Baby blue love

      Где-то к концу семнадцатой недели, пятый месяц, Лютик определенно чувствовал все движения. Об этом он и уведомил Ламберта, растолкав его ночью.       Тот закряхтел и, поняв, что проснулся он не от кошмара, и не из-за сушняка, а из-за Лютика, испуганно раскрыл глаза, боясь, что могло что-то случиться.       Но едва глаза привыкли к темноте и он смог начать распознавать предметы, он увидел, что Лютик был вполне счастлив.       Ламберт облегченно выдохнул.       — Что случилось? — хриплым, не отошедшим ото сна голосом спросил Ламберт, переворачиваясь на бок.       — Он двигается! Я чувствую!       — Ты уверен, что это не газы?.. — уже почти закрывая глаза, спросил Ламберт.              Лютик нахмурился и пнул Ламберта в бок.       — Нет, он двигается. Прямо сейчас! Ну, не то чтоб двигается… Совсем немного, но я это чувствую… Вот что что-то двигается.       — Если я сейчас прислушаюсь, и это будут газы, то я потом эту историю ему расскажу про то, как его папаня перепутал ребенка с метеоризмом…       — Ламберт, я сейчас отправлю тебя спать в другую комнату!       Ламберт цыкнул, закатив глаза, а потом лениво опустил голову ниже, прижимаясь к животу, уложив и руку.       И вправду ощутил легкую вибрацию, движение.       В любом другом случае он бы перепугался до усрачки, потому что немного странно, что там что-то двигается, а сейчас… Это был их ребенок.       Ламберт улыбнулся и чмокнул его в живот, погладив.       — Ладно, прошу прощения… Слушай, мелкий такой, а такой уже активный…       Ламберт осторожно подобрался к подушкам, обнимая Лютика за плечи. Тот буквально сиял, широко улыбаясь.       — Надо поискать какой литературы, узнать, нормально ли это, что он такой активный… Я просто так уже пятую ночь просыпаюсь…       — Пятую? Почему мне сразу не сказал?       — Думал, что эта паранойя… Ну, я всю жизнь думал, что движения ощущаются где-то, не знаю, на последних месяцах… А тут пятый! — он потерся носом о шею Ламберта, довольно выдыхая. — Ладно спи, милый, спи… Я просто… Понял, что не дождусь утра.       Ламберт улыбнулся и поцеловал его в лоб, и, устроив голову на его плече, положил ладонь на уже более, чем заметный живот, поглаживая, снова ощутив легкую вибрацию, которая после затихла. Он улыбался, и Лютик погладил его по голове, прижавшись щекой к его лбу.       На следующее утро Лютиком, как понял Ламберт, была изучена вся та многотомная литература о беременности, которую он только нашел, и рассказал после Ламберту, что да, движения это нормально, а особо сильные сигналы от того, что либо не хватает кислорода, либо следует отдохнуть.       Лютик сиял.       Ламберт даже не верил, что настал период, когда Лютика все совсем перестало волновать. Ламберт каждый день старательно у него расспрашивал, в самом ли деле все хорошо, нормально ли он себя чувствует, ничего ли его не волнует, и он активно кивал головой, и говорил, что почему-то чувствует себя прекрасно. «Только спина болит», — пожаловался он под конец.       О легком течении беременности, правда, удивился и врач, говоря о том, что несмотря на то, что ему не особо часто удавалось наблюдать за беременностью от ведьмака, но, как правило, она проходит тяжело, а единственные трудности у Лютика — его собственное волнение. В любом случае, он попросил в случае болей тут же вызвать его. А еще Ламберт узнал крайне приятную новость — что при беременности очень высока возможность, что его гены смогут повлиять на общее состояние организма Лютика.       Проще говоря — замедленное старение и повышение продолжительности жизни.       Ламберт едва тогда в голос не засмеялся от радости.       Он был счастлив еще тогда, когда понял, что часть генов эльфа помогут Лютику подольше прожить, а тут еще все это умножается на два.       Никто, конечно, даже примерно не мог высчитать, сколько он сможет прожить, но врач говорил, что сейчас он выглядит на лет двадцать в лучшем случае. Лютику тем временем было двадцать шесть.       Безусловно, Лютик тоже был рад.       Перелистывая данную ему книгу о возможных аномалиях во время беременности и за какими симптомами стоит следить более настороженно, он сказал:       — Знаешь, Ламберт… Я же позже всех узнал о том, что я немного эльф…       Ламберт закрыл за врачом дверь и подошел к Лютику, садясь рядом.       — Да, некрасиво вышло…       — Я… помню, как-то ночью заснуть не мог, и думал о том, что я умру, а дети и ты нет… Сколько же раз я плакал из-за этой мысли!       Ламберт покачал головой, мягко улыбаясь. Он погладил Лютика по плечу, смотря на его белое лицо, все так же сияющее молодостью и счастьем.       — Но даже потом, узнав, что проживу дольше, забеременев, я думал о том, что… Что мне эти сорок лет? Так мало… А сейчас, оказывается, что чем больше будет беременностей, чем крепче закрепится этот ген! И легче будет проходить беременность, и… дольше я буду жить…       — Да, меня это тоже обрадовало. Ведь буквально сейчас ты… молодеешь!       Лютик лукаво улыбнулся и покачал головой.       — Ламберт, я говорю о том, что это не последняя моя беременность…       Ламберт замер на миг, потом просто кивнул и пожал плечами.       — Ну, если ты снова захочешь, то… можно. Но ты сначала одного-то роди, а то уже о втором думаешь.       — Ну я же говорил тебе, что хочу троих детей?.. — он положил голову на его плечо, ласково улыбаясь, теребя страницу книги.       — Помню… Троих так троих, Лютик, дом у нас большой, места всем хватит.       — Ну, на крайний случай можно переехать в Каэр Морхен. Тут сколько комнат? Двести?       Ламберт рассмеялся, чмокнув Лютика в лоб.       — Знаешь, такими темпами мы тут реально… род ведьмаков возродим. Ты там родишь троих, эти еще кого настругают… Во дед Весемир будет рад.       — А ты будешь рад? — протянул ласково Лютик, вскинув голову и смотря Ламберту в глаза.       Ламберт чмокнул его в губы и погладил по плечу.       — Буду.       — И согласен на троих?       — Согласен. Хоть пять.       Лютик рассмеялся и обнял его за шею потянув на себя, целуя.       Лютик старательно изучал книгу, но ничего из всего этого и близко у него не было. Не тянуло в животе, не болело, он не терял сознание от головокружения, не было тошноты и рвоты, только немного подташнивало, но это было нормой. Лютик был абсолютно счастлив и чувствовал лишь прилив сил и какой-то странной сексуальности.       Это было странно: он видел себя в зеркале, с округлившемся животом и уже около семи набравшимися килограммами, и считал себя красивым, сексуальным и желанным.       И Ламберта он хотел абсолютно так же.       Живот уже был такого размера, что, несмотря на свободные сорочки, он вполне был виден окружающим. Кроме того, определенно требовалось обновление гардероба, но Лютик пока не особо хотел идти в город из-за постоянных болей в спине и, пока он просто таскал рубашки Ламберта. Вот те садилась на него чудесно! Хоть и были все этого ужасного черного цвета, который Лютик на себе ненавидел.       На Ламберте он смотрелся хорошо, а Лютик, глядя на себя в черном, думал, что он пришел на чьи-то похороны.       Он все-таки решил подождать пару недель, потому что сейчас, проходя большие расстояния, его спина кричала ему о том, что хватит, пора лечь отдохнуть. Но если боли в спине он мог бы игнорировать, то более активное шевеление ребенка он воспринимал остро.       Но врач сказал, что скоро организм начнет более-менее привыкать к нагрузкам, и Лютику станет легче. Ну, до двадцатой недели. Потому что потом будет еще тяжелее.       Ламберт предлагал сходить прикупить чего без него, но Лютик категорически был против. Для него сейчас прогулка в город как праздник! Он не мог это пропустить!       Уже где-то к девятнадцатой неделе, после утренней прогулки, он сказал Ламберту, что сегодня можно прогуляться и обновить гардероб.       — И ребенку можем что-то уже прикупить! — едва не засиял Лютик, посмотрев на Ламберта во все глаза. Видимо, он сам был глубоко восхищен этой идеей.       — Можно… Но может в этот раз ограничимся только твоим обновлением гардероба? Тебе сейчас напрягаться не стоит, а мы пока купим тебе, чую, ты устанешь…       Лютик зажевал губу и кивнул, проходя в замок на завтрак.       — Да, наверное, ты прав… Тогда в следующий раз… Знаешь, мне уже самому начинает казаться, что это будет мальчик. Альфа, — внезапно высказался он, осторожно поднимаясь по лестнице, обнимая Ламберта за локоть.       — И с чего такие мысли?       — Живот. Мне кажется, будь плод в самом деле маленьким, он был бы меньше… А так на него уже мои сорочки не налезают.       — Не налезают, потому что скоро шестой месяц.       — Только шестой! Он только после двадцатой начнет активно расти… Что же будет на... тридцатой неделе там? А на сороковой?..       Ламберт рассмеялся и обнял его за талию, открывая перед ним тяжелую дверь.       — Будет обычный живот, Лютик. Не выдумывай. Ты просто решил с самого начала, что это девочка, и хрупкая, что в тебя пойдет, а тут пацан, кажется, пошел… Даже не знаю, в кого. Я вроде не такой и большой…       — У меня отец, Ламберт, два метра ростом и весом девяносто килограмм… — сказал Лютик, улыбаясь.       Ламберт присвистнул.       — Ну… Кажется, у нас будет богатырь.       Лютик мягко улыбнулся, прижимаясь к нему ближе, а после кивнул всем, когда зашел в обеденный зал.       — О, неужели я вижу курицу! — воскликнул довольно Лютик. В последнее время Ламберту думалось, что он готов был есть курицу на завтрак, обед и ужин. Ну это ничего. Как-то он вообще сказал, что мел хочет. И он его ел. Просто сидел и ел мел. Как оказалось, ему просто не хватает кальция, так что после того, как ему купили витамины и увеличили запасы творога в кладовой, на мел Лютик смотреть перестал.       — Йен специально для тебя ее готовила, — сказал Геральт и цыкнул, когда она ткнула его вилкой. — Что? У меня она пересушенной получается!       Лютик улыбнулся, сказав:       — Спасибо. Геральтову курицу только под соусом и можно есть, иначе она может застрять в глотке.       — Зато с любовью! — крякнул Геральт.       — Никто и не спорит, — с серьезным видом сказал Лютик, когда Ламберт отодвинул для него стул, а после чмокнул в щеку.       Лютик спросил у Йеннифер, сможет ли она им сегодня помочь с походом в город, потому что его гардероб уже не выдерживает никакого давления, происходящего у него ниже груди. Йеннифер лишь улыбнулась и кивнула. Иногда Ламберту казалось, что ей нравились все эти хлопоты и, будь ее воля, она сама бы таскалась с Лютиком, выбирая потом для ребенка ползунки, распашонки и все, что только можно.       Внезапно, под конец завтрака, Эскель поинтересовался:       — А он больше не двигался?..       Эскель, казалось, был единственным из всех ведьмаков, кому не удалось почувствовать эту легкую, едва заметную вибрацию, и он был очень этим огорчен, поэтому выжидал момента, когда ему выдастся шанс почувствовать первые движения маленького ведьмака.       Лютик рассмеялся, вставая из-за стола.       — Ночью толкался… Обычно еще вечером, но в следующий раз я тебя обязательно позо…       На секунду он прервался, нахмурившись, и Ламберт тут же замер, сам вскочив со стула и подскочив к нему. Все тоже замолчали, посмотрев на Лютика так, будто тот умирал.       — Лютик?..       — Ничего, все хорошо, просто внизу живота заболело… — Лютик положил руку на свой живот и сдавленно шикнул, как от боли. Взволнованный Ламберт прижал его к себе ближе, поглаживая по боку. Лютик внезапно сказал: — Боже, умоляю, уберите эти похоронные лица, это нормально! Представьте, что у вас органы расширяются до непонятых размеров, подумайте, болело ли бы у вас что-то?!       Йеннифер нахмурилась.       — Это точно… нормально?       — Абсолютно, — Лютик выпрямился, потерев поясницу. — Я читал. Правда нормально. Это у всех так.       — Точно? Может, сегодня дома посидим?       — Нет, хочу в город. Ламберт, успокойся, я же говорю, это нормально. Я читал, и врач предупреждал, что такое случается… Уже ничего не болит.       Геральт недоверчиво на него посмотрел, и Лютик посмотрел на него в ответ очень живописным взглядом, высказывая все, что думает о ненужной гипер-опеке.       — Короче, я переодеваться. Все в порядке.       Все проводили его встревоженным взглядом, а Ламберт, опомнившись, пошел вслед за ним.       — Лютик… Точно? Точно в порядке? — спросил он уже в комнате, когда Лютик начал расстегивать рубашку Ламберта на себе, чтобы попытаться отыскать в своем гардеробе хоть одну сорочку, которая на него натянется.       — Да. Ламберт, у меня буквально матка расширяется каждый божий день, иногда бывают спазмы! Со мной все в порядке, можешь даже послушать, что его совсем ничего не тревожит, — он аккуратно положил ладонь на свой голый живот, держа рубашку на локтях, и улыбнулся, когда увидел, как у Ламберта опустились плечи и он растянулся в глупой улыбке.       — Мг, спит, наверное…       — Ага. Он же растет, все там меняется, и иногда появляется это давление, но оно быстро проходит. Ночью сегодня задержалось, но нормально, не умер…       — Мог бы и разбудить меня…       — И что бы ты сделал?       — Поцеловал, и все бы прошло, — гордо заявил Ламберт.       Лютик улыбнулся, покачав головой, и чмокнул его в щетинистую щеку, погладив по плечу.       — Хорошо, переодевайся тогда, пойдем купим тебе чего нового.       — Ага, как ты и хотел, помнишь? Смотреть, как я покупаю себе новую ночнушку, ведь я уже на шестом месяце… Видишь, ты почти угадал? Полторы недели, и уже шестой месяц…       — Двадцать первая неделя… Половина пути. Я так рад, что ты себя хорошо чувствуешь. Я много читал по этому поводу… Что очень много осложнений.       — Я тоже… Не знаю, может просто мои гены из-за мутации хорошо справляются с твоими? Я даже больше боялся не за себя, а что с ребенком что-то случится… Но врач говорил, что все хорошо. Ручки, ножки, никаких синдромов… Представляешь, у него уже все есть!       Ламберт растянулся в широкой улыбке и подался вперед, целуя.       — Собирайся, солнышко… У тебя сейчас сил много, а чем ближе к вечеру, тем сильнее ты устаешь.       — Не представляю, что будет дальше, — кивнул Лютик с усталым выдохом, и полностью снял с себя рубашку.       Чудом, но у него нашлась толковая рубашка. Живот под ней, конечно, скрылся не полностью, но зато было комфортно!       — Ты нервничаешь, — почему-то решил сказать Ламберт, когда Лютик закончил собираться, и специально замерил свой живот и бедра, чтобы не тратить много времени на примерку.       — Нервничаю, — кивнул он заторможенно.       — Почему?       — Из-за людей, — сказал он, и плечи у него опустились. — Просто… Мы много слышали плохого за все то время. О том, что я извращенец, а ты животное. Тогда я к этому спокойно относился, но мне кажется, что я просто расплачусь, если снова услышу это… Особенно, если это будет касаться моей беременности… А я сейчас очень… чувствительно к этому отношусь, это очень много для меня значит. Сейчас ты и этот ребенок — мое все, и я… Я не хочу слышать, как какое-то быдло… вот так… говорит.       Ламберт тяжело выдохнул и покачал головой, подходя к нему ближе и обнимая, поглаживая по спине.       — Я понимаю… Я бы тоже не хотел ничего из этого выслушивать, но что сделать? Мы живем в социуме, и ты сойдешь с ума, если будешь всю беременность находиться здесь… Я буду рядом, Лютик, это главное.       — Да, ты прав… Это главное.       Ламберт улыбнулся и поцеловал Лютика в лоб, поглаживая по напряженным плечам.       Самого Ламберта пробивало неясное отчаяние и раздражение только от представления, что кто-то мог сказать что-то плохое о Лютике в этом положении, и Ламберт понятия не имел, что он сделает с любым, кто хотя бы косо посмотрит в его сторону.       Уже оказавшись в городе, Лютик видимо напрягся, вжавшись в Ламберта. Он думал, что живота никто толком и не разглядел под рубашкой, но ему казалось, что все, абсолютно все взгляды были прикованы к нему и к его животу, и все эти взгляды сочетались с презрением и ненавистью.       Лютик думал, что сейчас расплачется и хотел уже было потянуть Ламберта обратно, найти Йеннифер и уйти. Он даже высказал свою просьбу, и Ламберт удивленно посмотрел на него.       — Лютик? Но почему? Ты устал? До магазина совсем немного, присядешь там и…       — Нет, не из-за этого… Просто… Я не знаю, мне кажется, что они все осуждают…       Ламберт тяжело выдохнул и покачал головой. Он, в отличие от Лютика, абсолютно точно не видел никаких косых взглядов и радовался про себя, что все спокойно.       — Лютик, давай зайдем хотя бы в один магазин, хорошо? Тебе просто кажется, никто, совсем никто не смотрит…       Лютик посмотрел ему в глаза широко раскрытыми глазами, выглядя напуганным кроликом. Ламберт смог лишь успокаивающе погладить его по плечам и поцеловать в щеку. Обнял его, укачивая в своих руках, отходя к обочине, чтобы не мешать проходящим людям. И никто ведь на них не смотрел!       В конце концов, после недлительного уговора, Лютик, скрипя зубами, согласился зайти хотя бы в один магазин.       