Baby blue love

      Так или иначе, уже лежа в кровати, когда Лютик задремал, Ламберт ощутил себя… мерзко. Разве одобрил бы это Айден? Такое поведение?       Лютик был напуган, он высказался об этом страхе, а Ламберт стал кричать о собственной боли. Но вот в чем была проблема: боль Ламберта не была излечима, это было константой, о которой можно было лишь забыть. А страх Лютика он мог исцелить, убрать в этот же момент… А он напугал еще сильнее. Так, что Лютику было легче сбежать, чем остаться.       В конце концов… Лютик по своему хотел помочь Ламберту, но, конечно, это не было возможно.       А Ламберт ему едва в душу не плюнул.       И лежа, в ночи смотря на спящего Лютика, у него все внутри выворачивалось.       Спит рядом, доверчивый теплый комочек, жмется к нему, все равно любит его, Ламберта, с его сложным и вспыльчивым характером. Любит всем своим сердцем: хрупким и нежным. какое право Ламберт имел отрицать эту любовь? Ведь она была абсолютна.       Поэтому утром, проснувшись раньше, он решил минимально загладить вчерашнее. Он купил цветов и сходил за свежей выпечкой. Яичница и мясо на завтрак это, конечно, чудесно и дает сил на весь день, но Лютик любил сладкое, а особенно по утрам.       Выпечка была горячей, едва из печи, и Ламберт даже ощутил какое-то благоговение от того, чтобы в жуткую рань стоять у пекарни и покупать Лютику завтрак.       Будто он даже не то чтобы ему приятное делал, а себе: сердце наполнялось теплотой от мысли, что Лютик будет рад этому.       Совсем Ламберт Лютика не радует… Только расстраивает.       И сам Ламберт расстраивается. И от того, что в жизни происходит, и от того, что в их отношениях. В замке все было так легко!..       По приходу Лютик еще спал, и от одного на него взгляда Ламберт ощутил, что был весь переполнен этой нежностью, видя, как Лютик лежал на съерзанных простынях, безмятежный и расслабленный.       Поставив цветы и выпечку, Ламберт присел на край кровати, оглядев его. И ужаснулся: как же так вышло, что он испытывал эту щемящую нежность в такие моменты, но потом мог запросто его оттолкнуть, накричать или упрекнуть в естественных вещах?       Куда же девалась вся та нежность в такие моменты?       Почему же все это он мог ощущать лишь в самые безмятежные моменты?       Ламберт склонился, оттянув сорочку, и поцеловал в голое плечо. Лютик заерзал и зафыркал во сне. Ламберт умильнулся.       Что же ему надо было делать, чтобы всегда хранить в себе это равновесие и спокойствие?       И как же Ламберт был сейчас рад, что все же… что у них не было ребенка. Это в самом деле было бы насилием. Год, может, пока Лютик бы был беременный, все было без изменений, но потом, казалось Ламберту, начался бы хаос.       Лютик открыл сонные глаза и принюхался. Он пошарил рукой по месту рядом и испуганно дернулся, раскрыв глаза, и тут же, найдя взглядом Ламберта, облегченно выдохнул.       — Боже… Я подумал, что ты меня оставил…       Ламберт нахмурился.       — Оставишь тебя, — фыркнул Ламберт и, наклонившись, поцеловал в щеку. Лютик схватил за его шею, и снова принюхался. Проморгался и поднял взгляд вверх.       Он шире раскрыл глаза и перевел удивленный взгляд на Ламберта.       — Это... мне? От тебя?       — Нет, блять, мне Таулер прислал. Конечно тебе.       — Но… в честь чего? У меня не День рождение… — промямлил он неуверенно, привставая и смотря на тумбу. Не трогал. Будто боялся, что это все-таки не для него.       — Я знаю. Мне стало неловко за вчерашнее, поэтому я решил тебя порадовать сейчас.       Лютик растерянно посмотрел на него.       — Но мне… мне тоже было неловко. И я думал, что... мы типа в расчете. А теперь, выходит, что мне еще более неловко.       — Почему? Ты вчера ничего такого не сделал.       Лютик шмыгнул носом и присел на кровать, потянувшись к букету, оглядывая. Это было так странно — это его первые цветы. Ему подарили цветы. Он раскраснелся еще сильнее и неловко улыбнулся.       — Потому что тебе в самом деле было тяжело, а я... я пришел и стал кричать о себе…       — Это нормально. Ты не смог бы мне помочь, пока сам боялся.       Лютик посмотрел на него и снова потянулся к нему, чмокнув в губы. Ламберт довольно улыбнулся и приобнял за талию, потеревшись носом о его висок. Сколько же нежности он к нему сейчас испытывал! И как странно было то, что это могло в один момент куда-то пропасть.       — А это… Ах, так вот что так вкусно пахло! Я думал это с улицы! — Лютик выхватил булочки, завернутые в бумагу, и жадно вдохнул запах, едва глаза не закатив. — А с чем?       — Клубника и вишня.       — О Боже, я в раю!       — Немного ж тебе для счастье на… Нет-нет, это все для тебя, — покачал головой Ламберт, когда Лютик протянул ему один.       — Ты любишь сладкое и выпечку, бери.       Ламберт смято улыбнулся и принял. Да, он любил.       — Жаль, что пока самому нельзя приготовить, — выдохнул Лютик и откусил смачный кусок. По губам тут же потекла начинка, и Лютик издал неясный звук, попытавшись сделать все, чтобы не запачкать сорочку. А затем Ламберт схватил его за подбородок и слизал с его лица клубнику. — У тебя своя есть! — вскрикнул Лютик, недовольный, что у него еду отбирают.       Ламберт рассмеялся и отдалился.       — Когда снимем домик — приготовишь чего, если тебе хочется.       — Хочется, — довольно мурлыкнул Лютик. — А ты сам вообще не умеешь? — он медленно облизал пальцы, глядя, как на него смотрел Ламберт. — Я не припомню, чтобы ты в Каэр Морхене хоть раз готовил…       — Мой максимум — мясо на костре. Готовка меня не любит.       — Зато ты круто шьешь и охотишься, — он снова аккуратно откусил, довольно промычав от вкуса. Ламберт тоже укусил, но, учитывая опыт Лютика, сделал это аккуратнее, чтобы не запачкаться. Это и вправду было вкусно. — Слушай, а… Могу ли я что-то для тебя сделать?       Ламберт выдохнул, жуя.       — Нечего делать. В этом никак не помочь, Лютик.       — Совсем?       — Совсем.       Лютик опустил взгляд вниз, посмотрев на цветы.       — Я бы так хотел сделать все возможное, чтобы тебе стало легче… Я-то думал, что тебе уже… отлегло.       — Я тоже так думал. Но вчера понял, что это не так. До этого я будто не до конца осознавал, будто верил отчего-то, что еще увижу его… А вчера, после рассказа Таулера, понял, что нет… И так плохо стало, словами не передать. Я не могу поверить, что не увижу его. Я даже не могу описать ту нужду, которую испытываю в том, чтобы поговорить с ним… Он был для меня всем, и даже больше… Это не описать, не понять… Я не знаю, была ли у тебя такая дружба.       Лютик шмыгнул носом и покачал головой.       — У меня… нет друзей. И не было никогда. Думал, что Геральт, но он как отец. Ты мне, конечно, и как лучший друг, но альфа есть альфа. По-настоящему другом он быть не может, это интимнее, чем дружба.       — А... Эскель или Койон?       — Мы знакомы всего несколько месяцев… Это так мало.       Ламберту было как-то странно от того, что у Лютика… не было друзей.       Даже у Ламберта они были!       Он снова посмотрел на него. Семью он обрел поздно, да и то — семья с натяжкой, слишком мало времени. Друзей не было.       Лютик показался одиноким. И теперь Ламберт понял, почему он так боялся остаться один.       Ведь, по сути, по-настоящему близкого у Лютика больше никого не было. Ни с кем Лютик больше не мог себя чувствовать так, как с ним.       — Может… Это плохая идея, но вдруг тебе нужно на его... могилу? Поговорить хоть так…       — Может это и идея. Но я не знаю, где его могила. И, что еще хуже, есть ли у него могила в принципе.       — Я могу спросить у Таулера.       Ламберт поморщился, запихивая кусок булочки за щеку. Вкус вишни перебил горечь в глотке, которая непонятно откуда взялась.       — Тебе не нужно идти со мной. Просто спрошу, где это было… И все. Заодно посмотрю, была ли сцена с семьей настоящей или нет.       Ламберт кивнул.       — Да, неплохая идея.       Лютик улыбнулся и кивнул, доедая булочку, а после опуская взгляд на букет.       — Это мои первые цветы, кстати, — решил он озвучить эти мысли Ламберту.       Тот усмехнулся.       — Я знаю, что я у тебя во всем первый. Меня так порой это возбуждает.       — Боже, я тебе про романтику, а ты… — он цыкнул, закатив глаза.       — А я про все. Для любого альфы это, вообще-то, довольно…       Он прервался, будто не придумал нужного слова. Лютик заинтересованно на него посмотрел.       — Довольно что?       — Трепетный процесс, вот что. Мне в любом случае… приятно, что со мной ты раскрываешься в таком смысле… Все, хватит, зашли куда-то не туда.       — Почему тебя смущают такие диалоги?       — Откуда я знаю? Мне кажется это интимнее секса!       Лютик рассмеялся и, прижав к себе букет, подался вперед, чмокнув Ламберта в губы, и тот, довольно мурлыкнув, прижал Лютика к себе, поглаживая по спине, а после забираясь рукой под сорочку. Кожа у Лютика была теплой, такой, какая бывает, когда подолгу валяешься в кровати, еще толком ото сна не отойдя. Нежная и белая.       Он прошелся рукой по боку, сжимая, и Лютик дернулся.       — Хватит мои бока мять.       — А мне нравится их мять, — фыркнул Ламберт и сжал руку еще сильнее. Лютик айкнул и укусил за нижнюю губу.       Лютику и вправду было интересно узнать, была ли та сцена с детьми враньем или нет, поэтому он с удовольствием пошел один, правда в этот раз охрана его не пропустила. Лютик долго с ними ругался, пока не уговорил передать Таулеру, что к нему вчерашний гость.       Слава Богу, это сработало и его пропустили, хоть и вознаградив пренебрежительным взглядом, будто он тут вообще по ошибке. Лютика передернуло.       Однако, Таулер принял его вполне радушно. Лютик насторожился, что ни жены, ни детей не было, и первым делом он спросил:       — А где ваша семья?       — Пошли на рынок. Можем подождать их с полчаса и они вернутся. Все-таки пришли проверить. Можем пройти в дом. В детские спальные или в спальную с моей же...       — Нет, спасибо, я не за этим, — покачал головой Лютик, заметив краем глаза валяющиеся у порога детские игрушки. Видимо, Таулер не соврал. — Вы помните, где было совершено убийство Айдена?       