Baby blue love

      Первое время они занимались перепродажей тех вещей, которые не понадобились бы им вообще никогда. Даже под страхом смерти. Потом махнули к океану. Жить там, конечно, было дороговато, да и в целом не совсем удобно, но вот отдохнуть там было очень даже хорошо!       А потом начались хлопоты с домом. Они все оформили и купили его, но предстоял еще и ремонт. Нет, дом был совершенно нормальным, не был старым и не дрожал от порыва ветра, но все-таки… Они будут теперь тут жить всегда, и Лютик хотел все обустроить так, как им будет удобнее. В конце концов, некоторые дизайнерский решения были совершенно Лютику чужды.       Обустройство дома затянулось почти на полгода, и Ламберт думал, что сойдет с ума. Ну так, иногда. В целом, он быстро приспосабливался, так что к вечно щебетавшему Лютику тоже было легко привыкнуть.       А потом, наконец, все было закончено. Дом куплен и обустроен, ненужное барахло продано, деньги положены в банк и теперь Ламберт по-настоящему чувствовал, что у них началась настоящая совместная жизнь.       Фактически, ничего нового. У моря они и ранее задерживались до полугода, но теперь это было по-другому. Это был абсолютно точно их дом, весь и полностью. И небольшой палисадник во дворе, и веранда. Все было теперь их.       И Лютик был его.       С кольцом на пальце, с меткой на шее, он был его. Любимым и желанным.       За время обустройства все к ним привыкли, Ламберт и вовсе стал верным другом, который всегда был под рукой в случае неприятностей, а Лютик… Ну, это просто Лютик, и его любили просто за то, какой он хорошенький. Светлый и юный, даже в почти двадцать семь все еще выглядящий на восемнадцать.       Ламберт любил вечерами просто ничего не делать, развалившись на веранде с вином и Лютиком, целовать его и гладить, и думать о том, как же ему повезло. Его жизнь была полна дерьма, это правда. Казалось, что жестокости в ней было больше, чем в любой другой жизни.       Детство, мама, стекло под кожей и кнуты… Ламберт прошел через ад. Потом его забрали в другой ад.       В ночных кошмарах Ламберту еще долго снились крики мальчиков.       А потом они вытеснились смехом Лютика.       Поначалу Ламберт думал, что это нечестно: как он смеет радоваться, когда стены Каэр Морхена по-прежнему хранят в себе неутоленные муки души? А потом… Потом он понял, что нет, в этом нет смысла. Им бы не стало легче от того, что мучается и Ламберт.       Так что сейчас, спустя такое время, он смог успокоиться весь и полностью. Исчезали неуверенность, страх, перманентная мука внутри. Столько страхов и ужасов, и все… Ушло.       Это было так странно. Сидеть и внезапно осознать, что вот именно сейчас ты счастлив. Совершенно. Что себе не хочется вернуться в прошлое, в какой-то особый момент, не хочется ничего менять. Этот момент есть, и он идеален.       Он обручен, и он счастлив.       Хоть и до сих пор не верилось, что он… он ведьмак, который сейчас живет семейной жизнью. Даже все его задания стали казаться простыми и несложными.       Все стало легко.       Через месяц у них даже годовщина свадьбы, до которой они дожили счастливыми и здоровыми. И Ламберт знал, просто знал, что так будет всегда.       Он смотрел в сторону, слушая море, поглаживая руку Лютика. Тот был непривычно молчаливым.       — Ты устал сегодня? — спросил он внезапно, смотря на Лютика. Он ласково погладил его по боку, и Лютик покачал головой.       — Нет, но… Знаешь, такое гадкое состояние, — он дернул плечами. — Ну у тебя такое по-любому было! Знаешь… Когда тебе кажется, что все не так, а вроде и так, и хочется чего-то, но ничего не хочется, и…       Ламберт рассмеялся, покачав головой.       — Не знаю, может, из-за течки?..       — Она только через два месяца! — насупился Лютик, а потом прохныкал и грохнулся на Ламберта, обнимая за шею и трясь носом. Что Лютик знал про себя точно: какое бы состояние у него не было, запах Ламберта успокаивал его. — Вот меня больше в таком состоянии бесит то, что вообще ничего делать не хочется! Я сегодня ни пожрать ни приготовил, ни выступил. Даже в город решил не идти! Хотя хотел тебя вытянуть… И в итоге весь день насмарку… Думал, мол, ладно, тогда приберусь на втором этаже… Ну и что ты думаешь? Взял тряпку, постоял и пошел дальше лежать…       — Ничего страшного, — хмыкнул Ламберт. — Такое у всех периодически бывает. То усталость, то гормоны, то, не знаю, погода, то луна там в какой-то фазе… У меня такое тоже бывает. Тем более ты сейчас вполне неплохо сидишь у меня на коленях.       Лютик улыбнулся и потерся носом о его висок.       — Да, ты прав… Но это уже неделю…       — Неделю?.. Я не замечал.       — Я себя пересиливал. Думал, что вот-вот и пройдет…       — Так может ты дашь себе отдохнуть? Иногда от рутины устаешь, а ты себя еще и насиловал. Поваляйся эти пару дней, позагорай, почитай там чего… Станет легче.       — Надеюсь, а то я скоро с ума сойду… — фыркнул Лютик, поерзав на коленях и уткнувшись подбородком в его макушку, поглаживая по коротко-стриженному затылку. — Вроде Трисс обещала зайти скоро… Сходим завтра хотя бы за вином каким… И надо бы сыра с мясом купить…       Ламберт зевнул и кивнул, чмокнув Лютика в ключичную ямочку.       Ламберт думал, что Лютику в самом деле стоит просто отдохнуть, но спустя несколько дней он все еще жаловался на это, как он сам назвал, «предистеричное состояние». Ламберт тогда сказал, если хочется плакать — то пусть плачет. Вдруг полегчает? Лютик лишь насупился и сказал, что он не какая-то там истеричка.       Так что когда приехала Трисс, Лютик все еще был вялым, выглядя так, что Трисс сама попросила его прилечь, а она уж постарается развлечься в компании Ламберта.       Правда, после пятого бокала развлекаться было вообще не сложно.       Вытащив его к морю и сама вдоволь наплававшись, она плюхнулась на песок к Ламберту и сказала:       — Боже, я так тебе завидую! Жить у моря!       — Так и ты себе это можешь позволить, нет?       — Могу, но сдохну от скуки. У меня нет того человека, с которым я могла бы так жить…       — А Эскель что?       Она зажевала щеку и пожала плечами.       — А с Эскелем не будем забегать вперед… Представляю, как тебе многие альфы бы завидовали. На Лютика много кто заглядывается?       — Периодически… Слушай, Трисс, а вот это… нормально?..       — Что? — не поняла она, поправив на себе шлейку от купальника.       — Ты видела, что. Состояние Лютика. Я волнуюсь, он такой уже больше недели!       Трисс отмахнулась.       — Ламберт, он омега. Перестройка наверное какая-то гормональная. Поверь, Ламберт, если у тебя есть работающая матка, то твоя жизнь превращается в какое-то сумасшествие! В такие моменты я рада, что меня это обошло!       — Это точно… нормально? Я такого за пять лет за ним не замечал.       — Нормально. Скоро придет в норму. Главное не зли его сейчас и не дергай лишний раз… В таком состоянии обычно и раздражительность повышается.       — Я за ним ее не замечал…       Трисс хмыкнула.       Правда, спустя пару дней он заметил. Лютик валялся в зале, что-то просматривая в своих блокнотах, Ламберт прошел несколько раз мимо — он то выходил в сад, чтобы взять нужные травы, то на кухню, чтобы зачерпнуть воды, и вот, на третий такой поход Лютик громко вдохнул и сказал:       — Я знаю, это прозвучит ужасно, но меня ужасно раздражает, что ты… ходишь туда-сюда… Не смотри так! Просто… не ходи, хорошо?..       Ламберт заторможенно кивнул и на пару секунд растерялся, не зная, в какую сторону уйти, чтобы точно больше не ходить по смежной комнате. В итоге он вышел на веранду. Рядом море и, если что, помедитирует.       Он сбитый с толку почесал затылок, но значения не придал. Он сам жил с повышенной раздражительностью херову тучу времени, и да, у него определенно такое случалось, когда начинало бесить буквально все.       Ничего страшного. Со всеми случается.       Тем более Лютик, казалось, пришел в себя буквально через пару часов, и даже сказал, что сам не знает, чего его так переклинило. «Наверное, я просто не мог сосредоточиться…». Ламберт кивнул и улыбнулся, чмокнув его в лоб.       — Как ты себя вообще чувствуешь? — он присел рядом с ним, приобняв за плечо.       Лютик шмыгнул носом и поерзал, ближе прижавшись.       — Не знаю. Плакать хочется почему-то…       — Так поплачь.       — Что, без причины?! Это то же самое, что и смех без причины… Ну нет, скоро пройдет… Слушай, а сделай ванну, а? Сейчас отмокну, легче станет. А потом вина с тобой выпьем…       — Ты уверен, что тебе, на такое состояние, можно вино?..       Лютик задумался и качнул головой.       — Да, лучше не надо… Попью чая.       Ламберт кивнул и поцеловал его, поглаживая по выгнутой пояснице. В его руках Лютик быстро расслабился, казалось, что едва не растекся, начав мурлыкать.       Раздражительность у того все равно изредка появлялась, но в основном утром и на запах еды. Он говорил, что он сонный, и эти запахи кажутся будто в сотню, нет, в миллион раз ярче и от них начинает болеть голова. Правда это не мешало Лютику плотно позавтракать, и Ламберт даже растерялся: это что, еду нюхать ему не нравится, а жрать за две щеки — очень даже? Ламберт решил не вмешиваться. Лютику, наверное, виднее.       В конце концов, Ламберт все спихивал это на течку. Может в этот раз она начнется раньше, вот его так и штормит. Лютик часто перед течкой становился дерганным, нервным, а иногда — поразительно чувствительным, воспринимая близко к сердцу даже дождливую погоду или грустно покосившееся дерево. Так что Ламберту не привыкать.       Даже выступление в городе его не особо удивило, когда Лютик увидел собравшихся под крыльцом котят. Он замер, дернув Ламберта и кивнув в их сторону. Ламберт пожал плечами.       — Лютик, на улицах достаточно брошенных животных… Что конкретно с этими не так? Тут же еды навалом, их тут вечно кто-то подкармливает! Тут тепло, и…       — Но где их мама? — спросил Лютик дрогнувшим голосом, прервав очередную тираду Ламберта о том, что брошенные животные здесь совсем не страдают.       Он замер и почесал затылок.       — Ну, не знаю… Пошла еду искать. У них много своих важных кошачьих дел… Лютик, у тебя что, глаза слезятся?!       Лютик дернул плечами и пожал ими. Шмыгнул носом и протер глаза.       — Это все это тупое состояние! Я вовсе не хочу плакать!       Ламберт сочувственно погладил его по плечу и выдохнул.       — Пойдем, Лютик…       Лютик не пошел. Точнее пошел, но не туда, куда надо. Он аккуратно подкрался к крыльцу и протянул руку к котятам. Судя по тому, что они не разбежались, котята в самом деле прикормленные. Дикие котята обычно убегают еще до того момента, как ты успеешь подышать в их сторону. А тут вот, на руки пошли!       И Ламберт примерно полчаса смотрел за тем, как Лютик сюсюкается с котятами. А что делать было? Главное, чтобы Лютик не расплакался посреди города.       Слава Богу, вернулась кошка и Лютик со спокойной душой мог вернуться к Ламберту, который малость так скучал, глядя на это и понимая, что если подойдет, то коты, зашипев, разбегутся.       Вечером, уже дома, Ламберт спросил:       — Ну и что это было в городе?       — Ты про что? — спросил Лютик, надевая на себя ночную рубашку, а потом подкрался к Ламберту на кровать, потеревшись носом о его шею.       — О том представлении с котятами.       — Я не знаю, — шмыгнул носом Лютик, ложась к Ламберту под бок. — Просто так грустно стало! Я… Я не знаю… Ну вот так случилось…       — Лютик, — грустно выдохнул Ламберт. — Да поплачь ты уже, отпусти душу, авось легче станет.       — Ну просто это…       — Нормально. Вдруг у тебя нервное перенапряжение, а ты мешаешь весь стресс сбросить?       В этот раз Лютика уговаривать не надо было. Поерзав и спрятав лицо в его шее, он и вправду заплакал. Ламберт лишь облегченно выдохнул и погладил его по голове, обнимая и укачивая. Уж лучше он сейчас его побнимает и Лютик успокоится, чем когда-нибудь он придет домой, а у Лютика истерика, и Ламберту только останется догадываться, просто так или же что-то случилось.       Да и в эту ночь, Лютик, вдоволь нарыдавшись, так же быстро заснул. Ночами ранее он обычно подолгу ерзал, пытаясь найти нужное положение. Ламберт из-за этого ерзания сам заснуть не мог, пока Лютик то скидывал одеяло, то снова им накрывался. То обнимал его, то отворачивался.       Правда потом Лютика, казалось, на слезы могло вывести абсолютно все. Ламберт уже устал пугаться, потому что вдруг что-то случилось? Но, убедившись, что нет, все в порядке, он просто его обнимал. И Лютик начинал плакать еще сильнее.       — Может сходим к врачу? — спросил Ламберт в один из дней, валяясь на песке рядом с Лютиком.       Тот моргнул и посмотрел ему в глаза, поглаживая его руку, гладившую его живот.       — Ты про мое… состояние?..       — Да. То есть, я понимаю, гормоны, течка, ты омега… Но как-то это уже совсем не нормально. Я боюсь, что у тебя могло начаться нервное что-то… Тогда лучше сразу вылечить, а не усугублять…       — Но… С чего бы ему начаться? Мы живем спокойной и счастливой жизнью…       — До этого могло накопиться. Много неприятного было, ты мог просто не выдержать напора.       Лютик грустно выдохнул.       — В таком плане лучше к врачам из Новиграда ехать. Тут, конечно, есть неплохие, но работа с головой это тебе не таблетки от кашля дать… Так что подождем, может, прихода Йен? Они обычно раз в пару месяцев приезжают.       — Хорошо, подождем… А то я сам изводиться начинаю, глядя на твое состояние…       — Мне тоже от него не хорошо… Особенно по утрам. Я просто… Я боюсь, что это мои модификации там какие-то связанные с генами… Вдруг у меня снова все пропадет? Течка, и запах, и возбуждение…       — И я все равно буду тебя любить, Лютик. Главное, чтобы ты был здоров, остальное глупости.       — Правда?       — Конечно, — он кивнул и склонился над ним, чмокнув в приоткрытые губы.       Лютик улыбнулся и прижался щекой к его груди.       — Ты… такой терпеливый. Это уже месяц продолжается, а ты мне и слова не сказал…       — Мне, кажется, слова надо говорить твоей матке или нервной системе… Смотря из-за чего…       Лютик рассмеялся и потерся о него щекой, довольно прикрывая глаза.       Следующие дни Лютика то отпускало, то начиналось все сначала. Потом еще от запахов еды стало тошнить еще чаще, и Лютик… наконец, задумался о том, о чем бы задумался любой другой омега на его месте, но из-за ситуации все об этом и думать не смели.       Он напрягся, а потом отмахнулся… Может, паранойя? Наверное, из-за проблем тех у него и началось что-то с нервам, теперь вот клинит… Нельзя теперь снова про это вспоминать, чтобы заново не началось. А тошнота это нормально. При нервном напряжении даже тошнить может начать!..       Лютика и начало.       Он готовил ужин и едва не морщился, глядя на еду. А потом его вырвало.       Слава Богу, что дома не было Ламберта, иначе бы начался допрос с пристрастиями.       Доготавливал Лютик ужин с трудом, а сам есть не стал, сославшись на усталость. Ламберт обеспокоенно на него посмотрел и попросил того сейчас ничего не делать, просто полежать, он поест и скоро придет.       Лютик так и сделал. В спальной, открыв окна, ему стало легче.       Утром он, голодный, съел даже больше привычного, и снова задумался… Что-то ему это уже напоминало.       На обеде, тыкая салат, на который он только и смог смотреть, он спросил у Ламберта:       — Милый, а я… во мне ничего не изменилось?..       — Ты про что? — спросил Ламберт, жуя, и Лютик спешно отвел взгляд, потому что думать о том, что Ламберт ест свинину было невозможно.       — Ну… Запах… Или вкус?..       Ламберт нахмурился и, прожевав полностью, сказал:       — Не знаю. Запах немного тише стал, но мне кажется, что это нормально. Сексом мы с тобой вообще недели две не занимались, не в твоем состоянии. Но в последний раз… Так, только никаких комплексов, ладно?       Лютик кивнул.       — Совсем немного… Просто ты раньше сладкий был, сейчас почти этот привкус пропал. Но это, наверное, из-за изменений в питании. Вкус смазки же от него зависит, а ты сейчас как-то ешь странно…       — Да, ты прав. Просто… из-за этого состояния в глотку ничего не лезет. Но я и голодным себя не чувствую и минимально что-то все-таки ем… Утром, кстати, когда полегче, кажется, дневную норму калорий съедаю, — он усмехнулся, и Ламберт улыбнулся ему в ответ, погладив его по руке.       Правда Лютику легче не стало. Ночью он толком заснуть не мог, думая о… симптомах. Таких явных, что ему кричать хотелось!       Повышенная плаксивость, раздраженность, нервозность, утром ужасный голод, но потом на еду смотреть едва не через тошноту приходится… Изменился запах, да и утром он каким-то отекшим стал просыпаться, хотя он даже перестал перед сном пить воду.       Кое-как он заснул, а потом проснулся, казалось, засветло. Было четыре утра, рядом тихо сопел Ламберт, и Лютик, посмотрев на него, ощутил прилив нежности. Спал рядом, такой сейчас беззащитный и открытый. Лютик погладил его по щеке, чмокнул в лоб и снова попытался заснуть.       Не вышло.       Когда начало светать, он с усталым стоном вынужденно встал с кровати. Привычно съел двойную порцию и, не зная, чем заняться, вышел прогуляться. Дошел до поля, решил нарвать цветов. Собрал небольшой букет, даже в очень собранной композиции, и медленно пошел обратно. Сняв обувь, он прошелся по берегу моря, по мокрому песку, и на секунду замер.       Если это снова паранойя? А если нет? Но ведь лучше провериться?       Поджав губы, он вернулся домой. Поднялся на верхний этаж, присел на кровать, перебирая цветы, отрывая листья, чтобы те хорошо встали в вазу. Правда, в один момент его и от запаха цветов подташнивать стало, так что пришлось все делать на вытянутых руках.       Ламберт рядом завозился, прокряхтел и потянулся. А потом открыл глаза. Непонимающе нахмурился и провел рукой по месту рядом. Испуганно дернулся и раскрыл глаза шире.       — А… Ты проснулся уже?.. И… Ты чего с цветами?.. И… что у тебя с лицом? Болит что-то?       — Нет. Но, Ламберт… Давай сходим сегодня к врачу?..       — К врачу? Зачем? Что случилось? — резко всполошился Ламберт и оперся на локти, глядя на него с тревогой.       — Мне… Ламберт, не думай, что это паранойя или что я опять начал. Просто мне кажется, что я… что я беременный.       Ламберт раскрыл рот и медленно моргнул. Он покачал головой, спросив:       — Ты уверен?..       — Конечно же нет! Я, знаешь ли, не могу залезть к себе в матку и поздороваться! Просто… Я точно так же себя ощущал в ту беременность! Только меня от боли не скручивает, но сейчас я ведь и не нервничаю особо… а тогда... Столько ужасов происходило!       Ламберт задумался и кивнул.       — Я… Тоже об этом подумал. Когда ты сказал про тошноту. Типа… Нервы, слезы — ладно. Ты перед течкой по-всякому себя ведешь. Но вот это все… Просто, знаешь, я не хочу обнадеживаться и…       — Я тоже не хочу, но мы просто сходим к врачу и проверимся… Просто чтобы знать наверняка.       Ламберт тяжело выдохнул. На душе было тяжело от страха, что, возможно, никто тут не беременный, а надежды уже есть. Ламберт не хотел снова чувствовать эту боль от разрушенных надежд.       — А ты… ты ничего не чувствуешь сейчас? Помнишь, ты говорил, что что-то чувствуешь, когда касаешься живота?.       Ламберт покачал головой.              — Я сейчас перевозбужден, так что ничего почувствовать не смогу… Так что… Лучше врач, да и дело с концом…       Так они и поступили. Ламберт только перекусил, и они решили, что лучше сделать все сейчас, чтобы не томиться весь день.       С трудом найдя врача, потому что раньше они не интересовались, где он тут и что делает, с замиранием сердца, Лютик постучался и прошелся в небольшой домик, где приятно пахло травами. Это был средняковый целитель, средних лет и осмотревший их с неясным превосходством.       — Что-то беспокоит? — спросил он вальяжно и устало, будто бы они успели ему ему докучать.       — Эээ… Да, хотелось бы провериться…       — Я не понимаю, вы оба будете проверяться? Так выйдите, не портите воздух.       Ламберт пораженно моргнул, но, заторможенно кивнув, решил в самом деле выйти и не мешать. В самом деле, вдруг Лютика осматривать будут, а он тут что, любоваться данным процессом будет?       Так что он лишь вышел. Лютик проводил его заторможенным взглядом и посмотрел на целителя почти напуганно. Обычно, все врачи, к которым он ходил, были вежливыми и добрыми. Понятно, что Ламберт не оставался на моменты осмотра, но его и не выгоняли.       — Ээээ, просто есть подозрения на… беременность. Хотелось бы провериться.       — Беременность?.. — уточнил он. — Вы же вроде с этим ведьмаком живете вместе.       — Да.       — И вам… не стыдно?       — А почему мне должно быть стыдно? — спросил пораженно Лютик, нервно перебирая пальцами.       — Ну, например, что… А, ладно, черт с вами. Ложитесь на кушетку, снимайте низ и…       — А вы же… Вы же можете просто проверить?.. Через магию?.. — Лютик почему-то совсем не хотел перед вот этим вот… мужчиной раздеваться и давать себя рассматривать в таких местах. Нет, он определенно уже не стеснялся, но… этот человек вызывал у него какую-то антипатию.       Целитель устало выдохнул и закатил глаза.       — Вы врач? Нет? Ну вот все и все. Вот кушетка. Раздевайтесь и ложитесь.       Лютик заторможенно кивнул, без желания раздеваясь, смотря на кресло.       Как оказалось, настоящий ужас его ждал после. Он подумать не мог, что эти странные штуки кто-то может совать… на сухую! Лютик даже вскрикнул от боли и зажмурился.       — Да что ты кричишь? Первый раз, что ли?       Лютик поежился от боли. Ему показалось, что в него штырь засунули! Да у него вообще никогда такого не было! Все всегда были с ним вежливы и аккуратны, и да и просто смазывали этот прибор для пыток! Лютику показалось, что ему теперь без микро-трещин точно не уйти.       И самый ад начался, когда его начали осматривать. Лютик думал, что прямо там, на кушетке, зарыдает от боли и унижения. Он ощущал себя свиной тушей, которую пытаются нашпиговать осиновыми кольями.       Под конец у него слезились глаза, но не заплакал он лишь от того, что ощутил облегчение, когда из него вынули это средство пыток.        Но потом его все-таки добили:       — Не беременный ты… И расскажи своему ведьмаку, что от него никто забеременеть не может.       Лютик ощутил, как защипало у глазниц снова. Он кивнул и медленно слез, натягивая на себя штаны.       — Хорошо… Спасибо… сколько я должен?..       Правда Лютик до конца не верил, что за это изнасилование еще платить надо было!       Как оказалось, да, надо было, да еще побольше, чем обычно!       Выходил из домика Лютик с тяжелым сердцем и мокрыми глазами, а потом, когда увидел Ламберта, просто разрыдался. Ламберт все понял и только обнял его, поглаживая по спине.       — Тсс, все хорошо, Лютик, все хорошо… Ну, мы ведь понимали, что не факт, да?.. Пойдем, подыши воздухом…       Лютик успокоился не сразу, а когда успокоился, сказал:       — Я бы… я бы не заплакал, если бы он не… Меня буквально изнасиловали! Ты ведь… Видел ту штуку, которую суют, чтобы видеть там все?.. — после кивка, Лютик продолжил: — В меня ее на сухую заснули, потом ковырялись во мне так, будто я дверной замок, а не человек! Мне кажется, мне там все поцарапали!       — Боже милостивый, — Ламберт сморщился, как от боли. Омегой он не был и через такие трудности не проходил даже в комфортных условиях, но вот даже от самого представления стало больно. — Ну… зато мы будем знать, что больше к нему не пойдем.       — Ни в жизни! Я себя чувствую изнасилованным и использованным!       Ламберт снова его обнял и погладил, покачав головой, стараясь успокоить.       — Тсс, все хорошо. Тебя никто больше трогать не будет… Пойдем лучше купим чего-нибудь. Если можешь кушать, то булочек каких… А если нет, то новую сорочку… Потом в море искупаемся, позагораешь. Все хорошо, Лютик, все хорошо, — он чмокнул начавшегося окончательно успокаиваться Лютика в лоб, сам внутри абсолютно негодуя из-за такого обращения!       За отсутствие беременности, конечно, было больно, но Ламберт сильно не надеялся. Хотел, может быть, даже верил, но был готов к тому, что это все-таки что-то нервное.       Они решили просто подождать Йеннифер, которая поможет им быстренько попасть в Новиград, правда, ожидание было слишком томительно. Состояние Лютика не улучшалось. Он был дерганным, ужасно чувствительным и то не ел вообще, то съедал сразу две порции.       Тошнота стала проявляться еще чаще. В один из вечеров Лютик просидел над тазиком добрые три часа, отрываясь только чтобы попить воды. И снова проблеваться.       У Ламберта едва волосы дыбом не вставали от волнения. А уж тем более когда Лютик понял, что ему, наконец, блевать было нечем, и, он присев рядом с Ламбертом, тихо захныкал, говоря о том, что ему адски, ужасно плохо.       У Ламберта была паника, он уже не знал, что делать. Он предлагал сходить к врачу, обследоваться, но Лютик отказывался идти к тому мужику наотрез, а тем временем ему становилось все хуже.       