Baby blue love

      Так ты себя примерно ощущаешь, когда запиваешь лекарство вином.       Такое у тебя состояние наутро после пьянки.              Как похмелье, но когда ты еще не проснулся. Ты лежишь, и уже чувствуешь это. Сухость, нытье в мышцах, тошноту, головокружение. Вот оно, ты уже совсем близко к тому, чтобы судорожно нашарить тазик и согнуться над ним. Но пока тебя это еще не касается.       Пока это еще неясное марево, которое окутывает все твое тело и выжимает, как половую тряпку.       Больно, неприятно, и вот, ты уже ерзаешь по постели, шевелишь сухими губами. Хочется воды и блевать.       Ламберту хотелось, чтобы это просто быстрее кончилось.       Галлюцинация исчезла, чтобы он увидел того человека, в ком он видел Айдена.       Но даже когда он перестал рыдать, обнимая, он чувствовал его запах. Запах Айдена. На шее был шрам, в который Ламберт бесцельно уткнулся взглядом.       Тот самый шрам. Цвет волос все тот же. И доспехи эти тупые, о скол на которых Ламберт только что щеку поцарапал…       Он спросил:       — Когда ты… когда ты поменяешь эти ебаные наплечники?..       Айден сначала не ответил. Ламберт молился, чтобы это был сон. Не галлюцинация.       — Ты… все? Нормально?..       Айден отдалил его за плечи и посмотрел в глаза. Одним свои глазом. Пазл начал складываться. Выстрелили в глаз. Вероятно, он его лишился… Об этом Ламберт раньше не думал. Даже когда в особо тяжелые моменты он представлял, как встретит Айдена — утешая себя мыслями — он не прорабатывал момент с глазом.       Так что, вероятно, в его галлюцинации не было бы этой детали.       Но что же это? Неужели он и вправду упал и сломал себе шею?       Что же это? Кто это?       — Эй… Приди в себя, давай, — Айден похлопал его по щекам. Ламберт сморщился и убрал его руки.       — Ты мертв. Ты, блять, мертв… Я похоронил тебя. Я столько раз тебя хоронил, блять! У себя в голове и на земле! Ты… ты мертв! Какого… какого хуя…       — Я… Ламберт, не совсем понимаю, но я не… Не мертв. Чуть не умер. Много раз. За свою жизнь я чуть не умирал очень много раз. Но… Я не умирал?..       — Умирал! Ты умирал! Ты думаешь, мне это показалось? Все мои истерики, и те периоды, когда с кровати встать не мог! Все мои срывы, нервное перенапряжение! Могила твоя! Лицо Таулера то же ебаное! Все ссоры с близкими мне людьми из-за тебя. Я это, блять, выдумал?! Мне приснилось?! Мне приснилось, как я скулил один в комнате и просил Бога тебя вернуть? Так ты думаешь?!       Айден замер. Тело его каменело. Он замешкался.       — Ламберт… Я не… Я не понимаю… Мы и раньше не встречались по пять лет… Но я же тебя не хоронил!       Ламберту хотелось снова рыдать. Но уже вовсе никого не обнимая. Ему хотелось найти темную комнату, закрыться там, заползти в угол, закрыть голову руками и плакать, пока этот дурной сон не кончится. Иллюзия? Вдруг это иллюзия? Чья-то злая шутка?       Он сошел с ума!       Он просто сошел с ума…       Или Трисс над ним издевается… Не простила его за вчерашнее, и вот, издевается… Навела иллюзию!       Или свела его с ума!       Это неправда, нет, неправда!       Он шесть лет мирился с его смертью! Шесть!       Так где же правда? Где ложь?       Ламберт не знал.       Он стоял перед Айденом, белее мела, напуганный и зареванный, трясущийся, и не знал, что делать.       Ладно, — решил он, — если это иллюзия, то он не сможет знать всего, так? Не сможет ни на что ответить. Ламберт спросил:       — Лето тысяча триста двенадцатого… Что тогда было?       Айден попятился, растерянно моргнув.       — Ну, тебе могли руку оттяпать из-за того лекаря бестолкового… Страшно было. Почему ты спрашиваешь?       Да. Рука.       Хорошо, кажется, это не иллюзия… А что тогда? Головой поехал? Все, не выдержал он счастья?       А что если и Лютика нет? И беременности его нет? Вдруг он когда-то сошел с ума в очередное задание, и вот… Теперь на протяжении нескольких лет выдумывает себе идеальную жизнь, а на самом деле валяется где-то в домике на опушке, в дерьме и рвоте, и питается собственными испражнениями?       На секунду какая-то адекватная часть в Ламберте сообщила, что уже его предположения больше похожи на шизофрению, нежели Айден.       — Ламберт… Вон, заборчик есть… Присядь. Или не знаю… В таверну пойдем?       — Нет… Нет… Не в таверну.       Но на покосившийся забор он присел. Ноги держали его плохо. Рядом сел и Айден.       — Объясни мне, что с тобой… С чего ты взял, что я мертв?       Ламберт глубоко вдохнул. Сейчас, начиная немного успокаиваться, стало легче воспринимать все происходящее. По крайне мере не думать, что он сошел с ума и лежит в рвоте.       — Шесть лет назад… В декабре где-то… Или это было начала января, плохо помню, тогда время стерлось… Мне пришло письмо. Сообщалось, что ты умер… Я это дело не оставил, пошел на поиски. Узнал историю, что ты провалил задание и свалил с оплатой. Тебя словила банда Таулера и…       — А, да-да! Помню Таулера! Я ж там глаза и лишился… Думал, что умру. Но чародей какой-то с дороги оттащил, поколдовал надо мной да жить оставил… Сказал, что я его отца ему напомнил… Такие песни.       — Чародей… — протянул Ламберт еле слышно, шевеля белыми губами.       — Так ты… Решил, что я умер?       — В смысле, блять, решил?! Мне письмо пришло! Мне люди, которые в тебя выстрелили, так и сказали, что умер ты! И не было тебя, нигде не было! Я… с ума от горя сходил… — сказал он будто бы севшим голосом, хотя в горле просто пересохло.       Айден сжался в плечах, будто от удара, и качнул головой.       — Я… Ламберт, я не знал… Меня полгода приводили в себя! А потом… Потом я пошел на север, мелко зарабатывал, потому что сил не было. Восстанавливался я долго, два года может…       — А остальное время ты что делал?.. Ты ведь мог… Хоть раз к нам на зиму приехать… Ты приезжал так…       — Я и хотел приехать! Вспомнил тогда, что давно не виделись… Думаю, совсем ты меня забыл со своей Трисс… Хотел поехать два года назад, но тогда зима жуткая была, метель, снег… Дороги замело, думал, что так и помру… Но девушка одна приютила к себе, за то, что я ей дрова таскал и дом топил…       — Два года назад! А год назад тебе что помешало?!       — Ну… У девушки той задержался… Да что ты кричишь на меня?! Откуда мне знать было, я…       — Заткнись! — гаркнул на него Ламберт. — Ты хоть знаешь, ты хоть знаешь, что со мной было?! Я по сей день смириться не мог, могилу твою даже сделал сквозь слезы и «не хочу», потому что иначе вообще верить отказывался! Ты не знаешь, ты просто не знаешь, как я тебя звал! Ты…       — Я… видел твою реакцию. Я… понимаю.       — Нихуя ты не понимаешь, Айден, нихуя!       Айден поежился, а потом похлопал его по плечу и снова обнял.       Ламберт уткнулся лбом в его шею и судорожно выдохнул.       Он не знал, сколько так просидел, просто уткнувшись в его плечо, вдыхая его запах и пытаясь прийти в себя. Пахло Айденом, тело его было материальным, сильным и теплым. Рядом мир продолжал жить, ходили люди, вдали гавкали собаки, кто-то смеялся и ругался.       А они были тут, и нет, Ламберт не сошел с ума.       — Давай, приходи в себя, все в порядке, — Айден похлопал его по спине и взял за лицо, заставляя посмотреть на себя. И Ламберт, как послушный пес, смотрел. — Меня это всегда в тебе поражало… Когда я только познакомился с тобой, мне казалось, что грубее и злее человека не сыскать. А потом все больше поражался тому, какое у тебя сердце…       Если бы ты только знал, — думал про себя Ламберт, — что случилось с этим сердцем за все эти года.       Но он молчал, смотря ему в глаза.       Айден улыбнулся ему, потрепал по щекам. Ламберт сощурился и выпрямился, слабо оттолкнул того от себя.       — Странно, я думал, что если мне получится тебя увидеть, я буду хотеть лишь обнять тебя… а в итоге хочу ударить.       Айден рассмеялся и похлопал его по плечу.       — Прости. Я не знал, что вот так выйдет… Чья-то погрешность, а в итоге… Ты как сейчас? В целом. Не про вот это вот.       Ламберт тяжело выдохнул и показал свою правую руку.       Айден медленно моргнул и снова уставился на Ламберта.       — Стоп, ты что… Обручился?.. Серьезно?! Это… Ты?! Стой, с кем… Трисс? Я так и знал! Она мне говорила, мол, свадьба для нее это…       — Нет, не Трисс.       — Кейра? — нахмурился Айден непонимающе. — Мне казалось, что у вас с ней все вообще… кончено. Никак.       — Нет, не она. За эти шесть лет многое изменилось.       — Я не знаю этого человека?       — Нет. Мы познакомились с ним, начали отношения, а через месяц мне пришло письмо о том, что ты мертв.       Айден поджал губы.       — Скверно… Но, наверное, он проявил себя благородно, раз ты до сих пор с ним?       — Да… Знаешь, если бы не он, то я бы сошел с ума за все это время. Он много раз мне помогал успокоиться, когда накрывало… И вот, год назад мы с ним обручились.       Айден улыбнулся и кивнул.       — То есть в этот раз… Все хорошо? Нет никаких но?       — Никаких. Он все, о чем я мог просить       — Я рад. И даже благодарен ему… Зная твой характер, возможно, мы бы и не сидели здесь… Без нужной поддержки тебя бы это подкосило.              Ламберт махнул рукой.       — Я бы и не старался спастись. Айден, ты был моим всем. Больше у меня не было никого. Если бы не появился Лютик, то я бы пошел вслед за тобой не сомневаясь ни минуты.       Айдена эти слова напрягли, встревожили, но он внезапно мягко улыбнулся.       — Лютик? Какое… милое имя.       — Да… Да, Лютик.       Лютик. Его свет и его счастье.       — И… еще кое-что.       — Да?       — Может… познакомишься с ним? — Ламберт посмотрел на него, вскинув бровь. — Я много о тебе ему рассказывал… Он бы хотел тебя увидеть. А тем более живым… Знаешь, все это время происходящее со мной было не только моей ношей, но и его.       Айден улыбнулся и кивнул.       — Да. Да, я не против… И где он сейчас? Вы путешествуете?       — Нет… Вообще, мы поселились в одном месте. Знаешь, купили домик у моря…       Ламберт прервался, когда увидел, как удивленно на него посмотрел Айден, едва рот не раскрыв.       — О… Вау! В смысле… Боже, я будто общаюсь с совсем другим человеком! Ты… Ты, который жил путешествиями и начинал сходить с ума на одном месте, внезапно… Нашел себе любовь всей своей жизни и живешь с ним в домике у моря…       — Ну, вообще да, но сейчас мы в Каэр Морхене.       — Заранее приехали на зимовку? Не изменяешь традициям?       — Нет, не это… Знаешь, помимо Лютика… есть еще одна причина, почему я так изменился.       — О, изменился не то слово! Ты будто… совсем другой, но не в плохом смысле. Это те изменения, то развитие, которого я тебе и желал. Чтобы ты наконец успокоился. Я думал, что это невозможно. Я так желал тебя все эти года успокоить, но знал, что ты не успокоишься… А тут… Ты сидишь, и ты так умиротворен и даже мягок! Это… это будто ты вылечился… Лютик… Лютик, наверное, ужасно сильный человек!       Ламберт усмехнулся и кивнул.       — Да, он очень сильный… Но при этом его сила была в его же слабости… Это так странно…       — Нет, это не странно. Это просто омега, которого ты любишь. Хотя, бесспорно, мне кажется, что он пережил кучу дерьма рядом с тобой.       Ламберт кивнул.       — Да… Одно время — да. Но потом все успокоилось. Затишье в каком-то смысле даже пугало, а потом я посмотрел на Лютика и понял, что «да, ребята, кажется, я все еще нужен ему».       