Таулер качнул головой.       — Да. Это было в Каэдвене, близ столицы… На севере Ард Каррайг.       Лютик понял, что это было не слишком далеко от Каэр Морхена… Возможно, он ехал к ним. Лютику стало не по себе от мысли, что он мог… мог доехать, и они бы познакомились… Как бы тогда было легко Ламберту, как бы тогда все было хорошо…       — Вы просто оставили его тело там?       — Не совсем… Я хотел вернуться, похоронить его. Ведьмак, все-таки. Одна и та же школа, братья по несчастью. Выпил, вернулся, а его тела нет. Не знаю. Чародей мог забрать на опыты какие… Они любят нас тыкать. Говорят, можно всякое интересное делать из наших органов.       Лютик моргнул и качнул головой.       — Скверно.       — Ламберт хотел проститься с ним?       — Да… Откуда вы знаете его имя?       — Вы вчера орали его имя на половину города… Кроме того, это я отправил Ламберту письмо о его смерти.       — Так вы его знали?       — Нет. Осталась сумка Айдена, в ней было письмо. Возможно, хотел отправить… Оно пустое было. Я заполнил и отправил. Решил, что, возможно, это было важно. Очень мило, что ты пришел это разузнать. Не слишком ли ты стараешься?       — Что? — Лютик непонимающе моргнул, не до конца понимая, была ли это очередная издевка по поводу его пола и того, что он должен сидеть и прясть пряжу.       — Я говорю о том, что Ламберт не похож на человека, который может любить и заботиться.       — Я могу сам о себе позаботиться, и вы ошибаетесь. Всего доброго, спасибо за… информацию… Наверное.       Лютик снова посмотрел на детские игрушки и поежился.       Сейчас и ему Таулер не казался добрым изменившимся дядюшкой, который завел семью. Однако, чтобы зайти в дом и в самом деле проверить комнаты, он не решился. Он не настолько храбр, чтобы заходить в дома бывших наемных убийц.       Снова поежившись, он лишь быстро развернулся и ушел. Нет, Ламберту он не скажет, что теперь ему тоже кажется, что здесь что-то не так, иначе черт знает, чем это может кончиться. Скажет, что дети все еще были… Этого хватит.       Возвращаясь в таверну, он заметил Ламберта стоящего у какого-то стола, с каким-то мужиком. Они о чем-то говорили, шутили, что ли… И на секунду Лютик замер, оглядывая его. Как беззаботно и легкомысленно он выглядел, на лице была привычная довольная усмешка, наглый лисий прищур… Лютик мечтательно выдохнул, едва не любуясь, и медленно пошел к нему, сгорая от странного трепета внутри.       Как же он был влюблен…       — О, Лютик! Быстро. Ладно, я откланяюсь, — кивнул он своему невольному собеседнику и, подойдя к Лютику, приобнял за талию, ведя его на второй этаж. — Все узнал?       — Все, что смог.       Ламберт кивнул.       В комнате он снял с себя куртку и скинул мечи.       — Это был твой знакомый?       — Нет, просто разговорились, пока я тебя ждал. Давай лучше по делу.       — Ничего нового, Ламберт, — покачал головой Лютик.       Он рассказал про город, про то, что тела не было. И про письмо.       Ламберт поджал губы, покачал головой и присел на край кровати, будто бы выругавшись себе под нос, но на самом деле он не издал и звука. Какое-то время он молчал, а потом потер лицо руками.       — Ламберт… — тихо позвал его Лютик и присел рядом, погладив по плечу. — Мы можем туда съездить и расспросить чародеев… Мало ли? Терять нам нечего, мы все равно путешествуем.       — Я уже не уверен, что это стоит делать… Я… мне кажется, я снова буду верить, что он где-то там, живой, а когда начну расспрашивать, снова накроет. Лучше… лучше не думать.       — У тебя не получится, — покачал головой Лютик, сжав его руку в своей. — Просто не выйдет. Боль не та вещь, о которой можно не думать.       — Разве… разве мы не должны решить проблемы в наших отношениях? А они есть… — горько усмехнулся он, покачав головой. В последнее время ему казалось, что все его существование одна большая проблема, где он ничего, вообще ничего не мог решить сам.       — Проблемы… — прошептал сипло Лютик, покачав головой. — А как? Я думал об этом. О чем говорить? Что обсуждать? Я… Ламберт, не будем врать, что у тебя такой вот характер. И когда ты будешь входить в раж, тебе не будет до меня дела. И мне надо это принять. В этом нет ничего смертельного, ведь в другое время ты заботишься обо мне… я… я не знаю, что делать, я просто хочу быть рядом, и любить тебя. Это все, что мне нужно.       — Меня поражает, что ты до сих пор хочешь меня любить.       Лютик изумленно вскинул брови.       — Но кого же, если не тебя?       Ламберт рассмеялся из-за такого искреннего удивления. Как будто он был единственным человеком на земле.       — Много кого, Лютик, много.       — Неужели и тебе есть кого любить? — спросил тот, нахмурившись.       Ламберт покачал головой.       — Не знаю. Трудно разглядеть других людей из-за твоей красоты. Ты ослепляешь, как солнце.       — А мне просто другого не надо. У тебя есть недостатки, и да, мне бывает больно… И тебе тоже бывало больно из-за моего поведения. Но ничего ужасного не произошло ведь. Вчера я должен был хотя бы немного тебе помочь, но…       — А как бы ты это сделал? Ты боялся, что я оттолкну тебя. Я прекрасно понимаю это состояние, когда ты хочешь коснутся другого человека, но ты уверен, что он этого не хочет, что ты его раздражаешь. Да, я понимаю это. Мне жаль, что так думал ты. Это достаточно болезненно. Чувство, будто кто-то сжал сердце.       — Да… — тихо пролепетал Лютик, удивленный такому пониманию.       — Прости, — он накрыл его руку своей. — Мне жаль, что ты так думал. Жаль, что тебе было легче уйти от меня, чем подойти ко мне.       — Ламберт, в этом нет твоей вины. Я просто… в самом деле даже не могу представить твое вчерашнее состояние… Наверное, это дикое отчаяние. Я только… Я думал, что поставлю себя на твое место. Представлю, что у меня умер ты. А дальше… а дальше я даже думать не мог. Меня охватил такой ужас и страх, что думать об этом было страшно. Так что я просто не пони…       — И это чудесно. На самом деле, почему-то сначала меня… раздражало, что ты не понимаешь этого. Не понимал моего страха за тебя, когда тебя ранили, не понимал моего отчаяния, а вчера вечером до меня дошло, что я злюсь из-за того, что ты счастлив. Ты не знаешь отчаяния и агонии, не знаешь боли, а я в этом тебя еще и обвиняю! Нет, Лютик, я рад этому. Рад, что ты счастлив, и ты не знаешь такой боли. Это прекрасно. Ведь ты чист, искренен и добр.       Лютик мягко улыбнулся и спросил:       — Тебя правда это совсем теперь не волнует?       — Совсем. Я рад, что ты ребенок в этих смыслах. Ведь… Я со своей болью справиться не могу. С твоей я бы просто сошел с ума.       Лютик сжал его руки сильнее и прошептал, так интимно и тихо, будто говорил какой-то важный секрет:       — Я… я хочу помочь тебе справиться с твоей. Но я просто не знаю, как и мне не у кого спросить совета.       — Тебе не нужны никакие советы. Ты сидишь здесь, со мной, любишь меня даже когда я мудак распоследний, и этим ты помогаешь мне верить в лучшее. Спасибо тебе за это.       — Не за что говорить спасибо, — он улыбнулся и подался вперед, прижавшись своими губами к его, ощутив такую необходимую ему теплоту и идиллию.       Медленно отстранившись, он ласково улыбнулся и снова прижался к нему, потеревшись носом о его шею, глубоко вдыхая в себя его запах.       Запах, который заставлял его трепетать. Ничего роднее он не ощущал.       — Куда мы поедем сейчас? — спросил он, мурлыкнув, и обняв Ламберта.       — Не знаю, честно. Можно, конечно, в Каэдвен... Но не сейчас. Надо отойти. Хоть немного.       — Давай в Оксенфурт? — Лютик чуть вскинул голову, потеревшись своим носом о его. — Я там учился.       — Ничего себе. Почему об этом я узнал только сейчас?       Лютик хихикнул, укусив за подбородок.       — Я сам об этом периодически забываю. Меня там еще учить звали. Я в прошлом году туда ездил, давал что-то вроде… ну, открытого урока, что ли. Да и вообще город там шикарный. Поехали туда?       — Хорошо, — он кивнул, поцеловал в лоб и заправил русую прядь за ухо. Лютик довольно, широко улыбнулся и снова потерся о него, ластясь. Ламберт погладил его по спине, мягко улыбаясь, прижавшись щекой к его макушке.       Он удобнее перехватил его в своих руках, обнимая и прижимая к себе, расслышал, как Лютик довольно мурчал ему в шею. Ламберт улыбнулся еще шире, наслаждаясь тем, как Лютик ластился о него и успокаивался, совсем-совсем расслабляясь. Ламберту самому становилось хорошо и уютно, а на душе теплело.       Как бы он хотел, чтобы просто все было хорошо… Чтобы он сам научился быть таким, как Лютик. Просто любить всем своим существом, любить отчаянно, жить им, и никогда, никогда не бросаться в эти пучины страха и отчаяния. Как бы он хотел научиться этому у Лютика…       Быть налегке, быть веселым и любить, любить всегда открыто и громко, в любой момент. Как бы тогда все было хорошо…       Но Ламберт покалечен, изуродован, огрубевший, он не может быть таким же чистым и невинным, каким был Лютик.       Ламберт был кислотой, а Лютик — сахаром. Но они же каким-то образом уживались вместе, пытались искать компромиссы, притирались друг к другу, любили и хотели быть вместе. Желанными и любимыми, пытаясь дать друг дружке это в максимальной мере.       Возможно, у них и вправду все будет хорошо.       Просто надо подождать, пока химическая реакция закончится, и они вольются один в другого, станут одним целым.       Лютик мягко подтолкнул его на кровать, и улегся к тому под бок, пряча лицо в его шею. Ламберт сам невольно довольно рыкнул, потираясь носом о его висок, оглаживая Лютика, наслаждаясь мягкостью и теплотой его тела. Тем, как он доверчиво к нему жался, каким любимым он был.       Надо подождать, пока все процессы утихнут, и вот тогда ничего, никогда не сможет им помешать. Им и сейчас ничего не мешает, просто иногда бывает немного сложнее…       — Я люблю тебя, — мурлыкнул Лютик таким голосом, будто задыхался в этой любви.       — И я тебя, — на выдохе ответил Ламберт, прикрывая глаза. И ничего кроме этой любви ему не хотелось, ничего ему и не захочется.       