***
Лютик увязался за Ламбертом после обеда, в общем-то, как Ламберт и обещал Эскелю, но… по правде говоря, он точно не хотел вести никаких диалогов по поводу вчерашнего дня. Не хотел слышать глупых оправданий Лютика, которые только лишний раз заставят Ламберта подумать, что он гребаный неудачник. Он понял, что Лютик уже его не хотел. Возможно, Ламберт был слишком резкий, или грубый, или ему просто не понравился его запах после такой интимной близости. — Ты опять без настроения? — Лютик вскинул брови, выглядя так, будто был разочарован. А потом резко обнял за локоть, прижавшись щекой к плечу, волочась рядом и заглядывая в глаза. Ламберта это немного… удивляло. Лютик бы не стал проявлять так желание к тактильной близости, если бы в самом дел уже перехотел его. Может быть, Ламберт бы и хотел спихнуть его поведение на то, что Лютик вел так себя со всеми, но он не видел, чтобы тот позволял себе такое с Эскелем или Койоном. Это сбило Ламберта с толку. — Ты из-за вчерашнего злишься? — Я не злюсь, — кинул Ламберт и резко остановился, опустив взгляд, смотря Лютику в глаза. Блять, вот сколько бы раз Ламберт не объяснял Лютику, как сильно его сейчас подстегивала такая близость — тот все равно лез как жаба на корч. Отчасти, он мог это понять: Лютик просто не привык, что кто-то видел в нем омегу, и поэтому, наверное, не видел в своем поведении ничего вызывающего. Или видел? Делал это специально? Но зачем тогда оттолкнул вчера? Лютик закатил глаза и покачал головой. — А выглядишь так, будто злишься. — У меня всегда такое лицо. — Неправда. Обычно ты выглядишь как самодовольный хер с горы. Твое поведение выматывает. — Как же хорошо, — выдохнул Ламберт. — Что хорошо? — Что мне насрать на это. Лютик недовольно нахмурился и больно ущипнул за руку, заставив Ламберта поморщиться. — Всегда говоришь, что насрать, но на самом деле тебя все постоянно волнует, ага. — Неправда. — Правда. Ну, колись, что ты надумал насчет вчерашнего? Давай-ка свое абсолютно точно объективное предположение, — усмехнулся Лютик, явно иронизируя и издеваясь над ним. Ламберт закатил глаза и все еще слишком сильно отвлекался на тепло тела Лютика. Он все еще прижимался к его руке, и это буквально заставляло Ламберта забыть о всем хреновом мире, концертируя внимание на теплоте и мягкости чужой кожи. Ламберт вообще перед гоном плохо соображал, а уж когда о него омега терся — и подавно. Хотя Лютику и не нужно было о него тереться — Ламберт и так думал только о нем. В последнее время он слишком много о нем думал. — То, что ты перехотел, очевидно, — хмыкнул Ламберт, говоря максимально бесстрастно, так, будто ему было все равно. — Не угадал, — хмыкнул Лютик, упершись подбородком о его плечо, заглядывая в глаза. — Просто… не знаю, как объяснить. Растерялся, что ли… — Чего растерялся? У меня два члена, что ли, по твоему? Лютик закатил глаза, а потом поджал губы, нахмурившийся. Как это объяснить? Как объяснить Ламберту то, как сильно смущали настырность и грубость чужих сильных рук? Как стопорило понимание, что у Лютика скорее язык отвалится, чем он найдет смелость признаться Ламберту, что имел некие трудности с возбуждением? Как, блять, найти в себе силы, чтобы фактически признаться в своей гребаной странной фригидности? — Просто… не знаю, блять, не знаю. Я хочу тебя. Тогда хотел, сейчас хочу. Не могу не хотеть, но… просто… — Просто ты с омегами забыл, что тебя тоже могут трахнуть? — Ага, — брякнул Лютик и подался