Baby blue love

      Трисс топталась на месте, смотря по сторонам. Не выдержав, она подумала: чародейка она или кто? Оставила какого-то сраного ведьмака одного, а сама стоит тут?       Ну нет!       Поправив подол, она пошла туда, куда направился Ламберт, по пути ей встретилась парочка трупов кикимор и она брезгливо обошла их, сморщив нос.       Она аккуратно шла, оглядываясь, а потом слабо вскрикнула, увидев огромную неясную тушу. Она хотела развернуться и уйти, но что-то ее остановило.       Тварь была мертва. И она была огромной. Огромное неясное существо с длиннющими черными лапами.       Сердце у Трисс билось быстро-быстро и она сглотнула комок в горле. Как ведьмаки с этим вообще могут справляться?!       Невольно она зауважала каждого ведьмака. Работать с этим… невозможно.       Она медленно отходила назад, в сторону, пытаясь обойти это наиболее большим расстоянием. Однако, несмотря на то, что она пыталась максимально далеко отойти, она невольно вглядывалась в тварь. И ее эти лапы, мерзкое воняющее подгоревшее брюхо.       А потом она о что-то споткнулась. Едва не упала, подавила вскрик и резко обернулась.       Всмотрелась в то, обо что она споткнулась, снова вскрикнула и кинулась к Ламберту. На секунду, едва она коснулась его лица, она подумала со сковывающим ее ужасом, что он мертв. У нее потемнело перед глазами.       Ее пальцы на автомате нашли жилку на шее, она зажмурилась, дождавшись слабого стука. Каждая секунда кусала ее нервные окончания, но где-то на десятой жилка дернулась. Его сердце стучало.       Она с трудом перевернула его на спину и в ужасе осмотрела. Он был весь в крови. Весь. Вся одежда ею пропиталась.       У Трисс задрожали руки еще сильнее, перед глазами все плыло, когда она уставилась в его белое лицо.       Ей удалось прийти в себя не сразу. Постыдно, на пару моментов она просто замерла, бледнея с каждой секундой сильнее, затаив дыхание и в ужасе смотря на его едва дышащее тело. Страх пронизывал ее.       Она сидела, держа ладонь на его окровавленном лице, и ей думалось, что все пропало, а сама она слабая. Такая слабая, какая не была даже в самом младенчестве.       Так прошла почти минута, а потом она моргнула и проматерилась, схватив его за плечо и с трудом потянув на себя. Он был тяжелый, несмотря на то, что он был самым худым и поджарым из ведьмаков. С трудом она перекинула его руку через свое плечо, хотя ее ноги едва ее держали. Ламберт и вовсе норовил безвольной куклой свалиться в лужу собственной крови.       Замок — помнила она. Там есть чародей, двоим им будет легче. Она взмахнула рукой, открывая портал, и не без труда прошла в него.       Ей повезло, и она оказалась прямо пред охраной. Первым делом она скинула тело Ламберта в руки ничего не понимающего рыцаря. Он растерялся, поднял забрало, посмотрев на, вроде как, труп, потом на чародейку, и Трисс сказала:       — Это ведьмак… брал у вас заказ и…       — Да, знаю, леди! Нас предупредили, наш чародей наготове, сейчас мы его позовем!       — Я иду с ними, поняли?       — Мы не…       — Я иду с ним, сукин ты сын, ты меня понял?! — она сделала шаг вперед, раздраженно гаркнув это буквально в его лицо.       Рядом стоящий рыцарь спросил:       — А вы его…       — Я, блять, чародейка, быстро отнесите его к чародею, а не языком чешите, пока он прямо тут не откинулся!       — А он выполнил зака…       — Если вы, выродки, не отнесете его к чародею, я, блять, оживлю эту кикимору и принесу вас к ней на ужин, поняли?!       Рыцарь кивнул и приказал кому-то открыть ворота.       Послышался шорох и треск. Трисс стояла напряженной, как струна, и не слышала мир. Мир заменил ей шум собственного сердца.       Она нервно шла за ними, поглядывая на лицо Ламберта.       Чародеем была женщина. Она выглядела старше Трисс, но… сильной. По крайней мере, как ей показалось.       — Дьявол, кто его… пожевал? — предположила она, когда это нечто, отдаленно напоминающее человека, уложили на кушетку.       — Кикимора… Большая… — промямлила Трисс еле слышно. — Боюсь, у нас нет времени на диалоги, — сказала она и резко кинулась к Ламберту, сдергивая с него доспехи и рубашку. Все было мокрое насквозь. Одежду от крови можно было выжимать. А под ней Ламберт был бледным и ужасно холодным.       Трисс казалось, что работали они бесконечно. Раны надо было сначала обработать и осмотреть. С ужасом Трисс поняла, что у него была интоксикация. Она припоминала, что Ламберт ей что-то говорил про токсичность их кислоты.       — Блять, — выругалась она. — Можете пока заняться антидотом для общего очищения? Я пока минимально займусь ранами. Потом… очищу кровь.       Женщина кивнула, а Трисс, глубоко вдохнув, убрав кровь, как смогла, занялась ранами.       Больше всего она хотела, чтобы Ламберт не просыпался. Никакое обезболивающее ему сейчас не поможет, и весь процесс — а особенно вытягивание яда — очень, блять, болезненный. Но Ламберт какое-то время был без сознания. Пока она разбиралась с раной на плече и предплечье, и принялась за просто дыру на животе. Она убрала ткань и в ужасе оглядела рану. Мышцы были разорваны.       Синеватая магия окружила его живот, а через минуту Ламберт болезненно застонал и открыл глаза. Трисс испугано дернулась. Чародейка рядом посмотрела на него.       — Отключится, не выдержит боли… — сказала она успокаивающе.       — Нет. Он не отключится, — сказала она с сожалением и погладила по щеке.       Еще минуту Ламберт то открывал глаза, то закрывал. Приоткрывал губы и закрывал. Медленно приходил в себя. Потом снова застонал от боли и завертел головой.       — Тсс, — протянула она. — Надо потерпеть.       — Трисс?..       — Да, я. Ты жив.       Он снова издал болезненный стон и откинул голову назад. Его пальцы дернулись будто в судороге и он резко повернул голову направо, потом влево.       — Блять… больно…       — А ты думал? У тебя кишки чудом не свисали. Что именно ты чувствуешь? Ты меня видишь вообще?       — Все… все болит.       — Тошнит?       — Да…       — Голова?       — Будто… свинца растопили… и в мозг…       — Зрение?       Он зажмурился и приоткрыл слипшиеся от влаги ресницы. Глаза слезились.       — Не знаю… Плохо… вижу…       Она сочувственно покачала головой и коснулась рукой его лба. У него была лихорадка.       — На тебя сейчас помимо всех этих ран действует та кислота, надо потерпеть, Ламберт.       Он зажмурился и издал неясный звук, походящий на хныканье. У Трисс заболело сердце и она сжала свободной рукой его руку. Он сжал ее в ответ. Его пальцы дрожали, ладонь была холодной и мокрой.       — Так, это должно помочь, — чародейка, имя которой Трисс так и не узнала, медленно подошла и аккуратно приподняла его за голову, что-то вливая в рот.       — Обезболивающее не…       — Но даст хотя бы минимальный эффект. Ты прекрасно знаешь, как в таком состоянии важно, чтобы хотя бы доля боли прошла.       Ламберт сделал пару глотков, сморщился и закашлялся.       Дыхание его было рваным и тяжелым.       — Ты знаешь, что ты слишком рвешься к жизни? — спросила Трисс, пытаясь его отвлечь. — Нет, чтоб лежать без сознания, пока мы не закончим. Нет же, пришел в себя. Теперь вот лежи и мучайся… Что же ты такой упертый, а?       У него дернулись уголки губ, но не более того. На лбу появилась испарина.       — Где… Лютик?..       Трисс поджала губы и посмотрела на чародейку.       — Лютик… Ах, да, скажу охране, чтобы сходили за ним. Это нужно?       — Да…       — Хорошо.       Трисс посмотрела на него и сильнее сжала его руку.       — Все будет хорошо, — пообещала она, будто утешала саму себя. Сердце у него билось все сильнее и сильнее, а давление повышалось. Его лихорадило, дышал он тяжело и сбито, рука у него дрожала. Иногда схватывали судороги от боли.       — Я… она… та… тварь… она…       — Мертва. Ты победил, — сказала она. Ее голос дрожал.       — Да?.. Круто… — его губы снова слабо дернулись.       — Особенно круто, что ты сейчас лежишь и еле дышишь, — согласилась она, чувствуя, как он сжал ее руку сильнее, почти болезненно и, вместе тем, по его левой руке прошлась судорога. Потом он ослабил хватку и сжал губы, зажмурившись. Его глаза были покрасневшими и мокрыми от слез. — Подумай о чем-нибудь прекрасном, если сможешь. Не знаю, о чем тебе приятно думать?       — Лютик…       Трисс мягко улыбнулась. Было странно понимать, что в таком состоянии для Ламберта по-прежнему всем был Лютик. Он любил его, и сейчас она это знала.       — Подумай о нем. О том, как он тебя любит. Как после всего ты его обнимаешь… И сейчас он придет. Заволнуется, наверное, жутко, а может заплачет. А когда ты придешь в себя он тебя по-любому наругает. Я бы на его месте наругала. Концерт такой бы закатила, что весь город бы знал, что Ламберт идиот.       Он снова попытался улыбнуться, тяжело дыша.       — Если будет совсем нестерпимо скажи мне. Я закончу с раной и наведу на тебя сон. Надолго не сработает, но на какое-то время ты успокоишься.       — Нет… Хочу… увидеть… Лютика…       — Хорошо. Подождем его, мученик ты наш хренов.       Она улыбнулась, чувствуя, как сильно он сжимал ее руку, когда становилось особенно больно.       А потом дверь открылась и на нее посмотрела чародейка. Лютика с ней не было.       — Мне сказали, что Лютик ушел с при…       Трисс шикнула на нее, и женщина удивленно вскинула брови.       Ламберт приоткрыл глаза.       — Что?..       — Ничего. Сказали, что Лютик придет скоро. Напьется успокоительного и придет. Расслабься, он скоро будет. Немного подожди, — она попыталась освободить вторую руку. Ее сердце сжалось, когда Ламберт попытался снова за нее ухватиться.       Она прошептала несколько слов, проведя рукой над его головой, и секундами позже глаза его устало закрылись. Он заснул.       — Не сработает, — покачала головой женщина.       — Я знаю, но на минут десять, может, выйдет полежать… Скажите, пожалуйста, охране найти, блять, Лютика любыми средствами и рассказать о состоянии его ведьмака.       — Хочу вам напомнить, что он тут вовсе не главный го…       — И передайте королю, что Ламберт справился с работой. Кажется, эту проблему не могли уладить последний месяц?       Чародейка состроила неприятное лицо и кивнула, снова уходя.       Трисс сама бы сейчас сорвалась с места и притащила Лютика сюда за волосы. Конечно, трудно было его обвинять, он не обязан был смиренно ждать Ламберта с задания. Или… или обязан, подумала краем сознания Трисс. Ведь он ведьмак, и он может прийти, нуждающийся в помощи, да даже в простой моральной поддержке.       Она поджала губы и погладила Ламберта по щеке.       Было забавно, но Лютик вбежал в комнату, пропахшую кровью и травами через… Пять минут? Семь? Трисс почти закончила с раной.       — Ламберт! — он буквально кинулся к кушетке и аккуратно взял его за лицо, погладив по щекам. Трисс даже с такого расстояния слышала, как билось его сердце. — Он умирает?!       — испуганно вскрикнул он, подняв голову.       Трисс вскинула голову.       — Нет, с чего такие мысли?       — Мне сказали, что у них лежит ведьмак… готовый уже… к... Господи, — прервался он и ткнулся лбом в макушку Ламберта. Вся злость Трисс на Лютика куда-то пропала. Он весь дрожал от страха, и она чувствовала, сколько ужаса в нем было. Он был бледен, и Трисс казалось, что он прямо сейчас в обморок упадет. — Так крови много… — прошептал он, сжав его руку в своей.       Лютику было плохо. Нет, даже не плохо.       Это было что-то другое, что-то, чего он не знал раньше. Его трясло, внутри все органы свернулись в неясный комок. Тошнило, иногда в ушах звенело, но ему чуть отлегло, когда он увидел Ламберта и чародейку, которая сказала ему, что Ламберт будет жить.       — Это еще немного. Видишь, одежда его? — она ткнула пальцем в сторону.       — Да…       — Подойди к ней и потрогай.       Лютик моргнул, но медленно двинулся вперед. Он сел на корточки, потянулся к рубашке и тут же одернул руки. Все было мокрым от крови.       Белее мела он вернулся к кушетке и снова сжал руку Ламберта в обеих своих.       — Но раны…       — Я их наполовину залечила. На животе у него были разорваны мышцы, на предплечье сухожилие, а вот тут — она кивнула к плечу, — торчала ключичная кость.       Лютику еще хуже стало и он чуть не повалился, но ухватился свободной рукой за кушетку.       — Что… что с ним было?       — Не рассчитал, пришлось, видимо, сражаться с кикиморой один на один.       Лютик медленно моргнул, отшатнулся. Оглядел комнату стеклянным взглядом и, найдя стул, подставил к кушетке и присел на него, чувствуя, что он сейчас упадет. А сидя ему просто казалось, что его сейчас вырвет.       — Лютик, совет на будущее. Между прогулками под луной и своим любимым мужчиной, нуждающимся в тебе, следует выбирать второе.       — Я… я знаю, но я…       Он прервался и поднес руку Ламберта ближе к себе, к своему лицу. Он прижался губами к его костяшкам и покачал головой.       Трисс тяжело выдохнула. Не лучшее время для нравоучений, но она искренне не понимала, чем мог руководствоваться Лютик. Может просто глупенький еще? Не выветрилось? Она не знала.       — Ладно, я рада, что ты пришел, подержишь его.       — Что?       — Подержишь его. Я собираюсь вытянуть весь яд, это очень больно. Скорее всего он придет в себя так или иначе, но будет брыкаться. Такую боль сложно терпеть.       — Я… я не…       — Ты будешь его держать, — повторила она более серьезно, и Лютик кивнул. — Прости, — резко сказала она, понимая, что Лютику сейчас совсем не легко, а тут еще и она. — Просто… я жутко перепугалась за него, подумала, что не смогу спасти, но все обошлось.       Она убрала руку от его живота, ее плечи обессиленно опустились и она посмотрела на его белое лицо.       — Подождем, пока придет в себя. Иначе он не успеет морально подготовиться.       Лютик кивнул, поглаживая тыльную сторону ладони Ламберта в своих руках.       — Большое спасибо… Мне кажется, что та чародейка… Не стала бы так напрягаться ради него. А… стой, кто же ты? — он удивленно вскинул брови, посмотрев на нее. — Мне кажется, я тебя помню.       — Да, я разобралась с твоей раной в Редании.       — Ах… А я думал, мне приснился какой-то ангел-спаситель, — улыбнулся он, и она невольно засмущалась. — Вы знакомы с ним?       — Да, делили как-то постель.       Лютик удивленно вскинул брови.       — Что? — не поняла она.       — Ничего, — покачал он головой. — Просто не понимаю, почему у Ламберта после таких красивых женщин такая низкая самооценка… обычно наоборот.       Трисс снова неясно чего засмущалась. Ей делали комплименты, делали их постоянно, но комплимент от омеги, такой искренний и простой… смутил. Было в нем что-то настоящее и бескорыстное, что-то, чего она не слышала от всех мужчин и альф в ее жизни.       — Спасибо, — кивнула она сдержанно.       — Он злился на меня?       — Нет. Не злился. Знаешь, то, что ты с ним сделал — невероятно. Мне кажется, даже если ты ударишь его, ему покажется, что ты поцеловал.       — Я не… я не ударю!       — Это просто была фигура речи. Я думала, ты поэт.       — Поэт, но мне не нравятся такие фигуры речи, — фыркнул он и убрал со лба Ламберта прилипшие из-за пота волосы. — Я знаю, что недостаточно хорош для него, — выдохнул он грустно.       Трисс выдохнула абсолютно так же, посмотрев на Ламберта.       — Да, я понимаю.       Лютик удивленно на нее посмотрел, вскинув брови. Она покачала головой и сказала:       — Нет, ничего.       Лютик поглаживал Ламберта по тыльной стороне ладони, неотрывно смотря на его лицо. Он был бледнее обычного. Хотя нет, не бледнее… Он просто отливал зеленоватым оттенком… Или синеватым. Лютик не смог определиться.       Сердце у того, казалось, екнуло, когда Ламберт приоткрыл глаза. И снова закрыл. Потом открыл.       — Скоро придет в себя. У него очень тяжелое состояние. Меня вообще поражает, что он приходит в себя.       — Упертый, — слабо улыбнулся Лютик. Он присел на край кушетки, поглаживая ладонью холодную щеку. Лютику казалось, будто тело Ламберта было покрыто ледяной коркой, он весь выглядел так, будто умер от обморожения несколько дней назад.       Сердце у Лютика от этих мыслей билось тяжело и почти больно.       — Лютик?.. — голос у него был хриплым, едва слышным, слова угадывались с трудом.       — Да, да, это я, — кивнул Лютик и подсел чуть ближе, склоняясь над ним, — ты слышишь меня, родной? Видишь?       Трисс видела краем глаза, как на лице Ламберта появилась едва понятная улыбка. Уголки его губ дрогнули, губы скривились.       Ламберт попытался сжать руку Лютика в ответ, но у него не вышло.       — Тсс, все хорошо, волчонок, — прошептал Лютик и прижался губами к полузакрытому веку, целуя. — Все будет хорошо, милый. Только сейчас надо потерпеть… Ты вообще сумасшедший, знаешь? — он снова улыбнулся, гладя по щеке. Ламберт смотрел на него с неясным спокойствием, будто с благоговением. Будто это то, чего он хотел: увидеть Лютика.       — Так, Лютик, убери свою задницу, ты мне мешаешь, — сказала Трисс, и Лютик, ойкнув, вскочил с кушетки, но не отрываясь от лица Ламберта. — А ты, милок, приготовься. Будет больно.       Ламберт кивнул, все еще смотря на Лютика. Его будто это и вовсе не волновало.       Трисс сосредоточилась, прикрыла глаза, вспомнила слова.       — Как твоё зрение? — спросила она, нависнув рукой над раной.       — Вижу… плохо, — ответил он, будто задыхаясь. Но, видимо, расположение предметов он все-таки различал. Он смотрел прямиком на Лютика.       Лютик улыбнулся ему и, склонившись, поцеловал в лоб.       А потом Ламберт внезапно болезненно застонал, плотно сжав губы и откинув голову назад. Лютик заметил синий поток энергии, окутавший его живот.       — Су-у-у-ка, — буквально просвистел сквозь зубы Ламберт. Одной рукой он впился в окровавленную простынь под собой, а другой так сильно сжал ладонь Лютика, что тот зажмурился и зашипел от боли. — Я тебе руку сломаю, — предупредил его Ламберт и вырвал свою ладонь, вцепившись ей в край кушетки. — Блять, ты что делаешь?       — Еще один мат, и я перестану, — предупредила она. Рана снова закровоточила, и Трисс испугалась, что Ламберт, такими темпами, будет восстанавливаться неделю. Слишком большая потеря крови. Странно, что у него сейчас силы были дергаться.       Пару моментов все было спокойно, а потом Ламберт дернулся, попытался встать, но Лютик резко прижал его за плечо к кушетке и навис над ним.       — Тш, потерпи. Нужно убрать яд, — прошептал он, смотря на лицо Ламберта. Зрачки у того были широченными. Глаза мутными и влажными от боли. Лицо было мокрым от пота, прилипшие ко лбу волосы забавно вились, и Лютик снова дергано улыбнулся, прижимая его к кушетке и чувствуя, как под ладонями снова и снова дергались… мышцы? Возможно, судороги.       Дыхание у Ламберта было тяжелым и сбитым, будто он задыхался. Пару мгновений он лежал спокойно, потом снова зажмурился, издал неясный звук похожий на стон и дернулся, изогнувшийся в спине и лягнув по кушетке ногой. Лютик надавил сильнее, и Ламберт зашипел от боли в плече. Лютик одернул руку и перехватил у того места, что было подальше от раны.       — Блять-блять-блять, — пролепетал Ламберт таким задушенным, незнакомым голосом, что у Лютика сердце сжалось. И пообещало разорваться в этой боли, когда Ламберт издал всхлип.       Мысль о том, что боль была так велика, что даже Ламберт заплакал, кружила Лютику голову. В том смысле, что ему становилось плохо.       Глянув через плечо, он увидел, что Трисс сама была бледноватой. И усталой. Наверное, это жутко жрало силы. Лютик хотел спросить, скоро ли, но смотря на вид Трисс решил этого не делать.       Сколько она тут? Сколько силы потратила до этого, сколько сейчас? Она старалась и тоже нервничала.       Лютик склонился над Ламбертом и сцеловал слезу с виска, прижавшись к нему губами, зашептав какой-то неясный успокаивающий бред. Это все, что он мог для него сделать.       Лютик ощущал, как быстро билось у Ламберта сердце. Быстро для человека и нереально быстро для ведьмака. Оно билось как бешеное, так сильно, что Лютику казалось, что оно бьется о его собственные ребра.       Ламберт прижался лбом к его шее, заскулив сквозь зубы. Лютик снова нашарил его руку, сжав в своей, поцеловав в висок.       — Скоро не будет больно, надо потерпеть…       Дыхание Ламберта почти обжигало кожу, сердце у самого Лютика билось как бешеное. А потом снова болезненно сжималось, стоило Ламберту издать очередной болезненный звук: стон, всхлип или скулеж.       Руку его Ламберт сжимал так сильно, что у Лютика побелели пальцы, но он не обращал на это внимание.       — Все, — сказала Трисс и ухватилась за кушетку, когда у нее закружилась голова.       Ламберт откинул голову назад, все еще бешено хватаясь рукой за простынь под собой.       — Да, Ламберт, это у меня все, у тебя еще минут пять продолжится.       — Сколько? — задушено просопел Лютик, посмотрев на Трисс.       — Пять-десять. У него была жуткая интоксикация.       Она отошла, что-то посмотрела на столике и, перелив что-то из ступки в стакан, подошла к кушетке. Приподняла голову Ламберту и залила это нечто в его рот. Ламберт сморщился и глотал с явным усилием.       — Да, надо, Ламберт, не халтурь, а то найду другие способы в тебя это залить.       Лютик смято улыбнулся. Его плечи обессиленно опустились.       Когда Ламберт допил, он снова откинул голову назад и сжал губы, попытавшись подавить очередной звук. Лютик погладил его по груди, в которой бешено билось сердце. Он испугался, что оно взорвется такими темпами.       Трисс закончила с ранами окончательно, и к моменту, когда она перевязывала его, Ламберт даже успокоился. Ритм сердца медленно снижался, даже дыхание успокоилось.       Лютик покачал головой. Он сам был бледен и успел вспотеть. Рубашка на спине прилипла.       Ламберт приоткрыл глаза — они были мокрые и покрасневшие. Он слепо уставился в потолок, потом посмотрел вправо и влево.       — Ламберт, — ласково позвал его Лютик, и тот с трудом нашел его. Сильнее сжал его руку в своей. Лютик глянул на это и усмехнулся, заметив красные полосы на своей руке. Останутся синяки. — Получше?       — Да… — ответил он сбито дыша, а потом перевел взгляд на Трисс.       — Отвернись, — сказала она, завязывая узел. — Ненавижу, когда ты смотришь на меня в таком состоянии.       Трисс была побледневшей, кожа блестела от пота. Она устала. Адски устала.       Лютик покачал головой и снова повернулся к Ламберту. Ему казалось, что он был в полубреду. Руки у того мелко дрожали.       Лютик улыбнулся ему, поглаживая по руке, и, когда Ламберт улыбнулся ему в ответ, Лютик разулыбался во весь рот. Только сейчас он смог успокоиться.       — Пусть поспит, — сказала Трисс откуда-то со стороны.       — Пусть.       — Отойди. Он не заснет, если будет видеть тебя.       — Но…       — Отойди.       Лютик поджал губы и нехотя встал с кушетки, выпутав свою руку. Он видел, как Ламберт попытался снова за нее ухватиться, а после еще с несколько моментов шарил рукой по покрывалу.              — Он не соображает сейчас. Для него твоя рука просто источник тепла, а лицо — что-то отдали знакомое. После такого болевого шока люди обычно просто валяются без сознания, так что он сейчас не соображает, — сказала Трисс, укрыв его покрывалом.       — Он точно в порядке?       — Насколько это возможно. Но он будет долго лежать. Очень. Слишком много крови потерял даже для ведьмака, поэтому и выглядит так, будто его подморозили дня так два назад.       Лютик улыбнулся от того, что у него была такая же ассоциация.       Трисс тяжело выдохнула и отошла в сторону, чтоб помыть руки и умыть лицо.       