В комнате было жарко. Едва Лютик дополз до таверны после суток в лесу, в холоде и без ванны, то первым делом залез в бадью, а когда вылез накинулся на Ламберта.       — Знаешь, я обожаю твой возраст в такие моменты еще больше, — усмехнулся Ламберт, поглаживая Лютика по волосам, пока тот дергаными движениями развязывал завязки на его штанах, сидя перед ним на коленях.       Лютик посмотрел на него мутным взглядом и сдернул штаны чуть вниз.       — А при чем тут мой возраст? — он накрыл губами головку сквозь ткань белья, и Ламберт закусил губу, рыкнув.       — При том, что ты хочешь всегда. Тебе стоит сказать «мой член», как ты едва глаза не закатываешь.       Лютик усмехнулся и лизнул его через белье, оглаживая.       — Потому что я обожаю твой член, — прошептал он, приспустив белье и осматривая упомянутый член. Да, блять, он обожал его. Лютик обхватил рукой у основания, тут же беря в рот головку, плотно обхватывая губами, посасывая. Ламберт судорожно выдохнул.       — А я люблю то, какой ты у меня сладенький, — хрипло выдохнул Ламберт, гладя по затылку.       Лютик выпустил изо рта головку и, закусив губу, посмотрел Ламберту в глаза. Тот подмигнул ему и сказал:       — Сядешь мне на лицо?       Лютик закатил глаза.       — Ну тут меня уговаривать не надо. Иногда я всерьез думаю, что люблю больше: твой язык или член.       Он снова провел рукой по члену, а потом привстал. Ламберт сорвал с него штаны так, что те едва не треснули, и потянул на себя. Лютик взвизгнул от неожиданности и резкой хватки, но быстро сориентировался, обнял за шею и забрался на кровать.       Ламберт погладил его по бедрам и меж ног.       — Итак… Ты намок еще в бадье, думая о том, как мы потрахаемся, или за минуту просто взяв меня за член, м? — он лизнул ключичную ямочку, продолжая скользить пальцами меж ягодиц.       — Мне кажется, еще в бадье, — пожал плечами Лютик и резко подался вперед, поцеловав.       Лютик ловко поменял позу, развернувшись к нему спиной и перекинув ногу через его плечо. Ламберт впился пальцами в бедра и зарылся лицом меж ягодиц, прикрывая глаза и проведя языком. Лютик вздрогнул от первого касания, а после склонился ниже и взял член за основание и обхватил губами.       Правда каждый раз, когда Ламберт занимался его задницей, сделать нормальный минет Лютику никогда не выходило. Он скорее просто ласкал его и легонько посасывал, а ближе к своему оргазму оказывался прижатым лбом к напряженному бедру.       В этот раз вышло абсолютно так же.       Заскулив, он подался к лицу Ламберта, судорожно вдыхая. Ламберт проскользнул языком глубже и вставил еще и два пальца. Лютика пробило спустя несколько движений. Он мелко задрожал и сжал губы, кончая. Из него все равно вырвался сдавленный стон.       — Блять, — выругался он обессиленно, выпрямляясь и приподнимая дрожащие бедра.       Он снова перекинул ногу и повернулся к нему лицом. Ламберт усмехнулся и оперся на локоть, вытерев рот рукой и оценивающе посмотрел на Лютика.       — Запрыгивай, — усмехнулся он, похлопав себя по бедру. Член у того дернулся.       — Надеюсь, я не потеряю сознание, — тяжело дыша, проговорил Лютик.       Он медленно уселся на его бедра, но сначала зажал член меж их тел, плавно двигаясь. А когда тот проезжал меж ягодиц вздрагивал и закатывал глаза.       — К черту, даже если и потеряю, — прошептал он, приподнявшись и, взяв того за член, направил в себя. Он закатил глаза и приоткрыл рот в тихом стоне, когда тот проскользнул в него. А потом вскрикнул, когда Ламберт резко толкнулся в него до основания. Лютик сжался, понимая, что Ламберт вошел аж с узлом, чуть набухшим у основания.       Он переплел их пальцы и стал рвано толкаться, наслаждаясь тем, как поскуливал Лютик от удовольствия и как дрожало его тело.       Он сильнее сжал его руки, жадно оглядывая: и бедра, и живот, тяжело вздымающуюся грудь, белые плечи. И все это его, сотню раз его.       В голове было мутно, даже думать было сложно. Хотелось… Просто хотелось бездумно его трахать.       Лютик все равно кончил быстрее его и соскочил с члена, понимая, что дальше просто не выдержит.       Ламберт зарычал и потянул ничего не соображающего Лютика на себя. Он словил его губы и поцеловал, трясь членом о его живот. А после, наконец, кончил и сам. Лютик простонал, ощущая, как на живот попала его сперма.       Он обессиленно повалился рядом на заранее постеленное полотенце и глубоко вдохнул, глядя в угол комнаты, пытаясь отдышаться. Ламберт погладил его по плечу, усмехнувшись. Как же ему нравилось, когда после секса Лютик был именно таким. Дрожащим, раскрасневшимся и мокрым.       Наконец, спустя немного времени, Лютик растянулся в широкой улыбке и посмотрел на Ламберта.       Тот улыбнулся ему в ответ и чмокнул в кончик носа.       — Приехали в хороший город, чтобы потрахаться. Ничего не скажешь, — покачал головой Ламберт.       — Завтра на город посмотрим, в университет еще сходим… А сейчас был вечер, куда идти? Только если бухать. А я не хотел бухать, я тебя хотел.       — Я уж заметил, — он погладил его по расслабленному боку, а потом сжал на нем руку и Лютик недовольно фыркнул       — Лежу и думаю… зачем мы мылись, если теперь все равно в сперме?..       Ламберт рассмеялся.       — Сейчас оботру тебя, не нервничай.       Лютик довольно улыбнулся и привстал на локте, глядя Ламберту в глаза. Он склонился над ним и чмокнул в припухшие от поцелуев губы.       — Я тебе нравлюсь? — спросил внезапно Лютик с лукавой улыбкой.       — Я в тебя влюблен. Это хуже.       — А я вот тут подумал… Ты вообще об омеге мечтал? Как я? Постоянной, в смысле.       — Сложный вопрос… Я же говорил, что думал о семье и детях, значит, омегу хотел… А так… не знаю. Хотел, но боялся, что не справлюсь. Я, конечно, справляюсь так себе, но ты рядом.       — А как ты себе омегу представлял?       — Честно? Совсем не так, какой ты.       Лютик недовольно насупился, и Ламберт с удовольствие наблюдал за тем, как Лютик засмущался, когда он сказал:       — Что-то такое прекрасное, как ты, я и представить себе рядом со мной не мог.       — Плут, — фыркнул смущённо Лютик и довольно выгнулся в спине, как котяра, когда Ламберт погладил его по пояснице. — А ты… мальчика хочешь или девочку? Альфу или омегу? Или бету?       — Честно? Все равно.       — Совсем?       — Совсем. В идеале все, чего я хочу, чтобы он был наш и здоров, чтобы мы смогли. А пол меня совсем не волнует. Это ребенок, и это главное.       Лютик мягко улыбнулся, довольно выдохнув.       — Он будет ведьмаком, ты знаешь?       — Да… Да, я знаю.       — Тебе это не нравится?       — Не знаю… Не очень. Я бы хотел, чтобы он сам выбрал, кем он хочет быть, без какой-либо привязки…       — А как ему это мешает? Представь, это будет бард, который запросто даст кому угодно пизды.       Ламберт рассмеялся.       — Ну в таком случае… ладно.       — Захочет быть ведьмаком — будет, если нет, то ладно. Заставлять мы его не будем.       — Не будем, — кивнул Ламберт. — Кажется, слишком рано для таких диалогов, м?       — Рано, но я не собираюсь завтра рожать. Просто стало интересно, — он чмокнул его в кончик носа и довольно мурлыкнул, потерешивсь о висок, когда Ламберт прижал к себе крепче.       — Хочу, чтобы у него были твои губы…       — Боже, Лютик, хватит уже! А то я отберу у тебя противозачаточные, и через девять месяцев будешь громче всех орать о том, что больше никогда не раздвинешь передо мной ноги.              Лютик цыкнул и закатил глаза.       — Нет, клянусь, Оксенфурт один из моих любимых городов! — довольно сказал Лютик, идя по улочкам. Город был по-особенному красив и сказочен, будто в нем была какая-то магия, далекая от других городов. В конце концов, это был город, где он провел свою юность. Воспоминания, казались, окутывали его с любым дуновением ветра. — Нет, ну какие тут виды! — Лютик резко остановился, и Ламберт встал вслед за ним, оглядываясь, будто сбился с толку и не понял, куда ему смотреть, на какой именно вид. Все здесь пестрило цветами и украшениями.       Лютик восхищенно окинул жестом руки здание, и Ламберт повернулся к нему.       Да, оно было красивым. Как и любое другое здание. Ламберт считал красоту бессмысленной в подобных случаях. Когда все одинаково красиво, то и понятие красоты исчезает. Это становится обычным.       Он моргнул.       — Да. Красиво, — кивнул он, не решаясь спорить с таким воодушевленным Лютиком.       — Знаешь, жаль нет… Такой штуки, чтобы запечатлеть это! Да, можно нарисовать, но это долго, и не всегда у всех выходит сходство… Ох, а ты сможешь?!       — Нет, я не умею рисовать пейзажи. Только портреты и голые жопы.       — Я видел у тебя небольшой холст! Там была природа и она была классно нарисована!       — Лютик, это был лес.       — И что?       Ламберт посмотрел на него и мягко улыбнулся. Нет, куда вот ему деться от этой нестерпимой нежности, стоило ему только посмотреть на Лютика?       — Если ты хоть три раза держал в руке кисть с маслом, то лес ты нарисуешь даже жопой с закрытыми глазами. Лес это легко, а архитектура… — он посмотрел на здание. — Нет, я считаю это извращением!       Лютик рассмеялся и прильнул к его боку. Потом встал на носочки и чмокнул в щеку.       — Представь, если ты смог бы на этом зарабатывать…       — Рисовать портреты на заказ? Ни в жизни.       — Почему?       — Потому что люди все разные, и не все мне нравится рисовать, Лютик. У мужчин вообще есть, мне кажется, только один тип, который мне будет нравиться изображать. У девушек ну, может, четыре. Есть ещё пятый, если считать тип «Лютик» как отдельный… но что-то мне думается, что, — он мягко взял сияющего Лютика за подбородок, — что такая красота индивидуальна.       Лютик растянулся в довольной улыбке и прижался к нему ближе, мечтательно на него глядя, боготворя одним лишь своим взглядом. Иногда Ламберт не понимал, чем заслужил это обожание.       — А ты, кстати, так и не закончил тот мой рисунок. Помнишь, когда я тебе позировал?..       — Это когда ты в середине процесса сел и раздвинул перед мной ноги, поманив к себе? Хм, странно, почему же я не закончил?       Лютик рассмеялся.       — Давай попробуем сегодня вечером?       — Ты знаешь, чем это закончится.       — А кто сказал, что я против? Меня заводит, когда я лежу перед тобой совсем доступный, а ты такой бесстрастный… С таким равнодушным лицом поправляешь в штанах вставший член…       Ламберт рассмеялся и покачал головой.       — Картина, блять, маслом.       Он хотел потянуться к нему и поцеловать, но резко отстранился, ощутив на них чей-то взгляд. Лютик моргнул и повернулся.       И уставился на кого-то из проходящих мимо людей. Кто-то уставился на него.       Ламберт, правда, так и не смог понять, кто и на кого.       — Вальдо, Боже помилуй! Ты какого черта здесь забыл?! Решил снова выучиться, потому что ты настолько бездарный, что с одного раз ты научился рифмовать лишь звезда с известным анатомическим органом?       Как ни странно, но ответа не было.       Потом Ламберт заметил, что к ним шел молодой парень. Он был немногим выше Лютика, с немного более грубыми и выразительными чертами лица. И смотрел на Лютика, как на призрака.              Ламберту стало на секунду не по себе. Ведь Лютик все еще рядом с ним, прижимался к его плечу.       Ничего удивительного, что для человека мерзость и безумие, что молодой красивый омега стоит тут… с побитым жизнью ведьмаком.       Ламберту стало не по себе. Но названный Вальдо только вскрикнул:       — Лютик, черт тебя дери, ты что, омега?!       Ламберт облегченно выдохнул и посмотрел на небо. Нет, надо с этим что-то делать. Нельзя постоянно считать, что он какая-то мировая ошибка на фоне Лютика.       Лютик моргнул и пожал плечами.       — Можем выпить. Я, кстати, в университет хочу зайти.       Вальдо моргнул и покачал головой.       — Нет, сначала надо выпить…       А потом он нашел, наконец, взглядом, Ламберта, будто до этого он его не замечал, и снова уставился на них во всех глаза. Хотя, определенно, сложно было не заметить рядом с Лютиком огромного амбала в черных шмотках и на голову выше. И в плечах примерно как два Лютика.       Лютик кивнул.       — Да, без выпивки смотреть на твою рожу не самый лучший вариант, — кивнул Лютик и потянул смутно понимающего Ламберта за собой. — Надеюсь в Нифме до сих пор подают такое же хорошее вино! Дерьмовый алкоголь существует для вечеров!       В таверне, хорошей и даже светлой, Ламберт предпочел их оставить, сославшись на то, что купит выпивку.       Лютик кивнул и указал Вальдо на стол. Он назвал Ламберту вино и пошел к нему.       — Честно, не ожидал тебя увидеть, — покачал головой Лютик, садясь напротив. — Был уверен, что ты в Новиграде живешь. Или в Цинтре… Я вообще слышал, что ты вроде у Нил…       — Лютик… Ты омега?.. — будто не слушая, уточнил Вальдо, все еще пялясь на Лютика так, будто он был единственным омегой в мире.       Лютик моргнул.       — Ну да. И что? А, стой-стой. Если ты позволишь себе отпускать по этому поводу шутки, строящиеся на моем унижении, то в моих глазах ты упадешь еще ниже, я не знаю, куда ниже, но…       — Стой-стой. Какие шутки?       — По поводу пола…       — Я совсем дурак по твоему, что ли?       — Честно? Да.              Вальдо уставился на него.       — Мне кажется, дурак ты, если считаешь такие шутки шутками в принципе.       Лютик фыркнул.       — Будто ты не знаешь, как относятся к омегам.       — Ну пьяные мужики пристают… И что мне по этому поводу шутить? Ты с ведьмаком, к тебе полезет только вполне осознающий себя самоубийца.       Лютик удивленно моргнул…       — Так, а что... Ты не будешь говорить, что быть омегой... низко? Что теперь я должен сидеть дома и детей рожать? И ничего про меня с ведьмаком говорить не будешь? Что я, дурак такой, детей завести не смогу? И вообще он животное тупое? А я извращенец поганый?       Вальдо уставился на него, как на сумасшедшего.       — Лютик… Я не люблю такую лексику, но ты что, ебнулся?       — Я тебе говорю то, что слышал. За спиной только так шушукаются.       — Лютик, я не быдло. С нами много омег училось, и что дальше? Я просто удивился, потому что ты ну… не был омегой?..       — Был. Всегда.       — Но…       — Что но? В любом случае отличие только для того, кто спит со мной. А это не ты, так что какая разница?       — И Богу слава.       Лютик фыркнул и посмотрел на него лукавым взглядом.       — Не кривись, Вальдо. Я знаю, что я лучше любого, кого ты видел в своей кровати.       — Люди с которыми я сплю имеют айкью выше пятидесяти, так что…       — Но не выше ста? Да, тогда я тебе не подхожу. Я слишком хорош для тебя.       Сзади послышался кашель и, под смех Вальдо, Лютик подскочил на месте и посмотрел на Ламберта. Тут поставил кубки и уставился на Лютика. Вальдо издал смешок и спрятал лицо в ладонях.       — Ламберт, я не флиртую, Ламберт, тебе кажется, Ламберт, вы, альфы, просто озабоченные, — передразнил его Ламберт, глядя, как раскраснелся Лютик и захлопал глазами.       — Я не флиртовал! Я издевался! — крякнул Лютик.       — Он издевался, — подтвердил Вальдо.       Ламберт откашлялся и хотел было развернуться, как Лютик спохватился.       — Стой, ты что, об…       — Нет, я иду пить водку с более подходящей мне компанией, Лютик.       — Нашел стайку художников? — моргнул наивно Лютик, и Вальдо издал неясный звук, похожий на смех.       Ламберт рыкнул и щелкнул Лютика по носу, тот ойкнул.       — Нет, ведьмак тут один… Говорит, что над заданием вторые сутки пыхтит. Ищи меня у стойки, если что. Ну или я буду искать тебя под столом.       — Я не собираюсь напиваться! — брякнул Лютик вслед уходящему ведьмаку. — Так что ты здесь забыл? Мне кажется Оксенфурт не самое лучше место для заработка. Все занятно отчаянно зарабатывающими себе на вино студентами, — Лютик кивнул в сторону поющего барда. Эта была девушка, но явно выпускница.       — Я не за заработками в таком плане. Я работаю.       — Конюхом?       Вальдо закатил глаза.       — Не проецируй свой грустный опыт. Ты-то судя по всему сейчас вообще о заработке не думаешь.       — Почему это?       — Потому что ты на своего ведьмака смотришь так, будто уже планируешь с него штаны стащить в уголке.       — Вот! Сексистские шутки!       — Нет, — пожал плечами Вальдо, отпивая из кубка. — Хочешь сказать, что я ошибся?       — Ладно, не ошибся. Но я пою и зарабатываю. Мне не надо драть ради этого глотку, Вальдо, как тебе. Одно выступление и песня на бис, и можно не думать о ночлеге на дня три вперед. Главное искать места. Так что, — он взял кубок, — за удачные места.       Вальдо усмехнулся и кивнул, подняв свой кубок.              Вино было легким и приятным, даже не было похоже на вино. Прекрасный аперитив.       — Вернемся к нашим баранам. Так кем ты работаешь?       — Преподаю конечно.       Лютик удивленно вскинул брови. Для него такой выбор был далек и непонятен. Сложен в каком-то смысле. Закрыть себя в четырех стенах и преподавать…       Потом Лютик опомнился, что, в общем-то, сам собирался закрыться через лет пять в стенах. Только с другой целью.       Но все равно. В двадцать лет! Так рано!       Лютик хмыкнул.       — И как?       — Более чем. Знаешь, нет проблем с заработком. Когда путешествуешь раз на раз не приходится, а тут все стабильно.       — Рановато ты пресытился путешествиями, — повел бровью Лютик, снова делая небольшой глоток.       — А ты рановато остепенился. Вот от кого не ожидал, так от тебя… Ты же все спальные в общежитии оббегал!       — Поэтому и пресытился, — кивнул Лютик, вспоминая те вечера. Теперь, на фоне ночей с Ламбертом, они казались серыми и невзрачными. Бессмысленными. В руках Ламберта даже обычный поцелуй приобретал ту яркость, о которой Лютик раньше и не знал.       — А ты что здесь забыл? Просто путешествуешь?       — Да, думал зайти в Оксенфурт, может провести урок… Покажу тебе мастер-класс, — усмехнулся Лютик, поведя плечом       Вальдо закатил глаза и раздраженно цыкнул.       Лютик для себя подметил, что Вальдо был менее… грубым, что ли. Возможно, был уставшим или просто не в настроении. Лютик не обратил на это внимания.       — Можно сейчас сходить. У меня занятие через час. Возьмешь своего громилу?       — Это Ламберт, к твоему сведению, и он вовсе не громила на фоне других ведьмаков.       — Взял поменьше, чтобы у него было не так много шансов тебя задушить при случае?       — Если твои партнеры пытались тебя задушить, то сочувствую. Мы используемым удушение для других целей.       Вальдо закатил глаза.       — Избавь меня от подробностей вашей интимной жизни.       — Ты сам на них натыкаешься.       — И все-таки… Ты же знаешь, как большинство могут отнестись к нему?       — Как? Мы все образованные люди, даже ты нормально отнесся к нему.       — Лютик, — он посмотрел ему в глаза так серьезно, что Лютику даже неловко на миг стало. Иногда ему казалось, что все вокруг были взрослее и умнее, а он — горе-ребенок. — Не будем отрицать, что я дохрена толерантный человек. Мне просто нет до этого дела. Многая элита относится с пренебрежением к ведьмакам, мол, сам знаешь, тупицы, способные только убивать.       Лютика аж передернуло, и Вальдо заметил, какая злость загорелась в его глазах, будто это оскорбление касалось лично его.       Возможно, для Лютика так и было.       — Тупицы те, кто так считают. И им повезло, что у них не такая судьба, как у ведьмаков, потому что тупым здесь быть нельзя. Сожрут в первый же год.       — Я просто говорю о возможной реакции. Мне кажется… каким бы толстокожим ты ни был, слушать это все каждый день выматывает.       Лютик посмотрел в сторону, выцепив взглядом фигуру Ламберта. По левую от его сторону сидел высокий, внушительных размеров мужчина, лица которого Лютик так разглядеть и не смог.       В груди что-то неприятно защемилось от мысли, что к этому человеку, прекрасному заботливому альфе, могли так относиться… И каково жить в этом? В пренебрежении, в отторжении? И как же в нем еще смогло сохраниться столько любви? Любви, которую он дарил Лютику.       — Думаешь, лучше пойти одному?       — Не знаю. Предложи ему, вот и все. Почему ты у меня вообще спрашиваешь?       Лютик кивнул и медленно встал, подходя к Ламберту. Он окликнул его, и тот резко повернулся.       — Если что, я хочу пойти в университет. Пойдешь со мной или взял себе задание?       Рядом сидящий ведьмак огляделся его с ног до головы таким взглядом, что Лютик ощутил себя голым и почти ощутил острое желание прикрыться.       — Ты с бардом путешествуешь? — искренне удивился он.       Ламберт довольно улыбнулся и, определенно, просто напоказ, обнял Лютика за талию и прижал к своему боку.       — Лучше, — усмехнулся он, посмотрев Лютику в глаза, и тот едва аж так не растекся в его руках.       Ведьмак закашлялся и уставился во все глаза на них.       — В жизни не поверю, что молодой омега таскается с ведьмаком, — покачал он головой, все оглядывая Лютика таким взглядом, будто хотел его раздеть. Лютик уже не обращал внимания, мечтательно глядя на Ламберта, и внутри просто крича от непонимая того, как он мог чувствовать такой шквал эмоций лишь от одного на него взгляда.       — Я не таскаюсь, я ж не собака какая. Так ты со мной поедешь? — он прижался к нему теснее.       — Нет, надо по заданию… но я могу тебя найти потом… Я же смогу там тебя найти? — уточнил напряженно Ламберт.       Лютик рассмеялся.       — Скорее всего я буду на втором этаже, в южном крыле, но тебе лучше просто подождать меня на первом этаже или сразу идти в таверну. Я ж выступать там буду, — он улыбнулся ему, невольно потеревшись о него бедром. Лютик был слишком тактильным, а если уж Ламберт его обнимал, то того буквально могло едва не вести начать.       — Вы прям тут еще поебитесь, — цыкнул ведьмак. — Давайте быстрее решайте свои брачные дела, там вереена вряд ли нас ждет.       — Ладно, иди один. Потом встретимся.       Лютик кивнул и, чмокнув в щеку, вывернулся из его рук, подмигнув ему, и пошел обратно к Вальдо.       Ламберт посмотрел ему вслед с довольной улыбкой, покачав головой. Как же Лютик был хорош.       Повернувшись к своему новому знакомому, который вполне четко смотрел Лютику вслед, кажется, на его задницу, он сказал:       — Эй, спрячь свой маслянистый взгляд, я вообще-то тут сижу.       Ведьмак уставился дикими взгляд на Ламберта, будто тот сказал какой-то бред.       — Ты чего злишься?       — Наверное потому что я по твоим глазам вижу, что ты уже своим взглядом ему в трусы залез?       — Стой… В смысле... у вас все по-настоящему? У тебя, с человеком? Сколько ему? Пятнадцать?       — Девятнадцать ему. И да, у нас достаточно по-настоящему, так что если попытаешься подкатить свои шары, то я имею право дать тебе в лицо.       — Сдаюсь, — он поднял руки в дружелюбном жесте вверх, рассмеявшиись. — Не думал, что такое бывает. Я бы скорее повесился, чем добровольно связал себя с таким ребенком.       — В смысле?       — В смысле, что я слишком стар для всех тех концертов, что они любят устраивать в таком возрасте.       — Лютик не такой.       — Признайся, что ты просто привык. В любом случае, нам следует сходить к вереене поскорее, пока я не начал думать о заднице твоей пассии.       Ламберт недовольно фыркнул и расплатился за водку, вставая и снова выглядывая Лютика. Тот улыбнулся ему, заметив на себе его взгляд, и помахал рукой, когда ведьмак толкнул Ламберта к выходу.       В университете его встретили вполне радушно, и Лютик, фактически, провел занятие вместо Вальдо. Было приятно, что его узнавали какие-то студенты, в конце они даже исполнили чеканную монету.       Лютик значительно расслабился. Он обожал проводить время с Ламбертом, ничего лучше для него и не было, но вот такие моменты тоже были по-особенному ценны. Хотя бы тем, что он будто и сам менялся, становился другим.       — Не хотите задержаться? — женщина посмотрела на него с лукавой улыбкой. Она преподавала у него, и больше всех настаивала на продолжении карьеры и развитии, но он был непреклонен. Как, впрочем, и до сих пор.       — Нет, не сейчас. Возможно после тридцати… Когда путешествия уже не будут такими легкими и желанными. А сейчас, увы, нет.       — Поразительно, что вы так увлечены этим. Как по мне, так можно прожить не больше года. Даже Вальдо вернулся…       — Это образ жизни, — пожал плечами Вальдо. — Да и Лютика обстоятельства обязывают так жить.       Лютик пожал плечами, собирая книги.       — Не вставайте, я отнесу, — кивнул Лютик. — В библиотеку?       Женщина кивнула. Вальдо внезапно сказал:       — Давай я уже.       — Я сам понесу, — фыркнул Лютик, схватив пять томов. — Не беременный, тяжести уж можно таскать.       — Дай хотя бы половину.       — Отвали, — кинул Лютик и пошел к выходу.       Вальдо все же его обогнал и сам забрал половину.       — С каких пор ты весь такой помощник?       — А что, я буду идти как дебил с омегой, который пыхтит, таща книги?       — Я не пыхчу!       — Ага, вспотел аж весь.       — Не вспотел!       — А вот, пот со лба с бровей аж потек.       — Так, слушай сюда, ты, говнюк, во мне сил больше, чем в тебе и…       Лютик прервался на смех и он замер, оглядевшись. Он помнил этот смех.       — Приятно видеть, что некоторые вещи не меняются.       Лютик посмотрел на мужчину средних лет. Одно время, когда он преподавал, глаз на него не положила только самая ленивая омега. Даже Лютик на него заглядывался, но недолго. В конце концов, когда ты постоянно крутишь мысль того, что ты не сможешь ни с кем и никогда, испытывать симпатию становится так сложно.       Зато на Ламберта, видимо, вырвался сразу весь шквал.       — Лютик же? — он посмотрел ему в глаза. — С Вальдо ругался только Лютик.       — Лютик конечно, — фыркнул он. — Неужели я так изменился?       — Честно? — он подошел ближе, забирая из его рук книги, и Вальдо недовольно насупился, что Лютик сейчас что-то совсем не выпендривался тем, какой он сильный! — Вижу в тебе того же шестнадцатилетнего ребенка. Мне казалось, ты был бетой…       — Нет, не был, — пожал плечами Лютик.       — Тогда извиняюсь за некорректный вопрос.       — Ничего. Вальдо, чего встал? Отнеси книги, ты ж так рвался.       Вальдо уставился на него как на дебила, попятился едва, но кивнул и забрал книги, оставляя их наедине. Ему показалось, что даже лицо у Лютика на миг как-то посветлело и он заулыбался.       Мужчина посмотрел ему в след и снова посмотрел на Лютика с неясной улыбкой.       — Я думал, в университете вы более… резко общались друг с другом.       — Я не знаю, чего сегодня с ним, — пожал плечами Лютик. — Раскис, что ли. Он более мягок…       Эрик рассмеялся.       — Боюсь, дело не в этом.       — А в чем? У него что-то случилось?       Он посмотрел на Лютика снисходительным взглядом, и Лютик вскинул брови, не до конца понимая, что от него вообще хотели.       — Да, возможно, случился ты. Мне кажется ты как-то расцвел, нет?       — Не знаю… Возможно. Много в жизни поменялось. Круг общения, в конце концов.       — Ведьмак? Чеканную монету сразу понял, что это твоя. Почерк у тебя всегда был примечательный.       — Спасибо, — он улыбнулся, немного смущенный такому профессиональному комплименту. Он вроде и был уверен в себе, но учитывая, что он был юным и лишь набирался опыта, то такая оценка от мастера своего дела его смущала. — Да, с ведьмаками. Для меня это самого стало откровением.       Лютик заметил краем глаза Вальдо, который уже вернулся и сейчас стоял поодаль, сложив руки на груди и кивнув в сторону часов с крайне недовольным лицом. Лютик проигнорировал его.              — Странный выбор для музыканта.       — О, это кладезь вдохновения, я вас заверяю!       — А что по поводу дальнейших планов? Собираешься всю жизнь путешествовать?       — А… ну… Нет? Слишком сложный вопрос про планы. После тридцати, возможно, приеду сюда преподавать, но не уверен… тут ведьмаку негде разгуляться.       — Почему именно с ведьмаком? Ты вроде вполне самодостаточный, чтобы путешествовать один.       — Да, но… У нас особые отношения, — он растерянно пожал плечами, улыбнувшись. Он снова ощутил себя влюбленным мечтательным мальчиком, который впервые влюбился. Наверное, так и было.       — А… Вот как, — он заторможенно покачал головой и откашлялся.       — А что не так? — изумился Лютик такой реакции. Он будто был сбит с толку и думал, что над ним шутят.       — Я думал, это несколько разные социальные классы, но ничего утверждать не могу. У меня ведь нет знакомых-ведьмаков. А вообще интересно… У кого сейчас не спросишь, даже из музыкантов, и особенно омег, самые близлежащие планы у них на семью. Но я не удивлен, что именно ты отказался от нее.       — В смысле: отказался? — не понял Лютик, моргнув. — Я не отказывался.       Эрик снова внимательно на него посмотрел.       — Но вы же сказали, что вы… с ведьмаком? А, ладно, лезу не туда, куда нужно.       — С ведьмаком. И семья возможна и с ними.       — Я про детей.       — Я тоже, — утвердительно кивнул Лютик, насупившись.       — Это же сумасшествие.       — Вообще-то, есть куча случаев, когда ведьмаки были не…       — Не бесплодными. Но знаете ли вы хоть одного ведьмака, который был рожден? У меня был знакомый. И был у него ведьмак.       — И что в итоге? — спросил Лютик напряженно.       — Два выкидыша.       У Лютика потемнело на миг перед глазами. Пронесся флешбек, как он сгибался от боли, кровь, лицо врача… Тяжесть в животе.       — Два?..       — Два. Но третьего ребенка он смог выносить.       Лютик дергано улыбнулся. В ушах на миг зазвенело и он покачнулся.       — Ну вот, главное пытаться.       — Он умер.       — Кто?       — Оба. Ребенок был недоношен, а омега при родах.       Лютику совсем плохо стало.       — Вам лучше изучить информацию, пройти кучу обследований и в конце концов… Гены ведьмака это не просто шутка, они прошли чрез агонию, чтобы стать такими, а вы хотите, чтобы человеческое тело его… Лютик?..       Лютик плохо слышал.       А когда моргнул, оказался сидящим на скамье. На него что-то дуло легким сквозняком. Он проморгался и поднял мутный взгляд на источник ветра. Это была книга. В руках. Сбоку маячило лицо Вальдо.       — Лютик? Слышишь меня?       — Да. А почему я не должен слышать? — он моргнул и огляделся. Он глубоко вдохнул. В голове шумело, ему было холодно.       — Да тебя как покачнуло, ты чуть в обморок не грохнулся. Но так, на момент.       — У тебя все в порядке со здоровьем?       Лютик поднял взгляд, посмотрев на Эрика.       — Я… Я ничего не ел толком, выпил вина, тут перевозбудился, в общем… стоит поесть. Да… Пойду схожу поем. Спасибо за… разговор, — он кивнул и медленно встал. Вальдо испуганно встал за ним, придерживая за локоть. — Не надо, я в порядке.       — Ты белее мела.       — Это мой природный цвет кожи.       — Какой же ты вредный, Боже! — воскликнул недовольно Вальдо и буквально схватил его под руку, таща вперед. Лютик медленно поплелся вперед. Перед глазами мелькали флешбеки, слова Эрика стояли в голове эхом.       У него дрожала губа.       В таверне было шумно — дело близилось к ужину.       Вальдо усадил Лютика за стол, сам пошел делать заказ. Лютик уставился пустым взглядом в пространство перед собой. Он был бледен, сердце колотилось как-то быстро и тяжело, а руки дрожали.       Неужели… неужели все это бессмысленно? Гены не приживутся? Возможно, что выкидыш был неизбежен?       Неужели они в самом деле не смогут?       Лютик ощутил острый приступ обиды и разочарования. На секунду все происходящее показалось ему ненастоящим, будто он был в дурном сне. Все казалось сюрреалистичным, неправильным, стало страшно. Он моргнул.       Ничего не проходило.       Это не было плохим сном. Это была реальность.       Лютик ощутил себя абсолютно растерянно, захотелось разреветься. Но он попытался успокоиться, тем более что через минуту пришел Вальдо.       Он сел напротив него и посмотрел на него пристальным взглядом.       — Лютик? Что с тобой?       Лютик покачал головой и пожал плечами.       — Голоден. А еще я сегодня растерянный какой-то… Мне кажется, это из-за влюбленности. Ну, ты же был влюблен?       — Нет, — пожал он плечами. Рановато как-то.       — В смысле? Должна же была быть хоть какая-то влюбленность?       — Не-а. Ни разу. Я очень спокойный в этом плане. Слишком повернут на творчестве, чтобы в самом деле кем-то глубоко заинтересоваться.       Лютик кивнул, и ощутил, что и вправду был чертовски голоден.       — Ты пить что-нибудь будешь?       — Точно не сейчас, — отказался он. — На голодный желудок меня унесет так, что я сам себя не догоню, а потом так хуево утром будет, — Лютик сморщился, вспоминая тяготы похмельного состояния.       Вальдо понимающе кивнул.       Когда им принесли тушеную картошку со свининой Лютик с блеском в глазах накинулся на тарелку. Как же ужасно сильно он хотел есть!       Правда, когда он все-таки согласился на выпивку (но под жареные ребрышки!) дело не могло кончиться благим с самого начала. Лютика развезло, стало весело, он даже перестал думать о дальнейшей угрозе выкидыша. Точнее он думал, но это уже не казалось ему трагедией.       — Ты расскажешь, что с тобой было? — спросил Вальдо, подливая ему водку.       Лютик пьяно улыбнулся, подняв голову, отрываясь от лютни Вальдо. Она была новенькой и какого-то мега крутого качества, но, конечно, не такой, как эльфийская лютня Лютика.       Они сидели достаточно близко, но Лютик этого не замечал.       — Переутомление.       — Лютик, я не такой тупой, как ты себе придумал. Тебе стало плохо как от панической атаки…       — От панической чего?       Вальдо устало на него посмотрел.       — Не нагружай себя. О чем вы говорили?       — О детях.       — Каких еще детях?       Лютик широко улыбнулся и сказал:       — О тех, которых у меня никогда не будет!       — Разве для тебя это новость? Ведьмаки бесплодны.       Лютик повел плечом и сделал глоток водки, поморщившись, и присосался к ребру. Вытер пальцы и губы, он оперся на кулак и посмотрел на Вальдо пьяным, ничего не соображающим взглядом.       — Я был беременным от него.       Вальдо моргнул и устремил свой взгляд на живот Лютика.       — Я сказал «был», Вальдо. Был выкидыш, — сказал он и голос его дрогнул. — И он мне сказал, что снова будет. И снова. И снова… а я…       — А ты надеялся, что у вас получится?       — Я уже имя придумал, если будет девочка, — протянул Лютик, смотря на стол. — Наверное, я всех так заебал этой темой. Отвратительно себя из-за этого чувствую.       — Не выдумывай. Мне ты об этом только что сказал, а твоему любовничку, думаю, не так уж и противно слушать об этом. Да и если у вас уже получилось, то может снова получится?       — Да. И будет выкидыш.       — Почему? Выкидыш обычно из-за всяких таблеток и нервов… Просто позаботься о себе получше, а не бегай как ужаленный.       Лютик дергано улыбнулся, и Вальдо покосился на него. Эмоция на нем была странная, необъяснимая. Будто Лютик был налегке, но, вместе с тем, он будто был на грани срыва. Будто был охвачен чувством, которое рвалось наружу, которое он должен был ощущать, пропустить сквозь себя, но он держал его запертым в себе и сейчас его едва не трясло.       — Если бы ты знал, Вальдо, какой я сейчас мерзкий! Да ты и так видишь. Впрочем, неважно, давай еще водки. Все, закрыли тему, закрой обратно рот, что бы ты там не хотел сказать. Я пьян, несу всякий бред, и вообще я дебил.       Вальдо проследил за тем, как Лютик потянулся к бутылке водки и посмотрел на нее.       — Боже, как же мне будет плохо утром. Но ничего, у Ламберта, как у алкоголика со стажем, есть такой рецепт от похмелья. Закачаешься! Я могу тебе по старой дружбе рассказать. Проблюешься и все. Потом как огурчик. Ну не сразу, зато никакого головокружения! Так я его ненави…       — Лютик, — перебил он его, и Лютик посмотрел на него. Взгляд у него был задорным, он был пьян и расслаблен, и Вальдо искренне удивился: насколько глубоко это должно в тебе сидеть, чтобы ты просто так, как факт, заявил, что ты мерзкий? Не было похоже на то, что у них были токсичные отношения. Поэтому он не знал, откуда это могло в нем взяться. — Ты вовсе не мерзкий. Пол на тебя никак не повлиял. Может ты даже похорошел, не знаю. Это я как альфа говорю.       — Нет, ты не понимаешь, — покачал головой Лютик, жуя мясо. — Так много… неправильных… вещей.       — В мире вообще нет ничего правильного. Главное, чтобы вас устраивало. А твой Ламберт на тебя смотрит так, будто его более, чем все устраивает… А беременность… Ну, куда спешить? У тебя есть время, исследуй вопрос. Может вы будете первыми? Я, конечно, не понимаю, зачем тебе семья, но у вас, омег, это все время как-то раньше начинается…       Лютик шмыгнул носом и снова присосался к кости.       — Я просто большой ребенок, — кивнул он и сделал глоток водки.       — Разве это плохо? По-моему даже мило.       — Все, Вальдо, заткнись, мне не по себе, когда ты меня утешаешь. Ты вообще слишком мягкий стал…       Вальдо только посмотрел на него. Его забавляло, что Лютик не понимал, что мягче стал не Вальдо, а, собственно, сам Лютик. Нежнее, что ли, что-то неуловимое в нем такое было, что могло быть только в омегах. Те качества, которые заставляют тебя чувствовать себя будто в уюте.       Но про это он молчал. Лютик славился своим боевым характером и громкостью, а учитывая, что у него там какие-то дилеммы внутри себя происходили, то черт знает, как это может на него повлиять.       Хотя от Вальдо все это было далеко. Ему казалось, что Ламберт его боготворил.       Лютика, думалось Вальдо, боготворил бы вообще любой альфа.       Что-то же в нем такого было, что делало перед ним любого альфу слабым и послушным. Удивительно, омегой, вроде, стал, судя по всему, не так давно, а имел в себе больше этого особого магнетизма чем те, кто жил в этом долгие-долгие годы.       Или Ламберт его так раскрывал. Самую тонкую чувственность раскрыть может только такой же чувственный партнер.       Лютик занюхал водку собственным сгибом локтя, а потом уставился на Вальдо.       — Ты можешь на меня так не смотреть?       — Как?       — Не знаю… Вот так.       — Может ты просто перепил?       Лютик недовольно фыркнул.       — Нет. Ты вообще себя странно ведешь.       Вальдо покачал головой.       — Лютик… Так или иначе, но когда в человеке происходят такие резкие изменения, это сказывается на его восприятии другими людьми. В конце концов… Мне жаль, что у тебя… случилось то, что случилось.       — О чем ты?       — Выкидыш.       — Ничего страшного. Я бы скорее убил наши отношения и с Ламбертом, и с этим ребенком. Я бы смог только родить, но не воспитать, так что, — он пожал плечами, — не такая это уже и проблема. Было больно, да, я даже успел обвинить себя в этом… До сих пор сложно все это адекватно воспринимать. Но…       — Хватит, — качнул головой Вальдо. — Передо мной не надо оправдываться. И не надо говорить, если тебе не хочется об этом говорить.       Лютик тяжело выдохнул и уставился на него. Его плечи были опущены, а на лице застыла странная эмоция тоски и усталости. Лютик сонно моргнул и покачал головой.       — Иногда мне бы хотелось, чтобы это не начиналось. Год назад я по-другому жизнь планировал.       — Ты никак ее не планировал, — махнул рукой Вальдо. — У тебя просто не было планов, и это нормально. Тебя пугают не конкретные перспективы, а вообще их наличие. Привыкнешь.       — Не хочу привыкать. Иногда мне кажется, что я должен дать больше, чем могу.       — Лютик, на такие темы надо говорить со своим партером, а не со знакомым.       — Я знаю. Прости.       — Все в порядке, — отмахнулся Вальдо, подлив и себе водки.       Мимо них прошел какой-то пьяный мужик и отвесил Лютику липкий комплимент. Это пятый за последний час. Лютик проигнорировал, смотря на свою водку.       Вальдо проводил мужика недовольным взглядом.       — Тебя это не… не задевает? — уточнил удивленно Вальдо.       — Иногда. Например, как сейчас. Но такое бывает редко, я в основном с Ламбертом, сам понимаешь. Себе дороже. А когда флиртует кто-то симпатичный и молодой, то ну, знаешь… мне даже нравится.       — Нравится? — утончил Вальдо.       — Да, — тяжело выдохнул Лютик и снова посмотрел ему в глаза. — Я знаю, что это неправильно. Для Ламберта других омег будто вообще не существует, а я... Я вот. Вот я, — закончил он невнятно. — Иногда я бываю чересчур любезен, и это похоже на флирт. А Ламберт даже не ругается. Но когда он ругается становится еще хуже. Он только по серьезным вещам ругается.       