Baby blue love

      Ламберт посмотрел в окно, склонив голову к плечу. Он мелко дрожал от холода, но старался не подавать вида. На улице ничего не было видно из-за метели. Все было в снегу, во льду. Окно покрыто изморозью.       Ламберт медленно перевел взгляд на Лютика. Он сидел на кровати, закутанный в одеяло и покрывало, прячущий нос и дрожащий. Глаза у него все так же блестели юностью и он совсем не изменился. Пять лет прошло, а он выглядит абсолютно так же. Ламберт очень радовался этим генам эльфа в нем, особенно за то, что они давали возможность более долгой жизни.       Лютик чихнул.       — Умоляю, скажи, что ты не заболел.       Лютик растрепанно пожал плечами и сказал:       — Иди ко мне, с тобой теплее.       Ламберт кивнул и послушно забрался на кровать, обнимая Лютика, накидывая на себя часть одеяла.       — Боже, ты тоже холодный как сосулька.       Ламберт молчал. Слова из глотки не лезли. Он не знал, что делать. Перед каждой зимой они ехали в Каэр Морхен. В эту должны были тоже, но Ламберта так потрепало на задании, что он две недели пошевелиться не мог. А тем временем медленно падал снег.       А затем началась метель. Температура упала до минус тридцати, выйти на улицу было почти невозможно, а в таверне было ужасно холодно, несмотря на слабое отопление, которого, как думалось Ламберту, скоро не будет.       Чудом, что таверна вообще была открыта. Большинство закрывались в такое время, но эта жила.       Ламберт обнимал его и не знал, куда им деться, как попасть в Каэр Морхен. Выехать в такую погоду самоубийство, а так они сидят уже больше недели. Лютик очень сильно мерз, кроме того, как догадывался Ламберт, скоро не будет возможности даже достать горячей воды, потому то запас дров наверняка кончался. Греть воду было бы просто не на чем.       Ламберт уткнулся носом в макушку Лютика и тяжело выдохнул. Лютик заболеет. Он не согревался даже ночью, несмотря на тесные объятья, постоянно мерз и совсем не наедался.       Ламберт сходил с ума. Периодически он даже искал, не сдает ли кто домик в аренду, или не ищет сожителей, но узнать в такую погоду было просто невозможно. Никто не высовывался на улицу.       За окном завывал ветер.       — Ну, когда-нибудь Йеннифер с Геральтом заволнуются и найдут нас, — шмыгнул Лютик, зарываясь носом в шею Ламберта. Ламберт тоже мерз, но ведьмачья выдержка его спасала. Лютик же совсем озяб уже на третий день.       — Нет, Лютик. У них есть хоть какие твои вещи? А мои? Нет, у них их нет… Им невозможно найти нас через портал.       Лютик испуганно сжался и прижался к нему теснее.       Ламберт пытался отвлечься от темных мыслей, но ничего не спасало. Порой он даже думал, что скоро таверна закроется, а они умрут на улице.       На следующий день Лютик проснулся с температурой и болящим горлом.       У Ламберта опустились плечи. Он уже не знал, что делать, как поступить. Он делал все возможное, но это было бессмысленно. Трудно было найти людей, которые пустили их бы под свой кров. Да в такую погоду люди вообще старались третьих лиц к себе не пускать, не зная, чем это кончится.       Ламберт потрогал лоб Лютика и покачал головой. Горячие бульоны и чаи, конечно, не помогали, хотя стоили намного дороже, чем обычно.       Ламберт видел, что Лютик тоже нервничал, просто старался, как и он, не подавать вида. Он сжал его руку и погладил по волосам.       — Мне страшно, что ничего не изменится… — просопел Лютик.       Ламберт молчал. Что сказать? Перед природой они были слабы.       Они через многое прошли за эти пять лет. Через ругань, ссоры, ревность и скандалы. Через попытки отыскать информацию об Айдене у чародеев и его очередное желание умереть, когда он осознал, что это просто погоня за призраком.       Были случаи, когда Ламберт чуть не умирал, были случаи, когда они ссорились так сильно, что Лютик или Ламберт утром думали: а если в этот раз они не помирятся?       И справлялись. Они могли справиться с собственными реакциями психики, с криками, ревностью, со своими чувствами, даже со смертью от рук монстров справились. А от природы не могли. Поэтому Ламберт молчал, только сильнее сжимал его руку. И смотрел молча на его лицо. Родное белое лицо с нездоровым румянцем, и единственная мысль, которая его утешала, была о том, что любовь к нему не угасла, что он был полон нежности, и это все, что давало ему сил помогать хозяину с дровами, выходить на улицу и пытаться найти хоть что-то.       