Baby blue love

      В комнате один за одним следовали одни и те же звуки: шлепок, стон, пошлое хлюпанье и снова шлепок, и так по кругу.       Лютик, лежавший на коленях Ламберта, ощущал, как дрожали собственные бедра, когда тот снова вставил пальцы, делая три быстрых движения. Так мало, чтоб дать ему кончить, но достаточно, чтобы поддерживать возбуждение. Ягодицы были красными от шлепков, но каждый новый удар лишь подергивал возбуждение, и Лютик отчаянно терся о его член боком, ерзая на коленях.       — Ну, так кто моя послушная девочка? — мурлыкнул Ламберт тому на ухо, снова вставив два пальца.       — Я, — задушено выстонал Лютик, поджимая пальцы на ногах, а после простонал, когда Ламберт, вынув пальцы, шлепнул сначала по правой, потом по левой ягодице. — Боже, дай мне кончить, я сейчас потеряю сознание, — едва не заскулил Лютик, когда после еще парочки шлепков в него снова с пошлым звуком вошли пальцы. — Папочка, пожалуйста, — он подался бедрами к нему на встречу, сжимаясь на его пальцах.       Ламберт усмехнулся, медленно вставляя пальцы до костяшек, чувствуя ладонью, которая лежала на его ягодицах, как сильно тот дрожал.       — Попроси меня хорошенько, — он замер пальцами внутри, свободной рукой сжимая ягодицу, а после легонько шлепая.       Лютик сдавленно простонал, захныкав:       — Умоляю, прошу, пожалуйста… я так хочу кончить от твоего члена, дьявол, это лучшее, клянусь, лучшее. Пожалуйста, папочка, я ведь заслужил поощрение?       — Ммм, — протянул Ламберт. — Покажи мне свой лучший вид, малышка.       Лютик закусил губу и, когда Ламберт вынул пальцы, оперся на руки, и, медленно слазя с его колен, дразня только своими движениями, ощутил, как тот погладил по внутренней стороне бедра.       Лютик, закусив губу, оперся о грудь, выпячивая задницу, и Ламберт довольно прорычал, становясь позади него на колени.       — Такой? — усмехнулся Лютик, и, посмотрев через плечо, медленно отвел ягодицу в сторону.       Ламберт в ответ только зарычал, с удовольствием оглядывая его меж ног, эту восхитительную влажность, то, насколько он был мокрым — так сильно, что смазка была даже на внутренней стороне бедра.       Стащив с себя штаны, Ламберт пристроился сзади и, заломив руки Лютика за спиной, толкнулся. Лютик надсадно застонал, зажмурился и сжался, зашептав:       — Ох, блять, да-да, боже, еще, сильнее, да-да, вот так.       При каждом толчке раздавалось хлюпанье, и это заводило Ламберта еще сильнее. Однако, кончил Лютик намного быстрее, сдавленно пискнув в одеяло. Ламберт, зарычав и опустив его руки, навалился сверху, продолжая толкаться. Лютик едва глаза не закатил, все тело мелко задрожало. Возбуждение, которое едва начало спадать после оргазма, снова импульсом прошлось меж ног, и Лютик зажмурился и сжался, когда Ламберт прижал к себе за живот. Кончил Лютик быстро, издав неясный звук, ощущая, что через мгновение, слава Богу, кончил и Ламберт.       Лютик вздрогнул, прижимаясь к Ламберту, сбито дыша. Ламберт обнимал его через плечи, прижимая к себе, и сам замер, давая узлу набухнуть, но Лютик внезапно издал какой-то неясный тихий звук, соскочил с члена и сморщился.       — Детка? — пораженно моргнул Ламберт.       Лютик уткнулся лбом в покрывало и скрючился в неясную позу.       — Прости, мне что-то… голова закружилась и затошнило…       Ламберт выругался и, медленно присев, помог и Лютику принять более удобную позу. Он уложил того на покрывало, погладил по плечу и сказал:       — Я же говорил, что не надо сегодня начинать, раз днем тебе было плохо. Нет, блять, уперся рогом…       — Не кричи, — едва не заумолял его Лютик, пряча лицо в подушке.       Ламберт осекся, нагнулся над ним и поцеловал в висок, гладя по спине и шепча тихо о том, что скоро все будет хорошо и ему полегчает. На Лютика периодически накатывала тошнота, усталость, иногда болела голова и крутило живот. Ламберт знал, что врач должен быть послезавтра, но это время буквально жрало его.       С усталым вздохом, он встал, убрал намокшее, в поту, смазке и сперме полотенце и, достав тряпицу, обтер сначала Лютика, потом себя.       — Ну как ты? Полегче?       Лютик кивнул и улыбнулся ему, когда тот укрыл его одеялом.       — Никакого секса, пока врач тебя не обследует.       — Ох, да ладно тебе, — закатил глаза Лютик. — Это наверняка просто…       — Просто что? — нахмурился Ламберт. — Гормоны, Лютик? Опять будешь говорить о перестройке в твоем организме? Она бы не спровоцировала это. Да, перепады настроения может быть… Но тебя тошнит, ты быстро устаешь, ты чуть ли не теряешь сознание после оргазма. Да и… либидо у тебя упало. Ты намного медленнее возбуждаешься.       Лютик моргнул и нахмурился, перевернувшись на спину.       — Я не знаю, ладно? Не знаю, — фыркнул он. — Возможно, какая-то инфекция или типа того.       — Йеннифер бы это заметила.       — Йеннифер не гений мира сего, — хмыкнул Лютик, а затем посмотрел на то, как рука Ламберта залезла под покрывало. Прошлась ласково по груди, погладила плечо, а потом снова легла на живот. — Что, заметил, что я снова поправился?       — Ты не поправился, — фыркнул Ламберт. — Мой вариант все еще в силе.       Лютик закатил глаза и погладил тыльную сторону ладони Ламберта, которой он гладил голую кожу.       — Этого не может быть, и мы это уже обсуждали.       — Я буквально что-то чувствую, когда кладу ладонь на твой живот! Я тебе говорю, там кто-то ес…       — Глисты.       Ламберт заткнулся и посмотрел на Лютика как на идиота, вскинув бровь. Выдохнул и покачал головой.       — Помяни мое слово, когда придет врач, Лютик. А пока лежи и читай книжки, ясно? Увижу, как ты просишь Койона тебя потренировать — уши отрежу.       — Почему уши? — нахмурился Лютик, глядя, как Ламберт перелез через него и устроился рядом, залезая под покрывало. Он обнял его за плечи, прижимая к себе, и Лютик удобнее устроился у него под боком, посмотрев в глаза.       — Потому что тогда у тебя будет причина, почему ты не слушал меня и мои предупреждения.       Лютик фыркнул и закатил глаза, но медленно кивнул. На деле, может быть, он и умирал от скуки, но сил на тренировки у него не было. У него вообще ни на что сил не было. Хотелось спать и чтобы Ламберт его гладил, обнимал, целовал и говорил, какой он у него хороший.       Впрочем, глянув на него снизу вверх, он мяукнул:       — Обними меня. И скажи, что ты меня любишь.       Ламберт умилился и, послушавшись, крепко обнял, погладив бок.       — Я очень сильно тебя люблю, Лютик. Несмотря на то, что ты бываешь тем еще придурком.       Утром Лютик лениво валялся в кровати, пока Ламберт буквально одевал его. Лютику нравилось это. Чувствовать себя ребенком, за которым ухаживали. На самом деле, после того диалога, он всерьез задумался, что Ламберту это не нравится, не нравится бегать за ним и делать все эти глупости. Но, когда они поговорили об этом, Ламберт сказал, что если бы ему не нравилось это, он бы попросту не участвовал в этом. Так что все было в порядке.       Лютик приподнял бедра, давая Ламберту натянуть на него штаны, завязав завязки.       — Только не плети свои узлы, я потом развязать их не могу! Вон, бантик лучше простой!       Ламберт усмехнулся, но послушался. Завязал бантик, а потом чмокнул кожу над полоской штанов.       — Знаешь, что мне сегодня снилось? — усмехнулся Лютик, присаживаясь на кровать и поднимая руки, давая Ламберту надеть на него сорочку.       — Что?       — Как мы отсюда уезжаем. Что мы приезжаем к таверне только к вечеру, на улице уже холодно. Мы пьем и веселимся. На улице холодно, и в комнате тоже, и мы согреваемся друг другом в снятой комнате. Она старая, там пахнет пылью и немного сквозит от окна… Мы занимаемся сексом так, что спинка кровати стучит о стену, и нам стучат соседи о ту самую стену. А ты шлешь их нахер. Потом мы едем в Новиград, и это... Дьявол, я уже и забыл, как он выглядит! Но во сне вспомнил! И там я выступал при дворе, а потом, — он медленно взял лицо Ламберта в свои ладони, потеревшись о его нос своим. — Потом мы танцевали с тобой. И нам завидовали все. Завидовали тебе, что у тебя есть я. Завидовали мне, что у меня есть ты. Ведь они такие глупые, и только сейчас стали понимать, какие ведьмаки прекрасные любовники. А узнали они это из моих баллад… У меня столько баллад уже о наших отношениях за эту зиму набралось, черт! Они станут хитами в Новиграде!       Лютик мечтательно выдохнул, внутри все сжималось от предвкушения.       Ламберт усмехнулся, кивнув.       — Хм, неплохо… Но Новиград будет не сразу.       Лютик аж упал из своих мечтаний обратно на землю, и это падание ему не понравилось. Он уставился на Ламберта, удивленно моргнув.       — Почему?       — Потому что если вдруг окажется, что ты все-таки не беременный и нам не придется остаться здесь, — Ламберт предпочел проигнорировать то, как невольно сморщился Лютик от этих слов. Беременность сейчас бы была абсолютно нежеланной. — То у меня есть планы. И они далеко не в Новигарде.       — Какие еще планы и почему эти планы не согласованы со мной? — спросил Лютик возмущённо, сложив руки на груди.       — Ты ведь не думаешь, что я позволю убийце Айдена гулять на свободе? — вскинул бровь тот. — Сначала найдем ублюдков, а там уже гуляй рука и все такое.       Лютик на секунду замер.       Его вообще выбило из колеи сначала заявление про беременность, и что в случае нее они останутся здесь (что ему крайне не нравилось!), так еще и после всего он должен ехать сзади Ламберта с недовольным ебалом, пока тот будет искать каких-то хренов с горы! Пиздец романтика!       — Стой, какого… какого хуя? Я не хочу после того, как мы уедем отсюда, бегать за какими-то дебилами! Кроме того… Что значит «если ты не беременный»? То есть в случае беременности я буду здесь сидеть, пока… Стой, кто сказал, что я вообще рожать буду?!       Ламберт непонимающе моргнул, будто его в самом деле удивило, что планы надо согласовать, а тем более когда путешествия должны были быть частью вашей жизни и странно просто решить это про себя и подумать, что да, так оно и будет! Тем более такие сомнительные планы как месть.       