Baby blue love

      Ламберт подпер щеку кулаком, лежа на кровати и смотря на Лютика. Тот, что-то бубня себе под нос, сидя перед зеркалом пытался распутать колтуны в волосах. Ночка выдалась бурной. После того, как они, наконец, выехали в другой город и расслабились, немного выпили и... в общем, старый сценарий.       Лютик сидел в одной сорочке, и Ламберт смотрел то на голые длиннющие стройные ноги, то поднимал взгляд вверх, встречаясь с недовольным лицом Лютика. И сколько нежности в Ламберте к нему было.       Иногда, в утро, подобное этому, он удивлялся, что это в самом деле происходило с ним. Он и не думал, что когда-то будет вот так лежать и смотреть как бриллиант, подобный Лютику, заспанный, в укусах и засосах, полуголый, будет сидеть и пытаться привести себя в порядок после бурной ночи.       Он бы в жизни не подумал, что в самом деле будет такая омега, которая останется с ним утром, и утром... все еще будет такой же нежной и прекрасной, как и ночью.       — Почему у меня лицо опухло? — протянул недовольно Лютик и тщетно, вымочив полотенце в холодной воде, аккуратно протер им кожу.       — Потому что ты набухался в щи, Лютик.       Тот поджал губы и повернулся к нему.       — Я тебе нравлюсь даже таким?       Ламберт рассмеялся, поражаясь тому, что Ламберт лежал, любовался им и восхищался, а Лютик повернулся и задал такой глупый вопрос.       — Не знаю, о чем ты. Ты как всегда прекрасен.       — На моем лице нет лица… — пробубнил он и снова повернулся к зеркалу.       Ламберт выдохнул и покачал головой, плавно вставая. Он подошел к нему со спины, чуть помассировал плечи и зарылся пальцами в его волосы, массируя кожу головы.       Лютик довольно мурлыкнул, прикрыв глаза, и Ламберт, усмехнувшись, склонился над ним и поцеловал в шею. Лютик растянулся в довольной улыбке, пока Ламберт его выцеловывал. Мужские грубоватые пальцы очертили синяк на бедре, и Лютик приоткрыл один глаз.       — Да, этой ночью ты был прямо как дикое животное. Я думал, ты меня на куски разорвешь. Ну или членом пополам, — хихикнул он, пожав плечами.       — Но, вспоминая твои крики, могу сказать, что ты был в восторге.       — О да, — благоговейно протянул Лютик, откинув голову назад, и Ламберт поцеловал его у кадыка. — Обожаю, когда ты держишь меня крепко-крепко, хватаешь за волосы, шлепаешь… Я в такие ночи потом до воды просто ползу, потому что ноги дрожат и вместе не сводятся… — он повернулся к нему и улыбнулся. — Что же ты со мной сделаешь в гон, м, страшный черный волк? Он ведь у тебя уже совсем скоро?       Ламберт поменялся в лице, будто помрачнел, и качнул головой, выпрямляясь.       — Ламберт? — Лютик посмотрел на него, удивленно вскинув бровь.       — Я хотел это обсудить.       — Кого? Гон? — не понял Лютик, и пораженно вскинул брови, когда Ламберт кивнул. — А что его обсуждать? Разве что домик снимем. Догадываюсь, тебе, как и мне, неприятно будет проводить это состояние в таверне какой, — хмыкнул и плавно встал, повернувшись нему. — А уж там я о тебе позабочусь, волчонок, — клацнул зубами Лютик, подмигнув ему, и чмокнул в губы.       — Да, но… В общем, поговорим, — сказал он со странным лицом.       Лютик ничего не понял, но только кивнул. Он не понимал, что тут обсуждать. Он просто представлял, что его ждет три дня безудержного секса, и у него в этот же момент ноги мягчели. Что тут обсуждать? Что рядом надо положить противозачаточные, на случай, если Лютик далеко уползти не сможет?       День прошел абсолютно обычно. Ламберт сходил на какое-то мелкое дельце, на котором скучал даже Лютик, они прогулялись по магазинчикам, где Лютик жадно оглядывал костюмы, но покупать что-то отказался, чему Ламберт удивлялся. Однако, это не помешало прикупить ему новую сорочку и дублет. Нравилось это Ламберту: покупать ему что-то и баловать.       Это был один из тех деньков, когда все действительно было в порядке. Как правило что-то да случалось. Кто-то куда-то влезет, случатся какие-то неприятности, или случится какая-то недомолвка. Сегодня же Лютик порхал, словно бабочка, и заражал своей радостью Ламберта.       Перед сном Ламберт валялся в постели, смотря на пустое место рядом. Лютик задерживался в купели. Несмотря на то, что Ламберт говорил, что ему все равно на волосы и он может не утруждать себя бритьем до состояния шелка, Лютик только фыркал. Так что он постоянно задерживался в купели.       А Ламберт лежал и смотрел на эту сторону кровати, пахнущую столькими запахами, что голова кружилась.       И думал о гоне. О своем единственном, который он провел с омегой.       Тяжело выдохнув, он посмотрел на потолок. Вспомнил о чужом теле в своих руках. Вспомнил о том, как наваждение застилало разум, и он ничего, ничего не соображал, только слепо вколачиваясь в тело под ним, будто оно было лишено личности, будто это просто тело для удовлетворения.       