вперед, прижавшись щекой к его груди. — Я не знаю, просто смутился… Ламберт тяжело выдохнул и обнял его за спину, скрепив руки в замок за его спиной, уткнувшийся носом в его макушку. — Честное слово, ты первый на моей памяти такой уникум. Намекать на секс буквально все время, а потом просто… слить меня! — Я задел твое хрупкое эго? Ламберт только недовольно фыркнул, но ничего не ответил. Он прикрыл глаза, глубже вдыхая его запах, и прошептал: — Блять, я чувствую себя идиотом, но мне… мне и не хочется тебя трахать. — В смысле? — Лютик вскинул голову, удивленно глядя в глаза Ламберту. Ведьмак внезапно рассмеялся и сильнее скрепил свои руки за худой спиной. — О, ощутил себя на моем месте, м? — он неприятно усмехнулся, погладив по пояснице. — Я не в этом смысле. Это… блять, я буду звучать как старый романтик-пердун. — Ну ты и так старый пердун, романтика не сильно тебя испортит, — фыркнул Лютик, а потом ойкнул, когда Ламберт отвесил ему легкий подзатыльник. — Я говорю о том, что обычно… омеги просто… возбуждали. И все. Ну трахнулись и разошлись. А тебя, — он поджал губы и аккуратно взял за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Затаил невольно дыхание, глядя на покрасневшие щеки, на светлые, смотрящие на него с доверчивостью глаза. Лютик… красивый. В самом деле — красивый. И эта красота заставляла Ламберта ощущать себя одураченным. — А тебя мне хочется защищать. — Хочешь сказать, что я выгляжу как тряпка? — насупился Лютик. — Нет, — покачал головой Ламберт. — Выглядишь так, что я хочу обнять тебя и укрыть от всего. Мне не хочется секса. Мне просто хочется… тебя. Лютик медленно моргнул, а после спрятал покрасневшие лицо на груди Ламберта. — Вообще-то это я должен краснеть, — буркнул Ламберт, поглаживая Лютика по волосам. — Потому что я последнюю неделю веду себя как дебил, да и вообще… мне кажется, что у меня жопа отвалится, если я продолжу говорить такие вещи. Это смущает и… просто пиздец! Лютик усмехнулся и прижался щекой к его плечу, поднимая взгляд вверх. Он щелкнул его по носу и сказал: — Нет, тебе идет так себя вести. Ты не выглядишь глупо. Мне нравится, — он улыбнулся и, уложив свою ладонь на его затылок, чуть нажал. Ламберт усмехнулся и опустил голову, прикрыв глаза, глубоко вдыхая его запах, который почему-то тоже успокаивал, дарил ощущения покоя и уюта. — И долго ты меня будешь мучить своим «то стесняюсь, то не очень»? — Все зависит от тебя, волчонок, — прошептал Лютик и закрыл глаза, чуть подавшись вперед. Ламберт рыкнул и поцеловал. Так, как было правильно исключительно для них. Нежно и неторопливо, сжимая Лютика в своих руках, ощущая, как идеально было это тело для его рук. К третьему разу он уже перестал бояться этой хрупкости. Лютик поглаживал его по щеке, ласково улыбаясь в поцелуй. И Ламберт ощущал, что на душе как-то тепло-тепло. Он сжал Лютика в своих руках сильнее, когда тот ласково начал оглаживать рукой его шею. Эти касания просто срывали Ламберту голову, и он и подумать не мог, что самые простые, лишенные пошлости касания, могут отзываться… так. Он невольно вытянул шею, и Лютик усмехнулся, поглаживая, сменяя сплошные касания на движения лишь подушечками пальцев, касаясь почти щекотно. Медленно наклонившись, он укусил за подбородок и спустился цепочкой быстрых поцелуев к шее. Ламберт буквально готов был стонать. Сто лет прожил, и только сейчас понял, какая у него чувствительная шея. Лютик укусил за горло и прижался губами к