Это уже длилось черт пойми сколько!       В какие-то дни все было прекрасно, прямо вот идеально, а потом… Лютика снова выворачивало органами наизнанку и порой он даже не мог встать с кровати.       Сказать, что Ламберт нервничал — не сказать ничего. Он не понимал, из-за чего, что с ним происходит, и, главное, не смертельно ли это! Ведь организм Лютика абсолютно необычный, и кто знал, что с ним сейчас происходило.       Ламберт покупал самые легкие обезболивающее, потому что вкачивать в Лютика что-то сильнее было просто страшно и небезопасно.       Лютику иногда становилось от них легче, а иногда — никакой реакции тела на вспомогательные средства не было.       — Ну когда же это кончится? — прохныкал Лютик, залезая в кровать после того, как все то, что не переварилось, оказалось выблевано. — Это точно не невроз… И самое обидное, что все симптомы так похожи на беременность… Если бы мне так пришлось мучиться из-за беременности, то ладно… Я бы стерпел ради ребенка. Но просто так! Ламберт, Боже, мне так плохо… — он спрятал белое лицо с испариной на лбу в его шею и попытался поглубже вдохнуть. Запах Ламберта, Богу слава, его не выворачивал, несмотря на то, что он был довольно крепкий и, по сути, от его должно было тошнить. Например, от простого запаха вина Лютика тошнило, но когда он вдыхал именно его с кожи Ламберта — было хорошо.       Ламберт тяжело выдохнул и погладил его по плечу, уткнувшись носом в его макушку.       — Я уже сам с ума схожу, не могу на тебя такого смотреть… Ладно, когда ты просто усталый был, но это!.. Вдруг это инфекция? Лютик, надо к врачу…       — Нет! Не пойду к нему! Ламберт, ты просто не понимаешь… Говорю же, скоро Йен приедет… Только не к нему, Боже, нет!       — Ты уверен? Тебе становится хуже.       — Не так уж и хуже… Сейчас вообще все хорошо! —насупился он и, надув губы, посмотрел на потолок. — Не понимаю. Ведь все симптомы… Абсолютно все… Как же я не беременный?..       — Я не врач, Лютик, я не знаю…       Лютик закусил губу, погладив невольно свой живот.              — Ты завтра в город идешь, да?       — Мг. Хочешь со мной?       — Нет, меня вывернет на половине дороги… Просто, мне врач как-то говорил… Тесты есть для беременности и…       Ламберт тяжело выдохнул, только одним этим звуком говоря все, что он думает по поводу этой ситуации.       — Ну Ламберт! Пожалуйста! Купи ты пару штук… Неужели сложно?..       — Лютик, что-то мне это напоминает…       — Ну я же серьезно! Ламберт, все симптомы беременности, все! У меня ебучий токсикоз!       — Ага, при желудочной инфекции он тоже бывает… И что дальше?       — А перед инфекцией повышается плаксивость, раздражительность, усталость? При инфекции меняется запах? А отечность? Ламберт… Просто купи.       — Но ведь врач… Хочешь сказать, врач не увидел, а какой-то сраный тест увидит!       — Если ты не купишь, то я не буду с тобой разговаривать!       Ламберт устало выдохнул и качнул головой.       — Хорошо, куплю… Но после этого ты окончательно успокоишься, договорились?       Лютик кивнул и чмокнул его в щеку, положив голову на его плечо, прикрывая глаза.              Весь следующий день Лютик изводился, дожидаясь, пока придет Ламберт. Он омега, или что? Он, думаете, не может понять, что беременный? Нет, одно он знал точно: если ты был беременный хоть единожды, то потом ты запросто это поймешь.       И сейчас он это знал, был уверен.       От нервного ожидания его отвлек внезапный голод, а потом ритуал стояния на коленях перед тазиком.       К моменту, как он пришел в себя, пришел и Ламберт с продуктами, наградой и двумя разными тестами.       У Лютик загорелись глаза и он, вырвав тесты из рук немного сбитого с толку Ламберта, так же быстро скрылся с его глаз.       Ламберт лишь устало выдохнул, покачав головой, и пошел на кухню, чтобы все расставить на свои места.       Он не особо чего-то ждал, так что был спокоен. И надеялся, что и Лютик успокоится. И что придет Йеннифер и они смогут посетить хорошего врача.       Он был спокоен.       А потом в кухню зашел Лютик. Он был бледный, и Ламберт даже с такого расстояния слышал, как сильно у него билось сердце. И еще у него тряслись руки. Он смотрел на Ламберта так, будто видел впервые, и сначала он испугался, что что-то случилось, ему стало плохо, или кровотечение там какое-то… Но Лютик сказал белыми губами:       — Ламберт, сядь.       Ламберт ничего не понял, но послушно сел, медленно моргая.       Лютик сказал, рвано выдохнув:       — Ну… Что я могу сказать, — он растерянно пожал плечами, тря руки друг о друга, пытаясь не то успокоить дрожь, не то согреть их. — Если все будет хорошо, то ты… Ты станешь отцом, Ламберт.       Ламберт раскрыл рот, но резко покачал головой. Он сипло спросил:       — Стой… Что?.. Лютик, ты уверен, может… Может тесты бракованные?..       Лютик медленно моргнул, тоже сбитый с толку и сжавшись в плечах. Ламберт видел по нему, что он тоже абсолютно точно не был полностью уверен в происходящем.       — Я… я не знаю, — прошептал он. — Но… По сути, сейчас третий месяц и…       — И?..       — У него уже должно быть сердце… Ты должен услышать… Можешь попробовать. Просто я не знаю, что думать и делать… И я чувствую, что сейчас разревусь от непонимания… И мне так ужасно грустно! Мне кажется, это в самом деле вранье, — сказал он дрожащим голосом. Глаза у того блестели, и он был отчаянно уверен, что это чья-то злая шутка. Он ничего не понимал, он запутался, ему так чертовски сложно!       Хотелось реветь. Он бы этим и занялся, кинувшись на шею к Ламберту, но тот резко поманил его к себе. Лютик подошел к нему, чувствуя, как дрожали ноги и подкашивались колени. Дышать было сложно.       Ламберт посмотрел ему в глаза — взгляд у него был отчаянный и загнанный — и плавно задрал сорочку, впившись в бока холодными пальцами. А потом прижался ухом к его животу. Лютик едва не задрожал, а Ламберт нахмурился и прислушался, потому что услышать хоть что-то за ритмом сердца Лютика было очень сложно.       Он успокаивающе погладил его по пояснице, стараясь успокоить, и Лютик положил свои ладони ему на макушку, перебирая короткие черные пряди.       