Лютик со стороны видел, как веки у Ламберта закрывались. Он поджал губы, уже ощущая потребность, чтобы Ламберт скорее пришел в себя. Он хотел обнять его, поговорить и… извиниться.       Теперь стало так невыносимо стыдно за то, что утром он…       В дверь постучались, и они оба удивленно на нее уставились.       В проходе замаячила белая макушка.       — Альфред? — удивленно вскинул брови Лютик. Ему это казалось уже несмешным анекдотом.       — О, само ваше высочество, — фыркнула Трисс, вытирая лицо полотенцем.       — Что ты здесь делаешь? — моргнул Лютик.       — Ты убежал от меня белее мела, и я хотел убедиться, что твой… друг в порядке, — сказал он и уставился на кушетку.       — Друг, — передразнила его Трисс, покачав головой.       Альфред внимательно на нее посмотрел.       — Вы спасли ему жизнь? С работой он справился?       — Так ли вас это волнует?       — Отец мог бы вознаградить вас. Мы не такие скупые.       — Конечно, все деньги с обустройства города идут в администрацию, было бы смешно, поскупись вы заплатить чародейке, — фыркнула она, и Лютик тихо усмехнулся.       Альфред окинул ее немного раздраженным взглядом и качнул головой, снова посмотрев на Лютика.       — Ты в порядке? Все еще бледный.       — Я вообще отлично, если сравнивать с Ламбертом. Во мне по крайней мере есть кровь.       Альфред снова посмотрел на кушетку. Дышал он осторожно и медленно. В комнате все пропахло кровью, и к такому надо привыкнуть.       — Я рад, — сказал он без всякого энтузиазма. — Ты не голоден?       — Да, можно было бы пере...       Трисс откашлялась:       — Между прогулками под луной, Лютик, — напоминала она. Она вовсе не давила, просто напомнила, что Ламберт здесь, и ему будет не очень приятно, если по пробуждению Лютика не будет рядом.       Лютик опомнился и едва не ахнул.       — Нет, Альфред, не надо. Я попрошу утром слуг, чтобы просто принесли побольше. Спасибо.       Трисс довольно кивнула.       Нет, Лютик просто немного глуп. Совсем немного. Это юность. И явные трудности с пониманием ситуации. Все ему кажется намного более легким, чем есть на самом деле. Когда-то Трисс была такой же. Плохое было плохим лишь в один момент. А потом все становилось нормально.       Но нет, это было не так.       Определенные обстоятельства накладывают на тебя определенное поведение.       Лютик с этим пока не сработался, но скоро приучится.       Он любил Ламберта, и Трисс это знала.       — Ты уверен? — уточнил Альфред. — Он спит и едва дышит, какой тебе смысл морить себя голодом?       Лютик посмотрел на него, потом на Ламберта.       — Нет, спасибо, — сказал он более уверенно, и Трисс довольно кивнула.       Альфред пожал плечами.       — Когда с тобой можно поговорить? — уточнил он.       — Я не знаю. Завтра ближе к вечеру, наверное? Мне все равно надо будет поговорить с твоим отцом по поводу происходящего.       Альфред будто бы как-то недовольно поджал губы и посмотрел на пол, а потом нехотя кивнул и попрощался. Из вежливости он очень манерно поблагодарил Трисс за помощь. Та лишь кивнула.       Когда он вышел, они молчали еще несколько мгновений, пока Трисс не спросила:       — И с этим ты таскался, серьезно? От него за километр несет женскими духами, — фыркнула она.       — Я знаю. Но нервы меня изводили, и на самом деле он очень начитанный и умный, очень вежливый и…       — Лютик, он тебя трахнуть хотел. И до сих пор хочет, и ты стоишь и глазки мне тут строишь.       — Что?! — подскочил Лютик. — Да что у вас с Ламбертом вообще в голове творится?! Это очень интересная личность, кот…       — У нас с Ламбертом творится возраст. Я знаю, как выглядит мужчина, когда ему интересен именно ты, и когда — твоя задница. Представляю обиду Ламберта, когда ты предпочел ему мужика с чек-листом на любую симпатичную морду, — фыркнула она пренебрежительно.       Лютик хапнул воздуха, а потом растерянно посмотрел на Ламберта. Он проморгался.       — Ты уверена?       — Абсолютно, — пожала она плечами.       — Я даже… Правда думал, что ему это не интересно. Нет, он сказал, что я ему симпатичен, но…       — О Боже, глупое дитя, — сказала она, усмехаясь и покачав головой, оглядывая Лютика. — Знаешь, если бы так я поступила с ним… — она прошла мимо кушетки, посмотрев на Ламберта, — мы бы снова разбежались, но с его подачи. А на тебя он даже в обиде не был.       — Слушай, я знаю, что часто ошибаюсь. Я пытаюсь с этим работать, но иногда это сложнее, чем кажется! И вообще, это наши отношения! Сами разберемся! — сказал он не то что в обиде, а просто скорее защищаясь.       Трисс однако только снисходительно на него посмотрела и покачала головой.       — Хорошо, дитя, только расскажу тебе маленький секрет: когда Ламберт захочет уйти, ты этого не заметишь. Подумаешь, что он пошел за вином, но он не вернется. Знаешь, как он ушел от Кейры? — она подождала, пока Лютик заторможено кивнет. — А уж когда наши встречи кончались тем, что надоело ему… Иногда я и не понимала, что он снова ушел. Он может казаться восхищенным тобой, а на следующее утро кровать пустая.       Лютик широко раскрыл глаза, в ужасе посмотрев на Трисс. Только от представления этого стало не по себе.       Трисс усмехнулась, пожав плечами.       — Просто будь аккуратнее, если все это на самом деле для тебя что-то значит. Многие из ситуаций могут казаться тебе пустяком, мелочью, но… как правило на мелочах…       — Строится настоящая трагедия, — продолжил Лютик, кивнув. Слова нашлись сами по себе.       Трисс кивнула и пожала плечами.       — Помоги-ка мне прибрать этот беспорядок.

***

      Утром Ламберт, конечно, в себя не пришел.       А Лютик из-за этого что ночь не смог заснуть, что день. Он даже не знал, где была Трисс. Ушла ли она, придет проведать их или нет. Он просто ходил по комнате.       Еда в глотку лезла кое-как, а на заходящего Альфреда Лютик и вовсе гаркнул. Это уже бесить начинало: у Лютика его партнер без сознания валяется до сих пор бледнее мела, а он приходит и спрашивает, не хочет ли он вместе позавтракать! Сумасшествие!       К обеду Ламберт тоже был без сознания, и Лютик успел сходить к королю. Ему выдали плату — половина наличными, половина драгоценными камнями. Про Трисс он сказал, что вообще ничего не знал, если бы ему сказали раньше, то ей бы тоже причиталось.       Лютик договорился о том, что они пробудут здесь, пока Ламберт не придет в себя, и король лишь пожал плечами.       Он выглядел гораздо веселее. Место, как думал Лютик, они уже проведали, и, найдя трупы, теперь относились к Ламберту прекрасно и не были против, что он задержится.       А потом его снова выловил Альфред, и Лютик захотел кинуть ему в лицо мешок с деньгами, но сдержался.       — Что? — спросил он, хмуро смотря исподлобья.       — Я тебя чем-то обидел?       — Ну даже не знаю. Разочаровал, — сказал он и попытался пройти вперед, но Альфред перегородил ему дорогу. — Что ты хочешь?       — Узнать, что я сделал не так.       — Ну, например, мой альфа валяется на кровати без сознания, он чуть вчера не умер, а ты предлагаешь меня…       — Развеять, — продолжил он. — Потому что тебе было плохо и ты нервничал, и…       — И ты решил, что прогулка под луной в твоей компании поможет мне? Але, он глаза не открывал со вчерашнего дня, мне не до прогулок! Дай пройти лучше.       — Нет, стой. Просто… Лучше же что-то делать, чем просто сидеть и морально загибаться?..       — Я и делаю. Нахожусь с ним рядом, чтобы по пробуждению помочь ему, если потребуется. Ты не поймешь.       Лютик резко протиснулся вперед так, что Альфред покосился и чуть не упал с такого напора.       — Да что ты вообще в нем нашел?! — донеслось со спины почти с обидой, будто бы Лютик занимался какой-то ерундой, тратил свое время зря.       Лютик встал как вкопанный и медленно повернулся к нему.       — Нашел в нем заинтересованность во мне как в личности, — фыркнул Лютик и хотел сделать шаг вперед.       — Я тоже в тебе заинтересован как в личности! Думаешь, я с каждым встречным веду беседы по часу?       — Откуда мне знать?       — Нет, не веду. Ты мне нравишься как человек.       — Ну поздравляю, дальше что? Ты прекрасно знаешь, что я занят. Причем во всех смыслах.       — С ним, да? — скептически уточнил Альфред. — С ведьмаком, который не отличит философа от социолога!       — А мне и не нужно, чтобы он их отличал.       — Но ты же достоин лучшего!       Лютик едва воздухом от возмущения не подавился.              — И под лучшим ты кого понимаешь? Себя? Знаешь, я считаю, что и ты достоин кого-то лучшего, а не омегу, который находится с ведьмаком. Наверное, мы друг друга стоим, так что найди себе кого получше и…       — Но мне понравился именно ты, — сказал он спокойно, как какой-то априорный факт. — Я многих омег знал, но ты…       — Но конкретно мне ты еще не присунул, ага. Всего наилучшего, Альфред. И еще одно слово про Ламберта, и я засуну кинжал тебе в жопу.       Альфред едва воздухом не подавился, а Лютик, довольный собой, развернулся и пошел обратно в комнату.       Он отложил награду и присел на край кровати, к Ламберту, погладив его по волосам. Тот медленно открыл глаза и поднял взгляд на Лютика. На его бледных губах отразилась мягкая улыбка.       — Ты давно проснулся? — удивился Лютик.       — Нет… Где ты был?..       — Ходил за наградой. Договорился еще о том, что мы здесь подольше побудем. И послал Альфреда на хуй, — Лютик склонился к нему, чмокнув в губы. — Прости, что тем утром… Ушел. Мне жаль, правда жаль. Не знаю, чем я тогда думал, и…       — Тссс. Я не злюсь, пташка, я совсем не злюсь.       — Лучше бы злился, — мяукнул Лютик и забрался на кровать с ногами, сбросив сапоги. Он подлез к нему ближе, смотря в глаза. — Вот ты бы поругался, мне бы отлегло. Я бы понял, что поступил плохо, но мы разобрались… А так я делаю тебе больно, а ты просто… не злишься. И как с поцелуем тем было, и вообще… Лучше бы ты ругался.       Ламберт мягко усмехнулся, покачав головой. Он с трудом приобнял его за плечо, и Лютик поцеловал его в холодную руку и сжал в своей, согревая.       — А как мне тебя ругать?.. Я так не умею. Вижу тебя и мысли только о том, как же сильно я тебя люблю.       Лютик умилился, издав какой-то неясный звук и чмокнул его в подбородок.       — Так было бы лучше… Мне так стыдно вчера было. Тебе было так больно, ты так мучился, и я думал о том, что мог же хотя бы днем тебя успокоить, побыть с тобой… А я ушел. Прости. Прости. Мне жаль, мне очень жаль, но я всему учусь, и я…       — Тссс, — протянул он, прижавшись губами к его лбу. — Ты рядом сейчас. И вчера был рядом… Мне так вчера ты был нужен, и ты пришел.       — А толку с меня никакого не было, — улыбнулся он.       — Нет, был. Я хотел, чтобы ты был. И ты был…       — Но все равно… Трисс так много сделала для тебя…       Ламберт моргнул и будто опомнился. Он огляделся и спросил сипло:       — А где она?       — Не знаю… к утру ее не было, ни денег не взяла, ничего. Только зелий намешала каких-то, сказала поить тебя ими. Она такая добрая…       — Не то слово, — кивнул Ламберт, погладив его по плечу. — Надо будет в следующий раз долг ей отдать… Она очень помогала мне.       Лютик кивнул и оперся на локоть. Посмотрел ему в глаза и снова поцеловал в скулу.       — Представляешь, ты победил королеву, а? Это безумие… Ты мог умереть.       — Я бы умер, если бы не Трисс.       Лютика пробрало от этих слов и он покачал головой. А потом сказал, чувствуя горечь в горле и комок там же:       — Ламберт… Ты так больше делать не будешь, ладно? Не надо... опасных заданий. Это того не стоит.       — Хорошо.       — Пообещай мне, — попросил Лютик, посмотрев в глаза.       Ламберт мягко, кое-как улыбнулся и убрал русую прядь за ухо.       — Обещаю, Лютик. Никаких опасных заданий.       Лютик кивнул, поцеловал его сначала в линию челюсти, потом ниже. В шею, в ключичную ямку, погладил по перебинтованному плечу, аккуратно, почти невесомо, потом живот.       — У тебя были разорваны мышцы тут, — прошептал он, уложив ладонь на правую сторону его живота.       — Неприятно, — усмехнулся Ламберт, кое-как погладив Лютика по спине. — А с Альфредом там что?       — Дебил он, вот что. Прав ты был, думает членом только… Пошел он к чертовой матери. Видел, что мне не до него, не до еды, что я с тобой, нет, приперся и спрашивает, а почему я не хочу с ним позавтракать! Действительно, почему. А потом такой: ты достоин лучшего, что ты в этом Ламберте нашел? Пиздец, ну не дебил ли?       Ламберт усмехнулся и покачал головой.       — А что ты во мне нашел? — спросил он тихо, будто сил у него не было, скорее всего так и было.       — Себя, — сказал Лютик быстро и без запинок. — Все, что я когда-либо хотел в себе, я нашел в тебе. Ты кажешься мне продолжением меня самого.       Ламберт улыбнулся и попытался податься вперед, но голову оторвать от подушки у него так и не вышло. Лютик рассмеялся и сам склонился над ним, поцеловав.       — Отдыхай, Ламберт, не напрягайся, ты потерял слишком много крови. Спи, я буду рядом. Я понял, что должен быть рядом. Теперь я в этом убедился.       Ламберт прикрыл глаза, улыбаясь.       — Спасибо. Я люблю тебя.       — Не за что говорить спасибо, — покачал головой Лютик, уложив голову на его плечо. — Спи, малыш, спи… У тебя глаза слипаются.       Весь следующий день Ламберт то просыпался, то снова впадал в забытье. Есть он отказывался, Лютик даже зелья в него с трудом заливал. Один раз Ламберта и вовсе вырвало от них.       Лютик делал все, что мог. Просто был рядом, гладил его и шептал на ухо всякий успокаивающий бред. Иногда у Ламберта поднимался жар и его лихорадило.       Лютик чутко спал, так что он проснулся сразу же, как Ламберт завозился на кровати. Ламберт спал. Лицо его было бледным, лоб вспотел. Лютик прижался к нему губами и выругался. Лихорадка.       Он вскочил с кровати, топая босыми ногами по полу. Сходил за холодный водой, пытаясь хоть так немного сбавить жар. Он знал, что толку от этого никакого, но Ламберту должно было стать немного комфортнее.       Вода помогала на несколько мгновений, и это уже было неплохо.       Когда Ламберт открыл глаза, тяжело дыша, Лютик улыбнулся ему, погладив по щеке.       Взгляд у Ламберта был мутным, тот, казалось, ничего не соображал, только слепо начал шарить рукой по простыням.       Лютик подался к его руке своей, сжимая, и Ламберт облегченно выдохнул.       — Я здесь, волчонок, я здесь, — прошептал он, склонившись над ним и чмокнув в лоб, сцеловывая холодные капельки воды. — Как ты?       — А ты как думаешь?.. — тихо и обессиленно спросил Ламберт. Даже рука у него была горячей.       — Плохо, — ответил Лютик нехотя.       — Плохо, — согласился Ламберт. — Я тут подумал… у тебя же документы есть?.. Надо б деньги… в банк.       Лютик рассмеялся.       — Бережливый ты наш. Положим, хорошо, — кивнул он. — Нашел о чем думать.       — О будущем думаю. О тебе, — улыбнулся он кое-как, и Лютик подался вперед, чмокнув его в сухие губы.       — Отлично, можешь подумать над именем ребенка. Пить хочешь?       Ламберт кивнул. Сердце у Лютика заполнилось какой-то странной нежностью.       Ему удалось в конце концов убаюкать Ламберта и сбить немного жар. До утра они даже спокойно проспали. Позавтракал Ламберт кое-как, съел совсем мало, но Лютик даже это считал своей личной победой.       А потом снова появился Альфред. Лютик был рад, что Ламберт тогда спал. Лишний стресс ему точно не нужен.       — Что ты хочешь? — как можно тише спросил Лютик, отрываясь от книги. Он нахмурился, оглядывая Альфреда.       — Просто… зашел проведать, — он посмотрел на Ламберта.       — Не делай вид, что тебе интересно его состояние.       Альфред раздраженно цыкнул и возвел глаза к потолку.       — Да, ты прав. Мне интересен ты, и я не совсем понимаю… Почему ты отталкиваешь меня?       — В смысле: не понимаешь? — искренне удивился Лютик. — Ну, знаешь, люди иногда так делают: когда им кто-то не нравится, они их отталкивают.       — Я? Не нравлюсь? — уточнил он. — Я такого не припомню.       — Конечно, ты же сраный принц, и даже если от тебя тошнило, они предпочли бы залезть к тебе в штаны, надеясь на какие-то привилегии. А мне твои привилегии на хер не усрались, мне сейчас вообще не до тебя и диалогов.       Альфред склонил голову к плечу и нахмурился.       — Такого не бывает.       — Чего не бывает? — не понял Лютик.       — Чтобы омега меня не хотел.       Лютик раскрыл рот.       Он-то думал, что все те истории про альф, искрение убежденных, что их все хотят — ложь. Что не бывает тех ситуаций про то, когда омег насиловали, а потом говорили, что он наверняка хотел. Он думал, что все это сказки, и человек таким тупым быть не может.       — Вот я, Альфред, и я не хочу, — сказал он и встал, обойдя кровать и посмотрев на Ламберта. Тот ровно дышал и Лютик удовлетворенно кивнул.       — Ты не не хочешь. У тебя просто есть партнер, и ты из моральных и нравственных правил отказываешь мне. Не было бы здесь его, был бы ты один, ты бы так себя не вел.       Лютик непонимающе моргнул. Его вообще поражала такая точка зрения. Она его ужаснула! Он-то думал, что все прекрасно знают, что не все хотят всех, не все хотят трахаться, не бывает таких людей, которых бы хотела любая омега.       А он ведь показался таким милым и образованным!       — Нет, Альфред, я вообще никого не хочу. Есть такое понятие как моногамность, и когда ты с одним партнером, других тебе не хочется, — Лютик пожал плечами, присев на край кровати, внимательно смотря на Альфреда. Ему просто было интересно, чем это все кончится.       — А еще есть такое понятие, как инстинкты. Когда омега видит красивого и здорового альфу, то естественно он его хочет.       — Это бред. Мы не животные, Альфред. Лично я не животное. Особь хочет здорового и красивого из-за желания продолжить род, чтобы потомство было здоровым. Я не хочу сейчас продолжать никакой род. Еще вопросы?       Альфред моргнул.       — Мы можем попытаться.       — Спасибо, пытаться я буду с Ламбертом, когда он придет в себя, все? — Лютик оперся на руки позади себя. Это было странно. Разговор его так невозможно выбесил, что хотелось даже Ламберта растолкать и посетовать ему на эту тупость.       — А что, если я скажу отцу, что вы собираетесь подорвать власть? Что вы шпионы?       — Зачем? — не понял Лютик.       — Чтобы стимулировать твое желание, разумеется, — пожал плечами Альфред. Он улыбнулся, и улыбка эта была такой отталкивающей, что Лютик едва не поморщился.       — Я не понял, — Лютик медленно встал. — Ты что, притащился меня насиловать под тупым шантажом?       — Нет. Я просто предлагаю. Я никого не насиловал. Никогда.       Лютик внимательно на него посмотрел, а потом покачал головой и отошел к окну.       — Теперь я сомневаюсь, что в самом деле никого. Если ты меня хоть пальцем тронешь, тебя потом стая волков растаскает по кускам во главе с чародейкой, — сказал ему Лютик, прекрасно зная, что ведьмаки вместе с Йеннифер могут сделать с любым, кто причинит вред ему или Ламберту. Внезапно эта мысль показалась такой теплой и приятной. Защита Ламберта — невероятно, но защита целой стаи…       — Я принц.       — Но ты человек. Думаешь, тебя так сложно выследить или что? Тронешь сейчас, вырву у тебя клок волос, отдам чародейке… затащат тебя в портал, потом изнасилуют уже тебя. Ты все понял? — спросил он спокойно, снова присаживаясь на стул. Лютик ощутил себя так по-странному хорошо, что так легко брал вверх, не ведя не единой мышцей и не нервничая.       Альфред посмотрел на него, чуть сощурился, а потом сказал:       — Хорошо, тогда я расскажу отцу про…       — Не утруждайся, — сказал Ламберт, и Лютик вздрогнул. Ламберт медленно оперся на руки и потер веки. А потом даже встал, и Лютик испугано вздрогнул.       — Ламберт! Тебе нельзя! — он подскочил к нему, придерживая за локоть.       Ламберт отмахнулся, потом посмотрел на напрягшегося принца. Слухи разные ходили про ведьмаков и кто знал, что с ним могут сделать прямо сейчас за прямое покушение на пару ведьмака. Может им потом аукнется от короля, но травмы-то останутся.       — Мы уйдем сейчас, раз тебе так член мозолит присутствие омеги, которого ты не выебал, — пожал он спокойно плечами, потянувшись к штанам.       — Ламберт! Тебе надо лежать! Пожалуйста, приляг! — всполошился Лютик. Он ведь эти два дня даже не вставал почти, только два раза в туалет отходил и все. И то, держась за стены, а возвращался в кровать едва не ползком.       — Я в порядке, Лютик, — сказал он спокойно и снова посмотрел на Альфреда, вскинув бровь. — Можешь выйти. Через десять минут нас уже тут не будет.       И они и вправду уехали. Ламберт спокойно шел, так, будто ничего с ним и не случалось. Разве что бледен был, даже губы были белыми, и пальцы ледяными, но в целом по нему и не скажешь, что тому было плохо.       Лютик понадеялся, что это все регенерация ведьмачья.       Однако, его надежды остались надеждами.       Когда они дошли до таверны и сняли комнату, Лютик грустно выдохнул. В замке было так хорошо и просторно! Так тепло! Светло, и какая там была шикарная купальня! Они хоть и сняли номер с двухместной кроватью, но тоска по замку все равно была преобладающей.       Однако, она так же быстро исчезла, потому что едва дверь в комнату закрылась и Лютик открыл рот, чтобы спросить, как он себя чувствует, как Ламберт просто повалился на пол.       Лютик вскрикнул и кинулся к нему. Он потерял сознание.       Лютик, матерясь и проклиная этого ебаного Альфреда, дотащил с трудом Ламберта до кровати, стащив с него сапоги и куртку. Расстегнув рубашку, он выругался. Рана раскрылась.       Час у Лютика ушел на то, чтобы разобраться с раной и наложить новый шов. Руки у него дрожали и он без конца матерился. К концу у Ламберта снова поднялся жар, который, казалось, только к утру и успокоился.       Лютик укрыл его потеплее, принес холодной воды и занялся своим привычном делом. С трудом напоил Ламберта зельем, хотя половина, вероятно, пролилась мимо рта, но лучше хоть такая доза, чем вообще никакая.       А к вечеру Ламберт пришел в себя. К этому времени Лютик уже сам мало напоминал человека. Встревоженный, растрепанный и то бледнеющий, то и вовсе зеленеющий.       Он подскочил к кровати, едва Ламберт открыл глаза, и взял его за руку.       — Ну, детка, ты как? — Лютик посмотрел ему в глаза. — Нормально? Не болит нигде?       — Нет… Только голова, — он выдохнул и огляделся. И снова выдохнул. На этот раз облегченно.       — Ну зачем ты поперся вот таким? Тебе же нельзя было, башка ты дырявая.       — Нельзя… — сказал он с глубоким вдохом. Сделал паузу, сжал руку Лютика в своей сильнее и отдышался, а потом сказал: — Но надо было уходить. Этот шизик наябедничал бы отцу, и у нас бы и награду забрали, и в тюрьму могли посадить. А так он испугался, что я ему шею сверну за угрозы тебе. … И не сразу пришел в себя. Так что лучше было так…       Лютик моргнул, а потом понимающе кивнул. Да, в самом деле, оставаться там нельзя было. Он склонился и чмокнул Ламберт в белые костяшки, погладив по тыльной стороне ладони.       — Ты молодец, — сказал он мягко улыбаясь. — Даже в таком состоянии думать умудряешься… У меня с этим проблемы.       — Ты тоже молодец… Он буквально угрожал тебя изнасиловать.       — Ты и это слышал?       — Да… Хотел узнать… как ты отреагируешь…       — А разве было много вариантов?       — Не знаю… неожиданно, что ты так смело начал… в ответ угрожать… Теперь мне еще страшно из-за того, что тебя могут… изнасиловать, — говорил он с придыханием.       Лютик фыркнул.       — Пусть только попробуют.       — Лютик… месть местью, но… если это случится… то травма… останется. Нам всем будет тяжело. Тебе тяжелее всего…       — Нет, не случится. Мы всегда рядом и у меня есть кинжал, — сказал Лютик уверенно и сжал сильнее руку Ламберта, снова целуя в костяшки. — Все будет хорошо, лучше отдыхай.       — А ты… не высовывайся… хорошо?.. На всякий случай.       — Как скажете, сэр, — усмехнулся Лютик и прилег рядом, уложив голову на его плечо.       Ламберт обнял его слабой рукой за плечи и уткнулся губами в его макушку. Лютику стало хорошо и приятно в его руках.       Несколько дней Лютик от него не отходил. Поил, кормил и выхаживал. Пересчитал с удовлетворением деньги, насвистывая себе под нос. Деньги его теперь начали немного утешать, раньше их будто для него и вовсе не было.       Шел уже третий день, и Ламберту стало легче. Он мог ходить и не падать в обморок, медленно возвращался аппетит, почти полностью пропал жар.       А Лютик долгими ночами сидел и просто любовался им, поглаживая по щеке, наполняясь таким знакомым ему трепетом, смотря на эти черты лица. Родные и близкие. И казалось ему, что никто ему не был таким родным, как Ламберт.       Пусть у них случались ссоры, недомолвки, Лютик часто чего-то не понимал, но ведь между ними… было столько всего. И Лютик думал о том, что сохранит это всеми силами.       У них есть будущее, и это знание было важнее любого другого.       На четвертый день, когда Лютик проверял его раны, а Ламберт бубнил, что ему следует остудить пыл, иначе Ламберт станет инфантильным и привыкнет, что все за него делает Лютик, потом дверь открылась и в комнату вошла Трисс. Шикарная и красивая, она была ярче солнца.       Лютик невольно ей засмотрелся. Она была так необычна красива, и красота эта в ней была… особой. В Йеннифер красота была самобытной и дикой, не дающая себя познать. Красота Трисс… была необычайно волшебной, будто она была нимфой.       Лютик невольно восхищался ей, и так и замер с открытым ртом.       — Я думал, ты не придешь, — Ламберт попытался встать, но Лютик опомнился и дернул его, усадив обратно.       — Пришла проведать, жив ли ты… в замке вас не было.       — Случился конфуз, — кинул Лютик, втирая в почти зажившую рану мазь.       — Принц грозился его изнасиловать, — добавил Ламберт, и Лютик недовольно на него зыркнул.       Трисс опешила.       — Оу… Надеюсь, все обошлось?       — Да, хотя нас обещали кинуть в тюрьму, — кинул Лютик и встал с кровати, взяв тряпицу и вытирая руку. — Ты была права о нем.       — Не было еще мужчины, о котором я была не права. Поверь, Лютик, если ты был в отношениях с одним альфой, ты знаешь их всех.       — Кажется, изначально это было про тело, нет? — уточнил Ламберт.       — Было, но с каждым днем убеждаюсь, что это о большем. Выпрямись, — сказала она и дернула его за плечо. Ламберт поморщился, разогнувшись. Трисс оглядела рану и кивнула. — Прям пышешь жизнью.       — Смешно, — брякнул Ламберт, глядя на нее, а потом снова попытался встать, но Трисс сильнее сжала его плечо. — Я могу ходить. И я хочу…       — Я не возьму деньги, — сказала она, предупреждая.       Лютик вскинул брови и посмотрел на нее.       — Почему? Ты многое для нас сделала!       Она выдохнула и выпрямилась, пожав плечами.       — Считай это из жалости. У меня есть свои слабости, и одна из них это умирающие у меня на кушетках альфы.       — Но я не умирал, — нахмурился Ламберт.       — Умирал. Примерно полчаса, пока тебя тащили по коридорам, а я думала, что надо сделать — ты лежал и умирал. Из тебя медленно уходила жизнь. Ты умирал.       Лютик побледнел и покачал головой.       — Мы бы все равно хотели тебя отблагодарить, — сказал Лютик уверенно. Ему самому было неловко, ведь он видел, как старалась Трисс.       — Я не хочу вырывать деньги из вашего семейного бюджета, — хохотнул она, пожав плечами, и Ламберт даже смутился.       Лютик буркнул:       — Это пока не наш семейный бюджет…       — Разве ж? — пожала она плечами. — Возьму награду в будущем. Там, не знаю, — она огляделась, — пригласите меня на свадьбу. Грандиозно напьюсь с Йеннифер, поругаюсь с Геральтом, может пересплю с Эскелем, подарю вам детскую кроватку, ну и все такое.       Лютик засмущался и обиженно брякнул:       — У нас не будет свадьбы, Ламберт не собирается делать мне предложение…       Трисс удивленно вскинула брови, а Ламберт, судорожно вдохнув, повернулся к Лютику:       — Я так не говорил! Я сказал, что не вижу в этом смысла, но если ты хочешь, то хоть каждый год свадьба!       — А я не хочу от того, что я хочу! Я хочу, чтоб мы оба хотели, и чтобы ты сам захотел! — топнул он ногой.       Трисс рассмеялась.       — Отлично, значит, жду приглашения на свадьбу и, может, даже стану крестной, — пожала она плечами. — А теперь мне надо работать, всего доброго, — сказала она, отсалютовав, и Лютик даже рта не успел открыть, чтобы попрощаться и снова отблагодарить.       Он моргнул и пожал плечами, присев на край кровати.       — Как после такой шикарной женщины у тебя могли быть проблемы с самооценкой? — спросил Лютик то, что его волновало до сих пор.       Ламберт моргнул и посмотрел на него.       — У меня и рядом с тобой проблемы с ней… — хмыкнул он. — Мне просто кажется, что мне везет.       — Ламберт, тебе не может везти три раза подряд.       Ламберт улыбнулся и покачал головой.       — Не знаю, но ты мое главное везение. Мне иногда кажется, что все мои мучения были ради того, чтобы получить тебя.       — Нет! — недовольно брякнул Лютик. — Ты жил и радовался для меня. Я не хочу думать о том, что ты меня выстрадал. Нет-нет. Бред.       Ламберт рассмеялся и прижал к себе за талию.       — Хорошо. Ради тебя я жил, радовался и любил.       — Да, так лучше, — согласился Лютик, прижавшись к его губам. Он обнял его за шею, зарывшись пальцами в короткие растрепанные волосы и мягко улыбнулся.       Ламберт прижал его к себе за талию и прошептал в поцелуй:       — Хочу тебя, пташка.       Лютик прикусил нижнюю губу и чуть отстранился:       — Тебе, наверное, еще нельзя…       — Я уже прекрасно хожу! — воспротивился Ламберт. — Это просто гипер-опека!       — Ламберт, —хмуро сказал Лютик.       — И ты хочешь, — мурлыкнул Ламберт, потеревшись о его висок. — Ты так об меня утром притираешься. Как кошка в течке.       Лютик закатил глаза и цыкнул, а потом мягко подтолкнул его в грудь, чтоб тот улегся.       — Но я все сделаю сам, понял? Лежи и не двигайся шибко.       — О, кто-то сегодня будет доминировать? — усмехнулся Ламберт, послушно улегшись на спину. Лютик покачал головой и перекинул ногу через его бедра. — Как скажете, ваше высочество.       — Фу, не смей меня так называть, — сморщился Лютик, развязывая сорочку у горловины.       Ламберт рассмеялся.       — Как скажете. И как же мне тогда вас называть?       Лютик закусил губу и потерся ягодицами о его бедра. Ламберт потянулся к нему, но Лютик ласково шлепнул его по запястью и сказал:       — Руки.       Ламберт закусил губу и поерзал в предвкушении. Лютик снова потерся о него, каждый раз внутри едва не мурлыкая от того, как быстро тело Ламберта отзывалось на него.       — Сойдет «господин», — хмыкнул Лютик и склонился над ним, целуя. Губы у Ламберта были горячими и уже приобретали привычный яркий цвет. И как же эти губы было превосходно целовать.       Лютик выпрямился и медленно стянул с себя рубашку. Ладони Ламберта оказались на его коленях, только кончиками пальцев он ненавязчиво поглаживал его по ним. Он был в предвкушении, смотря на него, как голодный зверь.       — Знаешь, если бы это был ты, — Лютик потерся о него снова, на этот раз ощущая уже вполне четкую твердость. У Ламберта стояло от трех неловких движений. — Если бы ты зажал меня в углу и сказал, что либо я отдаюсь тебе, либо ты ограбишь меня, то, о Боже, — он закусил губу, развязывая завязки на Ламберте, — я бы кончил в тот же момент.       