу быть не против или против. Тебе тяжело. Какой секс?       Лютик растерянно моргнул.       — Ну… не настолько и тяжело, что мы сексом не можем заняться, — протянул он задумчиво, уже ощущая, что начал возбуждаться, просто вспоминая, что они могут… заняться сексом! И глубоко! И в любой позе! С узлом! Трахаться прямо так, на узле! Лютику показалось, что он прямо так и кончит.       Из-за всей этой суматохи, с последнего его оргазма прошел месяц, в остальное время он просто даже не думал об этом.       Ламберт лукаво улыбнулся.       — Ну, спросишь у врача на осмотре, можно ли тебе. И хоть прям на глазах у Арса.       — Настолько голодный? — вскинул он бровь, ухмыляясь.       — Чертовски.       Лютик улыбнулся и подался вперед, чмокнув Ламберта в губы. Это в самом деле поразительно, ведь он не намекнул на оральный секс или просто петтинг! Ни разу!       Лютик тряхнул головой.       Нет, уже нет места этим тупым комплексам, этим стереотипам, всей этой каше, о которой говорили ему все юношество.       У них прекрасные, здоровые отношения.       И такой же прекрасный, здоровый ребенок.       Несмотря на то, что врач через два дня на осмотре сказал, что им уже несколько недель как ничего не мешает вести половую жизнь, и Лютик подумал, что запрыгнет на Ламберта вот прямо сейчас… Кай заплакал.       Так что Лютику пришлось укачивать того еще на приеме у врача. Затем Кай захотел есть, а после и вовсе заснул. Конечно же на Лютике. Лютик уже так отчаялся, что хотел прям так и трахаться, с Каем на груди, но решил, что это как-то ну не совсем правильно.       Ламберт лишь пожал плечами, улыбаясь, говоря, что сегодня еще есть прекрасная, длинная ночь, а Кай просыпается ровно в четыре утра, так что у них есть время.       Но потом пришла Йеннифер, сказав, что нашла несколько книг с информацией про порталы и как они влияют на детей.       И оба они забыли про секс, начав агрессивно штудировать книги, потому что вопрос переезда сейчас стоял наиболее остро.       Им надоело ютиться в одной комнате, постоянно на кого натыкаться, но, что хуже всего, кто-то где-то мог что-то уронить, и это непременно будило Кая. И неважно, насколько ребенок спокойный, его все равно надо развлекать в моменты активности, так что… Да, они хотели переехать уже обратно к себе и просто более-менее расслабиться.       Как выяснилось, дети, конечно, порталы не очень благоприятно переносили, но был ряд заклинаний, которые могут помочь ребенку перенести это более терпимо.       Так что следующие дни прошли в ворохе собираемых вещей (особенно вездесущих игрушек и погремушек).       Одежду, из которой Кай вырос, решили не выкидывать. Несмотря на то, что Лютик орал во все горло, что второго он не потянет, но одежду он оставил… на второго. Просто зная свой характер, он примерно представлял, чем все это может закончиться.       Сначала Геральт помогал с переносом вещей, пока Лютик развлекал Кая, который именно перед переездом решил загадить пеленки до подмышек, так что Лютику пришлось еще слать Геральта за средствами для мытья и новыми пеленками.       Но, наконец, Кай был отмыт, все было собрано и готово.       Йеннифер была с ними, чтобы поддерживать заклинание, хоть она и ужасно нервничала. Ведь это ребенок! Совсем меленький! Она не занималась таким раньше!       Несмотря на то, что они все согласовали с врачом, было страшно.       Однако все было вполне благополучно. Едва ступив ногами на песок (естественно она немного нервничала и чуть промазала с порталом), они тут же облегченно выдохнули. Правда Кай тут же разразился дикими криком и плачем, на этот раз отказываясь успокаиваться даже на руках Лютика и не реагируя ни на игрушки, ни на погремушку, ни на колыбельную.       Так что в общей сумме Лютик укачивал на руках орущего Кая примерно два часа, понимая, что, так или иначе, для него это был стресс.       Два часа с танцами и плясками, учитывая, что рядом скакали еще Ламберт и Йеннифер на пару. Наконец, Кай решил, что волосы приблизившейся к нему Йеннифер куда веселее, и смачно дернул ее за локон. Когда она взвизгнула от неожиданности, Кай, наконец, довольно засмеялся.       Йеннифер недовольно сдула прядь со лба, сложив руки на груди.       — Это Ламберт. Это мини-Ламберт. Уверенный и наглый ведьмак, — сказала она, щурясь, и Кай снова рассмеялся. — Посмотрите, он смеется с чужих страданий!       