Каким диким он был, впиваясь зубами в плечи и руки, даже не лаская и не гладя, не слушая слов и просьб. Слепо вколачиваясь, не соображая.       Вспомнил, как его огрели чем-то по голове, и это заставило его прийти в себя. На миг, внутри он был диким, как зверь, в ярости и безумии, что ему мешают заниматься таким важным делом. Вспомнил, как чужое тело, в укусах и засосах, выскочило из-под него, назвало его ебучим монстром и убежало. А Ламберт через три дня понял, что да, тогда он в самом деле был монстром. Диким, ничего не понимающим монстром, который в омеге видел лишь дырку между ног, которую можно натягивать на себя грубо и как захочется.       Сердце тяжелело от мыслей, что он мог так обращаться с Лютиком, с его белым молодым телом, которое было создано для нежности, и которое Ламберт ласкал и вылизывал, мял и сжимал, и лишь иногда кусал, в моменты особой страсти.       Все в нем холодело, когда он представлял Лютика под собой, Лютика без Лютика. Лютика, которого он будет воспринимать только как тело.       Кровать рядом прогнулась, и Ламберт вздрогнул.       Лютик улыбнулся ему и оперся на локоть, погладив Ламберта по груди.       — О чем ты думал с таким тленным лицом? Что-то неприятное вспомнил? — спросил он ласково.       Ламберт посмотрел на его плечи в родинках, устало поднял взгляд на его лицо и уверенно сказал:       — Не будет никакого гона. И это не обсуждается.       Лютик обомлел, раскрыл рот, снова его закрыл. Моргнул.       — Погоди, что?! Но почему? Ты хочешь себя опять мучить этой дрянью?! Нет, Ламберт, я этого не выдержу!       — А знаешь, чего ты еще не выдержишь? Того, что я сделаю с тобой в гоне. Тебя приведет это в ужас. Если… бывалого омегу привело в ужас, то что с тобой будет мне и думать страшно.       Лютик медленно моргнул.       — Так, хорошо, очередная грустная история. Я слушаю.       — Нечего слушать.       — Уж я найду, что послушать, не переживай.       Ламберт раздраженно цыкнул и без желания, будто со скрипом ему давалось каждое слово, рассказал про тот свой гон. Даже детали добавил, о которых вспоминать не хотел. Когда омега отходить не успевал и возбудиться, а Ламберт снова начинал втрахивать в матрас до того, что смазка с прошлого раза стиралась, и он драл на сухую.       Лютик должен был испугаться этого.       Он любил секс, да, но не грубый. Он любил только тогда, когда Ламберт всем своим существом показывал, что он влюблен. Он мог шлепать его или тянуть за волосы, но Ламберт никогда не позволял себе настоящей грубости.       Лютик был слишком нежен для такого. Наверное. А даже если и не был, то, как вел себя Ламберт, никто, блять, не выдержит, только мазохист.       Лютик мазохистом не был.       — Да, скверно, — сказал Лютик, поджав губы и кивнув. — Но это не повод себя травить той дрянью…       Ламберт моргнул и уставился на него       — То есть то, что я буду использовать тебя как кусок мяса — недостаточно? Лютик, во время гона это… Это не я. Это дикое, бездумное животное, и…       — Но мы можем просто проверить? Просто… помнишь, что ты говорил про мою течку? Что я прям жутко хотеть буду и мне будет страшно, и не по себе, и так было только в самом начале, а потом… потом мне просто было очень хорошо. Снова и снова мне было хорошо. Может так будет и с тобой? Мне кажется, на все эти периоды очень влияет наше психологическое состояние. Чем больше мы спокойны и уверены в партнере — тем лучше. Вспомни, в каком тогда ты был состоянии? Ты не верил себе, своему телу, долгое время был на подавителях, конечно же твоему организму было плохо!       — Но я… я и сейчас все это время на подавителях… Лютик, я сделаю тебе больно. Я не хочу.       Ламберт говорил почти жалобно, почти умоляя его, и Лютику даже не по себе стало. Ламберт в самом деле боялся сделать ему больно, заставить его думать, что он его использует.       Лютик выдохнул и склонился над ним, чмокнув в губы.       — Волчонок, мы просто попробуем, хорошо? Мы не можем не попробовать. Надо узнать и посмотреть, как все будет. Ты заранее приготовишь себе подавители, а я… я уж найду силы выбраться из-под тебя в случае чего. Та омега смогла, и я смогу. Просто… Мы не можем не попробовать. У нас идеальная сексуальная совместимость, вдруг наши тела правильно подстроятся? Вдруг мои феромоны тебя успокоят? А еще… Остатки метки. Она сошла не полностью и, вообще... Мог бы и новую поставить, а то хожу недоделанным каким-то.       Ламберт рассмеялся. Потом тяжело выдохнул и посмотрел на потолок. Он обнял Лютика за плечи и прижал к себе, погладив по руке.       — Хорошо, мы попробуем. С меткой… Посмотрим. В твою течку, наверное, поставлю. А может и во время гона, если не сдержусь. Но хотелось бы во время течки.       — Почему?       — Я в себе более-менее, и сделаю это аккуратно. А так могу просто тебе в плечо вгрызться.       Лютик пожал плечами и удобнее устроился на нем.       — Ладно, увидим… Надо домик присмотреть.       — Рановато пока. Я гон за неделю чувствую.       Лютик посмотрел на него и досадливо поджал губы.       — Я помню, как тебе плохо было… Может в этот раз так не будет? Мне тоже не было плохо, а обычно бывает…       Ламберт пожал плечами и чмокнул в лоб.       — Увидим, пташка, увидим…       Лютик широко улыбнулся и потерся щекой о его шею, прикрыв глаза.       Лютик был свято уверен, что Ламберту не будет плохо перед гоном, и сам гон пройдет абсолютно нормально.       Но когда они ехали в другой город и Лютик, обняв Ламберта за талию, мурлыкал что-то себе под нос, Ламберт внезапно остановился и, отцепив руки Лютика от себя, спрыгнул с лошади. Он пошатнулся, пошел к обочине, а потом его вырвало. Лютик моргнул, а потом спешно спрыгнул и побежал к нему, погладив по спине.       — Ты как, детка?       Ламберт постоял еще пару мгновений согнутым, опираясь о свои колени, потом выпрямился, вытер рот и посмотрел на Лютика.       — Готовь медный тазик, которым будешь меня бить, чтобы у тебя было время сбежать.       Лютик моргнул и поджал губы.       — Посиди и немного отойди, потом поедем… Голова кружится?       — Нет, — покачал он головой, но послушно поплелся вперед и просто грохнулся под дерево, уткнувшись лбом в колени.       Лютик принес ему воды и погладил по плечу.       — На что это похоже? — тихо спросил он.       — На жуткое похмелье.       Лютик поморщился. Ламберт поднял голову и глубоко вдохнул.       — Блять, с утра херово было, но я думал, что так, съел не того или не доспал… — протянул от страдальчески. — И нет ни одного толкового обезболивающего… В суматохе забыл у Йеннифер рецепт взять.       Лютик лишь сочувственно покачал головой и чмокнул Ламберта в висок.       — Если хочешь, то приляг и подремай. Тебе должно стать легче.       Ламберт сначала покачал головой, видно, надеясь собрать силы и доехать до деревни, но в итоге сдался. Примерно с часа два он лежал у Лютика на коленях, дремая, и Лютик был рад, что тому хотя бы заснуть удалось. Лютик гладил его по волосам и смотрел в сторону. Его разрывала нестерпимая обида за то, что это же абсолютно естественный процесс, а Ламберт его буквально… должен был выстрадать.       Потом Ламберт очнулся, собрал все свои силы и взобрался на лошадь. Лютик молчал, потому что Ламберт сказал, что слова его почему-то начинают укачивать. Так что он просто сидел и гладил его по спине.       Они решили сразу же снять домик. Это был не город, а небольшая деревня, так что цена была приемлемой. Правда на них косились, как на сумасшедших. Женщина, которая сдавала дом в аренду даже шепнула Лютику на ухо:       — Если тебя насилуют, то ты можешь мне сказать, я что-нибудь придумаю.       Лютик посмотрел на нее и моргнул.       — Мы встречаемся, — сказал он растерянно и непонимающе.       Женщина посмотрела на него, потом на зеленоватого Ламберта, который привязывал лошадь, потом снова оглядела Лютика с ног до головы. Сказав себе под нос что-то вроде «любовь игрушка дьявола», растерянно ушла.       Лютик смотрел ей вслед и хотел кричать от безысходности от того, что все считали его невинным и светлым, слепым мальчонком, который якобы тратит свои бесценные года на мутанта!       Лютик и так уже херову тучу баллад написал о ведьмаках, о том, что это прекрасные люди, а им все мало! Надо все-таки написать о том, какие ведьмаки превосходные любовники…       Но это потом, сейчас он мягко взял Ламберта под локоть и провел в домик. И уложил спать.       — Тебе что-нибудь приготовить к вечеру? — спросил Лютик, гладя его по голове.       — Нет… не хочу. Останься со мной.       — Я и не собирался никуда уходить, — буркнул Лютик почти обиженно. Он сжал руку Ламберта, продолжая поглаживать его по макушке. — Зато, знаешь, мне кажется, ты чувствуешь что-то схожее с тем, что омеги чувствуют во время беременности и токсикоза.       — Чудно, только я не беременный. А лучше бы был беременный, хоть польза была…       Лютик тихо рассмеялся.       — Я представил тебя с животом…       — Пивным? — уточнил Ламберт со слабой улыбкой.       — Нет, беременный.       Ламберт мягко рассмеялся.       — А надо с пивным… Если под старость лет в самом деле осядем на дне, то ей-Богу у меня будет пивное пузо.       — Ничего, я твое пузо тоже любить буду.       — Правда?       — Ну ты же мое любишь.       — У тебя не пузо, у тебя животик. Он мягкий и удобный. Его нельзя не любить.       Лютик рассмеялся.       — Ну, когда беременный, значит, буду…       — Пф, я тебя тогда в два раза сильнее буду любить.       — Это почему?       — Ну… тебя и жизнь в тебе.       