Но кроме того…       — В смысле «не будешь рожать»? — не понял Ламберт. — Нет, в смысле, никто не уверен, что это беременность… Но если в теории это она… То… ты ведь знаешь, как мала вероятность, что у нас снова может получиться, так? Ты сам говорил, что хотел ребенка, и…       — Хотел, — кивнул Лютик. — Хотел и хочу. Но не сейчас! Это… это значит быть здесь, в этом замке, пока ребенку не исполнится минимум лет пять! Я не хочу просто потратить пять лет своей молодости на то, чтобы сидеть на одном месте с ребенком!       В глазах Ламберта отразился почти испуг, и он нерешительно спросил:       — Так ты... в случае чего… избавишься от ребенка?       Он не порицал, нет, он почти был напуган пониманием, что его, возможно, единственный шанс заиметь ребенка будет просто… уничтожен, потому что к этому не готов Лютик.       Лютик моргнул и повел плечом.       Он откашлялся и сказал:       — Ламберт, во-первых, это не беременность, а во-вторых… да. Да, я в таком случае, скорее всего, избавился бы от этого. Я понимаю, милый, понимаю, что ты готов к детям, но не в этой ситуации! Я не хочу ребенка сейчас. Это был бы нежеланный ребенок, которого я не уверен, что смогу полюбить.       Ламберт моргнул, глядя растерянно в угол комнаты. Он даже не представлял, что в случае беременности есть вариант избавиться от ребенка. Это нагоняло на него почти страх и ужас, но так же он бы в жизни не позволил себе как-то давить на Лютика, потому что он знал, что беременность, как и роды… не самый приятный период для омег, их тел и гормонов, а это не тело Ламберта, чтобы что-то решать. Не ему вынашивать и рожать.       Поэтому он лишь растерянно кивнул.       — И как бы Ламберт… Мы должны решать вопрос не о ребенке, которого нет.       — А о чем?       — О твоей мести, в которой я не хочу участвовать!       Ламберт поджал губы, сказав:       — А какая разница, где путешествовать? В Новиграде или в поисках этих уебков?       — Действительно, — закатил глаза Лютик. Вставая с кровати, он сказал: — Пойдем лучше завтракать.       Ламберт кивнул и, взяв свою рубашку, надел через голову, застегивая на оставшиеся пуговицы. Лютик, тяжело выдохнув, обнял его со спины, сказав:       — И не расстраивайся так за моих слов про ребенка. Я не беременный, детей никаких нет, так что…       — Просто грустно стало от понимания, как бы было нечестно, если бы ты в самом деле забеременел. В самом деле, друг друга мы толком еще не узнали, — он повернулся к нему, уложив руки на талию, — здесь просидеть столько времени ты не можешь. Это заранее фатальная идея, но вместе с тем…       — Да, я понимаю, решение принимать было бы все равно сложно, несмотря на то, что все так однозначно. Я так легко это сказал лишь потому, что чувствую, что меня это сейчас не касается. Если бы мы в самом деле оказались в такой ситуации, я… Я не знаю, что бы решил. Не знаю, смог бы так легко принять решение о том, чтобы в самом деле избавиться от… нашего ребенка.       Ламберт улыбнулся ему и, взяв его лицо в ладони, мягко поцеловал, ощутив, как Лютик улыбнулся в поцелуй.       — Пойдем уже завтракать.       Лютик улыбнулся ему и кивнул.       Однако, несмотря на то, что они закрыли тему, на завтраке они вернулись к вопросу о желании мести. Что Лютика обезоружило: Ламберта поддержал и Эскель, и Койон, и даже Геральт!       Койон сказал:       — Лютик, это же не просто желание убить человека. В таких условиях, в которых мы жили, нормально, что появляется желание мести. А тем более за такие вещи. Айден был дорог Ламберту.       Эскель добавил:       — Возможно, дороже, чем мы все вместе взятые. Ну, не считая тебя, разумеется.       Геральт поддакнул:       — В конце концов, это займет, должно быть, не так много времени. А затем можно и Новиград.       Ламберт усмехнулся и сказал:       — Видишь, они меня понимают!       Лютик насупился и выплюнул:       — Ну вот и ебись тогда с ними!       Все, кроме Ламберта, расхохотались, а тот недовольно хапнул воздуха. Койон шлепнул того по спине и сказал:       — Вот, видишь, у Лютика всегда есть неоспоримый аргумент!       Ламберт недовольно насупился и запихнув кусок яичницы в рот, пробубнил:       — Дожили, шантажируют дыркой между ног.       Лютик пнул его ножиком по бедру, и Ламберт айкнул.       — Йеннифер, а ты почему молчишь? — возмутился Лютик. — Твой голос перекрывает любые другие!       Йеннифер засмеялась и покачала головой.       — В таких вопросах я буду поддерживать нейтралитет.       — Я знаю, почему, — кивнул Ламберт с серьезным лицом и, посмотрев Лютику в глаза, сказал: — чтобы не обидеть тебя тем, что твоя упертость — глупость, высосанная из пальца.       Лютик нахмурился, потом сощурился и сказал:       — Я с тобой больше не разговариваю.       И отвернулся       Ламберт закатил глаза и цыкнул:       — Ну да, ну да, посмотрим, на сколько тебя хватит.       — Поверь, из-за обиды он может молчать очень долго, — заверил его Геральт с серьезным лицом, и Ламберт кинул быстрый взгляд в сторону Лютика. Тот, хмыкнув, пожал плечами.       