Но что он уже и сам не знал.       — Очень плохо, пташка?       — Я… Нет, нормально. Все терпимо. Зато мне не так холодно, — улыбнулся он вяло и подтянул руку, которой Ламберт сжимал его ладонь, к своему лицу, чмокнув в тыльную сторону ладони. — Я тебя люблю, что бы не случилось.       Ламберт поджал губы.       — Ничего не случится. Я тоже тебя люблю.       Сейчас слово люблю стало действительно люблю. Ламберт знал, что это любовь. Им хорошо друг с другом превратилось в заботу, уважение и привязанность. Они любили друг друга, поэтому Ламберту было так плохо в этой ситуации.       Еще сутки ничего не менялось. Все, что мог делать Ламберт для Лютика: поить его бульонами и обнимать, пока Лютик лежал в кровати и даже не мог встать толком. Ламберт смотрел снова и снова на улицу, будто надеясь, что это должно скоро кончиться. Должно. Но как скоро он не знал.       Лютик поерзал на кровати, и Ламберт перевел на него взгляд.       — Ты очень… тихий, — шмыгнул Лютик, сворачиваясь клубочком, чтобы быстрее согреться. — Меня пугаешь больше ты, чем погода за окном. Ты совсем не улыбаешься…       Ламберт тяжело выдохнул, погладив его по волосам. В таверне было непривычно тихо. Это тишина нервировала.       — Я устал, Лютик, я и не знаю, что делать. Это давит на меня.       Лютик посмотрел на него и понимающе кивнул.       — Я тоже не знаю, что нам делать, и иногда все кажется бессмысленным… Но я верю в лучшее. Представлю, как мы приедем все-таки в Каэр Морхен и все будет хорошо…       — Все будет хорошо. — повторил за ним Ламберт белыми губами и тяжело выдохнул. Он вообще ничего представлять уже не мог. Страх высасывал из него все силы.       Как альфе ему важно было, чтобы его пара была в тепле и безопасности, сыта и счастлива, и эти животные инстинкты истязали его неудовлетворением, недовольством и страхом от происходящего. Ламберт был как забитый в угол зверь. Ослабевающий волк, таскающийся возле своей пары, пытающейся согреть ее, но сам был как глыба снега.       От бессилия ему хотелось плакать.       На следующий день он тщетно снова поперся на улицу. Там у него сразу же замерзло лицо, пальцы и ноги, а он все шлялся по улицам. Знал, где находится чародей, приходил, но, конечно, его там не было. Иногда выполнял мелкую работу, чтобы заработать хоть сколько. Он не знал, что будет завтра, какие будут цены, а деньги были нужны.       Ноги утопали в снегу. В один момент он просто остановился, не желающий куда-то идти. Внутри было пусто и все еще страшно. И еще страшнее было понимать, что шанс, что они так и умрут, блять, был. Это было не эфемерным страхом, не чем-то надуманным, это было правдой.       Это сжирало его.       На улице все было заметено снегом, было жутко холодно, а Лютик, заболевший, был в таверне. В холодной комнате, на негреющей кровати.              Внезапно Ламберт присел на покосившийся заборчик и посмотрел вперед, на идущий снег. Тело немело от собственного бессилия, не знающий, что ему делать и как защитить Лютика, как попасть в тепло, даже как вылечить его. Он не знал и он был слаб. Полностью, блять, слаб, бесполезен и беспомощен.       Он снова чувствовал себя слабаком. Был бы он один, без омеги, да он бы даже из таверны не выходил. Лежал бы и думал: «пройдет метель — хорошо, поеду в Каэр Морхен. Не пройдет — тоже хорошо. Сдохну и сдохну, чо бубнить-то теперь?»       А сейчас так нельзя. Сейчас у него был омега, была ответственность, была одна жизнь на двоих.       Правда в этот день снова ничего не поменялось.       Иногда, от страха, на него накатывала тошнота.       Ночью он просто смотрел на Лютика, поправляя на нем покрывало с одеялом, и хотел биться головой о стену.       А потом, видимо, Бог услышал его молитвы.       Утром, прося о чае и дожидаясь, пока ему его сделают за такую сумму, будто это был кусок жирнющей баранины, в таверну кто-то зашел. Ламберт не обратил внимания. Это был мужчина, который обратился к трактирщику в полушубке. О ком-то узнать, что ли.       Ламберт не слушал, погруженный в свои мысли и начинающую сжирать его апатию. Он узнавал это состояние и помнил, во что оно перетекало. В бесконечный и долгий запой. Он не хотел этого, но не знал, как бороться.       