Лютик тихо хихикнул, продолжая укачивать его, поглаживая по спине, и Ламберт потряс перед ним погремушкой, и Кай перевел свое внимание с Йеннифер на него, снова смеясь.       — Как ты два часа выдержала? — искренне поразился Ламберт. Это для них подобный концерт был уже не впервой. В первый месяц Кай так пару раз делал, скорее пугая их до усрачки, чем раздражая, но Йеннифер… Даже Геральт, не выдержав, вынужден был отойти в сторонку, сказав, что отнесет кроватку в их спальную.       Йеннифер пожала плечами.       — Я очень долго знаю Геральта, — сказал она. Никто не понял, о чем она. — А Кай хотя бы не сбежит от меня.       — Хотя бы потому, что он даже ползать еще не умеет? — рассмеялся Ламберт, продолжая развлекать того погремушкой.       — Это главный его плюс, — уверенно сказала она, улыбаясь Каю. — Даже не верится, что уже все… Честно, мне даже немного грустно. Я привыкла к Каэр Морехну за это время, и к вам привыкла. К Каю больше всех привыкла, если честно, несмотря на то, что знаю его несколько месяцев.       Лютик понимающе улыбнулся, погладив Кая по пояснице, и улыбнулся, когда Ламберт чмокнул его в макушку и тот рассмеялся.       Да, сейчас, стоя у берега моря, ему тоже стало немного грустно. Ведь все главные события произошли в Каэр Морхене. Там он встретил Ламберта, там с ним сблизился, там провел беременность, там и родил.       Теперь каждый из всех них стал казаться ему еще ближе.       — Да, я тоже, Йен, я тоже… Но все-таки здесь это будет удобнее.       — Я понимаю. В Каэр Морхене мало удобств.       Ламберт сказал, не отвлекаясь от Кая, который старательно пытался засунуть себе кулак в рот:       — В любом случае, ты можешь приезжать к нам в гости.       — Конечно, — она выдохнула и плечи ее опустились. Йеннифер смотрела на Кая с какой-то неясной улыбкой.       Лютик понимал ее. Отчасти, он ее понимал.       Кай не был ее родным ребенком, но все же она проводила с ним много времени, очень помогла им. Она любила Кая, и Лютик, как омега, который год жил мыслью, что у него не получится забеременеть, прекрасно ее понимал.       — Приезжай, — только и сказал он улыбаясь. Это все, что Лютик мог сделать. — А вы… куда теперь?              Йеннифер пожала плечами.       — Вроде туда же, куда и всегда. Куда глаза глядят. Теперь мне кажется это дикостью. Так странно. Дома, вроде, и не было никогда, но теперь путешествия начинаются казаться безумием.       Лютик поджал губы, посмотрев на море. Он не знал, что сказать.       Это так странно, общаться с человеком, который бы очень много отдал за шанс прожить ту жизнь, которую сейчас живешь ты.       Йеннифер хотела быть дома. Она хотела найти дом.       У нее этого не было.              Она хотела ребенка.       Но никогда не сможет это обрести.       — Такие вещи никогда не поздно найти, — выдохнул Ламберт, будто чувствуя напряжение. Как у человека, у которого эмпатия была развита в разы хуже, ему было легче говорить в таких ситуациях.       — Для этого нужен правильный человек.       — Чем плох Геральт?       Он даже не осекся, когда она посмотрела на него так, будто он издевался.       Она вскинула бровь, будто крича о том, насколько это смешно звучало. Ламберт продолжал настаивать:       — Я говорю о том, что все зависит только от вас. Люди разные, мы тоже с вами не похожи друг на друга, но, — Ламберт посмотрел на Кая, улыбаясь, и снова потряс погремушкой. — Но если бы я сбегал каждый раз, вместо того, чтобы решать проблемы, то не стоял бы сейчас здесь.       — Скажи это Геральту! — крикнула она раздраженно, и Кай, разумеется, испугался, закряхтев. Йеннифер испуганно дернулась, а Лютик тут же принялся его укачивать и напевать колыбельную.       Она поджала губы и посмотрела на песок. Ламберт тяжело выдохнул, пожав плечами.       — Это проблема многих, — сказала она отчаянно. — Если получилось у тебя, значит, ты думаешь, что получится у других. Ты думаешь, что другие просто недостаточно стараются, что они не…       — Я понял, — прервал он ее. — Прости. Просто это все, что я могу сказать.       Йеннифер медленно кивнула. Такой совет лучше, чем никакой.       Только если бы Геральт перестал сбегать от нее…       Присутствие Лютика сделало его несколько ответственнее, как она заметила. С появлением Кая он стал еще более серьезным, но чего-то не хватало.       Они стояли и молчали под хныканье Кая, а после, наконец, вернулся Геральт.       — До сих пор? — спросил он, качнув головой и подошел ближе, заглядывая Каю в лицо и улыбаясь, пытаясь его отвлечь.       — Снова, — выдохнул устало Лютик. — Ничего, скоро успокоится. Ламберт, ты что встал? Потряси ты перед ним!       Ламберт рассмеялся и опомнился, однако передал погремушку Геральту. Тот уставился на нее, а после криво улыбнулся, подняв ее и тряхнув перед Каем. Тот увлекся не сразу, но это хотя бы помогло.       Как бы то ни было, но им пришлось расстаться. Йеннифер напоследок чмокнула Кая в розовую пухлую щеку, и тот в ответ довольно агукнул. Лютик сказал:       — Приезжай хоть завтра.       Она качнула головой с неясной улыбкой. А после заискрился портал, на который Кай хоть не среагировал криком, но он ему мало понравился. Тот сразу нахмурился, будто не понимал, что вообще происходит в этом мире, но успокоился, когда тот снова исчез.       — Хотел бы я думать, что у них все будет хорошо, — выдохнул Лютик, усаживая Кая лицом к своей шее, поддерживая за спину.       — Когда-нибудь… — кивнул Ламберт, на самом деле понятия не имея, настанет ли у кого-нибудь это когда-нибудь, или же им просто повезло.       — Знаешь, — выдохнул Лютик. — Я хочу трахаться.       Ламберт рассмеялся и чмокнул его в щеку.       — Можем уложить сейчас Кая, вручить ему игрушек и расслабиться.       Лютик лукаво улыбнулся ему.       — Только предупреждаю, Ламберт, я… я сейчас не такой худой, как до беременности!       Ламберт закатил глаза.       — Если ты думаешь, что это минус, а не плюс, то ты ошибаешься.       Лютик лукаво улыбнулся, прищурившись.       Правда, планом все равно не суждено было сбыться.       Видимо, все еще не отошедший от портала, Кай начинал хныкать, а после и кричать, если укладывать его в другое место. Слава Богу, что он хотя бы позволял перекладывания с одних рук на другие, а под вечер его можно было даже уложить рядом с собой на кровать, развлекая игрушкой, и он не начинал орать.       В принципе это не было проблемой, потому что они, так или иначе, могли по часу стоять над ним и умиляться, просто сейчас один час превратился в целый день, но в целом ничего страшного.       Единственное, что Ламберт едва не ржал во весь голос, когда Лютика пришлось кормить с ложечки, потому что Кай удобно пристроился у него под боком, тоже требуя жрать.       — Ну, Лютик, на твоем месте я бы ограничивался собственными пальцами, пока будешь мыться, — рассмеялся Ламберт, протягивания Лютику очередную ложку картофеля.       Кай рядом довольно кряхтел, причмокивая, и Ламберт периодически умилялся.       — Ну… Как-нибудь переживу. Когда-нибудь мы же займемся сексом, правда?..       — Когда-нибудь. Возможно это будет тот день, когда ты все-таки захочешь второго, и нам все-таки как-то придется заняться любовью.       — Ой, не уверен я насчет второго, Ламберт…       — Однако всю одежду, из которой Кай вырос, ты хранишь. Точно так же, как и люльку, в которой он спал первое время… Это ты для Ворона припас? Так он пока так не нажрал себе пузо. Хотя учитывая, что он выпросил у меня половину грудки, пока я был на кухне, ему недалеко.       Лютик тихо хихикнул, подкладывая под голову руку, согнутую в локте.       — Я просто… Мне кажется, если я забеременею, то аборт сделать не смогу.       — Ну, нам же врач сказал использовать противозачаточные только во время течки или гона, так что… Ладно, увидим, Лютик, рано еще о таком думать.       — Очень рано.       В конце концов, передав Кая на руки Ламберту, Лютик решил хоть немного, но заняться, наконец, собой.       Если в первые дни ему было немного неловко, ведь он не привык так ходить, то после, не заметив от Ламберта никакого отвращения, просто… забил на это хер. Да, он не обмазывался всеми маслами, не выбривал все, до чего можно дотянуться, волосы он мыл четыре дня назад, а еще вместо нежного естественного запаха от него пахнет так, же, как и от Кая — молоком. Но… все было хорошо. Ламберт был по-прежнему с ним ласков и нежен, обожал, любил, целовал и обнимал.              В эти первые месяцы Лютик понял, что да, Ламберт его любит. Всего и полностью.       Но в этот раз, заимев свободное время, ему просто по-человечески хотелось провести привычный час в купальне.       Он тщательно вымылся, использовал масла и крема, высушил волосы, и даже побрил все, до чего смог дотянуться! После того, как он родил Кая, ему показалось, что он вообще забудет, как проходит процесс бритья.       И он даже ощутил себя как-то… легче.       