И, что самое главное, он в самом деле с ним не разговаривал! Что бы Ламберт не делал, он просто его игнорировал! Тот просто общался с любым другим ведьмаком или с Йеннифер, чтобы не сдохнуть от скуки, а Ламберта игнорировал. И, как догадывался Ламберт, даже не из-за обиды, а чтобы доказать ему, что он, вообще-то, может молчать! И долго! И много!       Правда, в конце концов, ближе к вечеру Лютик остался без собеседников, потому что и Эскелю, и Койону нужно было время, чтобы побыть одним, а Йеннифер была занята с Геральтом. Но и тогда Лютик демонстративно залез на кровать с книгой и молчал.       Но теперь, один на один, у Ламберта было куда больше грязных приемчиков.       Он плавно присел рядом с ним, и обнял за плечо, хоть Лютик резко повел им, пытаясь сдернуть его руку. Но Ламберт лишь прижал к себе и чмокнул в висок, прижимаясь горячими губами и колючей щетиной. Лютик издал тихий смешок, и Ламберт сам невольно улыбнулся. Каждый раз, когда Лютик смеялся или улыбался, Ламберту становилось так светло-светло на душе.       — Долго губы будешь дуть? При беременности вредно обижаться.       — Я не беременный!       Ламберт рассмеялся, поглаживая по плечу.       — Это было легче, чем я думал.       Лютик недовольно фыркнул и отвернулся, складывая руки на груди. Ламберт мурлыкнул и обнял, прижимая к себе, целуя в затылок, буквально ощущая, как по Лютику проходила дрожь.       — Лютик, я серьезно. Какая разница, когда мы поедем в Новиград?       — Дело не в Новиграде, я просто... считаю это тупой тратой времени.       Ламберт нахмурился, поджав губы. Эти слова почти задели его. Лютик, однако, буквально кожей ощутив перемену настроения, повернулся к нему и сказал:       — Я не понимаю… просто… разве тебе станет легче от этого? Или Айден был бы шибко рад?       — Станет. Мне станет легче, — уверенно завил Ламберт. — Ты не представляешь, сколько во мне злости к этим ублюдкам, Лютик. И я успокоюсь только когда выпущу им кишки.       Лютик брезгливо сморщился и поджал губы, опуская взгляд вниз.       — Лютик, я знаю, что у тебя обо мне немного… не такое представление. В смысле, да, конечно, с тобой я нежный, ласковый и вообще не мудак! Но… это же только одна моя сторона. Я в жизни много плохих вещей творил, у меня низкий уровень эмпатии, да и вообще… Не хороший человек я. Поэтому месть для меня естественное желание.       — Да, наверное, в этом плане мы просто разные.       — Послушай, птенчик, — Ламберт мягко взял его лицо в свои руки. — Я понимаю, ты представлял все то время что-то вроде длинного медового месяца, но… но мне нужно это сделать. Тем более это же просто путешествие, так? Просто одним вечером я пойду на задание, выполню его и мы поедем, куда захочешь.       Лютик грустно выдохнул, медленно кивнул и подался вперед, прижимаясь щекой к его плечу.       — Я понимаю… Наверное, утром меня просто взбудораживало, что ты поставил это перед мной как факт… Все лучше, чем сидеть здесь, — он мягко улыбнулся, когда Ламберт обнял его, поглаживая по спине.       — Я все сделаю быстро, а потом поедем, куда захочешь.       — На море. Хочу на море, — сказал Лютик, залезая руками под черную рубашку, гладя его по горячей коже.       — Значит, на море, — кивнул Ламберт, целуя в макушку. — Ты хорошо себя сейчас чувствуешь?       — Тошнит немного, будто укачало.       Ламберт тяжело выдохнул и покачал головой, ближе прижимая его к себе. Он казался таким по-странному хрупким в его руках, что ему даже было немного страшно брать его с собой и путешествовать, зная, что на пути постоянно будет встречаться опасность.       Он надеялся, что не даст фору Геральту, и не допустит, чтобы с Лютиком что-то случилось.       Когда приехал врач... Лютик, честно говоря, немного волновался, потому что сам понимал, что он чем-то по-любому заразился, а значит, это болезнь, а значит, ее надо лечить. Лечиться он не любил — это невкусно и, как правило, долго, но он надеялся, что это будет… На самом деле он не знал, на что он вообще надеялся. О чем думать и что предполагать.       Если из-за гормонов, стресса и других факторов, то это же вообще черт знает, сколько проходить будет!       Лютик ощутил странную нервозность, когда Йеннифер представила ему врача — взрослого мужчину, он был высоким и выглядел довольно статным. Своим спокойным взглядом и мягкой улыбкой он как-то сразу расположил Лютика к себе и тот даже немного успокоился. Осмотрел он только его как-то странно, прищурился, а потом понимающе улыбнулся. Будто что-то уже понял. Что-то он уже знал.       Йеннифер сказала, закрывая двери за ним:       — В общем, я ставлю на просто всплеск гормонов.       — Да, я вижу, — кивнул он и указал Лютику на кровать. Тот сел, глядя на мужчину вроде спокойно, но внутри он немного нервничал. — Ложитесь-ложитесь, не стесняйтесь.       — Зачем? — не понял он.       — Лютик, не спорь и ложись. Я объяснила ситуацию максимально подробно, врачу виднее.       