Айден широко улыбнулся и потрепал его по плечу. Он был счастлив за Ламберта, потому что все происходящее с ним душило Айдена. Он знал, что Ламберт любил его, доверял так, как никому другому. Айден был для Ламберта и светом, и тьмой. Это же его и душило, и пугало. Ведь, знача так много, он не знал, как утешить Ламберта, как привести в себя.       а он был не в себе.       Бешеный и злой, не ценящий чужие жизни, циничный и болезненный, он будто был лишь какой-то заготовкой под человека, Будто он… Будто он и вовсе не был человеком, а всего лишь одной частью — агрессией, болью и злобой.       И ничего, ничего больше.       Но вот он, сидит, и в нем будто есть все.       Айдену кажется, что Ламберт сейчас счастлив, и поэтому сам Айден ощущал счастье за него. Он бы все отдал за то, чтобы успокоить его. И вот, это вышло у кого-то другого. Но важно ли, кто это сделал? Важен был лишь итог.       — Так… ты сказал, что что-то еще, что сделало тебя таким… Что?       Ламберт поджал губы, потом улыбнулся и посмотрел Айдену в глаза.       — Потому что скоро я стану отцом. Вот.       У Айдена опустились плечи и он раскрыл рот. В голове закралось сотни вопросов. Забеременел ли Лютик от кого-то другого? Или они решили усыновить ребенка? Или… что еще?       Но он видел глаза Ламберта, и они сияли счастьем. Счастьем ожидания самого светлого события. Долгожданного и важного.       — В смысле… отцом, Айден, представляешь? Лютик забеременел от меня… И… вот, он уже на двадцать третьей недели… Ведьмак будет. Представляешь? Ведьмак, который появился не путем насилия, а… любви…       Айден моргнул.       — Ты… Ламберт, я не хочу звучать как-то мерзко или что-то еще… но ты уверен, что от тебя? Ты… ты бесплодный.       Ламберт устало закатил глаза.       — Айден, это вторая беременность. Первая была, когда он впервые приехал в Каэр Морхен. С кем он мне там мог изменить? Со снегирями?!       Айден раскрыл рот, тупо смотря на Ламберта.       — А… а… То есть, стой! Прямо вот… от тебя? Ребенок?! И он будет ведьмаком? Желтые глаза и все такое? И… Лютик человек? И он забеременел? От тебя?       — Да, блять, да, это наш с ним ребенок! Полностью!       Айден сначала ничего не говорил, просто смотря на Ламберта, а потом крепко-крепко его обнял. Так, что Ламберт аж закряхтел от боли в ребрах.       Айден похлопал его по спине и отдалился, посмотрев в глаза       — Это… это очень круто!       — Мы можем сегодня в принципе и познакомиться..... Поехали в Каэр Морхен?..       Айден закусил губу, а потом кивнул.       — Думаю, я обязан увидеть этого супер-человека, который смог излечить тебя.       Ламберт кивнул, улыбнувшись.       Айден быстро собрал свои вещи, заплатил трактирщику за неполный день и вернулся к Ламберту.       Ламберт смотрел на него со стороны, и, по неясным причинам, он тоже стал ему казаться ребенком. В последнее время ему вообще все детьми стали казаться. Наверное, сказывается постоянное чувство ответственности за Лютика и ребенка… Не иначе.       Трисс, которая ждала его, кажется, уже часа пол, кроме того, как понял Ламберт, начинавшая нервничать, первым делом хотела дать ему по лицу или коленям, но, завидев знакомое лицо, замерла.       — А… Так… Так Айден все-таки восстал из могилы? — спросила она, удивленно оглядывая его.       — Да не умирал я! — насупился тот. — Ламберта дезинформировали.       Трисс пораженно раскрыла рот.       — Дезинформировали?! Ничего себе ты синоним нашел!       — А чего вы на меня все злитесь? Я, что ли, виноват? Я вообще не знал об этом… Откуда мне было знать… что меня все похоронили…       Трисс моргнула и перевела взгляд на Ламберта. Он шмыгнул носом и пожал плечами.       — А я тебе говорила… Не просто так она у тебя кричала, ты за пустяки это не держи…       — Кто кричал?       — Неважно. Трисс, колдуй портал… Как там Лютик, кстати?       — Нормально. Час назад собирался плакать, потому что по тебе соскучился.       Ламберт невольно умилился, и, почти как инстинкт, ощутил острое желание срочно обнять Лютика. Укутать его в одеяло и обнимать, целовать и гладить.       Айден удивленно на него посмотрел, вскинув брови. И Ламберт, предупреждая вопросы, сказал:       — Он не истеричка. Он беременный. Айден, ты не поймешь. Поверь, как только твой партнер забеременеет, ты внезапно понимаешь, что не знал о беременности ничего.       Айден понятливо кивнул.       Трисс спросила, взмахнув рукой, колдуя портал:       — Он тебе рассказал?       — Да… Собственно, поэтому я иду к вам! Так-то у меня тут задание и… Ай!       — Иди уже давай, — рыкнул Ламберт, толкнув его в портал.       Трисс закатила глаза, выдохнув.       С нижних этажей шел шум, и Ламберт сказал:       — О, бухают… Удачно мы зашли.       Они и вправду бухали. Но относительно тихо, видимо, Лютик пошел отдыхать. Или Йеннифер. Кто-то из них.       Сначала в комнату вошел Ламберт, и те, едва успев открыть рот, чтобы спросить, где он шлялся, они тут же забыли про вопросы, когда появился Айден.       И уставились на него, медленно моргая, держа кружки на весу.       Койон, который до этого раскачивался на стуле, едва с него же и не навернулся.       — Что вы как на призрака уставились? — усмехнулся Айден. Вообще знаком он был только с Эскелем и, косвенно, с Койоном. Геральта он не знал, да и вообще был относительно не самым частым здесь гостем. Бывал только пару раз, и только по настоятельным просьбам Ламберта.       — Ты… Ты Айден?.. — спросил Геральт, хмурясь.       — Да. Я.       — Ты… Это не по тебе Ламберт скорбит каждый год? — уточнил Геральт, вскинув брови.       — По мне.       Трисс, поправляя юбку, сказала:       — Я не знаю, с какого кладбища он восстал и, говорю сразу, я тут ни при чем.       Какое-то время все молчали, будто пытались понять, а какой, собственно, вопрос задать первее. Потому что, определенно, подобное происходило с ними не каждый божий день.       