Хотя туда, думалось Ламберту, ему придется Лютика на руках заносить, потому что тот едва не каменел перед дверьми.       И он выпалил, уже когда Ламберт потянулся к ручке:       — Может в самом деле пойдем? Все равно… Обновлять гардероб придется еще пару раз, через несколько месяцев, например…       — Лютик, и что поменяется в следующий раз кроме размера живота? Пойдем, просто посмотрим, хорошо?       Он открыл дверь, и Лютик, сжавшись, прошел в магазин, где приятно пахло мятой. У прилавка кружила какая-то женщина, которая тут же среагировала на звон колокольчика. Лютик сжался и едва не зажмурился, ожидая презрительного взгляда, но та лишь улыбнулась и сказала:       — Добрый день! Так, не говорите, я уже вижу, что вам надо! Так... второй триместр, да? Сейчас, секунду!       Лютик вытянул шею, будто в шоке, и широко раскрыл глаза, глядя в спину женщины, которая подскочила к какому-то стеллажу.       Ламберт улыбнулся ему и потрепал по плечу, подтолкнув ближе.       Он сказал:       — Только можно что покачественнее. Хлопок, желательно.       — У меня недавно ассистентка такое сшила как раз! Загляденье! Смотрите!       Она показала сорочку, абсолютно точно для беременных. Плечи и руки были небольшого размера, но сама она была свободна. У Лютика едва глаза не загорелись. Она была идеально-белая, почти белоснежная, с широкими рукавами, красивыми кружевами у самой горловины. А завязки! Шелковые!       Как же давно у него не было обновок!       — Вы, конечно, долго не походите в этом… Месяц какой, потом придется новое покупать…       — А я так и рассчитывал! — сказал довольно Лютик, разглядывая сорочку. — Можно еще пару? И ночную еще, пожалуйста!       Ламберт широко улыбнулся, глядя на Лютика, и еще никогда ему не было так приятно смотреть на то, как Лютик тщательно осматривал сорочку.       Обычно, к двадцатой минуте, Ламберт начинал скучать, но в этот раз он почти зачарованно смотрел, как Лютик тут же расслабился и к нему вернулся былой задор.       — Мы… Наверное, много брать не будем. А то в самом деле… Скоро же снова покупать новое.       — Так отложите на вторую беременность! — изумилась женщина, хлопнув глазами.       — Ну… — Лютик склонил голову, ощупывая ткань. — Мы просто еще куда зайти хотели… Ламберт, тебе какие больше нравятся?       — А тебе какие? Для меня это белые куски ткани с рюшами.       — Грубиян! — недовольно крякнул Лютик, и женщина улыбнулась. — Тогда вот эти три и вот ту ночную рубашку! Будешь знать, Ламберт, как… не проявлять должного интереса к моему гардеробу!       Ламберт лишь улыбнулся и потрепал его по плечу, чмокнув в макушку. Женщина, упаковывающая рубашки, покосилась на них краем глаза, а потом спросила:       — А вы… У вас… Ведьмак будет?.. — спросила она почти шепотом, складывая вторую сорочку.       Лютик кивнул.       — Конечно, кто же еще?       — Ну слухи разные ходят… Что ведьмаки бесплодные…       — Раз на раз не приходится, — усмехнулся Лютик.       — Если что, то там, через дорогу, через три магазина, работает моя подруга, только на детской одежде специализируется! Вы туда зайдите, посмотрите, может прикупите чего… Все же заранее надо брать, это только кажется, мол, еще только половина! Потом моргаешь, а тебе уже рожать!       Лютик улыбнулся и качнул головой.       Они зашли еще в несколько магазинов, Лютик особенно много времени провел в выборе сорочек. Он решил, что покупать сейчас много не хочет, но отказаться от пары распашонок, сказал он, просто преступление!       Ламберт, по правде говоря, тоже поразился их выбору. Их было сотни — разных цветов, с разными украшениями и вышивками!       Но Лютик решил повременить, пока точно не будет известен пол. Все-таки ему думалось странно надевать на альфу розовую распашонку с вышивкой «baby doll» или еще что-то вроде того.       Зато как Лютик был счастлив все это время, пока метался между стеллажами!       — Ну что, Лютик, успокоилась твоя душа?       Лютик довольно кивнул, закидывая в рот купленные сухофрукты.       — Я не думал, что все так... хорошо к этому отнесутся!       — Наверное, и не все, но все-таки беременный омега есть беременный омега. Большинство людей хорошо относятся… Да и тем более люди скорее удивляются, что от ведьмака… Такое не каждый день увидишь.       Лютик довольно улыбнулся и прильнул к его боку, медленно идя по улочке и оглядываясь по сторонам.       В общем, он уже не хотел ничего, кроме как прийти домой и лечь. У него болели ноги и немного поясница. Несмотря на то, что все сумки нес Ламберт, да и Лютик на него всячески опирался во время особо сложных моментов.       Они что-то обсуждали, а потом Лютик услышал мяуканье и обернулся. Ламберт закатил глаза — о Боже, снова ждать, пока не придет кошка.       Впихнув Ламберту едва не в рот оставшиеся сухофрукты, Лютик настороженно пошел на звук.       Ламберт запихнул сухофрукты в одну из сумок, и пошел за ним.       Лютик внезапно остановился и присел на корточки.       Нет, видимо, тут кошку они не дождутся… Котенок был потасканный, перебитый и испуганно вжимался в угол скамьи.       Ламберт тяжело выдохнул.       — Посмотри на эту бедняжку… Кс-кс-кс…       Котенок, разумеется, не отзывался, только смотрел дикими перепуганными глазами.       — Да, жаль…       Лютик какое-то время пытался налаживать с котенком контакт, но тот все никак не шел на руки, только порываясь убежать.       В конце концов, Лютик протянул:       — Ламберт, давай… Давай к себе возьмем?..       — Лютик, ты что, с ума сошел? У нас замок полный ведьмаков, кто за ним ухаживать будет? Все коты от нас шугаются, а ты с животом за ним бегать не будешь и…       — Есть Йен! И она сказал, что скоро приедет Трисс к Эскелю! Ну посмотри на него, он такой бедненький, несчастный… Он мне так тебя напомнил!       