кадыку, медленно целуя, поднимаясь к линии челюсти. Ламберт сжал Лютика за худые бока и, сделав шаг вперед, вжал того задницей в подоконник. Быстро подхватил под бедра и усадил на него. Лютик медленно отстранился, зажав его талию меж своих коленей и улыбнулся, продолжая массировать затылок и наглаживать его шею. — Ты как большой кот, — довольно мурлыкнул Лютик, потираясь своим носом о его нос, и выдохнул почти пораженно, когда Ламберт снова его поцеловал. Лютику нравилось то, что сам Ламберт рук не распускал. Максимум так позволял себе его обнимать или гладить по спине, но не больше. Будто боялся испугать. Боялся быть слишком напористым и быстрым. Это было… поразительно. То, что Ламберт строил из себя дерзкого грубияна, понятия не имея, насколько привлекательным он был, насколько очаровательным, когда был таким чертовски аккуратным и обходительным. Лютику срывало это голову. Хотелось просто стащить с Ламберта штаны и предложить ему себя в лучшем ракурсе, но Лютик помнил, что сначала следовало бы признаться в его… особенности. Потому что, блять, он не знал, насколько там сильная воля Ламберта, но каждый раз, когда они начинали целоваться, Лютик буквально ощущал, как все становилось неважным — даже собственный страх и комплексы. Вчера его если и немного застопорили слова Ламберта о том, что он постоянно кого-то хотел, то сегодняшняя откровенность просто не оставила для него выбора. Лютик погладил под подбородком, и Ламберт шумно выдохнул, закусив губу. Отдалился медленно и сказал: — Ты теперь не отстанешь от моей шеи? — Как мне отстать от нее, видя такую реакцию? — усмехнулся Лютик. — Ты ведь понимаешь, что я отомщу? — вскинул бровь Ламберт и невольно вздернул голову чуть выше, когда Лютик снова погладил большим пальцем под подбородком. Член стоял почти болезненно. Но Ламберт не был в силах ни оттолкнуть Лютика, ни позволить себе большего. Он был безволен. — Ну… пока доживем до этого, — пожал плечами Лютик и коснулся большим пальцем нижней губы, чуть нажимая на небольшой вертикальный шрам. — Кстати, ты знал, что губы — одна из самых чувствительных зон на теле человека? Вместо ответа Ламберт охватил губами два пальца, и Лютик шумно и громко выдохнул — так, что этот звук был похож на стон. Горячий влажный язык прошелся к подушечкам пальцев, облизывая. Лютик едва дыхание не затаил, глядя на это представление. — Я знаю, что подушечки пальцев чувствительнее губ, — прохрипел Ламберт, выпустив пальцы изо рта и, схватив за бедра, дернул на себя, сильнее впечатываясь собственными меж чужих ног. — Кстати, а ты не… ты не думал рассказать другим о своем настоящем поле? — спросил Ламберт, заглядывая за плечо Лютика. — Зачем? — он вскинул брови и повернулся назад, пытаясь увидеть, во что так всматривался Ламберт. — О, бля… — он ощутил, как заалело лицо, когда он заметил на улице двух улыбающихся ведьмаков. Койон выразительно поиграл бровями, показав класс. — Ты мог раньше сказать? — Лютик резко спрыгнул с окна. Ламберт едва не рассмеялся, все еще поглядывая на Койона с Эскелем. Он подмигнул им и пошел лениво за Лютиком, сказав: — То есть трахать омег и убегать с голой жопой от мужей тебя не смущало, а то, что наши хорошие друзья заметили, как ты мне шею вылизываешь на окне — сму… — Да замолчи ты! — перебил его Лютик, потирая покрасневшее лицо руками. Ламберт рассмеялся и, догнав его, снова обнял. Лютик стыдливо спрятал свое лицо в его шее, и каждый раз этот жест отдавался в Ламберте