Запах молока от него, конечно, полностью не смылся — просто не мог. Точно так же, как и от Кая. Несмотря на то, что его мыли порой пару раз на дню, он до сих пор пах так, как и полагается пахнуть младенцам — молоком.       Облегченно выдохнув, немного покрасовавшись перед зеркалом (как необычно было видеть плоский живот!), он накинул халат и, немного перекусив на кухне, пошел обратно в спальную, наслаждаясь тем, что дома были только они. Никаких посторонних лиц!       Как бы он не нуждался во всех них во время беременности, сейчас он ощутил легкость без лишнего присутствия их большой семьи.       Он зашел в комнату, заметив, что Кай уже спал в кроватке.       — Вы… все?.. — он пораженно вскинул брови, и Ламберт отстранился от книги.       — Тебя полтора часа не было. Конечно он уже полноценно заснул.       Лютик заглянул в кроватку и улыбнулся. А потом повернулся к Ламберту, пытливо на него смотря. Ламберт посмотрел в ответ, вскинув бровь.       А потом Лютик развязал халат, и тот упал к его ногам. Ламберт присвистнул и, едва не откинув книгу, похлопал по месту рядом.       Лютик лукаво улыбнулся и буквально кинулся в его объятья, жадно целуя и пораженно выдыхая, когда его обняли сильные крепкие руки. Все-таки, нет, объятья перед сексом и просто объятья отличались.              От этих у Лютика шли мурашки по затылку.       А потом он вообще обо всем забыл, потому что Ламберт смял его всего в своих руках, навис над ним сверху и все стало таким неважным. И это было так чертовски хорошо!       Ламберт был нежным и ласковым, но проявляя животную грубость в своей хватке на бедрах и укусах, но в нужных местах он был максимально нежен.       Лютик таял под ним.       Они так увлеклись, что когда Кай заплакал, они просто подумали, что разбудили его. На самом деле было четыре утра.       Они трахались до четырех утра.       Лютику как-то даже неловко стало, что он сейчас будет кормить Кая вот так — мокрый, потный, в смазке, слюнях, взбалмошный и просто чисто по-человечески затраханный.       — Лютик, просто вытри грудь от моих слюней, как будто ему есть дело до того, в каком ты там состоянии. На молоко возбуждение влияет? Нет? Ну вот и все, — он встал с кровати с гордо стоящим членом и подошел к кроватке, аккуратно беря Кая на руки, укачивая.       Лютик что-то пропыхтел, но все-таки послушался совета и просто вытер грудь и после взял Кая на руки. Того и взаправду ничего не смущало, когда он принялся увлеченно, со стараниями есть.       Ламберт широко улыбнулся и склонился над ним, чмокнув в лоб. Тот только недовольно пропыхтел.       — Мракобесие какое-то, — с излишним драматизмом просопел Лютик. Ламберт только усмехнулся, качнув головой.       Ответ пришел.       И Лютика напрягло уже то, что оно пришло так поздно. Каю уже было пять месяцев, у него начали резаться зубы и он умел ползать. А еще вовсю лепетать и смеяться, чудесно распознавал, кто папа, кто отец, а кто незнакомые дяди и тети.       Во всей это суматохе с зубами Лютик уже забыл про маму, потому что они просто сходили с ума. Кай часто хныкал и плакал, хотя вскоре они и нашли решение проблемы. Чудным образом Кай успокаивался после массажа десен и после того, как уложить спать его на живот, придерживая головку. И так они и сидели вахтовым методом с Ламбертом. Ламберт полночи и Лютик полночи. Днем они добавляли в прикорм самое лёгкое обезболивающее в минимальной дозе, и оно тоже помогало Каю пережить этот период как можно более безболезненно.       И вот, письмо.       Это было раннее утро, и Лютик, уже отмывший и покормивший Кая, активно его развлекал на специально купленном для ползаний коврике, так что на Ламберта он даже внимания не обратил, глядя, как Кай активно пытался научиться сидеть, но в итоге только плюхался на бок с громким смехом.       — Лютик, — Ламберт позвал его, садясь рядом, глядя на Кая. Каким-то чудом Кай в самом деле уже ползал и даже почти научился садиться, хотя врач говорил, что такие подвиги стоит ждать к месяцу шестому. Хотя, конечно, ползал тот кое-как, но все-таки! Ламберт шутил, что Лютик в самом деле родил месячного ребенка.       — Да? — он отозвался, не отрываясь от Кая, когда тот, лежа на животе, попытался дотянуться до игрушки, и Лютик ему помог, в качестве спасибо Кай радостно загоготал.       — Тебе кое-что пришло.       Лютик вскинул голову и посмотрел на письмо. Он медленно моргнул.       