Так что какое-то время ушло на расспросы, удивленные ахи и качание головой. Айдену тоже налили, тот познакомился с Геральтом. Трисс же, поняв, что делать ей на этой абсолютно грубой посиделке нечего, куда-то ушла спустя пять минут.       А Ламберт просто сидел и смотрел на Айдена, слушая его, не веря, что в самом деле все в порядке.       Ему казалось, что начинался новый мир, когда он видел Айдена.       И сейчас он смотрел на него и думал о том, что пребывал в какой-то сказке.       А потом он вернулся в другой, в еще более прекрасный мир, когда он расслышал:       — Вы чего расшумелись так? Я же попросил потише.       Он резко повернулся и уставился на Лютика. Тот стоял, сонный и растрёпанный, в, видимо, накинутой только недавно сорочке и штанах, босой, в одном носке.       Ламберт резко встал, подходя к нему.       — Лютик, мы честно не хотели шуметь, но тут такой повод! — крякнул восторженно Койон. Восторженно и очень пьяно.       Лютик не ответил, потому что разглядел подошедшего к нему Ламберта и буквально кинулся к нему в руки. И все видели, что для них двоих мир будто перестал существовать вовсе.       Айден улыбнулся — ласково и нежно — глядя на них.       Лютик казался таким хрупким и с животом он выглядел по-забавному трогательно.       На фоне Ламберта он вообще едва не терялся, и, глядя, как Ламберт аккуратно обнял его, Айден едва не проскулил от умиления.       Лютик обнял его в ответ и прижался щекой к его плечу, смотря в глаза.              Они не стеснялись никого, потому что сейчас для них никого и не было вовсе.       Ламберт чмокнул его в лоб, поглаживая по спине.       — Соскучился?       — Очень, — мяукнул он почти жалобно. — Тебе легче? Вроде чувствую… что легче. Не кажется же?..       — Нет, не кажется, все отлегло, Лютик.       — И слава Богу, — выдохнул он, улыбаясь, а после посмотрел в сторону и прищурился. И ойкнул. — Ой… Это твой друг?..       — А, да, я хотел тебя кое-кому представить.       — Что, прямо сейчас?! Я похож на пугало! Нет-нет, лучше завтра!       Ламберт рассмеялся, и Айден мягко улыбнулся, пытливо его рассматривая.       Нет, на пугало Лютик был вовсе не похож. Даже лохматый и сонный, он выглядел по-особенному нежно и хрупко. И даже с такого расстояния Айден видел, что он был красив.       Он был очень красив.       Какая-то непонятная роскошь в нем была даже когда он стоял в одном носке.       Айден невольно восхитился им, даже не до конца осознавая полную природу этого чувства.       — Успокойся, Лютик, ты хорошо выглядишь! — прибодрил его пьяный Эскель. Правда, как Лютик знал, советы от пьяных ведьмаков вещь просто неблагородная.       — Нет, не буду я ни с кем знакомиться! — крякнул Лютик и спрятался за Ламберта, боязливо выглядывая из-за его плеча на незнакомого ему ведьмака.       Ведьмак улыбался ему по-отечески ласково.       Ламберт мягко рассмеялся и поцеловал его в макушку, поглаживая по спине.       — Лютик, это Айден.       Лютик замер. Весь одеревенел, напрягся и в каком-то неясном ужасе посмотрел на названного Айдена. Он побелел и, моргнув, посмотрел на Ламберта.       — Ты шутишь…       — Ага, стал бы я шутить над такими вещами… Я сам в шоке был, Лютик! И проблевался, и порыдал, все в лучших традициях!       Лютик ощутил, как у него подкосились ноги, и он вцепился в Ламберта, который тут же попридержал, помогая устоять.       — Да, я и взаправду Айден, — наконец, сказал он. — Так… познакомимся?..       Лютик кивнул, белея с каждой секундой сильнее.       Ламберт аккуратно попридержал его за руку, когда тот нерешительно двинулся вперед, присев на стул, напротив Айдена, глядя на него во все глаза.       Ламберт присел рядом, держа его за руку, поглаживая.       — Так ты… Ты жив? — спросил Лютик будто бы севшим голосом. Глаза у него слезились.       — Да. К сожалению, все происходящее с Ламбертом… неудачное стечение обстоятельств. Я не умирал. Конечно, мог, но мне повезло… В общем, я пришел познакомиться, — он протянул ему руку.       Лютик уставился на нее, как на какое-то оружие. Глаза у него слезились.       С трудом он протянул свою руку, отвечая на рукопожатие.       — Лютик… — промямлил он дрожащим голосом.       Ламберт подсел к нему ближе, обнимая за плечи.       — Эй, ты чего?       — Я чего?! Это… Это же!.. Ты что, совсем не понимаешь?! — едва не срываясь, крикнул Лютик. — Это… это же… прекрасно… — сказал он совсем тихо, будто не до конца был уверен, что говорил.       Ламберт улыбнулся ему, качнув головой и, обняв за плечи, прижал к себе, потрепав по спине. Лютик быстренько спрятал свое лицо в его шею, шмыгнув носом.       Ламберт посмотрел на Айдена, пожав плечами.       Геральт качнул головой и залпом допил свою кружку с настойкой.       Он знал, что Лютик очень эмпатичен, он сопереживал Ламберту, страдал вместе с ним, он видел, как тот едва не трясся не то от радости, не то от шока, это… это было чем-то совершенно иным.       В какой раз Геральт убедился, что эти двое будто бы жили друг другом.       — Эй, — Койон мягко потрепал Лютика по плечу. — Тут радоваться надо, а не плакать!       — Я и радуюсь! — крякнул Лютик. — Я бы посмотрел на твою реакцию, Койон, будь ты беременным! Я как будто… контролирую это! Мне самому стыдно.       — Нечего стыдиться, — махнул рукой Айден. — Это… это прекрасно, что ты… настолько сопереживаешь Ламберту… Я вообще не думал, что есть настолько эмпатичные люди.       Лютик недоверчиво на него посмотрел из-за своего укрытия в виде шеи Ламберта.       Айден невольно умилился. Он даже не понимал, что же именно вызывало в нем такие чувства!       