Лютик улыбнулся и склонился над ним, поцеловав в висок.       — Ну вот, значит я буду любить и твое пивное пузико. А сейчас отдыхай, копи сил… Что-нибудь легкое тебе приготовлю к ужину. Бульон какой-нибудь. Будешь же бульон?       — Мг, — сонно ответил Ламберт. — Ты меня за последнее время… столько раз слабым видел. Сколько ни один другой человек. Мне уже стыдно.       — Нечего стыдится, — покачал головой Лютик. — Я люблю и твою слабость. Мне даже немного приятно, ведь я могу о тебе позаботиться, помочь тебе, показать, что я буду с тобой всегда и при любых условиях. Ты не обязан быть всегда сильным. Так что просто отдыхай, я буду рядом.       Ламберт улыбнулся, закрыв глаза.       — Я люблю тебя, свет мой.       Лютик покачал головой, улыбаясь в ответ.       — И я тебя. Отдыхай.       Лютик все время, пока Ламберт спал, осматривал домик. У него не было времени на притязания, так что взяли первое, с чем не было проблем. Но он не был плохим. Вполне милый и, казалось, что в нем постоянно кто-то жил, так что не было чувства, что они пришли в заброшенный домик.       На кухне все было чистым, была купальня и даже новые, не открытые масла.       — Сервис, — брякнул себе под нос Лютик.       Он сходил на рынок, по пути вспоминая, как готовить бульон. Он часто готовил в Каэр Морхене, потому что это единственное, что он умел и с чем мог помочь. Да и Ламберт, на самом деле, большую часть дел выполнял. На нем была и охота, и разделывание мяса, и шитье, и разведение костра. Так что Лютик был рад впервые за долгое время что-то приготовить. Ворочать мясо на костре нельзя было назвать готовкой, тем более, приловчившийся, это уже прекрасно делал и сам Ламберт.       На кухне, разделывая курицу, Лютик ощутил какое-то странное благоговение. Будто бы они всегда жили такой жизнью, а на сердце теплело от представления, как бы они жили в одном доме, и Лютик бы готовил и… в общем, это все, что он мог. Но все равно! И выступал бы в тавернах, и для Ламберта бы пел. Ламберт бы зарабатывал мелкими заказами.       Они просто бы жили в небольшом домике и им бы этого хватало.       Про себя он удивился. Еще в Каэр Морхене он мечтал о путешествиях, о кострах, о лесах, а сейчас... а сейчас ему и домика было достаточно.       Он покачал головой, закидывая в воду мясо. А потом его что-то обвило вокруг талии. Теплое и сильное. Лютик вздрогнул и обернулся. Ламберт мягко улыбнулся и чмокнул его в щеку.       — Ого, уже хозяйничаешь тут?       — Впервые за все время дорвался до того, чтоб показать, что я тоже что-то умею делать для семьи! — гордо заявил Лютик.       Ламберт рассмеялся.       — Ты зарабатываешь деньги тоже, не забывай. Но по твоей готовке я соскучился. Твоя запеченная картошка с бараниной были лучшим, что вообще когда-либо ел в стенах Каэр Морхена. А пироги твои я до сих пор считаю произведением искусства.       Лютик улыбнулся и потерся носом о колючую щеку.       — Приготовить пирог?       — Да. Только вишневый, — подмигнул он.       Лютик цыкнул и закатил глаза. Вытерев руки, он развернулся в хватке Ламберта и погладил его по щекам.              — Как ты себя чувствуешь?       — Намного лучше. Да и… проснуться было приятно в этом доме. Знаешь, обычно едва открываешь глаза и слышишь шум с улицы, шум с нижнего этажа… А тут… Так тихо и спокойно. Будто бы в самом деле в своем доме.       — В нашем доме не будет того безвкусного ковра, — сказал ему уверенно Лютик, кивнув в сторону прихожей.       — Оставлю обустройство домика на твои плечи, — кивнул Ламберт.       — Ох, это будет нескоро, — кивнул Лютик. — Надо минимум две спальные… Или даже больше? Кто знает?       — Ну это же не навсегда? Кого мы обманываем, Лютик? Даже если заведем детей, то, чую, как только они смогут воспринимать мир, рванем вместе с ними в путешествия.       Лютик кивнул.       — Да, так и будет. Но жить где-то надо будет… Да и посмотрим, как там обустроимся, как… с детьми будет. Я в университете со знакомой встретился. Беременной. Так вот, она родила первого, через два года еще одного, и вот, спустя два уже беременна третьим.       — Боже милостивый.       Лютик рассмеялся.       — Так что кто знает. Если что, то бульон будет готов через минут сорок. Можешь сходить пока за своими травками, если тебе чего-то не хватает.       — Да, схожу, — он кивнул и чмокнул Лютика за ухом. — Спасибо за заботу.       — Не за что говорить спасибо, — пожал плечами Лютик и обнял его, прижавшись щекой к его плечу, ощущая такую странную семейную идиллию. Будто они уже были семьей, без детей и колец, свадеб и крестных. Все это показалось формальностью.       Следующие три дня Ламберту было то легче, то тяжелее. Он ел меньше положенного, и ни о какой жирной еде и речи идти не могло. Он более-менее ел супы, мог поковырять кашу, но на жареное мясо он даже смотреть не мог.       