Когда он отправлял письмо, он заранее указал обратный адрес — их нынешней дом.       — Это… мама?..       — Не знаю, я не читал.       Лютик с яростью вырвал письмо и ровно сел, начиная его буквально рвать. Кай непонимающе моргнул, раскрыв рот, и Ламберт потянул того к себе, отвлекая. Он снова засмеялся и перевернулся с живота на спину, дергая руками и ногами.       Ламберт улыбнулся, погладив его по темным волосам. Нос носом, конечно, но он был очень рад, что качество волоса все-таки пошло в Лютика. У Кая, конечно, шевелюры не было, но это был и не пушок.       Лютик наконец раскрыл письмо и внимательно уткнулся в него взглядом. Пока Кай пытался затащить пальцы Ламберта к себе в рот, Ламберт внимательно посмотрел на Лютика, следя за его лицом. Он даже не мог понять, что он сейчас ощущает. И ощущает ли что-то вообще.       — Что пишет? — он начал первым, видя, что Лютик мало походил на счастливого человека. Он был встревоженным.       Лютик выдохнул и сложил руки на коленях. Ламберт знал эту позу. Выучил.       — То письмо… Прочел мой отец. И он выявил желание тоже познакомиться с… внуком, — Лютик сидел и говорил так, будто был на приеме у короля. Сидел с ровной прямой спиной, расправленными плечами и грудью, сложив руки на коленях. Лицо его было нечитаемым, а слова непривычно четкими.       Ламберт моргнул, пока что понятия не имея, как на это реагировать.       — Твой отец, он… ты ненавидишь его?.. Ты говорил, что…       — Я… нет, Ламберт, нет, я не ненавижу его! — Лютик встрепенулся так, будто бы Ламберт его оскорбить пытался. — Он… Нет, он… давил на меня, и… ты знаешь, много непонятых вещей… Он не признавал меня как сына… Я не могу сказать, что он плохой человек! Он… все мне давал, все-таки… И учебу, и музыку, и выступления при дворах первое время, когда я приезжал с университета… Просто…       Он запнулся, уставившись тупым взглядом на Кая. Тот активно чесал десны с режущимися зубами о купленную для этих целей игрушку. Она была спасительницей днем.       — Он очень строгий человек, Ламберт. Я… когда я его видел, все во мне леденело от страха, он не бил меня, нет, даже не орал… Он… Бывший военный, полководец… Это… Один его голос заставлял меня хотеть рыдать! Ты ведь знаешь, что я… из-за устройства моей психики, что я…       — Очень чутко реагируешь на агрессию, злость и все такое. Да, конечно я знаю.       — И… я знаю, что ему это не нравилось, поэтому он был так со мной груб… Все-таки… они все понимали, что мне в семье делать больше нечего. Ведь замуж меня не выдать, наследника я не рожу, — он сделал небольшую паузу, посмотрев на Кая, — и… воевать я тоже не пойду. Я ненавидел оружие. Он… говорил, что во внешнем мире со своей чувствительностью я не выживу. Что я не могу быть так хрупок и нежен. Возможно, поэтому он был так груб… пытался… подготовить, но… видеть?! Сейчас?! Он… он монстр для меня!       — Которого ты уважаешь, — счел своим долгом высказать свое предположение Ламберт.       — Уважаю… Да, уважаю. Он был приближенным короля, направлял войска… Но… я не должен был там родиться. Не у них…       Ламберт тяжело выдохнул и мягко подсел к Лютику ближе. Кай недовольно закряхтел и, с трудом перевернувшись на живот, предпринял попытку подползти к ним ближе. Ламберт подтянул его к ним, и Кай довольно загудел. Лютик, не удержавшись, взял его на руки, чмокнув в макушку.       Кай его успокаивал. С ним ему было легче.       Лютик бережно обнял его, прикрывая глаза.       — Зачем ему смотреть на внука?.. Что, у Энтони не родился ни один альфа?!       — Ты думаешь, что ли, что он может хотеть забрать его? Это лишено смысла. Это ведьмак.       — Он об этом не знает, — Лютик прикрыл глаза, выдыхая.       Ламберт взял письмо, проглядывая его, и понял, откуда такая реакция.       Они не просили о встрече.       Там было прямо написано, что они приедут.       Он кивнул и обнял Лютика за плечи, чмокнув его в лоб.       — Лютик, все хорошо, я тебя в обиду не дам, ты знаешь.       — Знаю… Но мой отец.       — Твой отец гость в этом доме, каким бы крутым полководцем он ни был. В его же интересах быть нормальным, если он в самом деле хочет посмотреть на внука. В конце концов, если что… Ну, мне бы не хотелось грызться с твоей родней, какой бы она не была, но… — он протянул Каю игрушку, тряхнув ее, и Кай довольно улыбнулся. — Но, если что, то я намекну ему, что он задержался. Это наш ребенок, Лютик, и наш дом. Ты больше не зависящий от своей семьи загнанный мальчишка. Ты муж, ты папа, у тебя есть свой дом.       