Лютик был похож на котенка. Пушистого ласкового котенка, которого только защищать и гладить. Он казался беззащитным, открытым, нежным. Но Айден уже по собственному опыту, да и по рассказу Ламберта знал, что это совсем не так.       За этой нежностью скрывалась огромная сила. Сила, способная удерживать не только Лютика, но и вытянуть Ламберта из этого болота.       Айден был восхищен, хоть и знал Лютика несколько минут.       Это было странно, но Айден был уверен, что все это оставляет свой отпечаток. И сила, и стойкость, и храбрость, все это с годами отпечатком накладывается на лице и в глазах.       Должно быть что-то, что выдавало бы и опыт, и силу. Но ничего не было. Перед Айденом было чистое белое лицо с огромными голубыми глазами и едва видными веснушками.       Глаза у Лютика такие огромные и такие светлые, что на секунду кажется, будто смотришь на небосвод.              Это похоже на какой-то странный сюр, на обман, потому что Айден мало чего находил человечного в этих глазах.       Он за всю свою жизнь понял лишь одно. Все, чего коснулся человек — прекрасным быть не могло по умолчанию.       Но Лютик был.       Смотрел на него глазами ребенка. Которого будто и мир еще не коснулся. А Айден знал, если чего-то касался Ламберт, то он как бы был проводником для боли, ужаса, разочарования и страха.       Лютик был незапятнанным и похож на подростка, из-за чего большой живот, на фоне и без того хрупкого телосложения, выглядел еще более странно и забавно.              Айден опомнился.       — Стой, Лютик… Сколько тебе?       — Двадцать шесть.       Айден пораженно раскрыл рот, и Геральт рядом хихикнул.       — Да, он мне до сих пор двадцатилетнего напоминает.       — Восемнадцать! Я бы дал ему восемнадцать! И про себя подумал, как… Как это вышло? Мол, Ламберт что, ребенка растлил?       Лютик рассмеялся.       — Нет, начали мы только когда мне было девятнадцать… И Ламберт все равно от меня бегал, но я был быстрее, — сказал Лютик, смотря на Ламберта, и тот ласково чмокнул его в лоб, поглаживая по животу.       — Лютик немного эльф, поэтому старение его касается очень медленно и очень плохо… Кроме того, беременность от ведьмака работает таким же образом. Как бы… Мои мутированные гены сейчас пытаются втиснуться в него и обещают тоже подарить ему долголетие.       — Он что, от одной беременности ведьмаком станет?.. — изумился Койон, который впервые вообще такие новости слышал.       Лютик хихикнул.       — Нет. От одной не стану, но мы закрепим сначала второй, потом третьей…       Лютик видел, как у Геральта едва глаза на лоб не полезли.       — Три? — сипло крякнул он.       — Три, Геральт, три… А Ламберт вообще как-то пошутил, что будем детей делать, пока не родится голубоглазый брюнет.       — Да это же попросту невозможно! — крякнул Эскель.       — Так мы же и шутим, — фыркнул Ламберт. — Троих хватит… И нет, Койон, ведьмаком Лютик не станет. Просто увеличится продолжительность жизни. Может, иммунитет повысится… В общем, ничего криминального.       Айден понимающе кивнул, все еще смотря на них широко раскрытыми глазами.       Это было странно и в каком-то смысле дико. Ему казалось это безумием: сидит ведьмак, обнимает своего чересчур человекоподобного партнера. Так еще и беременного! От Ламберта!       Происходящее в голове не укладывалось, но так же он наблюдал за тем, как нежно Ламберт поглаживал Лютика, как аккуратно брал его руку в свою, переплетая пальцы, и все становилось неважным.       Ламберт был счастлив, и Ламберт любил.       А Айден был счастлив за него.       Айден вообще много интересного узнал. Особенно про отчаянные попытки Ламберта найти его. Поиски и вправду были отчаянными, хоть и не особо продуктивными.       Невольно Айден расспрашивал и про их отношения, про то, как это вообще — быть с человеком.       Узнал, что сложно и опасно, но, наконец придя к идеи о домике у моря, все стало легче и понятнее.       И Ламберт определенно не жалел, что в каком-то смысле его ремесло стало более вторичным. Он все равно никогда не любил ведьмачество и презирал, так что нынешним положением вещей он был более, чем доволен.       Правда, конечно, никто и подумать не мог, что главным для Ламберта в итоге станет семья, но чем черт не шутит?       Пять лет назад это казалось плохой шуткой. Никто не был, конечно, настолько плохого мнения о Ламберте, но вообще да, были, просто хорошо это скрывали, потому что Ламберт и без того был обиженным и никому не верил. После такого открытия, вероятно, он бы вообще перестал бы с ними общаться, и Лютик бы его никак не убедил в обратном.       А в итоге… Да, Ламберт, был.       Никто так и не понял, откуда у него взялся такой талант и зачем он его так отчаянно скрывал, потому что ни от Трисс, ни от Кейры доброго слова о нем в краткой рецензии никто так и не услышал.       В какой-то момент Лютик пнул Ламберта под бок и тот опомнился. И сказал, что, наверное, им пора спать. Айден улыбнулся, впервые наблюдая картину того, как Ламберт, абсолютно не сонный, идет спать потому что его паре так нужно.       Он только попросил, чтобы Айден остался на ночь, и Лютик кивнул, улыбнувшись и извинившись. Айден лишь качнул головой.       — Полагаю, будь я беременным, я бы вообще только спал.       — Мы давно с Лютиком решили, что слава Богу, что альфы не могут забеременеть, а уж тем более родить.       Лютик хихикнул и ласково подтолкнул Ламберта вперед.       В коридорах было темно и сумрачно, а потом Ламберт, опомнившись, и вовсе взял Лютика на руки.       — Я сам могу ходить!       — Можешь, но не в одном носке… Нечего пятки морозить, не май месяц.       — Мне сегодня почему-то очень жарко… Я даже спать лег без покрывал и рубашки…       — Это не повод ходить с голыми ногами.       