Ламберт хотел уже устало выдохнуть и приготовиться к очередной истерике Лютика, но для начала он прижался ухом еще ниже — чуть выше лобка. Он помнил, что вряд ли плод будет находиться сейчас так высоко.       Он замер и буквально вжался ухом в низ живота, из-за чего Лютик болезненно айкнул.       Он прислушался, выждал еще несколько секунд, а потом резко отстранился и посмотрел в ужасе на Лютика.       Дрожащими губами, перед тем, как самому начать реветь, как испугавшийся мальчишка, он сказал:       — У тебя там… Другое сердце бьется… Не твое. Быстро… И тихо…       Лютик моргнул. Его плечи расслабились, а потом он плавно присел на колени к Ламберту, смотря на пол. Он даже не знал, что ощущал: на него навалился такой поток эмоций, что они просто его рвали на куски. Хотелось кричать, смеяться и плакать.       Пока он пытался разобраться с тем, что чувствовал, Ламберт вжался лицом в его шею, крепко обнял и тихо всхлипнул.       Это как-то растрогало Лютика окончательно. Он знал, что Ламберт прекрасный человек, добрый, нежный и ласковый, чувственный и понимающий, но понимание, что Ламберт плакал от счастья из-за его беременности — это просто добило Лютика совсем.       Он обнял его, уткнулся носом в его макушку и сам задушенно всхлипнул, широко улыбаясь.       Он беременный. От Ламберта.       Это их ребенок. Ребенок, которого они уже любят всем сердцем, о котором будут заботиться начиная с этой секунды.       Ламберт мягко положил ладонь на его живот и погладил, чмокнув в шею и поджав губы.       — Ты веришь в это?.. — задушенно спросил Лютик, чувствуя такое облегчение и негу, от которой дышать становилось легче.       — Честно? Если бы не слышал его сердце, то не верил бы…       Лютик мягко взял его за лицо и посмотрел в заплаканные глаза.       А потом крепко поцеловал, обнимая за шею. Ламберт обнял его одной рукой, другой продолжая ласково поглаживать его живот. Он улыбнулся в поцелуй, прошептав:       — Я так тебя люблю…       — И я тебя, волчонок… Ну что, любишь в два раза сильнее меня, да?.. — он улыбнулся и потерся о его нос своим.       — Думал, что в два, а теперь кажется, что в сто… Ну, как я полагаю... Поедем уже не в Новиград, а в Каэр Морхен? Там ты хочешь беременность провести?..       — Не только беременность… Я просто боюсь, что в первые месяцы мы можем просто не справиться вдвоем. Дети разные, конечно, бывают, но мне будет спокойнее, если рядом будет кто-то еще…       — Как скажешь, — он поцеловал его в скулу, погладив по бедру. — Только почему… почему тот врач не обнаружил беременность?..       Лютик растерянно моргнул и пожал плечами.       — Я не знаю. Но этот как-то враждебно был настроен… Еще сказал, мол, скажи своему ведьмаку, что ты от него беременным быть не можешь.       — Какой идиотизм! Рано или поздно живот бы все равно стал виден… О чем он думал! Нет, я ему, блять, ус…       — Тс, — Лютик чмокнул его в лоб. — Не надо, успокойся… Разве сейчас что-то имеет значение кроме ребенка?       Ламберт медленно покачал головой и, быстро расслабившись, снова улыбнулся.       — Надеюсь, что такой токсикоз будет не всю беременность, — выдохнул устало Лютик. — А то с ума можно сойти!..       — Кстати, а ты ведь заметил… Что у тебя сам живот совсем не болит, как в прошлый раз? Тебя аж скручивало бывало…       — Да… — кивнул он растерянно. — Выходит, это из-за нервного перенапряжения, да?..       — Наверное. Сейчас ты у нас в спокойствии, — Ламберт заправил русую прядь за ухо и снова погладил его по плечу, а потом прижал к себе теснее, обнимая. — Я так счастлив, Лютик… Я… Я бы начал орать, не будь я чуть более сдержанным.       Лютик улыбнулся еще шире (у него уже буквально болели щеки) и чмокнул его в губы. Обхватил нижнюю, посасывая, и прошептал:       — Мне так… Так сейчас захотелось заняться с тобой любовью…       — Ты уверен?.. Ты уже месяц едва блевать не начинаешь при слове «секс»…       — Уверен… Хочу тебя, — он подался вперед, целуя, и обнимая за шею.       Ламберт прикрыл глаза и довольно промычал в поцелуй, беря Лютика на руки, медленно унося в спальную, едва не упав раза два на лестнице, но вовремя хватался за поручень.       Ноги его не держали от восторга.       Ламберт был с ним нежен. Так нежен, как мог, потому что его самого едва не выкручивало от этой нежности. Он гладил его, выцеловывал его лицо, шею, плечи, живот и бедра. Он шептал о том, как любит, и какой же он красивый, самый желанный, самый нежный, что роднее у него никого нет.       Лютик таял под его руками, шептал такой же бред и потирался о него, оглаживая и целуя.       Ламберт вошел плавным движением, целуя эти выученные губы, но каждый раз не менее любимые и невероятные. Лютик под ним вздрогнул от первого толчка и издал судорожный выдох от удовольствия.       — Боже… Так хорошо…       — Точно? — уточнил с придыханием Ламберт, делая плавные толчки. Он боялся, что Лютику могло стать плохо в середине процесса.       Но Лютик только блаженно прикрыл глаза и, шумно выдохнув, откинул голову назад, прошептав:       — Да… пожалуйста, продолжай… Все хорошо… — он положил ладони на напряженные бедра, похлопывая, настраивая Ламберта на нужный ритм.       Ламберт склонился над ним, снова целуя, чувствуя странное удовлетворение.       Лютик терся о него, постанывал и кусал губы. Оглаживал его и целовал не переставая, сам подставляя свое лицо и шею под горячие губы.       Кончил Лютик с его именем на губам, вжавшись в Ламберта всем телом, обнимая, а после сразу же потянулся к его губам. Ламберт довольно прикрыл глаза, делая более краткие толчки, догоняя собственный оргазм. Его немного перетряхнуло и он шумно выдохнул, замер на миг.       Они месяц не занимались сексом, и, несмотря на то, что у Ламберта была вполне хорошая фантазия и не менее хорошая и рабочая рука, это все равно не сравнится с теми эмоциями, что он получал во время секса с Лютиком.       Он медленно вышел, шумно выдыхая, и аккуратно лег рядом на бок, погладив Лютика по животу, глядя на его лицо. Лютик широко улыбнулся ему, положив руку на тыльную сторону ладони Ламберта и прижимаясь головой к его плечу.       — Есть какое-то особое удовольствие в сексе после перерыва… — подытожил Ламберт, поцеловав Лютика в лоб.       