Лютик кивнул, снова прижимаясь губами к темной макушке Кая.       Ламберт видел, что одно упоминание о его отце вводило его в ступор. В ужас.       — Может, — предложил он, — мы успеем написать им, что не ждем твоего отца.       — Тогда он не пустит и мать скорее всего… И, может быть, я отчасти его понимаю. Внук это же не неудавшийся сынишка.       — Этот внук ведьмак. Если он хоть сло…       — Нет, не скажет, — Лютик закрыл глаза, продолжая обнимать Кая, показывая, что диалог окончен.       Ламберт поджал губы и кивнул.              Лютик стал сам не свой. С момента, стоило ему прочитать письмо, он стал не Лютиком. Это был какой-то незнакомый омега с лицом Лютика.       Он стал неспокойным, постоянно дергался и нервно что-то теребил в руках. Легко отвлекался, не мог сосредоточиться, а потом Ламберт заметил, что тот, после прогулки с Каем, вернулся еще со стопкой книг. Ламберт их растерянно оглядел, осознав, что две из них были труды каких-то, наверное, заумных философов, другая — мифы на старшей речи, четвертая — собственно, все, что известно о старшей речи.       Ламберт хмуро оглядел книги и поднял взгляд на Лютика, который аккуратно поставил люльку на тумбу. Он заглянул в нее и сказал:       — Он заснул во время прогулки. Не очень хорошо, он ведь долго не ел… Наверное, про…       — Лютик, — прервал его Ламберт, подняв хмурый взгляд. — Что эта за чертовщина? Я подумал, что ты сошел с ума и уже купил для Кая детские книжки, хотя он еще и говорить не умеет, но это еще хуже. Какая, к чертям, старшая речь?       — Я обнаружил, что почти забыл ее, — в ужасе и шепотом, будто боялся быть услышанным, сказал Лютик, а после снова взял люльку, чтобы вынести ее на улицу. Кая часто выносили спать на улицу, там он спал как хомяк. Долго и крепко.              Ламберт последовал за ним. Подождав, пока Лютик поставил люльку на столик и аккуратно присел рядом и требовательно протянул руки, требуя книги. Ламберт нахмурится.       — Нет, сначала объяснись мне, Лютик. Что это?       — Книги.       — Я вижу. Это не то, что ты читаешь обычно. Еще месяц назад ты читал какой-то рома… — Ламберт прервался, когда Лютик сморщился так, будто ему стало больно. Ламберт вскинул бровь.       — Умоляю, не скажи это вслух при моем отце.       Ах, вот оно как. Вот оно как!       Лютик не просто боялся и уважал своего отца когда-то там, в детстве. Он делал это и по сей день.       — Кажется, мы должны поговорить об этом.       — Поговорим позже. Я с трудом перевожу старшую речь, говорить вообще не могу.       — Тебе не нужна старшая речь, Лютик.       — Это образование, Ламберт. Оно важно и нужно.       Ламберт нахмурился. Спорить про важность образования он не мог. Был не в том положении, потому что Лютик был одним из немногих, кто видел, что Ламберт часто таскал книги из библиотек. Он поверхностно относился к философии, хоть и не отрицал ее первостепенное положение среди других наук, но куда больше ему нравилась история, алхимия, медицина и математика. Прочитал пару трудов по этике, но они его не впечатлили.       Но в последние месяцы, после рождения Кая, максимум, что они читали, так это легкие романы, чтобы дать себе отдохнуть.       — Лютик, начни сначала. Книги твои никуда не денутся.       Лютик нетерпеливо на него посмотрел и сложил руки на коленях. Ламберта коробило от этой позы, что-то было в его осанке и линии плеч, что делало его каким-то неестественным.       Ламберт подошел к столику и посмотрел на Кая. Не выдержав, он улыбнулся, ощущая желание крепко его обнять и поцеловать в пухлую щеку, услышав в ответ довольно лепетание. Он одернул себя и, взяв стул, поставил его напротив Лютика, продолжая держать в руках книги.       — Что за внезапный порыв к знаниям? Ты сам не свой, Лютик.       — Я… пытаюсь это контролировать.       — Выходит не очень. Я не хочу нагнетать, но что тебе врач сказал на период кормления? Тишина и спокойствие, чтобы не пропало молоко. То, что мы начали вводить прикорм для Кая и он любит обмазать себя и тебя в цветной капусте еще не значит, что мо…       — Я прекрасно это понимаю, Ламберт, — прервав его Лютик. Ему казалось, что у Ламберта осталась какая-то травма насчет темы грудного кормления. Хотя, скорее всего, он просто очень сильно волнуется.       — Кажется, понимания мало.       