мурашками. — Мне так нравится, когда ты начинаешь смущаться, — мурлыкнул на ухо Ламберт, прикусив мочку, посасывая. Лютик вздрогнул и сильнее вжался в него. — Такой скромный малыш, — он прошелся носом по линии челюсти, шумно вдыхая в себя усилившийся, более крепкий запах из-за возбуждения. — Ну так, расскажешь им? — Сами все поймут когда-нибудь, — буркнул Лютик, теребя пуговицы на черной рубашке Ламберта. — Дело твое, — он хмыкнул, а затем, чмокнув за ухом, прошептал: — И если ты внезапно не перестал смущаться мысли о том, что увидишь меня голым, то мне надо… идти. Не могу держать себя в руках, зная, что ты возбужден. Лютик медленно поднял взгляд на него, моргая. Ламберт видел расширенные зрачки, мутный взгляд. Видел по глазам, как сильно хотел его Лютик, и это заставляло колени мягчеть. Ламберту тоже хотелось нестерпимо. Он наклонился, целуя, прикусывая мягкие губы, ловя ртом каждый судорожный выдох. Спустился ладонями ниже, смяв в ладонях круглую задницу. Выдохнул напряженно от понимания, что Лютик его не отталкивал. Был расслабленным, не напрягался. Он сжал в руках ягодицы, а после соскользнул рукой меж ног, с нажимом оглаживая. Лютик выдохнул в его губы и встал на цыпочки. Ламберт довольно усмехнулся, продолжая нагло лапать и оглаживать меж ног, невольно потираясь вставшим членом о бедро Лютика, пока тот не взял его за запястье и не убрал его руку. Ламберт выругался себе под нос и медленно отстранился. — Блять, я уж подумал… Лютик усмехнулся, укусил за губу и сказал: — Иди уже, котяра. Ламберт рыкнул, клацнул зубами аккурат возле губ, но был вынужден сдаться. Хотя что-то ему подсказывало, что если он бы побыл настырнее всего с полминуты, сжимая его в своих руках и трогая все более настойчиво, то Лютик и сам был бы не против, но… не хотелось. С Лютиком не хотелось так. Потому что Ламберту казалось, что у него самого возбуждение падало на нет только от понимания, что Лютик не хотел сейчас. И неважно, по каким причинам.***
Откровенно говоря, Ламберт сам не понимал, на что надеялся. Наверное, верил, что Лютик сможет раскрепоститься до гона, но… в этом все равно не было смысла. Ламберт понимал, что в первые два дня и близко бы не подошел к Лютику. Ни в коем случае. Он рассчитывал первый этап пережить на подавителях (даже одна мысль об этом вызывала рвотные позывы), а другие, может быть, ему бы скрасил Лютик. Потому что после первой волны Ламберт становился более сознательным и, кроме того, ему казалось, что он бы не причинил Лютику боли. Ни в коем случае. По крайней мере у них наладилось общение. Ну, не считая всех напряженных взглядов, которые в него кидал Геральт всякий раз, когда Ламберт с Лютиком о чем-то разговаривали. Ламберт шутил, что лучше бы Геральту и не видеть ничего дальше этих диалогов. Эскель и Койон не в свое дело не лезли, да и мало их это интересовало, так что в большей степени все было нормально. — Хватит так хмуриться, выглядишь ужасно, — Йеннифер усмехнулась, привалившись плечом к стене. Геральт фыркнул. Йеннифер посмотрела в окно, в которое смотрел Геральт, и улыбнулась. — Разве Лютик не счастлив? Геральт насупился сильнее. Йеннифер мягко улыбнулась, глядя на Ламберта с Лютиком. Она часто видела, как Лютик светился счастьем, выглядя как глупый ребенок, но… но она никогда прежде не видела таким Ламберта. Это очень контрастировало по сравнению с первыми днями, но Лютик… и вправду умнее и хитрее их всех. Потому что ему понадобилась всего