Он мягко открыл дверь. Свет в спальной горел, постель была расправлена, рядом лежали книга и бутылочка с, видимо, компотом или соком. Ламберт мягко улыбнулся, целуя Лютика в лоб и усаживая на покрывало, медленно стягивая с него штаны.       — Ламберт… Если ты хочешь побольше с ним побыть, то можешь спуститься… Ты не обязан со мной…       — Айден никуда не денется. Я с ним с шести вечера, наверное… Все в порядке, уже пришел в себя и очень даже счастлив. А ты плохо без меня засыпаешь. Как ты себя вообще сегодня чувствовал? — он встал, откидывая штаны и снимая с Лютика сорочку через голову.       — Нормально… Малыш снова активничал… И… Грустно было без тебя. Очень-очень.       — Плакал? — усмехнулся Ламберт.       Лютик шмыгнул носом и залез на кровать, стащив с себя и второй носок. Он укрылся одеялом и прилег на бок, смотря, как Ламберт начал медленно раздеваться.       — Плакал, — без желания признался Лютик.       Ламберт умилился и мягко прилег рядом на кровать, погладив Лютика по плечу и чмокнув в него же.       — Все хорошо, я рядом. Все, путешествия мои кончились. Я буду дома.       — Это же не странно? — шмыгнул носом Лютик. — Что… что мы с тобой и так все время вместе, а я…       — Нет, не странно. Все нормально. Главное, чтобы ты чувствовал себя комфортно, все остальное совсем неважно.       Лютик кивнул и прильнул к нему, поглаживая по груди.       — Я так рад за тебя сейчас… Что Айден… жив. Это ужасно, что шесть лет тебе пришлось жить вот с этим, но… как же хорошо, что он жив и в порядке… Я… Я так счастлив, Ламберт!       — Я видел.       — Расскажи мне… как вы встретились?       Ламберт кивнул и, чмокнув его в висок, начал свой рассказ, поглаживая Лютика по спине и обнимая его.       Утром Лютик спал дольше привычного. Обычно он просыпался к часам девяти в худшем случае, сейчас время перевалило уже за за девять часов и стремилось к десяти.       Ламберт, проснувшись в восемь, бесцельно смотрел в потолок и поглаживал Лютика по плечу. Потом положил ладонь на его живот, поняв, что малыш тоже, видимо, спал. Ни вибраций, ни движений, ничего.       Ламберт ласково поцеловал Лютика в лоб и плавно встал, чтоб не потревожить. Пускай поспит, авось выспится.       Ламберт тихо оделся и спешно вышел из комнаты. Все уже давно позавтракали, разумеется, но Айдена искать не пришлось. Он был на улице, с Эскелем. Стояли, оперевшись о мечи, что-то обсуждали.       На секунду Ламберту подумалось, что он пребывает в каком-то неясном сне.       Айден! Живой! Стоит, такой привычный и близкий, живой и невредимый!       На сердце теплело, Ламберту казалось, что он наконец встретил своего потерявшегося сына, хотя Айден был старше Ламберта на почти двадцать лет.       Просто Ламберту казалось, что за эти года он сам будто бы постарел.       Он спешно спустился к нему, позабыв, что можно бы было сначала пойти позавтракать.       Он ощутил себя щенком, который заждался своего хозяина.       — О, Ламберт! С каких пор ты такой соня? Помнится, ты просыпался в шесть утра, — Айден улыбнулся. Улыбка у него была светлой и чистой, искренней, ни разу ни фальшивой.       — Он подстраивается под Лютика, — похлопал его по плечу Эскель. — Странно, что ты без него… Лютика инфаркт не схватит?       — Нет… Надеюсь, что нет. Пускай спит, он всю ночь ерзал.       Эскель понятливо кивнул.       — А ты… Как спалось? У нас тут… Мягко говоря не самые приятные кровати…       — Проще говоря — из говна и палок, — кивнул Эскель. — Приходится надеяться на то, что без реального говна, потому что черт их знает, с какой любовью к будущим ведьмакам это все строилось, — Эскель показался непривычно резким, хотя, наверное, он просто не ожидал странной мягкости в голосе у Ламберта, и поспешил срочно занять его позицию.       — О, как будто в моей школе что-то было не из говна и палок! Хотя… Ладно, кровати у нас были чуточку мягче… Никто себе ничего не сломал о них?       — У нас свои жизненные секреты… Знаешь, захочешь срать и в поле сядешь, — качнул головой Ламберт, глянув краем глаза на Эскеля.       Тот только кивнул и, отложив меч, сказал, что ему надо по делам.       Они остались вдвоем, смотря друг на друга, не то как хищник, в засаде, не то как загипнотизированные, будто сами не до конца понимали, что взять друг от друга. Что сказать.       — Я… Я вдруг вспомнил, что не спросил тебя… что у тебя нового?..       — Ничего. По сравнению с тобой у меня вообще ничего не случалось.       — Да ладно тебе. Как будто каждый ведьмак должен обручиться и ребенка заиметь! Это… скорее исключение.       — Да. Исключение. Но я рад, что это ты. Я помню, как ты ругался на наше ремесло.       — А кто не ругался? Это же бесчеловечно! Мы… с самого начала не люди. Мы расходный материал. Так к нам относятся сразу, а когда ты проходишь испытание… Ничего не меняется. И ты думаешь, что лучше бы и не проходил его.       Айден посмотрел на него с отчаянием и кивнул.       — Таково наше время… Кто нынче не расходный материал, а? Мы все такими рождаемся. И поэтому тебя так блевать тянет от знати… Зависть грызет.       — Грызет… Грызла. Уже нет. Мне стало внезапно насрать.       — Ты вообще думал, что станешь когда-нибудь отцом?       — Почему… почему ты говоришь только обо мне? Я бы хотел услышать что-то и о тебе… Айден, ты был мертв шесть лет! Расскажи что-нибудь! — Ламберт сказал это с каким-то восторгом, будто был в ожидании истории. Но Айден посмотрел на него с неясным сожалением и тоской.       У Ламберта опустились плечи и он невольно огляделся, не понимая, что же произошло, на что Айден так смотрит.       Не утешительно, но Айден смотрел на него.       — Ламберт, нечего мне рассказывать.       — Такого не бывает. Ты ведьмак.       — Ведьмак. А ты больше нет.       — И что? Лютик вообще бард, и я с ним как-то находил о чем говорить.       — А мы с тобой сейчас трахаемся, что ли?       — При чем тут трахаться? — рыкнул Ламберт, нахмурившись. Он все никак не мог понять, почему Айден занял эту странную стойку обороны, будто Ламберт как-то его ранил. Будто это он был виноват, что они не виделись шесть лет, а за них изменилось так много! — Я с другими спокойно говорю. И с Эскелем, и с Геральтом, и с Койоном. Даже с Трисс! Она вообще чародейка. В чем проблема, Айден? Почему мне кажется, что ты обижен? Как будто это ты тягался шесть лет с мыслью, что я мертв!       Айден только помрачнел и качнул головой.       — Мне просто нечего тебе рассказать, вот и все. Я не зол и не в обиде. Самое главное ты слышал… Чародей спас… Потом девка вот приютила.       — А с девкой той что? Ты ж задержался у нее…       — Умерла от гангрены.       Ламберт посмотрел на землю и замолчал.       — Ламберт… На обед я не задержусь.       Ламберту хотелось рыдать.       — Почему?.. Тебе все рады. Ты понравился Лютику.       — Мне здесь неуютно, — сказал он прямо. Настолько прямо, что Ламберт аж начал нервно озираться. — Нет, дело совсем не в Лютике. Он милый, он очень милый! Я вижу, что ты любишь его, я вижу, что его любят все. Вижу, что он счастлив за тебя, что он живет тобой… И я рад за его беременность. Рад, что у вас будет ребенок…       — Так в чем же проблема? Если ты рад, то почему не… порадоваться еще?.. — закончил он неловко, неуверенный, что это вообще звучало нормально.       Айден тяжело выдохнул.       — Потому что нам не о чем разговаривать. Я это еще вчера понял. Ламберт, ты… Ты весь изменился. Ты другой. Совсем. Если бы… Если бы только эти изменения проходили хоть приближенно рядом…       — То есть… Я вышел замуж, жду ребенка, и все, я тебе не друг больше?       — Друг! Конечно же друг! Но… О чем же нам говорить?       Ламберту захотелось присесть от наброшенного на него разочарования.       Это было так странно, ведь Айден был для него всегда самым близким человеком, он принимал его любым. Это был друг. Человек, лучше любого и всякого.       А Ламберт для Айдена… не был чем-то таким же?..              — В смысле — «о чем»? О чем-то всегда находили, и сейчас найдем. Сорок лет пиздели о чем-то и нормально! Что сейчас не так? Неужели, чтобы со мной общаться, я должен быть похож на бешеную псину? Я человеком тебе не нравлюсь больше, что ли?       — Нравишься. Всегда нравился.       — Так в чем проблема?       — Не знаю. Просто еще вчера, когда мы стояли там, и ты смотрел на меня, я сам думал, что нахожусь во сне. Не твои глаза на меня смотрели, не твои губы со мной говорили… Ламберт, почему ты давишь на меня? Я говорю, что не узнаю в тебе своего друга! Ты другой человек! И… вот и все. Вот, пожалуй, все.       У Ламберта помягчели колени.       Он весь похолодел, будто из него пропала вся кровь.       Шесть лет он гонялся за призраком человека, который при встрече… заявил, что «ты теперь счастлив, мне теперь не нравится».       Ламберт помрачнел, гаркнув:       — Так тебе что, надо было, чтобы я страдал, что ли?       — При чем тут страдания? Нет, я всегда хотел, чтобы ты стал счастлив, но… Блять, Ламб, ты просто не поймешь! Представь, что ты вернулся в семью, а там... другой человек! У него то же лицо, но ты знаешь, ты просто не можешь этого не знать — это не он. И ты ничего не можешь поделать с этим отторжением. Чего ты хочешь, Ламберт, чтобы я остался? И что дальше? Что мне тут делать? Я тут чужой, Ламберт, меня не ждал даже ты и…       — Заткнись! Откуда тебе, нахрен, знать, что я ждал или не ждал? Я тебя ждал больше, чем… Ничего я так не ждал, Айден! Я даже поверить не мог в твою смерть! Я страдал, я, блять, страдал шесть лет, а ты просто… отталкиваешь меня?       — Но что я же могу сделать?..       У Ламберта опустились плечи. Он выдохнул так, будто из легких вышел весь воздух. Он думал, что Айден пробудет здесь неделю, они все обсудят, все!       А Айден… Побыл здесь пару часов, и решил, что это уже много.       — И… все? В гости ты к нам не придешь?.. Меня не захочешь увидеть?.. На моего сына в конце концов посмотреть?..       Айден посмотрел на него с неясным сожалением.       — Но… что же мне тебе говорить?       Это было странно.       Айден просто не знал, что сказать.       Ламберт обнаружил, что слова кончились и у него. Как и силы.       Он только качнул головой, чувствуя, как побелело лицо, как дрожали руки.       — Как знаешь, Айден, как знаешь…       — Не говори со мной таким голосом. Мы встретимся… Снова. И, кто знает, может будет легче. Я просто не ожидал… всего этого. Возможно, я вообще ждал не этого. Не после наших... взаимоотношений. Я не считаю, что ты мне чего-то должен, но, изволь, выходит, и я тебе... не должен. Гляди, свыкнусь скоро, переварю все это и приеду к вам снова. Мне просто нужно время, немного времени, понимаешь? Привыкнуть к тебе, понять, что теперь ты новый. Ты другой, но все тот же. Вот и все. Ты мне все еще нравишься, Ламб…       Айден прервался, посмотрев на Ламберта.       Тот глядел на него пустым, ничего не выражающим взглядом. Вот это он уже узнавал, но легче ему не стало.       — А я любил, — только и кивнул Ламберт и сказал: — Езжай. Позову Трисс, она сделает портал… Может, тебе следует поехать к морю. Знаешь, каким бы глупым я не был, я понял отлично, что море чудесным образом способно залечить все.       Айден посмотрел на него пустым, ничего не выражающим взглядом.       — Прости.       Ламберт качнул головой.       — Я буду ждать, — это все, что он сказал ему, а потом спешно ушел.       Внутри его трясло.       Но боли не было. Это его радовало.       