Ламберт едва воздухом не подавился.       — Чего?!       — Что слышал. Ты в наши первые встречи таким же был. Боязливый и побитый, в руки не давался… Он тоже черненький, и глазки у него совсем как у тебя… ну давай возьмем, Ламберт!       — Лютик, бессмысленно. Он потеряется в замке, будет от всех шугаться… Он дикий! Это просто бессмысленно, он же сбежит!       Лютик встал с корточек, посмотрев сначала на Ламберта, потом на котенка.       Тот действительно выглядел жалко, даже Ламберт ощущал какую-то жалость, но понимал, что все это бессмысленно.       Лютик молчал как-то подозрительно долго, а когда Ламберт попытался заглянуть в его лицо, то обнаружил, что у него аж глаза слезились.       Ламберт устало застонал и, закинув ручки сумки на запястье, быстро наколдовал Аксий. Лютик пораженно на него посмотрел.       — Чего смотришь? Бери давай, пока возможно, он по-другому к тебе в руки не дался бы… Смотри, если на нем лишай, то…       — Нет у него никакого лишая! И вообще, я тебя с улицы потасканного взял, так что имей уважение! — воскликнул Лютик и, подойдя к успокоившемуся котенку, взял его на руки, поглаживая за ухом. — Тсс, маленький, теперь все хорошо… Теперь тебя никто не обидит.       Ламберт внимательно посмотрел на эту картину и качнул головой.       Да, Лютик был прав.       Так выглядело начало их отношений.       Лютик хватал постоянно убегающего от него в страхе Ламберта, а когда схватил за хвост, то прижал к себе и пообещал, что больше его никто не обидит.       Да, больше Ламберта никто не обижал.       Он улыбнулся, смотря на Лютика и, подойдя к нему, ласково чмокнул в висок. Тот пораженно вскинул голову и посмотрел ему в глаза.       — Я люблю тебя, — решил сказать Ламберт.       Лютик счастливо улыбнулся и чмокнул его в нос, встав на носочки.       — Давай найдем ему немного молока… Ты уберешь Аксий, и он поймет, что в безопасности… Спасибо, Ламберт.       Ламберт выдохнул и кивнул. А что делать было? Лютику отказывать по жизни сложно было, а когда тот стоит, беременный, и едва не плачет — тем более.       Ламберту, с сумками, пришлось еще сбегать за молоком, лавка с которым находилась не шибко-то и близко, а что делать-то ему было еще?       Когда он вернулся, Аксий уже спал, и Лютик, кажется, с трудом справлялся с порывающимся убежать котенком. Лютик сидел на корточках, положив котенка на свои колени, все поглаживая его и успокаивая.       Ламберт поставил бутылочку недалеко и сказал:       — Иди сам ему все наливай, от меня он сбежит, предварительно расцарапав мне морду…       Лютик рассмеялся и плавно встал. Подошел к бутылочке, налив немного в крышечку, и боязливо отпустил еще более боязливого котенка на землю. Тот все-таки хотел сбежать, но Лютик ему не дал, ткнув мордочкой в молоко. Тот пискнул, а потом принялся увлеченно лакать.       — Ну точно ты, — улыбался Лютик, глядя, как котенок едва не жмурился от молока. — Тебя тоже надо было буквально ткнуть, а потом — не оторвать.       — Ну так и ты пойми… Он же боится, что ему сейчас и левое ухо погрызут, как и правое. Во и я боялся… что мне остатки сердца покромсают.       Лютик сочувственно ему улыбнулся, покачав головой.       — А в итоге накормили и залатали, правда же?       — Правда, Лютик, правда.       Ламберт улыбнулся ему, и казалось, что улыбается он не только губами, а душой. А Лютик это чувствовал.       Вдоволь напившись, котенок уже чуть менее боязливо реагировал на касания Лютика, так что в руки дался он намного проще. Ламберт забрал бутылочку и, тяжело выдохнув, посмотрел на котенка.       — Дистанцию сейчас главное со мной держи… А то и от тебя убежит.       Лютик кивнул, гладя котенка за ухом, который так чудесно умещался на одной ладошке.       Лютик, правда, во время дороги все намеревался прильнуть к Ламберту, надеясь, что котенок ничего не заметит, но тот начинал шипеть, едва Лютик делал шаг чуть правее.       — А это что такое?! — Геральт пораженно вскинул брови, глядя на неясный меховой комочек на ладони Лютика, который тот бережно прижимал к груди.       — Кот. Геральт, это кот, — прокомментировал ситуацию Ламберт, все еще стоя в метре от Лютика, сам очень возмущённый, что не мог коснуться его и обнять.       — Кот?.. — уточнила Йеннифер. — Лютик, объясни мне, кто с твоим котом носиться будет?       — Я, — хлопнул глазами Лютик. — Замок же большой, а не две комнаты.       Геральт чуть подался головой вперед, пытаясь удачнее осмотреть кошака на наличие лишая, но тот только зашипел. Геральт неодобрительно цыкнул.       — Лютик, зачем нам это подранное чучело? У нас весь замок в ведьмаках, он сбежит!       Лютик возмущённо хапнул воздуха и даже ногой топнул.       — Сам ты подранное чучело! А замок большой, как-нибудь он же сможет избежать таких личностей, как ты, Геральт!       — Геральт, — предупреждающе начал Ламберт, — если ты хочешь довести своего беременного сына до слез, то ты уже на правильном пути. Ты думаешь, что я шибко рад был пополнению в семействе?       Геральт нахмурился, качнув головой. Йеннифер посмотрела сначала на котенка, потом на Лютика. Потом на Ламберта. И поняла, что комментарии излишни.       — Что ж… Я хотела предложить посидеть где, но с этим багажом, кажется, мы идем в замок, да?..       — Конечно!       Ламберт закатил глаза, Геральт раздраженно цыкнул, Лютик показался обиженным до глубины души.       А уже когда ни Койон, ни Эскель не одобрили его инициативы с этим шипящим комочком, он и вовсе хотел расплакаться. Ламберт, понятия не имея, как к нему кинуться так, чтобы этот котенок их не расцарапал, в панике уставился сначала на очень расстроенного Лютика, потом на Эскеля таким взглядом, будто он человека убил.       