Лютик растеряно кивнул и, сняв сапоги, прилег на кровать, растерянно смотря в потолок. Он ощущал себя максимально странно, единственное, что его в самом деле успокаивало, помимо вроде как милого вида этого мужчины — запах Ламберта, витающий по всей комнате. Это для обычного человека здесь, может быть, только кровать его да одежда им пахнет, а Лютик ощущал нотки на изголовье кровати, оставшиеся после того, как Ламберт за него хватался. Ощущал его запах на своей коже, на покрывале, едва не на стенах. Запаха Ламберта было много, и это было самым приятным здесь, в этой комнате.       — Тошнота, так? — уточнил врач, хотя наверняка знал это симптом без заторможенного кивка Лютика. — Расстегните дублет.       Лютик уставился напуганным взглядом на Йеннифер, и та лишь закатила глаза.       — Лютик, ты что, у врача никогда не был?       — Честно? — спросил тот, оловянными пальцами расстегивая дублет, пока этот мужчина доставал что-то из своего небольшого чемодана. — Ни разу.       Он вздрогнул и едва не закричал, когда кожи коснулся холодный воздух после того, как задрали сорочку до груди.       — Никогда не поздно начать, Лютик, — выдохнула устало Йеннифер под тихий смешок мужчины, присев на стул и оглядывая комнату, будто была тут впервые. В общем-то, да, впервые.       — Лучше бы не начинал…       Потому что напряжение в ожидании диагноза — ужасно, Боже, просто ужасно.       Мужская рука, смазанная в какой-то странной склизкой штуке, еще и холодной до ужаса, будто улиточная слизь, коснулась голой кожи, и Лютик снова вздрогнул, ощутив, как кожа покрылась мурашками от холода. Он, пялясь в потолок, моргнул и медленно опустил взгляд, когда заметил голубое свечение, исходящие от руки мужчины.       Магия, так?       Он поморщился от несколько неприятных движений — скорее от этой непонятной жижи, холодной и слизкой. Она не вызывала отвращения, но и приятного было мало. Йеннифер сонно зевнула, а Лютик незаинтересованно посмотрел в потолок, закусив губу и сложив руки на груди, зная, что выглядит крайне комично.       Он вообще уже успел подумать, что его сейчас заодно и вылечат от какой-нибудь инфекции. Или что-то там ему перестроят в организме. Он уже успел расслабиться, но мужчина, убрав руку, мягко улыбнулся и сказал:       — Поздравляю.       Йеннифер моргнула и спросила:       — С чем?       — Главное, чтоб не с глистами, — тихо пробубнил Лютик.       Врач тихо рассмеялся и сказал:       — Не с ними, — он протянул Лютику небольшую тряпицу, чтобы тот вытерся, и добавил: — четвертая неделя.       — Чевертая неделя чего? — не понял Лютик, вытирая живот. — Как мне плохо? Да, я зна…       — Беременности.       Воцарилась тишина.       На плечи Лютика будто упал целый мир. Холодный каменный мир, и мелкие камушки неприятно задробили по позвонкам, что-то сжало грудную клетку.       — Стойте, — покачал головой Лютик, пришедший в себя первее Йеннифер. Он отложил тряпицу и, натянув сорочку обратно, присел на край кровати. Глядя прямо в глаза, он сказал: — Это невозможно. Я не могу быть беременным.       Врач вскинул бровь, и Лютик продолжил:       — Мой партнер… ведьмак. Они стерильны.       — Да, я понял это по замку. Каэр Морхен не самое безызвестное место, — он как-то грустно улыбнулся, будто что-то знал. Или что-то помнил. — Однако я не могу ошибиться. Беременность от любой болезни сможет отличить целитель даже самого базового уровня. А я уж, не буду скромным, далеко не базовый уровень.       Йеннифер медленно качнула головой, сказав:       — Наверное, про это что-то можно найти… Об этих случаях.       Мужчина фыркнул.       — История знает миллион таких случаев. Когда беременели чародейки, когда ведьмаки оказывались не так бесплодны, как им казалось.       — Про это есть что-то с научной точки зрения?       — К сожалению, лишь теории. Ни одна не была подтверждена. У этого нет определенной схемы, которая будет работать, Йеннифер, кому как ни тебе это знать.       Йеннифер досадливо поджала губы и медленно кивнула, пока Лютик смотрел пораженно в угол комнаты. Его плечи были опущены, а желудок снова скрутило, и он поморщился, уложив руку на живот. На секунду замер, будто выпал из реальности, осознав, что… Блять, в нем уже что-то есть. Не человек, не ребенок, а зародыш, слепая жизнь, но это чувство заставило его встрепенуться и почувствовать то, чего не ощущал раньше.       То, без чего говорить «я избавлюсь от ребенка» было так просто.       — Но вернемся к более насущным темам… Где именно болит живот? — резко спросил мужчина таким серьезным тоном, что Лютик аж растерялся и быстро указал на место. — Как давно?       — Почти… неделя. Чуть больше, наверное. Сначала было нестерпимо, но сейчас не так сильно.       — Кровотечения были?       — Откуда?..       Врач посмотрел внимательно ему в глаза и медленно моргнул.       — А у вас есть много вариантов, откуда могут идти кровотечения при беременности?..       — Ой… Нет, не было.       Мужчина призадумался, нахмурился и кивнул.       — Йен, выйди на пять минут, пожалуйста.       Йеннифер спокойно пожала плечами и встала, а Лютик, едва не подскочив на месте, зажавшись, спросил:       — Зачем?!       — Видимо, Арс хочет провести осмотр, — сказала она спокойно и пошла к выходу.       — Стой, осмотр чего?!       — Лютик, Бога ради, не будь ребенком, — сказала она, закатив глаза, и закрыла за собой дверь.       Лютик испуганно уставился на врача. Он чем-то продезинфицировал свои руки и сказал:       — Снимите с себя низ и ложитесь, колени постарайтесь прижать к...       — Стойте! Что… прямо там?..       — А вы хотите, чтобы я на шейку матки посмотрел и прощупал через ваше горло?..       — Стойте… Да зачем?! Я, может, вообще рожать не буду! Да… А вы что, не можете так же, как и через магию про беременность узнали?       — Через магию я не вижу ваши органы, я вижу наличие беременности, даже конкретную инфекцию увидеть не смогу, только ее присутствие. Я не чародей, я врач. Успокойтесь и дайте я вас осмотрю. Я днями, бываю, провожу осмотры по десятку человек. Ничего нового вы мне, думается, не откроете. Кроме того, это касается вашего здоровья, далеко не только вашей беременности. Раздевайтесь.       Лютик просто замер и смотрел на него оленьими глазами. Мужчина тяжело выдохнул.       — Вы же не хотите, чтобы я позвал Йеннифер, чтобы она вас держала?       — А по другому точно никак?       — Точно. В конце концов, сексом вы уже занимались, и мужчина между ног вас не особо должен удивить. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.       — Ну вы же может что-то там уви…       — Как вас зовут?       — Юлиан.       — Отлично, Юлиан. В первую очередь мне надо ощупать придатки. И это не только из-за беременности. Боли могут быть не из-за нервов, а из-за наличия воспаления или опухоли, и махание рукой над тазом здесь не поможет. А из-за опухоли вы можете не только получить бесплодность и невозможность заниматься сексом без боли, но…       — Ладно!       Мужчина моргнул.       — Но и умереть…       Однако, Лютика, видно, очень напугал факт, что он не сможет нормально заниматься сексом.       — А это не больно? — спросил Лютик ложась и смотря в потолок.       — Если не будете напрягаться. Расслабьтесь, и я все быстро сделаю и на этом и разойдемся. В конце концов, если вы будете рожать, такие осмотры будут ежемесячно. А если и не будете, то аборт по-другому не делается… — он пытался максимально много говорить, отвлекая, дабы это несчастье не лягнуло ему ногой по голове, как это уже бывало с подобными лицами, когда омеги беременели, но осмотр у врача приводил их в ужас… Собственно, осмотр могли себе позволить либо богатые омеги, для которых лишнее раздвигание ног считалось непростительным, либо омеги из приличных борделей, но тем как раз было все равно. — Некоторые, конечно, делают аборт путем операции… Расслабьтесь.       — Вы туда что-то холодное засунули…       — Успокойтесь, никто от этого не умирал. Так вот, а открытая операция это всегда осложнения. Сами понимаете. Кроме того, потом нельзя вставать около недели, чтобы швы не разошлись…       — А магией?..       — А магией вы скорее от боли отключитесь очень много раз. Спросите у Йеннифер, как ощущались изменения тела магическим вмешательством, и она вам расскажет. Сами подумайте, что легче: руками под легким обезболивающим или чтобы ваше тело само это всосало и непонятно куда дело?       — Ой.       — Больно?       — Нет, вы неприятные вещи говорите.       — Ну вот, как видите, есть вещи и похуже осмотра. Все, одевайтесь.       Лютик буквально вскочил и максимально быстро натянул на себя белье вместе со штанами. Мужчина усмехнулся, покачав головой.       — Ну как? Очень страшно было? Или больно?       — Нет, неприятно немного, когда вы… Вы поняли. Но лежать с раздвинутыми ногами перед незнакомым мужчиной, когда в тебя суют что-то холодное и твердое не самая приятная практика, — пропыхтел Лютик, завязывая завязки.       — Я не мужчина, я врач.       — Нет ничего? Никаких опухолей?       — Нет, опухолей нет. Но… Йен, можешь входить! — он откашлялся и продолжил, вырвав лист из блокнота, что-то начав там писать: — Я не знаю, что вы будете делать с ребенком, но если вдруг оставите, то срочно пропейте эти лекарства. Пить три раза в день. Поменьше ходить, не таскать никаких тяжестей, никаких нервов и волнения. Желательно вообще постельный режим первых пару дней, а в идеале неделю.       Лютик растерянно принял листок, беря за самый кончик, чтоб не размазать чернила, растерянно глядя на записку.       — А что, если не пить?       — У вас уже угроза выкидыша из-за нервов, сами понимаете, к чему это может привести.       Лютик заторможенно кивнул, держа белыми пальцами лист бумаги.       — Эти лекарства влияют так же как легкое седативное. Кроме того, — он устало потер переносицу. — Не могу сейчас дать весь список, надо свериться с книгами, но учитывая… специфический вид отца, то ваш организм может совершенно неожиданно реагировать на ребенка.       — Будет пытаться отторгать? — обеспокоенно спросила Йеннифер.       — Побойся Бога, — закатил глаза мужчина. — Беременность просто сложнее протекает. Намного сложнее. Как правило, из практики подобных случаев, организм просто подстраивается под новые ДНК. Даже принимает эту часть в себя.       — То есть ведьмачьи свойства могут перейти в... мой организм? И я что, ведьмаком стану? — пораженно моргнул Лютик, и мужчина мягко рассмеялся, покачав головой.       — Нет, ведьмаком скорее всего будет ребенок. Ваше тело просто окрепнет. Станет более выносливым, зачастую повышалась продолжительность жизни и замедлялось старение.       — Почти как омолаживающий крем, только рабочий, — как в трансе пробурчал Лютик, глядя на непонятный почерк, абсолютно точно не разбирая ни одного слова.       Йеннифер улыбнулась, покачав головой. На ее лице была какая-то странная, непонятная эмоция. Будто бы… она была счастлива, или очень рада за него, за Лютика. Только вот Лютик не был рад за себя.       — В общем, я надеюсь, вернусь позже, с более четким пониманием вопроса и того, что лучше пить. Так вы оставляете ребенка?       И Йеннифер, и врач уставились на Лютика. Они, казалось, ожидали одного ответа и быстрого, но Лютик пялился на лист бумаги, будто бы вообще был не здесь и его это не касалось. Как итог он сказал:       — Я… я не знаю. Я подумаю.       Врач лишь понимающе кивнул, а Йеннифер аж рот немного приоткрыла, будучи до конца уверенной, что Лютик… оставит этого ребенка. Ведь это такая возможность! Однако, она быстро одернула себя, понимая, что просто переносит свой субъективный опыт на него. У него могут быть другие мысли и желания.       — Что ж… В любом случае, я заскочу в ближайшее время. Или чтобы провести более подробный осмотр и дать нужные рекомендации, либо… дать рекомендации для другого действия.       — Вы и этим занимаетесь? — моргнул Лютик, не отрывая взгляд от бумаги.       — Я на этом специализируюсь, — тяжело выдохнул он, закрыв чемоданчик и посмотрев на Лютика краем глаза так, будто оглядывал. — В любом случае, хорошенько подумайте. Неправильно будет, если ребенок окажется нежеланным. И так же, если этот выбор останется вечным сомнением в его правильности.       Он встал, и Йеннифер, опомнившись, встала вслед за ним, чтобы проводить. Лютик остался один, отложив бумажку на тумбу и, закрыв лицо руками, тяжело выдохнув. Он не хотел решать это. Черт возьми, не сейчас, не так рано, не тогда, когда он знал, как к этому относится Ламберт. Что он хочет ребенка.       Когда к нему снова вернулась Йеннифер, Лютик лишь сказал, что хочет немного побыть один. Йеннифер открыла было рот, хотела что-то сказать, но потом лишь понимающе кивнула и вышла из комнаты.       Он был уверен, даже фантазировал, что если когда-нибудь выйдет забеременеть от Ламберта, то он будет рад, будет счастлив так, как никогда.       Но сейчас не было ничего, кроме пустоты и понимания, что это слишком рано. Он даже не знал, была ли возможность снова забеременеть. По словам врача он понял, что все случаи индивидуальны, нет универсального подхода.       Лютик медленно подался назад, ложась на спину. Ладонь легла на живот, и он в самом деле ощущал это странное щемящее чувство. Понимание, что они могут завести ребенка. Что он, блять, беременный прямо сейчас, прямо в эту секунду в нем есть жизнь. Слепая, беспомощная, пробивающаяся в нечто большее.       Плод их любви.       Или вовсе не любви, а лишь страсти или влечения, которая лишь с годами перерастет в любовь.       Лютик не знал, как правильно ее назвать, но он знал, что это… могло быть чем-то долгожданным, могло быть для них счастьем, но Лютик боялся.       Наверное, в какой-то мере он не был готов даже просто в плане как… как омега. Вынашивать и рожать. Мысль о родах его пугала. В каком-то смысле он питал какие-то нежные чувства, когда думал о беременности, но он думал он ней там, в перспективе.       Кроме того… он не был уверен в этих отношениях на сто процентов. Они друг друга лишь узнают, притираются, и должны пройти годы прежде чем они будут полностью друг в друге уверены, в своей стабильности, чтобы спокойно завести ребенка, зная, что он будет окружен любовью и не лишится родителя в детстве или чуть позже.       И… черт, Лютик просто не сможет здесь находиться еще несколько лет. Он уже чуть ли не выл, он хотел путешествий. Он не хотел сидеть здесь беременный, мучаясь тем, как его ДНК пыталась пристроиться с новой.       Нет, ему нравилась идея того, что он будет медленнее стареть, но... нет, сейчас слишком рано.       Какое-то время он так и валялся, глядя в потолок, пока дверь резко не открылась. Он моргнул и оперся на локти, глядя на вернувшегося с тренировки Ламберта. Тот был уставший, а еще потный, но все это волновало Лютика в последнюю очередь.       — Врач приходил? — запыхано спросил Ламберт, отойдя в угол комнаты, снимая с себя броню.       — Да, — кивнул Лютик.       Ламберт, стащив с себя доспехи, повернулся к нему, напряженно оглядывая.       — Ничего серьезного? Ты так выглядишь… будто бы это что-то смертельное.       