Ламберт шумно выдохнул, когда Лютик проскользнул рукой за резинку белья.       — А я бы умолял тебя этого не делать, пока ты начал бы меня раздевать, — шептал он, прикрыв глаза и шумно дыша. — Заломил бы мне руки, — продолжал он, лаская член в своей руке. Ламберт заерзал. — И порвал бы на мне белье.       — Ты хочешь, чтобы я кончил себе в штаны? — хрипло спросил Ламберт.       — Просто намекаю, — хмыкнул Лютик и приподнял свои бедра, стаскивая с Ламберта белье и штаны. И тут же впился взглядом в его член. Блять, как же он его обожал. Достаточно толстый, хорошей длины, хорошо стоящий и каменно-твердый.       Он поднял мутный взгляд на Ламберта и потянулся к своим завязкам. Член у Ламберта дернулся.       — Хочешь? — дразняще спросил Лютик, привстав на колени и приспустив с себя штаны.       — Блять, дьявольски, — прохрипел Ламберт.       Лютик усмехнулся и снял с себя белье. Ламберт снова попытался ухватить за его белые бедра или за задницу, но Лютик снова шлепнул его по запястью.       — Это издевательство! — вскрикнул возмущенно Ламберт.       — Не зли тут меня, — предупредил его Лютик, снова усаживаясь на него. Член Ламберта прижимался к внутренней стороне бедра так, блять, дразняще, для них обоих.       Лютик прижался к нему, снова целуя. Он потерся о него своим телом, и сам Ламберт рвано выдохнул от того, как собственный член терся о внутреннюю сторону бедра Лютика — мягкую и теплую. Бедра у Ламберта задрожали, и Лютик довольно усмехнулся, продолжая о него потираться.       — Блять, как же ты классно пахнешь, когда начинаешь течь, — прохрипел Ламберт. — Неописуемый запах.       Лютик удивленно вскинул брови, посмотрев ему в глаза.       — Обычный запах возбуждения…       — Нет-нет, — запротестовал Ламберт, судорожно дыша. Он хотел кончить. — Ты охуенно пахнешь. Никто так не пах, а ты так… Блять, ты думаешь я всем постоянно отлизывал? Нет, только тебе, потому что ты охуенно пахнешь, тебя сразу хочется вылизать там всего.       Лютик невольно покраснел и сглотнул.       — Странно, меня до сих пор смущают эти разговорчики, — глупо хихикнул он, снова потеревшись о него.       — Мне это нравится, — усмехнулся Ламберт и закусил губу, когда Лютик уложил одну его руку на свое бедро.       Подмигнув, он сказал:       — Можешь потрогать.       Ламберт рыкнул и смял в руке сначала бедро, потом, поглаживая, проскользнул к ягодицами, мня в ладони. Прошелся пальцами меж ягодиц и едва глаза не закатил от того, как же охуенно влажно было. Лютик тек от него как подросток, и это просто каждый раз сводило его с ума.       Лютик закусил губу и чуть приподнял бедра, взяв Ламберта за член.       Ведьмак простонал от удовольствия, когда его обхватила нежная омежья ладонь.       Лютик усмехнулся, смотря в глаза, и плавно насадился на член. Ламберт вздрогнул всем телом и судорожно сжал в ладони мягкое бедро.       Лютик широко раскрыл рот в беззвучном стоне, чувствуя, как проскользнул член, и невольно сжался.       — Ох, надо было растянуть сначала, — прошептал Лютик.       — Больно? — испуганно спросил Ламберт.       — Нет, просто… непривычно… Мы почти неделю не… Ох, — он оперся руками о его грудь, плавно насаживаясь и снова поднимаясь.       — Ага, — прохрипел Ламберт, опуская жадный взгляд вниз, на то, как член проскользывал и снова выскальзывал из него. — А ты сам себя не развлекал? — усмехнулся он, подмигнув.       — Мне было не до оргазмов, Ламберт, — усмехнулся Лютик и резко прижался ягодицами к его напряженным бедрам. Они синхронно застонали. — Боже, какой же ты огромный, — закатил Лютик глаза от удовольствия.       — А я тебя еще и с узлом трахал, помнишь? — усмехнулся Ламберт, тяжело дыша, придерживая его за одно бедро, глядя, как Лютик ритмично на нем двигался.       — Боже, да, это было охуенно.       — А у меня скоро гон, — подмигнул ему Ламберт. — Надо будет хорошенько тебя растянуть перед ним, а то кто знает, как я там тебя буду трахать.       Лютик поджал губы, снова засмущавшись и снова опустился до основания.       — Было бы шикарно, если бы моя течка совпала с твоим гоном, — выстонал он, погладив Ламберта по напряженному животу.       — Мы бы оба сдохли, — рассмеялся Ламберт, а потом закусил губу и застонал, когда Лютик взял новый ритм, двигаясь глубоко, но не размашисто. Это был его любимый темп — когда Ламберт входил до основания и начинал быстрые, ритмичные, но не размашистые толчки.       В такие моменты Лютик кончал примерно за пару минут, если не меньше. И даже после его можно было продолжать трахать — при условии, если не трогать член и поменять угол так, чтобы не задевать простату, то с Лютиком спокойно можно было провести так еще с десяток минут, даже не доводя до множественного.       А вот если продолжать попадать по простате, то Лютика за несколько секунд можно было довести до множественного, а уж после трахать его нельзя было.       В общем, с Лютиком было так хорошо, как не было ни с кем. Казалось, ни с кем больше у него нет такой сексуальной совместимости, как с Лютиком.       — Ты скоро? — прошептал дрожащим голосом Лютик, склонившись над ним.       — Да, — прохрипел он, сжимая в руке его бедро.       Лютик застонал и закатил от удовольствия глаза. Он уткнулся лбом в его плечо и закусил губу, простонав сквозь зубы, ритмично двигая бедрами. Ламберт рыкнул, укусил его за плечо и кончил, невольно дернув бедрами, входя так глубоко, как это было возможно в такой позе.       Резко Ламберт вскинул его за бедра, выходя, и кончил, запачкав его бедра и живот.       Ламберт тяжело выдохнул, откинув голову назад, сжимая его бока.       — Ты не кончил, малыш? — прохрипел Ламберт.       — Не-а, не успел, — усмехнулся он и чмокнул в щеку.       Он лег на бок и, поцеловав Ламберта, спустился рукой вниз, вставляя два пальца, вздрогнув от того, как приятно это было.       Ламберт рыкнул и чуть подался вперед. Взял за бок и перевернул Лютика на спину.       — Не вынимай пальцы, — прохрипел ему Ламберт и, погладив по мягкому животу, спустился ниже и тоже вставил два пальца.       Лютик застонал и откинул голову назад, вздрогнув, чуть выгнувшись в спине. Сначала они двигались аритмично, но после словили один темп.       Ламберт поцеловал его и прошептал в поцелуй:       — Значит вот с таким ритмом ты себя обычно удовлетворяешь, м?       Лютик только сжался на их пальцах и поерзал. Ему было так хорошо, что он даже невольно замедлил ритм, желая оттянуть оргазм.       Ламберт замедлился вслед за ним и прижался губами к соску, посасывая. Лютик откинул голову назад и обнял свободной рукой за шею, максимально плавно двигая пальцами. Ламберт сделал парочку круговых движений и замер, массируя его изнутри.       — Боже, как же хорошо, — прошептал Лютик, зажимая их запястья меж своих бедер, когда они снова начали медленно ускоряться.       Они снова вернулись к изначальному ритму, и Лютик кончил через десяток секунд, выгнувшись и зарывшись носом в темную макушку. Ламберт отстранился от его груди и чмокнул в губы, медленно вынимая пальцы.       Глядя прямо в глаза он сначала облизал свои, а после, взял Лютика за запястье, взял его пальцы в рот, облизывая.       Лютик закусил губу и судорожно выдохнул, смотря за этим. Еще несколько мгновений он лежал рядом, тяжело дыша, после растянулся в улыбке во весь рот и прижался головой к его плечу.       — Шикарно, просто шикарно, — прошептал он, прикрыв глаза.       Ламберт улыбнулся и чмокнул его в лоб.       — Я люблю тебя, — прохрипел он, прижавшись носом к его макушке.       — И я тебя, волчонок, — мурлыкнул Лютик, потеревшись о его плечо и обняв.       Было жарко, было хорошо, было все лучше с каждой секундой.       Лютик был счастлив и посмотрел Ламберту в глаза. И еще больше радости он испытывал от понимания, что он был счастлив с Ламбертом.