Лютик… на самом деле не чувствовал, что что-то не так. У них были чудесные соседи, которые совсем не кривились от того, что Лютик сейчас с ведьмаком. Женщина, вешая белье и приметив Лютика, идущего с рынка, по секрету рассказала, что их дочка ушла к эльфу, и они совершенно спокойно к этому относятся.       Лютик улыбнулся и кивнул. Было приятно встретить адекватных людей.       — И надолго вы здесь? — спросила она, опираясь о забор.       — Думаю, нет. Не больше, чем на неделю.       — Жаль. Вы приятные, а главное — тихие. А то у нас ребенок… Не любит, когда шумно, нервничать начинает… А вы как с этим?       — С чем?       — С детьми, с чем еще? Я знаю, что молодые нынче прогрессивные, особенно барды, но все-таки… Рано или поздно это желание появляется…       — Появляется. Но потом посмотрим, сейчас нас все устраивает.       — Ну дай вам Бог счастья. Вам вместе хорошо, это главное. Нынче семьи одна через одну: он пьет и бьет ее, она таскается по тавернам и ноги раздвигает. Вы приличные с виду… Ведьмак твой только спокойной какой-то слишком. Я его раз только один видела… С ним все нормально?       — Приболел немного, поэтому мы остановились здесь, чтобы он передохнул, — Лютик удобнее перехватил в руках сумку с едой. — Там у него… ну, неважно. Ведьмачьи проблемы.       Она понимающе кивнула.       Лютик ощутил какую-то странную радость, что впервые кто-то о них отозвался хорошо. Ему никогда не нужна была поддержка других людей, но было приятно знать, что со стороны они выглядят очень даже прилично и, на самом деле, не вызывают никаких смешанных чувств.       Лютик вернулся в дом, сгружая все на стол, а потом шмыгнул в спальную. Ламберт лежал на кровати, и, как сначала показалось Лютику, спал, но когда он подошел ближе, Ламберт поерзал и посмотрел на него мутным взглядом.       — Ну ты как? — Лютик присел рядом с ним, и Ламберт, поерзав, положил голову на его бедра, облегченно выдохнув.       — Не знаю… Более-менее… Не так плохо, как обычно. Обычно аж скручивало, а сейчас… ну… не знаю, с чем сравнить. Похоже на отходняк от зелья.       — У меня такого не было, но, как полагаю, это что-то вроде небольшой болезни. Ты главное отдыхай и восстанавливай силы.       — Отдыхаю, — сказал он и уткнулся носом в низ его живота, глубоко вдыхая. — Тебя в самом деле не смущает, что я сейчас… такой?       — Нет, мне нравится о тебе заботиться, — он склонился и чмокнул его за ухом. Ламберт гортанно мурлыкнул.       В этот вечер Ламберт по-странному много о него ластился. Лез к нему под руку, терся о него, как дикое животное, и едва не вылизывал. Когда Лютик помылся и улегся в кровать, Ламберт сразу же подлез к нему и обнял, потеревшись о его бедра.       — Готовить тазик? — усмехнулся Лютик, когда Ламберт уткнулся носом в его шею, глубоко вдыхая.       — Да… Наверное, да… Блять, я так боюсь, что причиню тебе боль.       — Посмотрим, — покачал головой Лютик, удобнее устраиваясь в его руках. — Тебе же не так плохо, как обычно. Может все пройдет куда легче… Приласкать тебя? — мурлыкнул Лютик, уложив руку на его пах.       Ответом был только почти просящий стон.       Лютик облизнулся и погладил его сквозь ткань белья, сжимая.       Лютик почему-то думал, что вот прямо сейчас все и начнется. Но после того, как Ламберт кончил в его рот, тот сразу же и успокоился. Лютик шмыгнул носом, облизал губы и, чмокнув Ламберта в шею, улегся рядом.       — Видимо, тебе просто надо было подрочить, — хихикнул Лютик и улегся к нему на плечо.       — Дай Бог, — выдохнул Ламберт, приобняв его.       Лютик спокойно заснул в его руках.       Ламберт, в абсолютной тишине, тоже задремал, хотя в теле были странные и непонятные ощущения, которые были ему незнакомы и он не мог их определить ни как положительные, ни как отрицательные. Но ему стало легче, так что он просто заснул.       Лютик проснулся, когда небо еще было темным и сияло звездами. Пахло… крепко. Будто рядом с ним кто-то разлил вино. Сначала он ощутил крепкий, сильный запах, а после и то, как тесно его обнимал Ламберт, прижимаясь, как дышал тяжело в макушку и как… терся о него таким же крепким членом.       Лютик опомнился, вздрогнул и широко раскрыл глаза. Попытался перевернулся, но Ламберт зарычал и прижал его к себе сильнее. На секунду Лютика парализовал страх, и он тихо прошептал:       — Ламберт?..       Ламберт не ответил. Лютик обомлел и глубоко вдохнул. А вдруг… он в самом деле теряет контроль полностью? Если это было не метафорой? Если он становится зверем?       Лютик снова попытался перевернуться, но Ламберт снова зарычал и вжался в него бедрами сильнее. Лютик перепугался и крикнул:       — Ламберт, блять!       Хватка ослабла, и Лютик резко перевернулся. В темноте было плохо видно, но Ламберт, кажется, едва-едва проснулся. Он сонно моргнул.       — Слава Богу, я подумал, ты там уже того.       — Кого того?.. Ох, блять, — он перевернулся на спину, издал странный звук, похожий на грудной стон и поерзал. Дышал он тяжело.              Лютик сглотнул и встал с кровати, зажигая свечу. Ламберт привстал на локтях и зажмурился.       Лютик рассмеялся.       — Кажется, технически у тебя тоже первый гон. Но не волнуйся, я буду нежным, — пропел он так, будто это не он секундами ранее чуть не пересрался, что сейчас его в приступе дикого желания изнасилует его же партнер.       Лютик склонился над ним и чмокнул в подбородок, запустив руку под одеяло. Ламберт был каменно-твердым, таким, что Лютик, казалось, начал возбуждаться только от этого факта. Ламберт издал сдавленный скулеж и откинул голову назад, трясь об обхватывающую его через ткань белья руку.       У Лютика глаза загорелись, наблюдая за таким желающим, хотящим, сгорающим в этом желании Ламбертом. Он хотел, и он будто не до конца понимал, что с ним происходило.       Это завело Лютика еще сильнее и он спешно стащил с себя спальную рубаху и белье, откинув одеяло, начиная дрожащими пальцами развязывать завязки на белье Ламберта.       — Блять, детка, я…       — Тс, — шикнул Лютик, стащив с него белье, и, облизнувшись, посмотрел на член с мокрой головкой и чуть набухшим у основания узлом. Он погладил его от основания до головки, и посмотрел Ламберту в глаза, перекидывая ногу через его бедра.       — Лютик… ты что... ты уже?..       — Можешь потрогать, — хмыкнул он.       Ламберт вскинул бровь и провел пальцами меж ягодиц. Там было восхитительно влажно, и Ламберт судорожно выдохнул. В голове было туманно, его бедра дрожали и он нервно схватился за покрывало. Ему хотелось. Ему так невыносимо хотелось. Совсем не так, как в тот его единственный гон. Это желание было другим. Таким же сильным и мощным, но оставляющим его в сознании.       Он понимал, что он с Лютиком, и это… его успокаивало. Успокаивала мягкость его бедер, его запах, его горячий взгляд и его желание.       — Если что, то… — Ламберт огляделся. — Блять, я же не шутил про тазик! Можно взять и... Бля-я-ять, — он прервался, застонав, и откинул голову назад, схватившись за бедра Лютика, когда тот мягко насадился на него. — Блять, ты всегда таким узким был?..       Лютик рассмеялся.       — Ммм, да?.. Могу быть еще теснее, — он подмигнул ему и сжался на нем. Ламберт заскулил от удовольствия, и Лютик сам едва не закатил глаза от удовольствия. Ламберт еще никогда так не звучал во время секса. Он мог стонать, но не такие звуки. Такие звуки обычно издавал сам Лютик, потому что был очень восприимчив к умелым ласкам, но Ламберт... ох, Ламберт.       Лютик сразу же начал на нем двигаться, слушая все эти прекрасные звуки и чувствуя, как напряглись бедра Ламберта.       В один момент Ламберт зарычал, взял его за бедра и подмял под себя. Он закинул его ноги к себе на плечи, оперся на локти и принялся толкаться: быстро и резко. Лютик застонал и поджал пальцы на ногах, закрывая в блаженстве глаза.       — Ох… Надеюсь… там… ничего не загорится, — простонал он, задыхаясь в стонах, оперевшись руками в колени Ламберта, чтобы не соскальзывать. В ответ Ламберт только простонал, когда толкнулся до основания. Лютик застонал вслед за ним.       На его члене он кончил буквально за несколько моментов, и вздрогнув всем телом, когда Ламберт продолжил толкаться, но по простате почти не попадал, так что Лютику было комфортно и хорошо, пусть и возбуждение немного спало, но в целом он был в восторге.       — Хочешь… повязать меня, волчонок? — подмигнул ему Лютик, тяжело дыша.       — Блять, разумеется, — хрипло ответил он, и толкнулся аж до самого узла, заставив Лютика зажмуриться от удовольствия. — Повяжу свою ненасытную сучку.       Лютик выгнулся в спине и улыбнулся, тихо простонав.       Ламберт толкался почти бездумно, рыча и вжимаясь бедрами в его ягодицы. Лютик, разморенный одним оргазмом, пока только ощущал то, как снова накатывало возбуждение. Он посмотрел на свои ноги на его плечах, потом на лицо Ламберта, погладил его по волосам, судорожно дыша, про себя восхищаясь тем, как же хорош он был!       Островатые черты лица, темная щетина и эти яркие, полные губы, которые целовать было одно удовольствие.       Вместе с тем, как сильнее его стало накрывать, Лютик медленно терял связь с миром, переставая разглядывать Ламберта. Он вцепился одной рукой в его запястье, другой — в напряженное бедро. Ламберт входил в него краткими ритмичными толчками, и Лютик резко скрестил щиколотки за его шеей, заставляя того нагнуться к нему ближе, и Лютик тут же выловил его губы.       Состояние Ламберта в гоне едва отличалось от их обычного времяпровождения в постели. Разве что он двигался более аритмично, более рвано и дико, но в целом… В целом все то же самое. Он гладил его и целовал, вылизывал и шумно вдыхал его запах.       