парочка дней, чтобы добиться такого эффекта. Йеннифер смотрела на них, сидящих на каком-то валуне, близко-близко, смеющихся и улыбающихся. Дурачащихся. Лютик что-то напевал, играя на лютне — что-то издевательское, как догадалась Йеннифер по тому, что Ламберт все намеревался его за что-нибудь укусить. И это было так… беззаботно и легко. Смотреть на этого грубого, самодовольного ведьмака с простой человеческой улыбкой на лице. Смотреть, как Лютик прижимался к его плечу, заглядывая в глаза, и видеть, как по-глупому улыбался Ламберт. Она хмыкнула и снова посмотрела на Геральта. — Ты ведь видишь, что Ламберт не плохой человек. — Я и не считал его плохим человеком. Только… глупым и вредным младшим братом. Не более, — покачал головой Геральт, все глядя краем глаза на них. — Я рад за Лютика… хотя, как я понял, их отношения не обозначены. Геральт кивнул сам себе, почесав подбородок. — В смысле, они просто хорошо проводят время и не… — А по-моему вполне обозначены, — пожала плечами Йеннифер. Геральт снова посмотрел в окно и поспешил отвернуться, нахмурившийся и поджав губы. Нет, смотреть на них целующихся было выше его сил. — Они предназначенные, Геральт. Прими уже это и успокойся. — Приму, — кивнул он. — Но если Ламберт хоть пальцем тронет Лютика против его воли — я сломаю ему шею. — Сообщи это ему. — Обязательно сообщу, — сказал Геральт, хмурясь, и снова посмотрел в окно. Это было странно. Странно видеть, что Ламберт смотрел на кого-то с улыбкой. Он не видел этого ни разу. Ламберт скорее давил из себя эту мерзкую усмешку, скрыто всех ненавидел. И у него были причины. Определено, их было столько, что Геральту стоило бы сказать спасибо, что он не стал в самом деле отвратительным человеком. Ламберт был одним из немногих, кто до сих пор не мог отпустить бесчеловечности испытаний для становления ведьмаком. Не мог отпустить трупы мальчиков, не прошедших отбор. Он знал, что это сводило Ламберта с ума, и ему было по-человечески его жаль. И Геральту просто думалось, что эта обиженность не даст ему в самом деле относиться по-хорошему к другим. Ламберт был ожесточен и смотрел на все через цинизм прожитых лет. Смотрел через те года, когда их сверстники ложились один за другим. Война изо дня в день. Геральт не думал, что Ламберт мог смотреть на людей… с улыбкой. Но, кажется, Лютик просто помогал ему забыть о пережитых ужасах. И Геральт понимал, что мешать им будет равнозначно просто забрать у них счастье. Это просто нечестно.***
Гон начался внезапно. Ламберт радовался, что в тот день засиделся, тренируясь. Тут же выпил нужную дозу подавителей, и через секунду его моментально вырвало. Пришлось повторить. В глотку лезло едва, но Ламберт силой запихнул это в себя. Всю ночь лихорадило, выкручивало суставы, но потом успокоилось. И Ламберту даже удалось поспать. Правда, проснулся он в ужасном состоянии. Голова болела, в ушах звенело, тошнило жутко. Жар спал, и то хорошо. Это всего на пару дней. Два дня. Не так уж и много. Если станет совсем плохо — запрется в самом дальнем уголке замка. В крайней случае, попросит Йеннифер забрать Лютика. В самом деле, ничего сложного. Ему пришлось спуститься на завтрак, чтобы Лютик не волновался, да и ему самому надоело, что то появляется, то нет. Ведет себя как обиженная девчонка, в самом деле. Голоса, идущие со стороны, казались будто бы были со дна бочки. Ламберт потер лицо. Это тоже скоро пройдет. — Ну и… видок, — Койон буквально сморщился, ковыряя