Вальдо невольно мягко улыбнулся, будто бы умилился.       Лютик в самом деле был похож на ребенка. У него не было слов «ссориться» или «высказывать недовольство», или еще что-то. Ругается.       Вальдо смутно представлял, что Лютик в самом деле мог бы серьезно разозлить.       Лютик допил водку и посмотрел на Вальдо.       — И я ужасно по этому поводу себя ощущаю…       — Если его устраивает, почему нет?       — Это неправильно.       — Возможно. Поговори с ним.       Лютик тяжело выдохнул.       — Диалоги… Как мало и как много. До этих моментов я был уверен, что мастерски владею словом, опишу любое чувство, а оказалось, что не могу даже толком описать, что я чувствую. У тебя получается?       — Не знаю. Я не чувствую.       — Что? — Лютик медленно моргнул. — В смысле?       — Я же сказал: слишком в творчестве. Все эмоции и силы в нем. Меня мало остается для других людей.       Лютик удивленно моргнул, а потом на его лице отразилась странная эмоция сожаления.       — Не думал, что скажу это тебе, но… кажется, я даже на миг восхитился тобой.       Вальдо вскинул бровь.       — Я… всегда мечтал о таком.       — Ты и так достаточно популярен. А ты очень молод. У меня нет такой популя…       — Да дело не в ней же! Я говорю о том, чтоб быть так погруженным в творчество…       — Лютик, ты сам определись, чего хочешь: семью или жить творчеством? Когда живешь им, другим людям нет места в твоей жизни.       Лютик едва не ужаснулся этих слов.       Это значит надо и без Геральта, и без Эскеля с Койоном и, Боже упаси, даже без Ламберта?       Это же безумие!       — Да, но… — он покачал головой и уставился на бутылку. — Я всю учебу мечтал о том, чтобы именно… жить творчеством.       — А вышло так, что ты просто работаешь и находишься в отношениях. Чем плохо? Делай так, чтобы тебе было комфортно. В настоящем нет места прошлым желаниям. Есть здесь и сейчас. Ты ведь не забил полностью на творчество? Ну вот и все. Значит, все нормально.       Лютик не ответил. Стало не по себе.       Ведь в самом деле: как посвятить себя всего творчеству, когда ты планируешь семью? Хотя семьи-то той и не будет. В любом случае, он же так или иначе достаточно времени проводит с Ламбертом. А может, он и так сможет реализоваться? Не обязательно же в самом деле жить творчеством? Можно заниматься этим, но при этом иметь вполне крепкие отношения? Можно?       У него едва голова не заболела от этих мыслей, в итоге он сделал вывод:       — То, что я стал омегой, мне все, нахрен, сломало!       Он хотел встать, чтобы взять еще водки, но Вальдо перехватил его за запястье.       — Лютик, успокойся. Тебе ничего никто не испортил. Изменения это нормально. Главное, собственный комфорт, понимаешь?       — Понимаю, — кивнул он, посмотрев Вальдо в глаза.       Внезапно он показался каким-то до невозможности красивым. Кожа у него была благородно-белой и чистой, сияющей, будто изнутри. Взгляд блестящий. Вальдо, если честно, никогда не считал Лютика писаным красавцем. Уголки глаз у него опущены, нос такой себе формы, да и рот небольшой с тонкими губами.       Вальдо стыдно, но он зачастую даже сравнивал себя с ним, и думал о том, что в красоте Вальдо его выиграл раз сто. Сам он был высоким, более крепким, с выразительными чертами лица, широкими скулами и пухлыми губами.       А сейчас он увидел, каким на самом деле красивым был Лютик. Что опущенные уголки глаз, на самом деле, совсем незаметны, взгляд у него все равно открытый, а глаза огромные и большие, такие светлые, будто стеклянные. Что нос забавно вздернут совсем немного кверху, а большие губы наоборот бы ему все испортили. Небольшие губы делали его лицо по-особому хрупким и гармоничным. Кукольным.       Вальдо пораженно выдохнул. Как же на самом деле красив был Лютик, а заметил он только сейчас!       — Почему ты так смотришь? У меня мясо в зубах застряло? — спросил Лютик, медленно моргнув.       Вальдо покачал головой. Заметил, что даже кожа на его руках была намного нежнее и более гладкой. Он дергано убрал свою руку, будто совершал сейчас нечто непростительное, на что другим смотреть нельзя было.       Боже, как же они оба были пьяны.       — Нет, никакого мяса, — покачал он головой, понимая, что должен отдалиться и отвести взгляд. Но пошевелиться он не мог. Ему показалось на миг, что Лютик какая-нибудь нечисть. Нимфа там какая…       — Тогда что не так?       Вальдо засомневался, что Лютик в самом деле умел флиртовать. Он был ребенком, который, такое чувство, даже не понимал, когда альфа им увлечен, а когда нет. Наверное поэтому Ламберт не находил в этом проблемы. Ведь Лютик, словно ребенок, даже не воспринимал ситуацию целиком. Незнакомый альфа был для него забавной игрушкой, и настоящего интереса он к нему не проявлял.       Поэтому было так странно, когда Вальдо, следуя пьяному неясному порыву, подался вперед. Губы Лютика были мягкими и теплыми. Он замер, не оттолкнул. Казалось, что даже приоткрыл губы, судорожно выдохнул, а потом они оба в ужасе отстранились друг от друга.       Лютик пораженно моргнул, едва не свалившись со скамьи, и покачал головой, будто не до конца понимал.       А потом, когда понял, в истинном ужасе посмотрел на Вальдо.       — О Боже, ты что… мы что... О Дьявол, — пролепетал он, лицо его, и так румяное от алкоголя, покраснело почти полностью, до ушей. Он закачал головой.       Лютик испугался.       Он что… поцеловал другого альфу? Так легко? Или не целовал? Это Вальдо его поцеловал? Кто кого поцеловал? Он не понимал.       Вальдо откашлялся и покачал головой.       — Да, прости. Скверно вышло… Ладно, это даже был не поцелуй, а…       — Еще как поцелуй! — воспротивился Лютик, нахмурившись. — Тебе легко говорить, ты один, а я…       — Лютик, успокойся, ты слишком пьян.       — Нет! Это ты пьян, и вообще, я… О Боже, Ламберт идет…       Вальдо без интереса просмотрел в сторону и с трудом разглядел идущего ведьмака. Его кто-то окликнул, взяв за локоть, и что-то сказал. Ламберт кивнул. Вальдо перевел спокойный взгляд на Лютика, который выглядел так, будто совершил страшное преступление и ждал смертной казни.       — Он меня не простит, — уверенно заявил Лютик. — А если он увидел… то…       — Лютик, успокойся.       — Тебе легко говорить!       Лютик загнанно уставился на Ламберта, когда тот подошел. Он посмотрел на него, вскинув брови.       — Почему ты выглядишь так, будто минимум кого-то убил?       Лютик хотел открыть рот, как Вальдо без интереса кинул:       — Он сегодня чуть в обморок не упал.       — Нет, я не па…       — В смысле? — опешил Ламберт, оглядывая Лютика в замешательстве. — Что случилось? Тебе плохо? Зачем ты тогда пил? Так, пошли в комнату.       Вальдо усмехнулся, глядя, как Ламберт потянул того за руку и Лютик встал на не держащие ноги. Он вскинул голову и уверенно сказал:       — Ламберт, ты меня не простишь.       Ламберт вскинул брови и уставился вопросительным взглядом на Вальдо. Тот просто пожал плечами и кивнул в сторону пустой бутылки. Ламберт понятливо кивнул.       — Хорошо, Лютик, пойдем.       — Нет, я…       — Тебе нужно лечь.       — А тебе нужно меня выслушать!       — Выслушаю, когда проблюешься и сможешь сказать слово юриспруденция без запинок.       Вальдо покачал головой, глядя, как Ламберт мягко подталкивал Лютика вперед, пока тот все порывался развернуться, остановиться и признаться ему в страшном грехе. Правда Вальдо на секунду замер: а как на самом деле отреагирует на это Ламберт? А как про это расскажет Лютик? Что они и вправду поцеловались?       Но они не целовались!       Едва Вальдо подскочил, чтобы самому все объяснить, как от них и след простыл.       Он озадаченно сел и нервно потер ладони. А потом махнул рукой. Кого он обманывал, сейчас ему было насрать, он слишком пьян.       По пути Лютик успел проблеваться и чуть не упасть, так что Ламберт просто подхватил его на руки. Вообще-то, Ламберт прилично вымотался на заказе, но уже успел даже принять бадью и немного отдохнуть. Лютик поерзал на его руках и прижался к нему теснее, прикрывая глаза.       Ламберт внимательно на него посмотрел, ощутив уже выученный прилив нежности в груди.       Дойдя до комнаты и ловко закрыв дверь, Ламберт усадил Лютика на кровать, хотя тот так вцепился в его шею, что Ламберту показалось, что они в такой позе и спать будут. С трудом выпрямившись, Ламберт присел на корточки, принявшись стягивать с него сапоги.       Лютик внезапно поерзал и отодвинулся от него, начав сам снимать с себя сапоги.       Ламберт пораженно вскинул брови. Лютик никогда не отказывался от заботы, а тем более в такой мелочи.       — Лютик? Ты чего?       Он покачал головой и стащил с себя сапог. Потом второй. И посмотрел на Ламберта пьяным, мутным взглядом.       Ламберт присел рядом на кровать, погладив его по сгорбленной спине.       — Ты меня не простишь, — снова повторил он уверенно. Ламберт тяжело выдохнул.       — Лютик, я все видел.       Лютик дернулся, но не испугался. Только кивнул с мрачным видом, будто сидел на чьих-то похоронах.       — Ты меня теперь должен бросить.       Ламберт рассмеялся в голос с того, с каким серьезный видом это сказал Лютик. Это «должен», как будто им дали инструкцию, по которой они и должны были жить.       — За что?       — Я поцеловался с другим!       — Это не был поцелуй. Вальдо перебрал с алкоголем, залип на то, какой ты красивый, мазанул своими губами по твоим, а ты подскочил так, что чуть не упал со скамьи. Это не поцелуй. Это пьянство. Ты никого не целовал.       Лютик уставился на него так, будто он ему только что сказал какой-то бред.       — Но я…       — Ты пьян, Лютик. Мало приятного, конечно, что тебя твой дружок попытался домогаться, но, судя по всему, он сам не понял, что произошло. Я его понимаю как мужчина и альфа.       — Тебе было неприятно, — сказал Лютик сухим голосом, внезапно даже почти серьезно.       — Было, — кивнул Ламберт. — Но твоей вины я тут не вижу.       — Ты даже не ругаешься… — сказал Лютик обессиленно, так, будто прямо сейчас он страдал.       — Зачем? Если бы ты к нему полез, тогда… Не знаю, что было. Мне было бы вообще неприятно, — тихо засмеялся он и подсел ближе, обнял Лютика за талию, прижав к себе. Тот замер, будто бы не решался прильнуть к Ламберту в ответ.       — Но…       — Лютик. Это был не поцелуй.       — Но!..       — Но что? Ты хочешь его поцеловать, что ли?       — Нет!       — Вот и все.       — Тебе что, совсем без разницы?       Ламберт тяжело выдохнул и возвел глаза к потолку. Чаще всего, когда Лютик так напивался, он просто был веселым и беззаботным. Самым, Ламберт клянётся, самым ебливым существом. Он буквально терся о него, лапал и вылизывал. Это Ламберту нравилось. А смотреть как пьяный Лютик сидел и думал, что у них отношения разрушаются из-за того, что один пиздюк мазанул губами другого такого же пиздюка — это Ламберту не нравилось. Совсем.       — Лютик, я же сказал: да, мне на это смотреть было неприятно, но у меня есть мозги. Я просто не считаю его за конкурента, чтобы беситься. Да и ты его не целовал. Все, успокойся, — он подался вперед и поцеловал его, потом отстранился и лизнул от подбородка до губ, и Лютик поерзал. — Все, я тебя пометил.       Лютик рассмеялся и чмокнул его в линию челюсти.       — Я тебя чем-то порадую обязательно… — пообещал ему Лютик с серьезным лицом. — За какие такие заслуги?       — За то, какой ты у меня хороший, — мурлыкнул Лютик, потеревшись своим носом о его, и улыбнулся широко, когда Ламберт довольно мурлыкнул, сжав его бока в своих руках.       — Мне вот что больше интересно, — он мягко подтолкнул его на одеяло, и Лютик, довольно улыбнувшись, потянул Ламберта на себя, уложив широкую ладонь на свое бедро.       — Да? — спросил он, глядя на то, как Ламберт шлепнул его по бедру, после сжал, сминая.       — Почему тебе стало плохо?       Лютик моргнул, будто замер на миг, а потом пожал плечами. Он уже успел забыть об этом из-за опьянения. Он шмыгнул носом и покачал головой.       — Я чувствую себя навязчивым, когда говорю на эту тему…       — Нет тех тем, которые были бы для меня навязчивыми, — серьезно сказал Ламберт и взял его за подбородок, вздернув голову повыше. Он склонился над ним и чмокнул в приоткрытые губы. — Ну? Что случилось с моей нежной пташкой?       Лютик улыбнулся. Он млел, когда Ламберт был с ним максимально ласков.       — Я… Я точно тебе не надоел с темой про беременность?..       — Нет. Совсем нет, — убедил его Ламберт, внутри не понимая, с чего он вообще должен был ему надоесть. Не так уж и часто они это обсуждали.       — Просто встретился со своим учителем и я заикнулся по поводу того, что я с ведьмаком и что хочу семью.       — Мг, и что? Мы уже выяснили, что это возможно.       — Возможно, но, Ламберт, скольких ведьмаков ты знаешь, которые в самом деле были рождены?       Ламберт на миг замер, а потом качнул головой. Он не задумывался об этом.       — Мы не настолько уникальны… И я не буду первым омегой, который смог родить ребенка от ведьмака, — сказал он задушено. — Это в сказках все хорошо, а в реальности. Это… это бред.       — Стой, но почему? Врач говорил, что возможность забеременеть дальше пятьдесят на пятьдесят. А когда у нас получится, мы обязательно сделаем все, чтобы с тобой и с ребенком все было хорошо.       — А про статистику выкидышей он тебе ничего не говорил? Ген просто не приживается, ведьмачий ген, и… случается выкидыш. Он был бы в любом случае. И когда у нас получится, все равно будет выкидыш, даже если я буду только есть, спать и смотреть в окно.       Ламберт посмотрел на его лицо. Лютик выглядел так, будто был до глубины души обижен. Возможно, так и было. Семья для него была, казалось, главной целью. Будто он хотел этого больше всего, и сейчас исполнение его мечты было под сомнением.       — И тебе стало плохо, когда ты это услышал?       Лютик заторможено кивнул.       — Всего лишь на миг… Моргнул, и уже все в порядке.       — Хорошо, а теперь послушай меня. Когда мы будем готовы к ребенку, к твоей беременности мы подойдем ответственно. Можно узнать через чародея какова возможность выкидыша и того, что твой организм сможет справиться с этим. Если надо какие-то супер дорогие витамины для укрепления или приживления, мы их купим. Нет безвыходных ситуаций, Лютик, тем более, к твоему сведению, никто еще не беременел от ведьмака двойняшками.       Лютик моргнул, смотря ему в глаза.       — И еще… Лютик, ты и не совсем же человек, ты в курсе?       — Что? В смысле? Я что, нечисть?!       — Нет, — рассмеялся Ламберт и погладил его по щеке. Лютик прижался к его ладони и мягко улыбнулся. — Тебе Йеннифер не говорила, почему у тебя были проблемы с циклом? Вернее с его отсутствием?       — Нет…       — Это мутация. И встречается она при зачатии ребенка между человеком и другой расой. Эльфы, например. То есть твои гены и так не особо человечны, возможно, они более выносливы и смогут видоизмениться во время беременности.       Лютик пораженно моргнул и покачал головой.       — Нет, ты шутишь.       — Не шучу. Тут есть шикарная библиотека, можем завтра сходить и поищем книги на эту тему. Я это узнал еще в первый день. То есть на тебя-то это никак не влияет, только на твой организм. Может ты будешь жить несколько дольше человека, медленнее стареть и все такое. Ничего радикального. Даже цикл вполне себе восстановился.       — Но... почему… Почему мне не сказали?!       Ламберт рассмеялся и склонился над ним, снова чмокнув в губы. Лютик обнял его за шею и довольно мурлыкнул, погладив по волосам.       — Забыли в суматохе. Первый месяц был ну слишком бурным, м?       — Да, — согласился он. — Так мы, возможно… в самом деле сможем?       — Возможно. Надо будет наверное какое-то обследование пройти у чародея какого, который на этом специализируется. Наверное всякие штуки надо будет пить до беременности, чтобы укрепить и подготовить. Беременность от ведьмака не так легко, и я это прекрасно понимаю.       — Ты уже начитаться успел про это?       Ламберт улыбнулся и пожал плечами, кивнув.       — Я не люблю художественную литературу, но вот такое — с удовольствием. Уверен, что есть ведьмаки, которые были рождены. Про них тоже можно поискать. Не беспокойся сейчас, Лютик, ты слишком спешишь. Мы предназначенные, у тебя, наверняка, более крепкий организм и сильная генетика, и мы очень ответственно подойдем к этому вопросу. Все будет в порядке, котенок. Не нервничай сейчас, просто расслабься.       Лютик улыбнулся и облегченно выдохнул. Тело его стало совсем мягким и расслабленным. Лютик погладил Ламберта по груди, по шее и прошептал, глядя в глаза:       — Я сейчас так хорошо себя чувствую. Знаешь, я могу быть веселым в любой другой момент, но когда я с тобой… Все становится так хорошо, как это возможно. Мне… я в самом деле благодарен, что ты... Такой. Мне кажется, другой не стал бы терпеть мои истерики по мелким поводам и так меня утешать.       — Это вовсе не мелкие поводы, не наговаривай. Все в порядке, я же знаю, как это для тебя важно. Я просто стараюсь… делать так, чтобы тебе не было страшно со мной об этом говорить.       Лютик умилился и резко обнял его за шею сильнее, прижав к себе. Он мурлыкнул и перевернул Ламберта на спину, усевшись на него сверху и клюнув в губы. Ламберт довольно улыбнулся.       — Мне совсем не страшно… Тогда да, было… но… столько странных вещей происходило, и тебе было плохо. А я и не подумал тебя успокоить. Я… в следующий раз такого не будет, Ламберт. Я постараюсь.       — Тебе вовсе не нужно стараться. Когда я смотрю на тебя, все тучи рассеиваются.       — Но тогда не рассеялись. Я должен был…       — Лютик, — резко перебил он. — Мы это уже обсуждали. Как ты должен был, если боялся? Я был груб, а тебе было страшно, что я оттолкну тебя. Уверен, если бы я не сказал тебе это, ты бы сделал все, чтобы меня успокоить. Ты так сделал в прошлый раз. Сидел рядом со мной не отрываясь, пытался развлечь, отвлечь, слушал мое нытье и пытался успокоить. У нас есть ошибки, и мы над ними работаем. Это самое главное, пташка.       Лютик довольно улыбнулся. Наконец, он почувствовал полное облегчение за то, что тот раз не был ничьей вины. Просто случилось, просто прошло, просто забыто. Они стараются. Они будут стараться, и все будет у них чудесно.       — Спасибо, Ламберт... просто спасибо. Ты мне и отец, и муж, и лучший друг. Мне так не хватало всех этих мужчин в моей жизни.       — Мне кажется, Геральт куда лучше справляется с ролью отца?       Лютик улыбнулся.       — Может. Тогда ты будешь папочкой.       — О, мне нравится твой настрой.       Лютик хихикнул и наклонился к нему, укусив за губу и рыкнув. Он проскользнул рукой вниз, оглаживая его, и прошептал:       — А потом ты все равно станешь отцом…       Ламберт мягко улыбнулся.       — Да. Обязательно, Лютик.       Он поцеловал его, ласково протянув к себе ближе и обняв за поясницу. Лютик выгнулся в его руках и жадно ответил на поцелуй, так, будто его губы были воздухом, а Лютик задыхался.       Ламберт резко перевернулся на бок и закинул на свою талию ногу Лютика, гладя его по бедру.       — Как я счастлив, что со мной именно ты, — выдохнул Лютик в поцелуй, расстегивая на нем рубашку. — Самый лучший, клянусь, самый лучший.       — Поэтому, видимо, мне досталась жемчужина, — прохрипел он, немного отстранившись, и Лютик шумно выдохнул. — Знаешь… Мне кажется, я скоро в самом деле перестану думать, что я тебя не достоин.       — Я бы набил этим мыслям морду, — серьезно заявил Лютик, и Ламберт рассмеялся.       — Не сомневаюсь в твоих способностях.       И снова прижал его к себе, наслаждаясь тем, каким идеальным он был в его руках, как невероятно было его трогать, ласкать и видеть отдачу, чувствовать и слышать.       Ламберт целовал горячие щеки и думал про себя, как же он любил каждый сантиметр его тела. Всего его. Каким желанным он был, как он восхищался этим.       И как нестерпимо приятно было знать, что это тело отзывалось, желало его и было, блять, только для него. Ламберт посмотрел в его мутные глаза, ловя каждый тихий стон и снова про себя поразился тому, как же сильно он его любил. Как много готов был отдать только за этот взгляд.       И не верил, что получал это просто за то, кто он есть.