Вогнав член до основания, Ламберт утробно зарычал и замер. Лютик приоткрыл слипшиеся из-за влаги глаза и судорожно вдохнул, ощущая, как дрожали ноги.       — Нормально? — тяжело дыша, спросил Ламберт.       — Да, не вынимай, — задушенно попросил его Лютик, чувствуя, как прекрасно его стал заполнять узел.       — Я боюсь, что это несколько невозможно… — усмехнулся Ламберт и сделал кратко толчок назад. Лютик только застонал и сжался, заставляя тут же застонать уже и Ламберта.       Он медленно и аккуратно поменял позу, усадив Лютик на свои бедра, оглаживая его собственные.       Лютик поерзал, удобнее устраиваясь, заставляя Ламберта сжимать зубы от того, как узел терся о стенки, и ему так хотелось начать бездумно трахать его с узлом, но каким-то чудом ему хватило силы воздержаться.       — Ох, — шумно выдохнул Лютик, погладив себя по бедру. Ламберт, закусив губу, погладил его по боку, по животу, потом ласково сжал его член, и Лютик вздрогнул и издал странный стон, похожий на скулеж. — Блять, понимаю, почему тебе нравится с узлом, но почему мне так хорошо? — захныкал непонимающе он, снова и снова ерзая на его бедрах, трясь изнутри об узел и сжимаясь вокруг. Ламберт порыкивал, сильнее сжимая его бедра и снова и снова ласково поглаживая член.       — Потому что ты сейчас охуенно чувствительный, и потому что он стимулирует тебя там?.. — предположил Ламберт, усмехаясь, чувствуя, что желание стало немного утихать.       Он с усталым выдохом откинулся на подушку и посмотрел на потолок, хмурясь.       — Странно…       — Что именно, волчонок?       — Вот это… Я в сознании, все понимаю, могу даже почти контролировать ритм, помню, что ты это ты… Веду себя нормально. И сейчас желание даже спало немного… Наверное, это не гон.       — А что, ты уж меня извини? Я как-то не заметил, что для тебя нормально вовсю тереться о меня вставшим членом и рычать мне на ухо, грозясь своей хваткой мне ребра сломать. Ламберт, у тебя обычный, абсолютно нормальный гон, который не угрожает сломать твоей омеге психику.       Ламберт моргнул и оперся на локоть, посмотрев на Лютика.       — Но почему?..       — Из-за меня? — усмехнулся он, склонив голову на бок. — Ты в безопасности, я всегда рядом, мои феромоны для тебя идеально подходят. Как твои успокаивали меня, так мои тебя.              Ламберт нахмурился пуще прежнего, покачал головой и снова улегся на подушку, смотря на потолок.       — Нет, Ей-богу, сорвусь. Начну срываться… Может через сутки.       — Не начнешь.       — Начну.       — Боже милостивый, — закатил глаза Лютик. — Ладно, что тебе приготовить? Ты после первой волны будешь пиздец как хотеть есть. Я лично думал, что начну свою руку грызть. Или твой член.       — Да какая еда, Лютик? Я ведь мо…       — Хочешь баранину? С картошкой? Жареной! Боже, как я хочу жареную картошку. И сметану еще…       Ламберт моргнул, а потом рассмеялся. Потер лицо рукой.       — Никто еще сидя на моем узле не думал о жареной картошке со сметаной.       — Я на твоем узле в какой раз сижу? Сотый? Тем более ты меня уже сам неплохо отжарил, могу подумать и о жареной картошке.       — И наполнил сметанкой, — кивнул Ламберт, растекаясь в наглой улыбке.       — Ты иногда говоришь настолько пошло-избитые вещи, что меня они даже умудряются возбуждать, — покачал головой Лютик, скребя ногтями по напряженному прессу. Ламберт перехватил его руку и чмокнул туда, где бился пульс.       — Лютик, тебе просто стоит признать, что даже если я буду рассказывать анекдоты про говно, ты скажешь, что это возбуждает.       Лютик грустно выдохнул.       — Да, наверное, так… Так ты будешь картошку жареную?       Ламберт рассмеялся и, шлепнув по бедру, сказал:       — Да, буду. Мне уже получше. А сейчас, — он медленно приподнял бедра Лютика. Член выскользнул, и Ламберт закусил губу, глядя, как по внутренней стороне бедра медленно стекала сперма. Лютик улыбнулся, глядя, как жадно на это смотрел Ламберт. — А пока надо бы дожарить одну птичку.       Он потянул его на себя и поцеловал. Лютик довольно замычал в поцелуй и нашарил на рядом стоящем стуле чистую рубашку. До полотенца, как он понял, он не дойдет, и понадеялся что сгодится рубашка. И что она не промокнет насквозь.       Ламберт вырвал рубашку, и вскинул Лютика за бедра, уложив сначала рубашку, затем и Лютика, целуя в плечо.       — Ты… ты уже твердый?.. — удивленно спросил Лютик, чувствуя, как Ламберт прижался вставшим членом к внутренней стороне бедра.       — Конечно, это отличие гона от нормального состояния. Ты во время течки мокрым был не переставая. А я вот, — он сжал себя за член, проводя рукой вверх и вниз. — Буду постоянно твердым, пока возбуждение не спадет. Ну или пока сперма не кончится.       — Есть… есть у альф оргазм на сухую… — прошептал Лютик, и сам едва не ужаснулся от понимания, что, в общем, для того, чтобы стояло и для оргазма сперма не очень-то и нужна. По крайней мере в таком остром состоянии.       Ламберт отстранился и посмотрел Лютику в глаза, моргнув.       — Тогда поздравляю, сэр, я вас доебу до потери сознания, — кивнул он, закинув ноги Лютика на свою талию, и тот послушно скрестил щиколотки за его поясницей.       Ламберт, несмотря на шутки, с ужасом ждал момента, когда сорвется, потеряет контроль, доведет Лютика до слез, но… нет. Ничего не происходило. Обычно, вдоволь натрахавшись, он прямо так на Лютике и засыпал. Тот кое-как находил силы даже приготовить им поесть. Ламберт просыпался, мылся, ел, целых полчаса просто валялся, гладя Лютика, а потом его снова накрывало, и он даже силой бы не смог оторваться от Лютика.       Он вылизывал его, кусал, втрахивал в матрас, заламывал руки, тянул за волосы, шлепал, оставлял синяки, снова и снова вставляя грязные словечки, но самое главное, что Лютика от этого вело.       Он стонал под ним, притирался к нему, ерзал. Ламберту казалось, что он буквально не вставал из-под него, только когда было чуть больше силы — вставал на четвереньки, а когда меньше — лежал плашмя и взывал к Господу Богу от удовольствия.       На четвертый день гона отрубился сам Ламберт. Просто прямо на нем, повязав, и Лютик сначала испугался, что тот помер прям так. Но вспомнил, что Ламберт вторые сутки не ел, и просто от усталости и перевозбуждения слишком сильно вымотался. Поэтому, когда узел спал, Лютик выкарабкался из-под него, перевернул Ламберта на спину и укрыл одеялом.       И на дрожащих ногах ушел в ванную, не веря, что все это кончилось. Ему думалось, что из него при ходьбе до сих пор сперма вытекала.       В ванне он лежал больше часа, даже когда вода совсем остыла. Просто лежал, откинув голову на бортик, и не мог пошевелиться. Тело дрожало после этого марафона еще полчаса, меж ног чувствовался легкий дискомфорт, внутренняя сторона бедра болела, и он, сука, был таким уставшим. Но счастливым. Определенно он был счастливым. Ну голос разве что немного сорвал.       Вылезал из ванны он без сил, и воду слить сил у него тоже их не было, так что он плюнул на это. Более окрепший он вернулся в комнату. Пахло плотно спермой и смазкой. Запах уже не казался таким возбуждающим. Он открыл окно, обтер Ламберта, убрал запачканные полотенца, поменял даже пододеяльник и, наконец, грохнулся рядом. Обнаженный, с остывающей кожей, и повернулся к Ламберту, широко улыбаясь.       Тот, уставший, вымотанный, без сил сопел рядом.       Лютик улыбнулся и перевернулся на бок, погладив его по щеке. Волосы растрепались, так что теперь половину шрама прикрывала челка. Он потянулся вперед, чмокнув в закрытое веко, и снова погладил по щеке, думая о том, сколько же нежности у него было к этому человеку напротив.       Он даже… Даже и не верил, что это в самом деле происходит с ним.       Вот он, и у него, казалось, было все, что он хотел, и ничего, совсем ничего больше.       Уже к вечеру, когда Ламберт пришел в себя, и Лютик его отмыл и накормил, поскольку после гона, как и Лютик после течки, он был абсолютно безнадежен и обессилен, Лютика тогда Ламберт на руках таскал из купальни в кровать и едва не с ложечки кормил. Лютик Ламберта на руках таскать не мог, но максимально поддерживал его и следил за тем, чтоб тот не приложился лбом о пол.       И кормил он его тоже с ложечки, потому что сам Ламберт говорил, что есть он не хотел, так что пришлось запихивать в него силой.       — И так… Едем в Ард Каррайг? Узнавать у чародеев?       Ламберт посмотрел на него, жуя свинину, и хмыкнул.       — Я не знаю, мне кажется, что я просто бегаю за призраками. Кого я там хочу найти? Свою очередную истерику? Я хочу смириться, но не знаю, как…       Лютик понимающе кивнул, отправляя в его рот очередной кусок. Ламберт жевал вяло и кое-как, но хоть не спорил и жевал.       — Давай тогда… Просто путешествовать и узнавать друг друга? — пожал легко плечами Лютик и улыбнулся. — Я хочу просто тебя любить, и не думать ни о чем, совсем ни о чем, понимаешь?       Ламберт посмотрел на него и мягко улыбнулся.       — Да, понимаю… Так мы и поступим, Лютик. Будем ревновать друг друга, ссориться, все равно мириться и любить.       Лютик улыбнулся и потянулся к нему, чмокнув в щеку.       — Я люблю тебя, Ламберт. Всем сердцем.       Ламберт перехватил его руку и переплел их пальцы.       — Я тоже тебя люблю, свет мой. Мне казалось, что сейчас ты единственное, что нужно мне по-настоящему. Без тебя я бы загнулся.       — Но я здесь… И я не уйду.       — А я не отпущу.       Лютик улыбнулся и потерся носом о его щеку. И ничего, совсем ничего им больше не надо было.