еду вилкой, поглядывая на Ламберта. — Ты по жизни выглядишь так, что тебе хочется сказать «ну и видок», но я же, блять, молчу, — недовольно сказал Ламберт, медленно садясь за стол. Голова кружилась так сильно, что даже на ногах стоять было сложно. — Нет, серьезно, — Койон нахмурился. — Что с тобой? Отравился? — Походу. Отвали. Эскель покачал головой Койону, и тот понятливо кивнул. — Ламберт? — Лютик едва не перегнулся через стол, стараясь заглянуть в туманные, будто бы грязно-желтые глаза. Ламберт отмахнулся. — Спал плохо и отравился. Есть что-нибудь… — Держи, — Йеннифер подсунула ему буквально из ниоткуда взявшийся кубок с чем-то внутри. — Если я правильно поняла. — Ты как-то поразительно часто все правильно понимаешь, — нахмурился Ламберт, выпив все двумя глотками. — Не за что, Ламберт, — жеманно улыбнулась ему Йеннифер, и Ламберт поморщился. Ему не до спасибо. От пойла и впрямь полегчало, хотя сил не было ни на что. Ну хоть голова кружиться перестала и голоса стали слышны нормально. Ожидаемо, от Лютика отбрехаться не вышло. Он вскочил с места в тот же миг, когда встал и сам Ламберт. Геральт устало выдохнул, покачав головой. В самом деле, пора привыкнуть. — Лютик, я в порядке, иди помахай палкой с Койоном, — вымученно сказал Ламберт и, оттолкнувшись от стола, пошел в сторону. Ну, зато он определенно сейчас не хотел Лютика. Ему казалось, что у него член сейчас вообще ни при каких обстоятельствах не встанет. И, конечно, Лютика его вялое «все нормально» не успокоило. — Эй, — он догнал его в коридоре, взяв за предплечье и развернув к себе. Ламберт едва не грохнулся от того, что голова снова закружилась и он потерял равновесие, но успел вовремя сгруппироваться. — Ты такой бледный… — прошептал Лютик, взяв его лицо в свои ладони. — Я всегда бледный, — тяжело выдохнул Ламберт, покачав головой. — Скоро отпустит. К вечеру нормально все будет. — Для вас, ведьмаков, это нормально? — тихо спросил Лютик, выглядя чертовски взволнованным происходящим и состоянием Ламберта. — Да, — он улыбнулся, взяв Лютика за запястье и сжимая его руки в своих. — Все в порядке, малыш, скоро буду в норме. Не волнуйся. Займи себя чем-нибудь, — он нагнулся, поцеловав его в лоб. Лютик насупился и сказал: — Ага, конечно, пойду я развлекаться, пока ты страдаешь. Я побуду с тобой, пошли, — он взял его за руку, потянув за собой. — Сделаю тебе массаж, может, спою что-нибудь успокаивающее… Могу рассказать тебе что-нибудь интересное. Ламберт шел за ним и едва ли ни с ужасом пялился ему в спину. Он мог спокойно принимать для себя то, что они целовались или проводили вместе время, смеялись и развлекались, но… откровенная забота была для него открытием. Так или иначе, все их ранее времяпровождение было выгодно для них двоих, они хорошо проводили время, но сейчас… Лютик просто собирался потратить свое время на сонного, заебанного Ламберта, который сможет только бухтеть. Это поразило его. И заставило смутиться, потупив и так мутный взгляд, уставившись в пол, просто следуя за причитающим Лютиком. И все-таки, он был рад. Был рад, что мог провести этот день на его коленях, слушая его пение или какие-то рассказы. Ощущая нежные касания к его лицу и волосам, ненавязчивые поцелуи. Это просто убаюкивало и в полудреме все это переживалось как-то многим легче. А к вечеру первая волна прошла, и Ламберт, как он и обещал, встал на ноги и сделал вид, что он в полном порядке, что было откровенным враньем. Но он по крайней