Как ни странно, выручил Весемир, который сказал:       — Может это будет первый кот, который не будет шипеть на ведьмаков? Вон, коты с собаками растут и не шипят на них! Вы хоть кота нормально потрогаете, а то к девятому десятку их только на картинках видели!       Лютик в миг засиял, а Эскель с Ламбертом облегченно выдохнули.       В самом деле: вдруг свыкнется?       В целом с котом проблем не было. К Лютику и Йеннифер он привык быстро, в туалет ходил на улицу, учтивая, что в замке найдется щель, куда можно втиснуться. Он даже нигде не терялся! Несмотря на площадь замка, котяра мог почти его обойти, но неизменно вернуться в гостиную!       Правда, когда Лютик гладил или игрался с ним, то подойти к нему, конечно же, было невозможно.       Хотя определенно они стали как-то приходить к стадии «притирания».       Однажды, когда Ламберт зашел в комнату, Лютик, читающий книгу, гордо продемонстрировал, что котенок улегся аккурат ему на живот, довольно урча.       — Смотри, ему уже нравится наш ребенок! Это хороший знак! — едва не крякнул Лютик, сияя счастьем.       — Это, конечно, хорошо, но мне-то как на кровать теперь лечь? Или предлагаешь на стульчике рядом посидеть?..       — Я его сгонять не буду, — серьезно предупредил Лютик и пригрозил Ламберту книгой. — Ты можешь аккуратно попробовать присесть на кровать… Главное его не трогай.       Ламберт недовольно насупился. Отлично, теперь из-за сто грамм куска шерстяного носка ему надо как-то по комнате ходить перебежками и попробовать сесть на кровать! В смысле — попробовать? Это его кровать! Между прочим, силой притянутая из другой комнаты, поскольку в Каэр Морхене была лишь одна кошерная и, мало того, что двухместная, так еще и мягкая кровать! Остальные представляли из себя доску, сено и кусок ткани.       Матерясь и пыхтя, Ламберт аккуратно обошел кровать и присел на ее край. Шерстяной носок не среагировал, продолжая урчать.       — Главное аккуратно, — кивнул Лютик, погладив кота за ухом.       — Спасибо за инструкцию, как мне теперь ложиться в свою кровать.       — Ну давай я с Вороном в другую комнату спать уйду, легче тебе будет?       — Я тебя так уйду, что ты потом на задницу не сядешь, — предупредил Ламберт, определенно шутя, и все-таки прилег на кровать. Носок молчал.       Ламберт нахмурился и в ожидании подлез к Лютику ближе.       Носок зашипел и посмотрел на него так, будто собирался напасть.       — Не на того ты напал, — пригрозил ему Ламберт и нагло подлез к Лютику вплотную, обняв за талию.       Котяра зашипел на руку, но на этом все и кончилось. Он остался лежать на животе, свернувшись в комок и смотря ядовито-желтыми глазами в сторону Ламберта.       Ламберт посмотрел на него так же в ответ, и Лютик рассмеялся:       — Язык ему еще покажи… Вот, видишь, он уже привыкать к тебе начинает…       — Это в его же интересах, Лютик, чтобы он привык. Не забывай, что наш ребенок будет ведьмаком, и, ты уж извини, но предупреждаю сразу: если он хоть поцарапает его, будет выкинут на улицу без задней мысли.       Лютик понимающе кивнул и погладил кота за ухом.       — Нет, он привыкает… Если нет, то придется отдать его к другим еще до рождения… Не надо рисковать. У нас же есть чудесные соседи у моря, они могут взять его в случае чего. Но он уже привыкает.       — Я вижу, — качнул головой Ламберт, поцеловав Лютика в щеку. — Как ты себя чувствуешь сегодня?       — Как всегда… Живот тянуло… Вот, Ворон пришел, лег… Уже не тянет. А в целом все как всегда. Скоро живот начнет расти, вот тогда, мне кажется, начнется… У меня уже одышка появилась!       — Ну конечно, у тебя же там на органы все это давит… Главное не напрягайся, спешить тебе некуда. Когда врач придет?       — В конце этой недели… Как раз перед шестым месяцем… Ты что, не заметил, что осмотр два раза — в середине месяца и в конце?       — С чего бы мне замечать? Приходит, и это главное.       Лютик сонно зевнул и немного поерзал, так, чтобы не помешать котенку.       — Опять ночью просыпался?       — Ага… Он вообще, такое чувство, ночью зарядку делает, судя по всему…       — Подремай сейчас, — хмыкнул Ламберт. заправляя русую прядь за ухо.       Лютик прильнул к нему и потерся носом о линию челюсти, а после уткнулся лицом в шею. Ламберт улыбнулся, прижимая к себе ближе, шикнув на зашипевшего на него снова кота.       — Сегодня скажут его пол! — радостно сказал Лютик с самого утра, едва Ламберт успел открыть глаза.       Он сонно моргнул и посмотрел на него.       — Девочка? — уточнил хрипло Ламберт.       — Я уже сомневаюсь… Кстати, ты ведь можешь со мной остаться… Меня потом скорее всего будут осматривать, а когда он смотрит, что там с ребенком, то ничего такого не делает…       — Конечно я останусь, — кивнул Ламберт так, будто для него это было и так априорное действие. Несмотря на то, что интуиция кричала ему и без всяких магов о поле ребенка, хотелось, все-таки, самому присутствовать при таком событии.       Лютик был взволновал, как ребенок, когда пришел врач, то не прекращая сжимал руку Ламберта. Тот улыбался ему и любовался тем, как он светился буквально изнутри. Он все не мог понять: кажется ему или в самом деле будто бьется из него какой-то странный, непонятный свет. Должно быть, он просто счастлив, поэтому так и воспринимается. Красивее, милее, нежнее… Ламберт бы не смог подобрать все те слова, которые бы точно описали то, как невероятно выглядел Лютик.       Врач по-доброму ему улыбнулся и, взяв какую-то неясную для Ламберта мазь, сказал:       — Я много у кого беременность наблюдал… Но почему-то ведьмаки всегда очень трепетно относятся к этому процессу.       — В смысле «почему-то»? — удивился Ламберт. — Это ребенок! От бесплодного тебя! Тут любой бы вился, как плющ!       — Я вас умоляю. Каждый ли ведьмак хочет ребенка? Они тоже люди, кто-то хочет, кто-то нет… Но все с благодарностью относились к партнеру, который готов был в самом деле выносить ребенка.       — А что, бывало такое, что кто-то беременел и… делал аборт? — искренне поразился Лютик, склонив голову на бок, продолжая сжимать руку Ламберта. Он уже жил в каком-то своем светлом и прекрасном мире, где все счастливы и рады, поэтому иногда забывал, что есть другие жизни и сценарии.       — Конечно. Родить от ведьмака, сами подумайте, для кого-то это несмываемое пятно на репутации… Все зависит от воспитания.       Ламберт хмыкнул и кивнул. Да, в самом деле… Это Лютик хотел и ждал, а для кого-то другого дети сами по себе обуза, а тут еще от ведьмака.       На секунду Ламберта даже обдал какой-то неясный страх. Случись бы так, что будь Ламберт с кем-то другим, кто не Лютик (что уже казалось ему невозможным и глупым), и что бы вышло, забеременев от него другой омега?       Аборт? Осознанный?       Нет, Ламберт бы не имел никакого права винить этого человека, но знать, что кто-то избавился от твоего ребенка с чувством облегчения из-за отвращения… Ламберту на миг стало тоскливо и как-то не по себе, но потом Лютик выжидающе на него посмотрел, закусив губу, и Ламберт одернул себя.       Какая разница, что могло бы быть?       Важно то, что у него есть.       А есть Лютик, который пережил с ним многое, очень многое. Который доказывал свою любовь порой дикими, бесшабашными способами. Еще такой юный и глупый, много не понимающий, Лютик, который сейчас прильнул щекой к тыльной стороне его ладони, смотря в глаза.       Лютик, который значил для него даже больше, чем все.       Лютик, который носил ребенка от него, и который уже обожал его, любил и заботился.              Лютик.       Лю-ти-к.       Ламберт думал о том, что это больше было похоже на сказку.       В холодный пустой замок пришел маленький светлый человек с огоньком внутри. Маленький хрупкий отчего-то несгибаемый человек решил, что сможет защитить большого, грубого и злого человека.       И защитил же.       И смог же.       И сейчас шел, как думал Ламберт, на самый настоящий подвиг. Ведь это ребенок, это целое сотворение судьбы прямо сейчас.       Он пришел в себя, когда Лютик заинтересованно перевел взгляд на врача. Его лицо было сосредоточенным, рука лежала на белом и уже совсем не плоским животе.              — Так… Растет все еще чудно, развивается… Рост… Сантиметров под тридцать… Крупный плод, но за норму не выходит… О, он уже умеет моргать…       Ламберт сам не заметил, как расплылся в широкой, довольной улыбке.       — А пол? Пол уже можно понять?.. — взвился Лютик, едва не ерзая.       Мужчина улыбнулся, убирая руку и кивнул, глядя в глаза.       — Ну, в этом плане ничего не поменялось, как мне кажется. Есть у вас догадки о поле ребенка? — спросил он, смотря на Ламберта.       Тот легко пожал плечами, посмотрев на улыбающегося Лютика.       — Да. Мальчик.       Врач кивнул.       — Мальчик.       Ламберт неожиданно хихикнул, глядя на Лютика. Эмоция его не изменилась, он все еще сиял, казалось, что даже еще больше.       — А я думал, что девочка в самом-самом начале! Ну ладно… Мальчик так мальчик.       — Про вторичный пол будет известно только при рождении, но тут, конечно, альфа в шестьдесят процентов, омега в тридцать, бета в десяти… Пока что все-таки омегами и бетами чаще рождаются девочки, альфами — мальчики. Тут все логично.       Лютик внезапно широко улыбнулся и посмотрел на Ламберта.       — Вот родился бы я альфой, не было бы у нас ребенка.       — Ой, Лютик, спасибо большое, что постарался еще в утробе и сделал себе матку.       Лютик прищурился и цапнул его за ребро ладони.       — Моя матка больше полезного делает, чем ты за последние пару месяцев!       Врач усмехнулся, покачав головой.       — Ладно, сейчас перейдем тогда к осмотру…       Ламберт понятливо кивнул и, чмокнув Лютика в щеку, встал со стула.       Слава Богу, после этого осмотра Лютик был тоже спокоен и не сидел с умирающим лицом из-за очередных новостей. В конце концов, врач убедил его, что железы могут начать работать к третьему семестру — даже наиболее вероятно. Просто нужно чуть больше времени.       Да и Ламберт достаточно времени проводил в лаборатории. Хотя большую работу в этом делал Весемир. Опыта у того было побольше, так что они уже знали, какие именно микроэлементы отличаются от человеческих, что нового и в каком процентном соотношении они были выше.       Они попрощалась с врачом, а Лютик, предприняв неудачную попытку выцепить бесившегося Ворона, кинул эту идею и переключился на Ламберта.       — Он уже моргает, представляешь! — почти взвизгнул Лютик, обняв Ламберта и навалившись на него всем телом. — И еще кулачки разжимает!       — О, какой способный, — усмехнулся Ламберт, целуя его в щеку. — Все-таки как хорошо, что ты родился омегой.       Лютик усмехнулся и присел на диван, подставляя лицо солнцу. В главном зале сейчас было тихо.       — А если бы… я альфой вот был… а ты омегой… — протянул Лютик, глядя на покачавшего головой Ламберта. — Был бы я крутым и сильным ведьмаком, а ты бы бардом…       — Даже представлять себя без бороды не хочу, — фыркнул Ламберт , покачав головой. — И все-таки… Знаешь, мне кажется, лучше монстров рубить, чем ребенка выносить… Так что как бы эгоистично это не звучало, я рад, что я альфа…       Лютик только пожал плечами.       — Я бы не сказал, что это шибко выматывающий процесс. Даже наоборот, я чувствую себя счастливее, красивее и даже сексуальнее… А роды… ну, сомневаюсь, что это будет больнее, чем когда тебя кикимора до полусмерти доведет…       — Не знаю, я просто думаю о родах… И меня это прям, ну… Это же... Ребенок! Боже милостивый, нет-нет, я лучше так… с кикиморой как-нибудь…       Лютик хмыкнул, положив голову ему на плечо.       — Наверное это все-таки приходящее… Никто не рождается с желанием умирать от рук монстров или детей рожать… Кому-то что-то приходит, к кому-то нет… Я счастлив сейчас, что беременный… — он погладил свой живот, в самом деле не ощущая пока что никаких тягостей.       — А я-то как рад, что ты беременный, — хмыкнул Ламберт, поцеловав его в макушку. — Но все равно, потом будет тяжелее и сложнее. Ты большой молодец, Лютик, я без шуток тобой восхищен.       Лютик пораженно на него посмотрел, медленно моргнув.       — Правда, что ли?       — Серьезно. Без шуток.       — Но… почему? Это делают большинство омег и… нормально.       — Ага. А еще можно нам всем руки поотрубать, и ничего, жить будем! То, что ваш организм более-менее с этим справляется, не значит, что это нормально и прекрасно. Врач говорил, что это пиздец, какой стресс для организма… Да и в целом… Тебя разве не сводит с ума, что твой организм буквально из себя делает… Ну, другого человека?.. Нет, это взрывает мне мозги! С кикиморой все понятно, а это… Вот твой живот, и там… И там он уже моргает!       Лютик рассмеялся и резко обнял его, навалившись на него всем телом, обнимая и прижимаясь ближе.       — Наверное, поэтому я себя и чувствую хорошо… Ты делаешь все, чтобы мне было комфортно… Здесь безопасно и хорошо… Только я очень боюсь насчет зимы… Все-таки холодно, сквозняки…       — Я проверю нашу комнату, чтобы не было никаких сквозняков, Лютик. И всегда будет затоплен камин. Ты точно не простудишься. Я люблю тебя. Вас.       Лютик улыбнулся и прикрыл глаз, улыбаясь и тесно-тесно к нему прижимаясь, ощущая небывалый душевный подъем.       Да, определенно, беременность не самый приятный процесс. То спина, то ноги, то голова, то живот… И это у него все легко проходит! Он знал, что могут быть осложнения, что омеги чуть ли не всю беременность проводят под присмотром у врачей — это если обеспеченные — а в иных случаях ребенок просто не выживает.       Конечно он все это знал, но было бы враньём сказать, что он не был сейчас счастлив.       Просто как-то так вышло, что он был одним из тех немногих, кто действительно мог насладиться этим периодом. В большинстве своем из-за спокойной атмосферы, уюта, поддержка и любви.       Его все любили, все о нем беспокоились, не было стресса, не было лишних нервов. Все было хорошо и спокойно, а он был любим…       — Знаешь, Ламберт, — Лютик чуть поерзал, удобнее устраиваясь в его руках.       — М? — протянул он почти сонно, будто минута, проведенная в тишине и в тепле, уже навела на него дрему.       — Я часто думаю… А как бы у нас все было, если бы тогда удалось сохранить детей? Ну, была бы беременность не внематочной, а я бы не нервничал, не повел бы себя тогда так… И… что бы было, решив мы сохранить ребенка?       Ламберт тяжело выдохнул, целуя в шею, щекотя щетиной.       — Не знаю, Лютик, не знаю… Боюсь, что ничего хорошего. Вспомни, как у нас все было и без ребенка? Сколько раз мы с тобой ссорились? У меня была проблема в собственной чувствительности, вернее, в ее отсутствии… Я не понимал твоего состояния, твоих проблем… Мне нужно было время, чтобы научиться слушать не только себя, но и тебя… если бы не было этих шести лет, я бы не смог быть сейчас таким чутким. Не было бы во мне этого восхищения и уважения, я бы относился ко всему этому со снисхождением.       — Думаешь, мы бы разбежались?       — Скорее бы доломали друг другу психику, и детям бонусом. Расстаться бы не смогли, нас бы тянуло назад. Мы бы начинали заново, но все было в непонимании, страхах, криках и тайных обидах… Это было бы насилием… У нас бы не было здоровых отношений.       Лютик посмотрел в окно, поглаживая Ламберта по груди.       — Все-таки… Интересная вещь: судьба… Неужели ей виднее?       Ламберт тяжело выдохнул и потрепал его по спине, целуя в макушку.       — Не знаю, Лютик, не знаю… Я уже ни во что не верю. Только тебе, только в тебя. Так что как назовешь, так оно и будет. Судьба так судьба.       Лютик посмотрел ему в глаза, улыбаясь, и подался вперед, целуя и коснувшись рукой колючей щеки.       — О, голубки, все еще милуетесь, как подростки!       Лютик отстранился и повернулся, крикнув:       — О, Трисс!       Ламберт только цыкнул и закатил глаза, буркнув:       — Умеешь портить момент.       — Ну да, у вас же, бедненьких, этих моментов совсем нет, — цыкнула она, и сзади послышались голоса других. Появился Эскель с ее сумками и шмыгнул носом, посмотрев на нее неясным, будто бы тупым взглядом. Будто бы видел впервые и совсем не знал, что с ней делать.       — Нам, Трисс, всегда мало… А ты что здесь забыла? Будешь с Йеннифер драться в очереди нянчиться с ребенком?       — Ламберт, я сейчас тебе в глаз плюну и не постесняюсь Лютика! — раздался голос Йеннифер, казалось, с другого конца коридора.       Трисс замерла, медленно моргнув. Посмотрела на Эскеля, на Ламберта, на Лютика. Тот неловко улыбнулся и развернулся к ней. Сорочка была просторной, но скрыть уже давно заметный для окружающих живот не могла.       Трисс прикрыла рот рукой и едва не пискнула.       — Стой, ты что… ты от Ламберта?! О Боже милостивый, я не знаю, счастье это или горе, но дай я тебя обниму!       Лютик рассмеялся, а за ним и Ламберт, глядя, как Трисс обняла его, тоже стараясь контролировать силу, чтобы, видимо, не сжать его крепко-крепко.