От грустных мыслей его обычно спасал Лютик, но сейчас надо было спасать самого Лютика.       Мужчина о чем-то разговаривал с трактирщиком, а потом взмахнул рукой, будто от злобы, и, может быть, Ламберту лишь показалось, но у него завибрировал медальон. Он вздрогнул и повернул оловянную голову к мужчине в плаще. Он сказал:       — Простите?       Мужчина повернулся к нему. Он не был ему знаком.       — Вы не чародей?       Мужчина внимательно на него посмотрел, а потом кивнул.       Ламберт чуть не повалился с ног от облегчения. На секунду он даже завис, не понимая: а не сон ли это? Может, галлюцинации? Надуло ему на макушку, вот ему теперь и кажется всякое.       — А вы… не можете оказать мне услугу? За деньги. Это быстро. Один жалкий портал.       Чародей внимательно оглядел его и сказал:       — Если это не займет больше пяти минут, я жутко опаздываю.       Ламберт в самом деле подумал, что это сон. Что так легко согласился, без лишних слов, без ультиматумов, не оскорбив, ничего!       Ламберт только кивнул и, позабыв о чае, хоть и расплатившись за него, он кивнул чародею наверх. Тот, хоть и надменно и явно скучающие, но пошел вперед.       — Вы даже не хотите узнать о плате?       — Да хоть сердце у меня вырвите и заберите себе! — сказал Ламберт, буквально влетая в комнату и начиная спешно скидывать вещи в сумку, даже не разбирая ничего.       — Я бы не согласился, не будь вы ведьмаком, — сказал он, смотря на Лютика. — у вас не найдется купороса?       Ламберт выпрямился и нахмурился, а затем взял сумку. Он сказал:       — Это для Души пса? Если вас не волнует крепость, то у меня есть немного модифицированная хрень. Суть та же, но зелья выходят крепче.       — Пойдет. Только быстрее, я тут не молодею вообще-то.       Ламберт хотел сказать, что он и не стареет, но только кивнул. Он растолкал Лютика, сказав, чтобы тот вставал, сам взяв сумку, ища этот гребаный купорос. С облегчением он достал небольшой мешочек и протянул чародею. Тот довольно кивнул и снова посмотрел на Лютика.       — Заболел?       — Да, потом вылечим, — он перехватил их сумку и протянул руку ничего не соображающему Лютику.       — Что происходит? Так... холодно, — он поежился и вжался в Ламберта, дрожа от холода.       — В Каэр Морхен, — сказал Ламберт, глядя чародею в глаза.       — Да я уже сам догадался. Не впервой мне такие заказы выполнять.       И, зевнув, он взмахнул рукой.       Ламберт потянул Лютика за собой, укрывая своим плащом, и ступил через портал. Сначала он даже испугался, что, возможно, его обманули, или это сон, или еще что-то плохое.       Но когда он встал на землю, зажмурившись от ветра, то заметил в нескольких метрах Каэр Морхен.       Его плечи облегчено опустились. Однако Лютик беззащитно в него вжался всем телом, дрожа.       Он раскрыл глаза и огляделся, не соображая. У него был жар.       — Ламберт…       — Тс, я здесь, идем.       — Холодно… — протянул он жалобно, кутаясь в плащ и закрывая глаза от ветра.       — Я знаю, скоро будет тепло.                    Ламберт не помнил, как он дошел до Каэр Морхена. Взять на руки Лютика было сложно, поскольку у него и так в руках было четыре сумки.       Но едва он вступил в стены Каэр Морхена, он ощутил невозможное облегчение. Теперь он чувствовал, что пришел домой.       Он был тихим, чтобы избежать лишних вопросов, потому что первым делом надо было отогреть Лютика, а потом все остальное.       Он влетел в их комнату и снова облегченно выдохнул. Все было по-прежнему. Лютик шел, едва не падая.       — Тсс, пташка, иди сюда, — он сбросил сумки и взял Лютика на руки, относя к кровати. Стащил с него сапоги, надел теплые носки, с трудом найденные в сумках, уложил на кровать, укрыл одеялом, пледом и выделку у ног еще уложил. Потом пошел к камину, растапливая его, и сам постепенно согреваясь от того, как разгоралось пламя.       Когда камин был затоплен, он еще с полчаса просто слепо сидел перед ним, греясь, и пытаясь поверить, что они… в безопасности. Он огляделся. Ущипнул себя. Обошел комнату, все осмотрел. Прикрыл глаза.       Дома. Они дома. Они в безопасности.       За окном по-прежнему выла метель, но теперь это просто метель, больше она была не опасна.       — Ламберт? — прокряхтел Лютик, и ведьмак развернулся от окна, быстро подходя к кровати Лютика. — Где… где мы? Это не…       — Ну хоть в себя пришел, — улыбнулся Ламберт, чмокнув в лоб. — Все веселье пропустил…       — Какое? Я был в коме?..       