Лютик закатил глаза.       — Я уверен, что ты точно сойдешься с моим отцом. Он постоянно твердил о том, что понимания мало.       — И все-таки. Кай тоже реагирует на смену твоего настроения, он часто стал нервничать.       — Наверное, это из-за зубов.       — От зубов помогает массаж и все эти чесалки, к которым он сам тянется в этом случае. Лютик, просто скажи мне, в чем проблема.       Лютик тяжело выдохнул и, когда услышал, что Кай закряхтел в кроватке, спешно аккуратно поставил ее себе на колени, укачивая. Вскоре тот снова успокоился, и Ламберт помог поставить кроватку обратно на столик. Да, на улице он в самом деле спал самым крепким сном.       — Понимаешь… В таких семьях очень остро стоит вопрос обучения. Особенно к омегам. Альф больше учат военному ремеслу, ты знаешь, а нас… письму, чтению, наукам и тому подобное. И… отец очень бдительно занимался вопросом моего образования. Только благодаря ему к семнадцати я прекрасно понимал высшую речь и так же свободно на ней говорил. Я изучил кучу трудов по философии, социологии, истории и высшей математике. Меня даже водили на какие-то там дискуссии… И сейчас… он придет в ужас, когда узнает, что я… что я сейчас…       — Что ты занимаешься не наукой, а своим новорожденным ребенком?..       — Проблема не только в этом. Ведь я многое забыл. После встречи с Геральтом доставать нужную литературу становилось сложнее, ведь эти книги стоили кучу денег, а возможности читать в библиотеке у меня не было. Геральт редко задерживался в городах на несколько дней…       — Ты читал в Каэр Морхене. И рядом со мной…       Лютик отмахнулся, грустно выдыхая.       — С тобой я читал уже для себя. Ты знаешь, после моего знакомства с тобой, после того, как ты принял меня таким, после того, как я понял, что я любим. Я перестал делать то, что мне не нравится. Нет, я люблю процесс обучения, конечно же я люблю. Но, как оказалось, мои любимые науки это логика, риторика и поэзия с искусством. Иногда я беру твои томики с математикой, но, на самом деле, от технических наук меня тянет блевать. Я не переношу историю, а механические науки меня приводят в ужас! Я вспоминаю, как отец заставлял меня заучить анатомию, которая совершенно не откладывалась, и меня едва не трясет. А еще я почти не разбираюсь в философии. Отец называет это главной наукой, и что без ее знания нет смысла что-то учить в общем…       — Поэтому ты решил сейчас освежить память?       — Да.       — То есть ты думаешь, что твой отец первым делом начнет тебя опрашивать о том, что ты прочитал за последний год?       — Ох, глупости. Мой отец поймет, что я читал только по тому, как я говорю. Это очень умный человек.       Ламберт качнул головой, тяжело выдыхая, понимая что ему скорее надо с этим смириться, потому что он прекрасно знал тип этого страха, когда ты отчаянно пытаешься делать что-то в его избежание. Тогда неважно, что тебе говорят, ты будто вне этого мира.       По крайней мере Лютик не уделял из-за этого страха меньше внимания Каю, так что все было не так печально.       — Честно говоря, я в шоке, как ты еще не стал придумывать план, как бы меня сплавить на время их приезда.       Лютик удивленно раскрыл глаза.       — Зачем мне это?       — Ну… твой отец разве одобрит такого мужа?       — О чем ты?       Ламберт тяжело выдохнул.       — Как ты мог заметить, я не очень-то люблю философию, да и вообще не шибко уме…       — О Боже, просто заткнись, — попросил его Лютик устало. — Мне не стыдно за тебя, если ты об этом. Ламберт, ты… Ты своего рода военный. У тебя острый ум, ты отлично работаешь с тактикой и логикой, и, по крайней мере, ты любишь математику, — он грустно выдохнул.       — Я давно не тот ведьмак с острым умом, Лютик.       — Нет, я видел, как ты работаешь.       — Это память тела.       — А еще я слышу, как ты говоришь. Я бы не вышел за тебя, Ламберт, если бы ты был глуп. И уж тем более не родил бы от тебя ребенка. Но, пожалуй, если ты пошутишь что-то про секс с животным, то этого мой отец не поймет.       Ламберт тяжело выдохнул и встал, заглядывая в кроватку.       — Честно, я бы специально вел себя как деревенское быдло, чтобы вывести твоего отца, но тогда скорее доведу тебя до обморока, так что…       — Да, пожалуйста, веди себя достойно, — попросил его Лютик, встав вслед за ним и положив руку на его спину, прижавшись щекой к плечу. — Я знаю, ты умеешь быть очень манерным, вежливым и интеллигентным.       — Умею. Но это не я.       — Отцу за тебя замуж не выходить, чтобы знать, какой ты там настоящий.       — Это меня утешает.       Лютик тихо хихикнул, поглаживая его по спине и смотря на Кая. Без желания он посмотрел на книги в руках Ламберта. Как бы то ни было, ему надо все это прочитать.       Ламберт, конечно, не мог в большей степени помешать Лютику сходить с ума. Так что он просто смирился с тем, что одной рукой Лютик укачивал Кая, а в другой держал книгу. Здесь он был бессилен.       И когда Лютик пошел за новой партией он тоже молчал. Это временно. Это пройдет. А Лютику так будет спокойнее. Ламберт знал, что если отберет у него книги, то сам скорее Лютика доведет до нервного срыва, нежели приход его отца.       Перед днем их прихода Лютик нервничал каждую секунду. И, в конце концов, это стал чувствовать и Кай, который весь этот день только и делал, что кричал. Или ел. Потом снова плакал. К обеду Ламберту, с дергающимся глазом, удалось уложить его на улице.       И, удивленно посмотрев, что он и вправду заснул, облегченно выдохнул.       Ему казалось, что он скорее сам заорет и убежит, он дергался и злился, но не на Кая, нет, не на него. Это была злость на собственное бессилие, потому что злиться на человека, который не владеет не то что ситуацией, а даже собой и полностью от них зависим, казалось ему идиотизмом.       Кай спал добрых два часа, если не больше, а после проснулся из-за голода. Ламберт сам накормил того прикормом, и, после того, как Кай перепачкал и его, и себя, Ламберт, сняв с того слюнявчик и отнеся Лютику на докорм молоком, сам ушел умываться, потому что ему Кай запачкал и лицо, и рубашку.       А после, наконец, вернулся в комнату.       Лютик, слава Богу, кормил того без книжки в руках и, кажется, был очень сконцентрирован на Кае. Уже неплохо.       — Как себя чувствуешь?       — Пытаюсь не нервничать. Сейчас… Кай успокаивает.       Ламберт кивнул, садясь рядом и потерев лицо.       Лютик спросил:       — Ты не злишься?       — На что?       — Кай… Кай же скорее всего из-за меня весь день был таким неспокойным…       Кай в этот же момент, причмокнув, отстранился от груди. Лютик улыбнулся ему.       — Все? Наелся? — он мягко чмокнул его в макушку и Кай довольно агукнул.       Ламберт мягко потрепал его по щеке.       — Нет, не злился. Ты же это не специально.       — Ты выглядел раздраженно.       — Любой человек станет раздраженным после трехчасового крика ребенка. Но вы не специально. Лютик, я прекрасно знал, на что шел, когда ты забеременел.       Лютик понимающе улыбнулся, вставая или чтобы уложить Кая в кроватку или, в случае, если тому будет скучно там, выпустить на коврик. Но Кая, как правило, хорошо увлекала каруселька над кроватью и валяющиеся рядом игрушки.       А потом он снова заорал. Примерно через час.       Ламберт тяжело выдохнул.       Лютик, беря Кая на руки, только сказал:       — После завтрашнего дня это прекратится…       Ламберт лишь кивнул, принявшись тоже пытаться успокоить Кая.       Успокоился тот буквально только для того, чтобы поорать через несколько часов. Даже когда ему меняли пеленки и мыли он просто без конца хныкал. Правда в процессе купания прервался, чтобы подрыгать ногами и руками, и облить все в ближайшей досягаемости.       В конце концов, уже ближе к часу ночи, настал момент тишины, и Кай просто физически уже устал и не мог орать. Так что Ламберт со спокойной душой, сонный, смотрел за тем, как Лютик на кресле-качалке укачивал на себе засыпающего Кая, напевая колыбельные. Эта картина его всегда умиляла, впрочем как и Лютика наблюдение за Ламбертом с Каем.       Кай заснул.       Лютик облегченно выдохнул, поглаживая его по темной макушке и сонно прикрыл глаза.       Ламберт устало улыбнулся.       — Это был ад, а не день, — сказал он, переворачиваясь на кровати на спину, но продолжая смотреть на Кая с Лютиком. — Страшно представить, что у кого-то дети так постоянно себя ведут.       — Поищи успокоительное, пожалуйста, в аптечке, — попросил он его еле слышным шепотом.       Ламберт лишь понятливо кивнул. Это было лучшим.       Кая в кроватку Лютик перекладывал в замиранием сердца, но тот, Богу слава, не проснулся, и Лютик облегченно упал в кровать. Ему казалось, что, уставший и сонный, он бы заснул и без успокоительных, но лишним это не было.       Рядом лег Ламберт, обняв и поцеловал его в макушку.