Тот внезапно всполошился и вскинул голову, смотря на Ламберта.       — Что такое?       — А мы пока… Мы пока не занимались этим… Ты там не думал мне изменить?..       — Ты что говоришь такое? — Ламберт широко раскрыл глаза, будто слова Лютика его в самом деле испугали. — С чего бы хотеть?..       — Так говорят… Что… Могут изменить, если…       — Лютик, изменяют не потому, что секса давно нет. Изменяют потому, что не любят. Нет такого, что «он мне не давал, и я ему изменил». У любящего человека и мысли такой не возникнет. Да и сам подумай, разве секс представляет такую ценность?!       В глазах Лютик отразилось понимание, будто бы он удивился такой информации, а потом кивнул, улыбаясь.       — И ты не будешь ничего говорить, если у нас совсем долго не будет?       Ламберт устало закатил глаза. Он любил эту наивность в Лютике, но иногда он поражался, как он из-за нее мог доходить до странных выводов и не менее странных вопросов.       — Мне все равно, Лютик. У меня есть рука и голова. Я люблю тебя, и люблю секс с тобой, но как-нибудь переживу. Успокойся, нашел о чем волноваться. Ты беременный вообще-то, а думаешь о какой-то ерунде.       — Ничего не о ерунде, — насупился Лютик, шмыгнув носом. — Знаешь, сколько историй про такое? Когда альфа бросал бере…       — Лютик, — прервал он его. — Даже слушать не хочу. Я тут пытаюсь не умереть от счастья, а ты мне глупости эти говоришь. Лежи и жизни радуйся. Никуда я не денусь, — он взял его за руки и чмокнул в обручальное кольцо, а после поднялся к костяшкам, выцеловывая их. Лютик весь разулыбался, думая о том, какой же он счастливый, а главное — всем сердцем любимый.       — Я тебя тоже люблю. Сильно-сильно, — решил сказал Лютик. Ламберт посмотрел на него мягким снисходительным взглядом и покачал головой.       Ламберт поцеловал его в шею, погладив по плечу.       — Как ты себя чувствуешь?       — Еще лучше! Перед немного подташнивало, а сейчас совсем прошло.       — Ну… Эндорфины лучшее обезболивающее.       Он мягко склонился над ним, целуя в метку, и Лютик зарылся пальцами в его волосы, поглаживая и прикрывая глаза.

***

      На самом деле полное осознание происходящего дошло не сразу. Когда его снова затошнило и, сидя над тазиком, он внезапно в полной мере осознал, что беременный. В смысле… По-настоящему. У него там, внутри, развивается ребенок, у него уже есть сердце и оно бьется! И еще у него будет расти живот, а потом он… он родит!       Он выпрямился и в ужасе посмотрел куда-то в сторону.       Ламберт протянул ему стакан воды:       — Что такое?       Лютик сначала ничего не сказал, а потом принял стакан воды, прополоскав рот. И только потом почти напуганно крякнул:       — Ламберт, я же… я же буду рожать!       — Ну… конечно? В конце беременности ты родишь. Не в капусте же мы его найдем, — усмехнулся он и забрал стакан воды. — Что не так?       — Я… я… Ламб… это же страшно! Я…       — О Боже милостивый. Лютик, ты детей хочешь последние года четыре. Только сейчас до тебя дошло, что ты будешь рожать?       — Я… Нет… Но… Ламберт, ты не понимаешь!       — Конечно я не понимаю. Я же не рожал. Так, Лютик, успокойся. Что не так? Чего ты так испугался?       Лютик посидел немного молча, а потом внезапно успокоился, показался совсем спокойным и расслабленным. Он пожал плечами и сказал:       — Нет, ничего, просто, кажется, до меня только сейчас дошло, что я в самом деле беременный.       — Слава Богу, я уже испугался, что ты скажешь, что детей не будет, потому что тебе рожать страшно…       — А ты что, недооцениваешь этот процесс?! Думаешь, что это легко? Как в туалет сходить?       Ламберт непонимающе моргнул, а потом с усталым выдохом убрал тазик. Все прибрав, он вернулся к Лютику, который все еще сидел на полу, но уже недовольно.       Ламберт покачал головой и, взяв его на руки, сам присел на диван, обнимая Лютика.       — Я знаю, что это ужасно тяжело и больно. И беременность тоже тяжелый процесс и… — он на секунду прервался, умильнувшись, когда Лютик спрятал лицо в его шею, — я просто говорю, что я испугался, что ты скажешь, что рожать не будешь… Я понимаю, я все прекрасно понимаю, Лютик, но все, что я могу делать — помогать и поддерживать. Самое сложное, увы, на тебе…       — Главное, чтобы ты был рядом. Остальное я уж потерплю, не я первый, не я последний…       Ламберт кивнул и улыбнулся, поглаживая Лютика по плечу. Это было странно, но почему-то сейчас он проникся к Лютику каким-то неясным, огромным уважением. Ведь Лютик… буквально вынашивал этого ребенка. В смысле… Сам! Его тело делало другое тело! Это сводило с ума, и Ламберт лишь ощущал какое-то восхищение.       И он абсолютно не понимал мужчин, которые не ценят свою пару во время такого периода еще больше.       Хотя, возможно, они просто не любят.       Да, любовь. Как мало и как много…       На следующий день приехали Геральт с Йеннифер, они к этому времени подготовили почти все вещи к переезду. Встретил их Ламберт, и Йеннифер сразу сказала:       — Боже милостивый, от тебя такой поток счастья идет, что чуть с ног не сбивает.       Геральт принюхался.       — И вправду… Счастьем воняет… Вы там сексом занимались, что ли?       Ламберт цыкнул и закатил глаза.       — Я сочувствую, Геральт, если в твоем возрасте до сих пор единственная радость — это секс. Тебе, Йеннифер, тоже сочу…       — Посмеешь закончить эту фразу — и я отрежу тебе яйца.       Ламберт учтиво открыл дверь шире, пропуская их.       С дома послышался голос:       — Дорогой? Там кто-то при… Геральт! Йеннифер!       Ламберт улыбнулся, глядя, как Лютик фурией спустился с лестницы и прыгнул на Геральта, обнимая. Правда потом он сморщился и отошел от Геральта. Ламберт сдавленно хихикнул, глядя на растерянное лицо Геральта.       — Прости, но… Меня тошнит от твоего запаха, — сказал Лютик, морщась. Геральт замешкался еще сильнее, сбился с толку и стал агрессивно себя обнюхивать. Йеннифер тихо рассмеялась.       — Но я… я мылся! Я не пахну!       — Пахнешь, — фыркнул Лютик и подошел к Йеннифер, обняв ее. Правда и с ней он долго рядом простоять не смог, медленно отходя от нее.       Теперь растерялась и Йеннифер, во все глаза на него смотря, раскрыв рот.       — Лютик, это что, какая-то несмешная шутка? — нахмурилась Йеннифер, глубоко оскорбленная. Учитывая, что запах у нее был действительно приятный, Ламберт мог представить степень ее возмущения.       — Нет! — пискнул недовольно Лютик. — Просто ну… Я не виноват, что меня мутит от ваших запахов!       Ламберт усмехнулся и демонстративно подошел к Лютику, приобнимая его.              — А чего это ты от Ламберта не отшатываешься? — нахмурился Геральт. — От него розами, что ли, пахнет?       — Розами тоже, — хихикнул Лютик.       — Ты заболел? — спросила Йеннифер, проходя вперед.       — Нет, но кое-что изменилось, да.       — Твой юмор? В худшую сторону? — недовольно уточнил Геральт, по-прежнему глубоко обиженный.       Лютик хихикнул и теснее прижавшись к Ламберту, сказал, глядя в спину Йеннифер:       — Нет, такое просто бывает во время беременности. Мутит от всяких запахов.       Йеннифер замерла и повернула оловянную голову к нему, смотря во все глаза. Геральт раскрыл рот, захлопав глазами.       — Стой, в смысле… Это не шутка?! Ты? Беременный? От Ламберта? Прямо сейчас?       — Да, от Ламберта. Третий месяц. Поэтому от его запаха не тошнит. Он же отец ребенка, — он пожал плечами, смотря то на Йеннифер, то на Геральта.       Они замерли, глядя на них, раскрыв рот. Некоторое время была тишина, а потом Йеннифер сказала:       — Лютик, задержи дыхание…       — Что?       — Я предупредила.       А потом она быстро подошла к нему и крепко обняла. Ламберту казалось, что он впервые видел на ее лице настолько сильную радость. Лютик улыбнулся и обнял ее в ответ, до сих пор млея от радости за это событие.       Наконец, Йеннифер отошла, а Лютик шумно выдохнул. Он посмотрел на Геральта и сказал:       — Ты можешь, кстати, послушать, как у него сердце бьётся…       Геральт изумленно вскинул брови:       — У него… Уже?       — Да, к концу восьмой недели оно у них сформировано, — выдохнула Йеннифер лишь с каплей грусти, потом она снова засияла.       Геральт явно засмущался и затоптался на месте, будто не знал, куда себя деть.       — Да давай, папаша, скажи внуку привет, — усмехнулся Ламберт, потрепав Лютика по плечу.       Геральт запыхтел громче, но с толчка Йеннифер нерешительно подошёл ближе. Присел на корточки, ощущая себя до ужаса неловко, а потом услышал тихий стук не сердца Лютика. Он широко раскрыл глаза, будто не ожидал этого, и прижался ухом теснее, слушая, как быстро билось сердце маленького ведьмака.       Он нерешительно отстранился, отошёл и ошалело заморгал, чтобы прогнать слезы. Глаза начали щипать.       Лютик мягко улыбнулся и пожал плечами. Ламберт выглядел счастливым.       Геральт ощущал, что буквально задыхался счастьем. Не знал: своим или чужим. Это ведь не его ребёнок, но… Ведь и Лютик, и Ламберт стали ему давно одними из самых близких людей. Раньше Ламберт был из всех знакомых Геральту ведьмаков самым далёким, а сейчас — самым близким и понятным.       Они же были семьёй.       И Геральт, и Йеннифер тоже были частью этой семьи. И поэтому его так распирало от счастья, ведь этот ребёнок тоже семья, он им родной.       Ещё не рождённый, но так горячо любимый.       — Ладно, отдохните пока, я чай сделаю… И обсудить кое-что надо.       Оба они лишь кивнули. Даже Йеннифер выглядела так, будто до сих пор не могла найти слов. Да и откуда этим словам взяться?! Это ребёнок, Господи, долгожданный ребёнок!       Не сказать, что за время приготовления кто-то успокоился, но Ламберту думалось, что они успокоятся ну к месяцу шестом в лучшем случае. А Ламберт, казалось, вообще больше никогда не успокоится. Но в этом сумасшествии и был весь уют, тепло и любовь.       — В общем… Мы это обдумывали ещё года два назад, — Лютик присел рядом с Ламбертом и зевнул. Хотелось спать. В последнее время его жутко клонило в сон. — Что я хочу… Провести этот период, наверное, в Каэр Морхене…       — Подожди, но ты уверен? — насупился Геральт. — Это не самое светлое место, а у вас тут море, солнце, домик… Рядом магазины и рынок! Врачи…       — Ох, не напоминай мне по врачей! Меня этот врач буквально изнасиловал!       Геральт в таком ужасе подскочил, что, казалось, чудом с дивана не упал. Йеннифер в ужасе раскрыла рот, но Ламберт спешно добавил, потому что Лютик, видно, не понял, что его метафора звучит малость двояко:       — Нет-нет, никакого насилия! С ним просто очень грубо обошлись на осмотре!       — Грубо?! Да он в меня эту херь на сухую засунул, что это, если не изнасилование?!       — Какую ещё херь… — протянул начинающий зеленеть Геральт.       Но Йеннифер, понявшая, о чем речь, лишь сочувственно покачала головой и сказала:       — О Боже, бедняжка… Я понимаю, мне часто такое доставалось, пока я не стала чародейкой… Геральт, перестань медленно падать в обморок, он про специальный инструмент для осмотра.       Геральт облегчённо выдохнул и потер лицо:       — Ты ж говори буквально, а не стариков до инфаркта доводи! — крякнул невольно Геральт.       — Мне кажется, ты стал медленно превращаться в Весемира, — протянул Ламберт, поглаживая тихо хихикнувшего Лютика по плечу.       Геральт недовольно зыркнул на него и сказал:       — И все-таки, Лютик, ты уверен? Там же ещё и лестницы, ты как по ним с животом таскаться будешь?       Лютик поджал губы и качнул головой.       — Да, наш домик в этом плане чудесный, но я хочу, чтобы вы были рядом. И Эскель, и Койон… Мне что, вас здесь всех поселить?       Йеннифер растрогалась, понимая, насколько Лютику было важно присутствие рядом… Семьи.       Поэтому Ламберт не задавался вопросом, почему именно Каэр Морхен. Любой омега во время беременности будет нуждаться в дополнительной защите, плюс повышенная тревожность и стресс… Гнезда, конечно, хорошо, но наличие рядом близких людей должно будет помочь Лютику гораздо больше.       Йеннифер сказала:       — Тогда, думаю, все решено… Едем в Каэр Морхен. Ближайший годик обещает быть очень весёлым.       Лютик кивнул и улыбнулся.       — Только… Может ты что нам наложишь на дом, а? — спросил Ламберт. — А то страшно его вот так оставлять… Обнесут или ещё что.       — Да, хорошо, это дело пяти минут.              Лютик широко улыбнулся, довольный, и, посмотрев на Ламберта с обожанием, чмокнул его в щеку.       Ему казалось, что счастье буквально витало в воздухе.