Ламберт рассмеялся.       Впервые ему удалось это сделать за последний месяц так легко и просто, и даже Лютик замер. Он не понял, почему, но этот звук показался ему таким родным и успокаивающим, что даже на душе посветлело.       — Я нашел чародея, Лютик. Мы в Каэр Морхене.       Лютик широко раскрыл глаза и оперся на локти, осматриваясь. Он раскрыл рот, судорожно выдыхая.       — Да, это определенно та комната, где я потерял девственность, — кивнул он с серьезным видом, и Ламберт рассмеялся, потом, в порыве чувств, смял его в объятьях. Лютик по-прежнему был горячим от жара, но сейчас вылечить его не представляло сложностей. Лютик мурлыкнул и обнял его в ответ, гладя по спине. — Ты молодец, волчонок… Видишь, справился, а так боялся…       Ламберт чмокнул его в лоб, сказав:       — Это просто удача, Лютик…       — Даже чтобы тебе повезло нужно что-то делать… Ты не опускал рук и… ой, положи меня на место, так голова раскалывается.       Ламберт снова рассмеялся и послушно уложил его на кровать, но навис сверху, беспорядочно целуя покрасневшее от жара лицо. Лютик улыбнулся и погладил его по плечам, млея.       Он был в полубреду, соображал смутно, но чувствовал себя в безопасности и больше ему не надо было.       Вечером они приняли бадью, Лютик напился всяких снадобий и плотно наелся. Предварительно Геральт, который заметил чье-то еще присутствие, пришел в их комнату и сам набросился на Лютика не хуже Ламберта, целуя лоб.       — Мы думали, что вы умерли!       Ламберт подкинул в камин дрова и сказал:       — Честно, я тоже так думал.       Так что вечером их перед ужином еще предварительно переобнимали от того, что соскучились по друг другу, и от того, что понятия не имели, где их носило. С простудой Йеннифер разобралась за пять минут, и Лютик ожил буквально на глазах. Кожа приобрела здоровый оттенок, появился блеск в глазах и вполне здоровый румянец на щеках.       Впервые за месяц, сидя на ужине в Каэр Морхене, Ламберт был со спокойной душой, не переставая сжимать руку Лютика, поглаживая.       Вечер был долгим. Каждому надо было что-то рассказать и что-то обсудить. Геральту обязательно надо было походить возле Лютика как курица-наседка, дабы убедиться, что с ним в самом деле все в порядке.       Наконец, все было хорошо.       Никогда еще Каэр Морхен не был таким теплым и гостеприимным. Даже несмотря на то, что Весемир под конец попытался сказать, что крышу надо бы подлатать.       Лютик тогда фыркнул и, прижавшись к руке Ламберта, сказал:       — Какая нахер крыша?! Мы чуть не сдохли.       — Однако, вы живы, а крыша вот не очень.       Ламберт закатил глаза и цыкнул.       В комнате Лютик рухнул на кровать морской звездой и облегченно выдохнул. Было так хорошо, так спокойно. На душе было легко. Он смог начать дышать полной грудью. Пусть даже в таверне он ощущал себе в безопасности, пока рядом был Ламберт, но волнение и страх не давали полного спокойствия.       Сейчас он успокоился.       Ламберт рядом копался в сумках. Сначала Лютик подумал, что он их разбирает, но потом понял, что что-то ищет.       Лютик перевернулся на живот и, поерзав, спросил у Ламберта:       — Ты что-то потерял?       Ламберт выпрямился, огляделся и кивнул.       — Я вещи собирал в спешке… Чародей спешил и, кажется, я забыл противозачаточные. Они же на тумбочке лежали… Наверное, там и остались. Блять, плохо… — он почесал голову. — Надо… Бля, надо срочно новые, а как их достать в такую погоду? Можно в Туссенте поискать, там…       — Ламберт, — прервал его Лютик и похлопал по месту рядом. — Я хотел с тобой по этому поводу поговорить.       Ламберт вскинул бровь и медленно подошел к кровати, садясь на нее и поглаживая Лютика по коленке, когда тот снова перевернулся на спину и оперся на локти.       — О чем?       — О том, что может… нам уже пора? — он вскинул бровь, закусив губу, глядя выжидающе.       — Что пора?       — Боже помилуй, Ламберт, не глупи. Пора мне перестать это пить и уже… попробовать снова. Я хочу ребенка, Ламберт. От тебя.       Ламберт внимательно на него посмотрел и медленно моргнул.       — Ты сомневаешься? — задушенно спросил Лютик.       — Нет, просто… Это неожиданно. Ты не говорил на эту тему долгое время, думал ты уже... перехотел.       — Наоборот, — Лютик тяжело выдохнул и присел, взяв руку Ламберта в свою. — Я очень часто в последнее время об этом думал. О беременности, о ребенке… Что хочу, адски этого хочу. Да, Боже, Ламберт, по мне и видно! Я со всего умиляюсь. Не было еще ребенка, которому я не умилился, и животного, которого я бы не стал называть «моя радость». Не знаю, что там за инстинкт, но мне кажется он уже во всю силу бьет. И я… Когда я забеременел, я и тогда ребенка бы хотел оставить, но боялся, что мы расстанемся, не поймем друг друга, но теперь... Теперь я уверен в тебе, уверен в себе… Уверен в нас. Мы прошли достаточно, многое уже объяснили друг другу, многое поняли… Последний год все спокойно.       Ламберт пораженно моргнул и заторможенно кивнул, не находя сил.       — Лютик, да я... я с радостью! Хоть прямо сейчас!       Лютик рассмеялся и прижался к нему, потеревшись щекой о его шею.       — Так что правильно сделал, что забыл. Я все не находил времени, чтобы сказать тебе о том, что хочу попробовать, а тут... такой повод. И да, начнем прямо сейчас, — кивнул Лютик, лукаво улыбнувшись, и потянув Ламберта на себя. — Я не знаю, смогу ли я забеременеть сейчас, но, во всяком случае, во время течки должно по-любому. Она как раз в январе, примерно в первый месяц пойму, забеременел ли я… И, получается, в феврале мы уже будем знать, пока все они не уехали. Я просто хочу, чтобы Геральт и Йеннифер тоже были рядом…       — Я понимаю, — Ламберт ласково чмокнул его в губы. — Но нам нужно сначала… консультация врача или мага… Ты помнишь же, что там с выкидышами? Нужно узнать, готово ли твое тело, нужно ли что-то пить дополнительно, чтобы подготовить тебя.       Лютик устало застонал и грохнулся на кровать, посмотрев в потолок.       — Все как не у людей! — крякнул он недовольно. — Мы месяц сексом вообще-то не занимались!       — А кто нам мешает? Вытащить я успею, — пожал он плечами, склонившись и чмокнув в живот, приподняв сорочку. — Я понимаю это. Я тоже спокойно мимо ребенка пройти не мог. И тоже часто представлял, когда ты забеременеешь.       — Точно будешь любить меня с животом?       Ламберт закатил глаза.       — В два раза сильнее, Лютик, как я тебе и говорил четыре года назад.       — Даже если снова двойней забеременею и он будет прямо огромным?       — Тогда в три раза сильнее.       Лютик рассмеялся и погладил Ламберта по волосам, ласково улыбаясь.       — А потом поедем купим домик у моря… — кивнул Лютик, пока Ламберт выцеловывал его живот и бедра. — Но тут пробудем где-то... Не знаю, два года, если не больше.       — Как скажешь, Лютик, ты у нас папа, тебе и решать.       Лютик довольно улыбнулся, не веря своему счастью, и подтянул Ламберта к себе, целуя.       — От тебя за километр несет радостью, что случилось? — спросила Йеннифер, не отрываясь от книги.       Лютик улыбнулся еще шире и потянул Ламберта на себя, сжимая его руку. Вообще-то, он мог бы попросить Йеннифер и без Ламберта, но мысль о скорой беременности так его захватывала, что ему от Ламберта отлипать не хотелось, хоть так выплескивая свою радость.       — Йеннифер, нам нужен тот врач, помнишь? Как там его... Арс ты его называла.       Йеннифер удивленно вскинула брови и оторвалась от книги:       — У тебя какие-то проблемы со всем тем, что у тебя ниже пупка? — не то удивленно, не то испуганно спросила она, но по счастливому лицу Лютика поняла, что нет, все в порядке. Да и Ламберт рядом выглядел вполне себе спокойно, только будто вне этого мира. просто неотрывно смотря на Лютика. — Так, вижу, что все хорошо… Тогда в чем проблема? Нужны новые противозачаточные?       — Наоборот, — гордо сказал Лютик. — Я хочу, чтобы он осмотрел меня и… дал рекомендации перед... беременностью.       Йеннифер приоткрыла рот и моргнула. Посмотрел на Ламберта, потом на Лютика:       — Так, я этого влюбленного придурка даже спрашивать не буду, он и тогда чуть щеки не порвал от улыбки от радости за твою беременность, но ты… ты точно уверен? — спросила насторожено она, проигнорировав недовольный взгляд Ламберта. Он вообще-то как взрослый альфа с серьезными намерениями семью хочет!       — Уверен. Уже точно. Йеннифер, больше пяти лет прошло. А я... я этой мыслью живу последние два года! Я скоро кота заведу и его нянчить буду!       — Точно уверен? Не будет потом криков, как в прошлый раз?       — Точно, — кивнул Лютик и сильнее прижался к Ламберту, посмотрев на него.       Йеннифер тяжело вдохнула.       Она вообще-то в них определенно не сомневалась. Раньше сомнения были насчет Лютика, в Ламберте она была уверена. Но спустя несколько лет, она поняла, что связь между ними крепка. Более того: они будто сделали друг из друга лучшие версии самих себя.       Лютик расцвел еще больше, а Ламберт… просто стал более здоров, спокоен и уверен.       Да и чего греха таить: у Йеннифер самой на душе посветлело, когда она подумала о том, что у них тут, в этом замке, будет бегать какое-то чудо.       Так что она только кивнула, сказав:       — Геральта хоть предупреди, что он дедушкой станет… А Весемир прадедушкой.       Лютик кивнул, и им обоим показалось, что он засиял еще больше, хотя казалось, что это невозможно.       Врач должен был прийти через сутки, и Ламберт просто все это время наблюдал за Лютиком. Он будто... стал моложе. Или просто откуда-то в нем взялось еще больше любви, чем было раньше.       Легкий, как перышко, радостный, как дитя, и такой горячо-любимый. Ламберт любовался им и сам был поглощен в предстоящее отцовство.       Он пытался относиться к этой теме более-менее отстраненно. Понимать, что когда-нибудь так будет, а сейчас надо жить так.       Но теперь, когда Лютик без конца лепетал о том, как лучше устроить быт в близлежащий год, чтобы им было комфортно, Ламберт ощущал, как внутренний лед, что не успел растаять за пять лет совместной жизни, нещадно топился сейчас.       — Ламберт, а тебе до сих пор все равно, кто это будет? — едва не пропел Лютик, обнимая Ламберта за руку, спускаясь по лестнице на ужин.       — Да. Главное, что это будет ребенок, и чтобы он был здоров и крепок. А ты кого хочешь?       — Девочку хочу. Омегу, — сказал он, улыбаясь во весь рот.       Ламберт присвистнул.       — Девочка-ведьмак-омега, рожденная естественным путем. Это будет целое открытие! — рассмеялся он.       — А может и не будет… Будет альфой-мальчиком… К сожалению, нет волшебной позы, в который мы сможем зачать именно девочку, — усмехнулся он, потеревшись щекой о плечо Ламберта. Тот, умилившись, чмокнул его в макушку.       Нежность переполняла их.       Прежде чем зайти в обеденный зал, Лютик сказал, остановившись и посмотрев Ламберту в глаза:       — Странно, я еще даже не беременный, но уже люблю этого ребенка всем сердцем.       — Я знаю, Лютик, я тоже. Мне кажется, мы любили его и два года назад, и три. Просто надо было подождать для его же блага.       Лютик улыбнулся и, встав на носочки, чмокнул Ламберта в кончик носа.       В зале приятно пахло курицей и жареной картошкой. У Лютика едва слюни не потекли, и он ускорил шаг.       — Вы как-то аж... сияете, — протянул Эскель, оглядывая их. — Есть причина? Только умоляю, если она связана с сексом, то молчите.       — А что, Эскель, ты здесь всего несколько недель, но уже на стену готов лезть? — вскинул бровь Ламберт, садясь рядом с Лютиком, погладив того по колену.       Эскель недовольно прищурился.       — Смотри, чтобы я на тебя не залез.       Лютик усмехнулся, посмотрев на Ламберта.       — А ему это уже не страшно.       Весемир закашлялся, а Ламберт закатил глаза. Койон и Эскель покосились в их сторону. Весемир прокряхтел:       — Я уже жалею, что вы сюда приперлись… Дайте мне хотя бы один ужин без подробностей вашей интимной жизни!       Геральт кивнул, поддерживая, однако все равно сказал:       — Вот кому больнее всего слушать про сексуальную жизнь…       По руке ударили ложкой, и он поморщился.       Койон, сидевший рядом с Ламбертом, склонился к нему, спросив:       — Стоп, ты что... тебя… что... Прямо так?       Ламберт снова закатил глаза, цыкнув, под смешок Лютика. Он хотел проигнорировать, но Лютик перегнулся через него к Койону, шепнув:       — Он делает вид, что ему не понравилось, но я знаю пра… Мммм, Лам!.. — Лютик замычал, когда Ламберт засунул ему в рот кусок хлеба.       — Сиди смирно, молодой человек, — рыкнул Ламберт, вздернув его за шкирку, усаживая прямо. — Даже дед Весемир сказал, что он жалеет о…       — О тебе, Ламберт! Лютик свет в моей жизни!       Ламберт возмущенно хапнул воздуха, а Лютик, вынув хлеб изо рта, усмехнулся.       Йеннифер хмыкнула:       — Ну и кто скажет, что не скучал по ним?..       