Вот что скрывалось за вечным, гуляющем эхом в Ламберте «Айден был бы рад».       Он и был.       Но не такой радости Ламберт хотел, не такой.       Трисс он не нашел, но под руку попала Йеннифер. Он попросил ее наколдовать портал. Айден ждет внизу. Йеннифер округлила глаза, и Геральт тоже.       — Почему? Мы с ним пообщались утром, чудесный парень… Приятнее многих, по крайней мере. Куда он? — она смотрела на Ламберта.       У Ламберта было ровно такое выражение лица, которое, когда ты видишь, ты абсолютно не думаешь о том, что человек страдает. Просто кажется, что он немного устал.       И он вовсе не разбит.       — Не знаю. Он сказал, что нам не о чем говорить. Вот. Я пойду.       Йеннифер проводила его тяжелым взглядом. Геральт хотел встать, пойти за ним, но она схватила того за плечо и усадила обратно.       — Не лезь, Геральт, туда, куда тебя не просили, а то сделают виноватым и потом еще на хуй пошлют.       — Но ты постоянно лезешь туда, куда тебя не звали!       — Если бы я не делала этого, то ты бы сдох.       Геральт насупился и недовольно фыркнул.       Лютик все еще спал. Было чуть больше десяти утра. Ламберт на миг застыл.       Так вот за сколько рушится старая дружба.       За пять минут.       Не так уж и много.       Он мягко присел на край кровати, подложив покрывало, чтобы не сидеть грязными штанами на чистой простыне. Лютик спал, забравшись на его половину кровати, обняв подушку Ламберта, уткнувшись в нее лицом.       Ламберт смотрел на него внимательно и долго.       Неужели у него всегда по-настоящему был только Лютик?       Только он принял его больным и злым, и продолжал принимать вместе с тем, как Ламберт становился добрее, человечнее и ласковее.       Неужели это все, что любило его всегда какой-то непонятной, совершенной и абсолютной любовью?       Лютик?       Но почему он?       Ведь Ламберт думал, что когда он был болен, когда он гнил, рычал и брыкался. Когда кричал, срывался и посылал все к чертовой матери, был только Айден.       Только Айден его принимал, такого вот колючего, неверно слепленного, будто бы с непропорциональным телом.       А оказалось, что это было чем-то иным.       Не той любовью, которая могла бы излечить.       Какое вообще Ламберт имел право требовать, чтобы его излечили?       То, что на такое благородство пошел Лютик вовсе не значит, что и все должны.       И как это хрупкое тело, в то время еще юное и ничему не наученное, могло его таким вот полюбить?       Возможно, эта глупость и сыграла ему на руку.       Лютик просто не понимал, что растил и приручал к себе волка. И сейчас не понимал, кого же вырастил.       Он просто любил. Без сложностей, он любил и требовал всего ничего: чтобы его любили в ответ.       Внезапно его совсем попустило.       Ламберт хмыкнул и подумал: Айден жив, и это прекрасно. А если тому что-то не нравится, то и пошел он на хуй.       Если захочет — придет. Ламберт прогонять его не будет.       Но он взрослый мужчина, и он знал, прекрасно знал: людям свойственно уходить от тебя, когда ты перестаешь быть слишком удобным.       Ну и похуй.       Айден жив, и это все, что нужно было Ламберту, чтобы дышать полной грудью, чтобы перестать мучаться.       Только могилу надо бы снести… А то некрасиво как-то.       Стало совсем легко и просто.       Лютик закряхтел на кровати, заерзал и открыл глаза. Он сонно улыбнулся Ламберту и положил свою руку на руку Ламберта, которой тот поглаживал его плечо.       — Я долго спал?       — Сейчас всего десять часов утра. Главное, что ты выспался.       — О, да, наконец, это случилось, — Лютик подтянулся и снова уложил голову на подушку, смотря на Ламберта. — Ты как-то... странно выглядишь…       — Не знаю. Чувствую себя в порядке. На улице даже солнце… Ненавижу, блять, солнце, если с окна не видно моря.       Лютик тихо рассмеялся и взял его за руку, чмокнув в костяшки.             — Что ж… Тогда показалось. Судя по всему, ты в порядке. Ох, — он оперся на руку и плавно встал, положив руку на живот. — Подай, пожалуйста, сорочку… Мой завтрак еще не остыл, как думаешь?       — Не знаю, но я тоже еще не завтракал. Разогрею, если что.       — Хочу сладенькое что-нибудь.       Ламберт умилился.       — Варенье на булку намажешь.              Лютик фыркнул.              — Ха! Булка! К черту булку.       — И то верно. Что это я за глупости говорю. Хлебом варенье перебивать.       — Вот, начинаешь меня понимать, — хохотнул Лютик, натягивая на себя сорочку. — Айден еще не ушел? Я бы хотел с ним поговорить!       — Ушел.       Лютик широко раскрыл глаза.       — Но… Почему?.. Ему что-то не понравилось?..       — Не знаю, наверное, у него какие-то дела… Знаешь, главное, что он жив. Больше не надо.       Лютик изумленно вскинул брови.       — Тебя совсем это не обижает?.. Это как-то… некрасиво. Уйти от друга, который…       — Некрасиво, но кто судьи? Думаю, он еще приедет.       — Странно, но ты выглядишь так, будто тебя это совсем не задело.       Ламберт пожал плечами.       — На фоне его недо-смерти меня уже ничего задеть не может. Я в порядке, Лютик. Эти пару дней были отвратительными, мерзкими, даже думать о них не хочу…       — Ох, ладно, прости… Тогда не будем.       — Не будем. Что тебе снилось? — спросил Ламберт, натягивая на него штаны.       — О… о!.. Короче, каким-то чертом я был огромным, прям мегаогромным накачанным мужиком, почти как Геральт, и, короче, там было типа какое-то задание, а я еще летать мог и…       Ламберт улыбнулся, слушая его рассказ и посмотрел на его лицо, едва сам не сияя.       Да, к черту это.       Он любил Айдена, но жизнь это жизнь.       Он и так потратил очень много времени, страдая из-за него. Хватит.       Тем более у Лютика такой захватывающий сон!