Лютик усмехнулся и повел плечом.       — Нет, ничего смертельного.       — Я внимательно слушаю, — кивнул Ламберт, сложив руки на груди, глядя так пристально и серьезно, что Лютику аж неловко стало.       Он закусил губу и поерзал, нервно потирая ладони, вообще понятия не имея, как преподнести Ламберт эту новость. Он был уверен, что если расскажет, то ему будет легче все это решить, чем переваривать это одному. Йеннифер была очень умной и чудесной, но все же... все же она не отец, и это несколько другое.       — Ламберт, это…       — Не тяни, Лютик, я уже нервничаю, что пиздец.       — По тебе не скажешь, — он мягко усмехнулся, поведя плечом. — А еще от тебя разит потом за километр.       Ламберт закатил глаза и брякнул, что скоро помоется.       — Но сначала мне нужен твой диагноз, как это лечится и сколько все это будет проходить.       Лютик нервно улыбнулся и медленно встал. Он подошел ближе к нему, смотря в глаза. Даже пот у Ламберта, сука, пах просто металлом. Или это просто Лютик так это ощущал. Это ведь естественно для партнеров, которые столь близки между собой.       — В общем, — он выдохнул, а потом глубоко вдохнул, смотря в глаза Ламберту. — У тебя волшебные яйца, судя по всему.       Ламберт моргнул, потом нахмурился и потряс головой.       — В смысле? Что не так с моими яйцами?       Лютик тихо рассмеялся.       — Твои яйца хранят чудотворную сперму. Я беременный, Ламберт.       Ведьмак онемел. Просто уставился на него, не моргая. Будто он не до конца понимал, или не расслышал, и сейчас пытался собрать кусочки слов, чтобы увидеть целую картину.       — Стой… — сипло протянул он. — В смысле… от меня?       — Ну от кого еще, Ламберт, ты пока что первый и единственный, кто умудрился засунуть в меня член, — закатил глаза Лютик.       Он был уверен, что с Ламбертом этот вопрос будет решить легче. Наверное, но ожидал такую же реакцию, как и у себя: неоднозначную. А там уже, переболев эмоциями, в кругу здравого смысла они примут решение. Но…       Ламберт моргнул, как-то дергано улыбнулся, а потом, нащупав позади себя стул, буквально грохнулся на него. Потер лицо руками, потом глаза и как-то странно, судорожно выдохнул, так же судорожно улыбаясь.       — Ламберт? — Лютик вскинул бровь и взял его за подбородок, заставляя поднять голову вверх.       И когда Ламберт убрал руки от своего лица, Лютик увидел то, что заставило его обомлеть, испугаться и снова ощутить то самое чувство, когда ему только сообщили о беременности: трепет и нежность. Глаза Ламберта слезились. От счастья.       Он сидел и улыбался, и его взгляд… его взгляд был необъясним. Так Ламберт еще никогда не выглядел: словно щенок, возбужденный и счастливый.       — Я… я… я просто… Я слышал о таком, но думал, что это сказки, а оно… не сказки, — закончил он, глупо улыбаясь.       Лютик мягко улыбнулся ему в ответ, а потом вздрогнул, когда Ламберт мягко обнял его и прижался щекой к его животу, предварительно чмокнув. Большие ладони мягко погладили по пояснице, пока Ламберт прижимался к его животу с таким умиротворенным и счастливым лицом, будто это все, чего он хотел.       Лютик мягко улыбнулся и погладил того по волосам, которые на затылке были немного влажными от пота.       — Я же говорил, что что-то чувствовал, когда касался тебя тут, — тихо сказал Ламберт с теплотой и нежностью в голосе.       — Да, — тихо сказал Лютик, на миг забывая о всех проблемах и вопросах. О том, что им надо было решать это, а не просто принимать как данное. — Теперь я понимаю, что ты чувствовал, — так же тихо сказал Лютик, понимая это странное чувство нежности, зарождающееся теплым меховым комочком в твоей груди.       Ламберт медленно отстранился и, снова поцеловав в живот, потянул Лютика на себя, усаживая на свои колени. Лютик, не думая, уселся к нему, обнимая за шею. Горячая грубоватая ладонь коснулась его под сорочкой, мягко оглаживая, пока Ламберт терся носом о его шею.       Лютик мягко улыбнулся, уложив свою руку на тыльную сторону ладони Ламберта, забывая обо всем.       Да, вопросы и ответы будут потом, так же, как и принятие решений, а сейчас… Сейчас так хорошо было ощущать это нежное чувство внутри себя. Одно чувство на двоих, пульсом бьющееся под венами. Так тепло и так нежно…       Так верно.       Лютик не знал, был ли он готов родить, пробыть здесь еще несколько лет. Не знал, готов ли был вообще к такому ответственному решению.       Но он знал и был уверен, что хотел этого ребенка от Ламберта.       Да, решение будет потом… Возможно, будет боль, и страх, и снова нервы, и, возможно, слезы. Будет решение через силу, будут сомнения, а сейчас было так невероятно тепло, сидя на его коленях и чувствовать идущую из его ладоней нежность, заставляющую ощущать себя самым любимым и желанным.       Неважно, какое решение они примут. Лютик знал одно: эта нежность и тепло будет между ними всегда. А остальное… остальное не так уж и важно.       Сейчас был один миг и они, любящие друг друга до сладкой истомы в груди.