Ламберт прищурился и сказал Весемиру:       — Знаешь, не в твоих интересах сейчас высказывать такие утверждения!       — И что ты мне сделаешь? — спокойно спросил Весемир. — Свяжешь и начнешь силой рассказать про свои похождения?       Ламберт хмыкнул.              — Хер тебе, а не внука подержать.       Весемир, да и все остальные, кроме Йеннифер, приняли бы это как шутку, но Лютик внезапно расплылся во вполне однозначной нежной улыбке и прильнул к Ламберту, мурлыкнув.       Все замерли, глядя на них во все глаза.       Геральт моргнул:       — Какие еще внуки?..       Лютик улыбнулся и пожал плечами.       — Мы планируем… ребенка. Надеюсь ты с Йеннифер задержитесь, хочу, чтобы вы были рядом… Было бы идеально, если бы еще Койон с Эскелем, но…       — Кого вы планируете? — отошел Весемир.       Койон моргнул:       — Может, вы имеете виду типа это... Ну, когда один партнер бесплодный, можно найти альфу, который… оплодотворит омегу.       Ламберт закатил глаза.       — Нет, наш ребенок. Ну, знаешь, мои сперматозоиды, его яйцеклетка, все такое. Может ты учил что-то такое в детстве?..       — Слушай, не время для шуток, — качнул головой Геральт. — Вы узнали какой-то супер-секрет? Йеннифер надоумила? Опять драконы?       Йеннифер закатила глаза и пнула его каблуком под столом.              Лютик поерзал.              — Я уже был беременным от Ламберта в первую зиму…       Все снова опешили. Одна Йеннифер спокойно ела, как единственное третье лицо, которое было в курсе всей этой темы.       Лютик продолжал:       — Но, к сожалению… случился выкидыш. Не хотел эту тему поднимать, но сейчас вы должны знать, — сказал он и улыбнулся, когда Ламберт сжал сильнее его руку под столом.       — Должен… — кивнул Геральт. А потом взорвался: — Какого хуя я об этом раньше не знал?! О твоей беременности, Лютик?! О выкидыше?! Серьезно?!       Лютик пораженно заморгал, а Йеннифер шикнула на Геральта, и тот постарался успокоиться, но на месте спокойно ему теперь совсем не сиделось.       Весемир покачал головой:       — Нет, я знаю об этом… Об этой возможности, но…       — Ага, с возможностью один на миллион, — кивнул Эскель, смотря на Ламберта. — И значит… вы сейчас снова хотите попробовать?       — Да, — кивнул Лютик, — Только подойдем сейчас серьезно. В прошлый раз... Вы помните, какой стресс у меня был всю беременность. Другого исхода быть не могло. Но сейчас все будет хорошо. Так что… — он посмотрел на Геральта, — да, ты станешь дедушкой, а вы, — он перевел взгляд на Весемира, — наверное, прадедушкой?.. Не знаю, как сказать правильно.       Весемир откинулся на спинку стула и покачал головой, сложив руки на груди. Потом уставился на Ламберта:       — Никогда не думал, что это будешь именно ты… кто-нибудь вообще верил, что он захочет когда-нибудь семью?       Ламберт закатил глаза.       — Много вы обо мне знаете.       Ужин прошел… бурно. Все все расспрашивали, были возбуждены не меньше Ламберта, когда тот сам впервые узнал о планах Лютика на зиму.       Такое внимание Лютика даже немного утомило. Или может утомило его то, что изо дня в день был на эмоциях от предстоящего.       В любом случае, в кровати уже вся слабость ушла, стояло ему прижаться к Ламберту и уткнуться лицом в его грудь.       — Они все так… обрадовались, — сказал Лютик так, будто его это поразило.       — Конечно. Приятно, знаешь ли, заиметь что-то отчасти тебе родное. Тем более ребенок это... Ты сам знаешь, это не зверек, не любовница, не любимый всем сердцем партнер. Детям зачастую все умиляются, не считая каких-то исключений. А тут… наш ребенок.       Лютик довольно выдохнул и улыбнулся, потервшись щекой о его грудь.       — Вы обследовались за эти года когда-нибудь еще? — спросил, как оказалось, не Арс, а Арсен, но для своих Арс, а для Лютика по-прежнему тот самый "милый-дядя-врач".       — Каждый год, — с гордостью за себя сказал Лютик. Он знал, что противозачаточные требуют особого отношения к их подбору, так что ему приходилось консультироваться, чтобы знать, не нужно ли сделать паузу или взять что-нибудь новое.       — Замечательно, и тут тоже замечательно, — кивнул он, выпрямляясь.       Лютик кивнул, присев на кровать, натягивая штаны и смотря на врача.       Тот отошел в сторону, засунул куда-то какую-то палочку, жидкость обесцветилась, и он удовлетворенно кивнул.       — Все в порядке. По поводу гормонального фона тоже нет никаких нареканий, да и в целом общее обследование показало, что вы в порядке. Никаких болей не случалось? Во время секса или после? Дискомфорт? Странные выделения? Изменение запаха или вкуса?       Лютик покачал головой.       — Перед течкой были боли?       — Нет, ни разу.       — Цикл установился полностью?       — Да. Как часы, — качнул он головой.       Врач довольно кивнул.       — Значит, планируете беременность, так? Вы знаете, что шанс пятьдесят на пятьдесят?       — Неважно, какой там шанс, мне главное, чтобы выкидыша не было, и я смог его выносить. И что я могу сейчас забеременеть без последствий. Может что-то попить надо дополнительно?       — Необходимости в этом нет, ваш организм даже крепче обычного. Как я понимаю, у вас есть небольшая мутация.       Лютик кивнул.       — Совсем ничего пить не надо?       — Могу дать несколько рецептов чисто для поддержания тонуса и более благоприятных условий для зачатия. А в целом просто вам не надо нервничать.       — Ну этому я научился за пять лет, — гордо сказал Лютик, глядя, как врач что-то выписывал на листок и отложил на тумбу. — Так значит… Мне можно? Вот прям уже сегодня?       — Да. Но наиболее высокая возможность забеременеть до и во время течки. Желательно частично ограничить жареное, жирное и полностью алкоголь.       Лютик довольно кивнул.       — Вы аж светитесь, — усмехнулся мужчина, складывая все обратно в чемодан. — В прошлый раз вы по-другому приняли новость…       — Тогда у нас только начались отношения, а сейчас… Я уверен. А есть какие-то способы понять, что я беременный без вызова врача?       — О, вы поймете. Голод утром и тошнота, усталость, появление пигментых пятен или внезапное повышение чувствительности... Что-то из этого вас навестит на третью-четвертую неделю беременности. А до этого срока даже врач не сможет выяснить, беременны ли вы. Желаю удачи. Потом обязательно вызовите меня снова.       — Хорошо. Всего доброго.       — И вам того же.       Лютик улыбнулся во весь рот, ощущая себя отчего-то едва не героем за свое абсолютно здоровое тело. Арсен открыл дверь и, видимо, столкнулся с Ламбертом. А потом в комнату и зашел ведьмак, улыбнувшись ему.       — По твоему счастливому лицу вижу, что все в порядке, — он улыбнулся, медленно проходя вперед и садясь рядом, беря руки Лютика в свои.       — Да, мне даже ничего не нужно пить! Только вон, для укрепления чего-то там, для профилактики… Я бы сейчас не надеялся, конечно, но во время течки по-любому должно быть.       Ламберт улыбнулся, а потом сказал:       — Я когда шел сюда слышал, как Геральт угрожал Весемиру, что если он начнет читать ребенку вместо сказок бестиарий, то он лично его отсюда выселит.       Лютик рассмеялся, откинув голову назад, а потом подался вперед, целуя и обнимая за шею.       Ламберт прошептал в поцелуй:       — Знаешь, я слышал, по-собачьи рождаются девочки…       Лютик улыбнулся, отдаляясь.       — Ага, в миссионерской у детей нос картошкой.       Ламберт рассмеялся, а потом снова поцеловал, мягко подталкивая на кровать и нависая сверху. Лютик поерзал, зажав его талию меж своих колен и снова улыбнулся в поцелуй, не выдерживая натиска всех эмоций. Он задыхался в этом. В себе, в любви, в Ламберте, в поцелуе.       Уже лежа на его груди, смотря в потолок, пытаясь отдышатся, он сказал:       — Ну, судя по этому разу… Кто там рождается в позе упор лежа?..       Ламберт улыбнулся и посмотрел на него.       — Не знаю, но в нашем случае в любом варианте рождаются красивые, здоровые и любимые дети.       Лютик уткнулся носом в шею и мурлыкнул.       — Но хочу заметить, что нужно как можно более глубоко, а то вдруг сперматозоид не сможет добежать?       — Боже, Ламберт, — Лютик рассмеялся. — Давай тогда вообще воронкой зальем?       — Какая гадость.       — А еще… Между прочим врач сказал, что при резком отказе от противозачаточных, очень высока возможность двойняшек…       — Так даже лучше. Я не против большой семьи.       Лютик перевернулся на живот и оперся подбородком о его грудь, улыбаясь, смотря прямо в глаза.       — Я люблю тебя.       — И я тебя, — едва не мурлыкнул Ламберт, поглаживая по голому плечу.              Он любил его. И та жизнь, которая скоро будет в нем — ее он тоже любил. Такой странной, абсолютно новой любовью.