мере мог притворятся и, как он думал, вполне успешно. Правда Лютик лишь закатил глаза, назвал его большим идиотом и снова повалил на кровать. — А сейчас сказка о том, как один большой мальчик с маленьким мозгом решил, что все вокруг тупые, — сказал Лютик, укладываясь на его грудь. Ламберт устало простонал. — Я в самом деле заебался тут лежать. У меня болит жопа. И спина. — И голова. Ага. И не от того, что ты отдыхаешь, — фыркнул Лютик. — Хочешь, останусь на ночь с тобой? — спросил он шепотом в его шею, и Ламберт вздрогнул. — Я не могу не хотеть, — выдохнул он, откинув голову назад, когда Лютик укусил под линией челюсти за щетинистую кожу. — Только в этот раз уже я не смогу исполнить свой супружеский долг. — Мы не супруги, — усмехнулся Лютик, трясь носом о жилку на шее. — Поправимое дело, — хмыкнул Ламберт, поглаживая по спине. — Блять, Лютик, вот приспичит же тебе в неудачный момент, — выругался тот, ощущая ласковые поглаживания по шее. — Давай уже прям перед Геральтом в его комнате, а? — Да что ты ворчишь, а? Я не могу тебя приласкать немного, м? — он подмигнул ему, продолжая гладить шею. — Особенно в момент, когда у меня не может встать даже желание к жизни, не то что член, ага, — кивнул Ламберт и усмехнулся. — Нам не нужен твой член, милый. — Вот этого я и боюсь. Что ты так говорить будешь всю жизнь, — пялясь в потолок, усмехнулся Ламберт, млея от нежный касаний и поглаживаний. — Я все боюсь, что ты реально… просто по омегам. А ко мне тебя тянет просто из-за сраного предназначения. Лютик закатил глаза и цыкнул: — Глупости не говори. — Я просто понять не могу, чего ты стесняешься! Спать ты тоже в одежде собрался, да? Лютик повел бровью и усмехнулся. Он оперся на руки и медленно присел, глядя сверху вниз. Он понимал, что у Ламберта-то догадок немного: только то, что Лютик стеснялся себя, что определенно точно не было правдой. Свое тело он любил и умел пользоваться и показывать. — Мне раздеться? — спросил он тихо, оттягивая завязки на сорочке. Ламберт вскинул брови, оперевшись на локти, и глянул исподлобья: — Ты это специально, да? Решил меня в край раздразнить, когда я вообще ничего не могу, да? Нет, знаешь что, не надо мне тут стриптиз устраивать в момент, когда я ощущаю себя стариком, — он резко схватил его за талию и повалил рядом с собой. Лютик рассмеялся и коснулся кончиками пальцев его скулы, поглаживая. — Просто предложил, — пожал он плечами. — Когда у тебя гон уже начнется? — Уже начался, — сказал Ламберт. — Я на подавителях сейчас. — Ох… бля. Так это… из-за них тебе так плохо? — Мг. Но уже легче, как видишь. Оно волнами такими проходит. Все в порядке, не волнуйся. — Ты… ты должен был мне сказать, я бы… как ты и говорил, ушел бы на парочку дней. Зачем ты так себя мучаешь? — Лютик, мне и так, и так было бы хреново без омеги. А так хоть с тобой время могу проводить, уже легче. Я же сказал: не волнуйся. Лютик смотрел на него с сожалением, и эта эмоция прокрадывалась глубоко внутрь, не то терзая изнутри, не то вызывая неприятное давление. — Черт, милый, ты не… — Я в порядке. Все хорошо. Разницы бы не было особой. Лютик заторможено кивнул и обнял за шею, поглаживая по волосам. Прижался своим лбом к нему и тяжело выдохнул. Ламберт прикрыл глаза, невольно улыбаясь и наслаждаясь их близостью. Это было странно и в каком-то смысле впервые для Ламберта — он знал, что они обнимутся следующим утром. Знал, что поцелуются, возьмутся за руки, но все равно, каждый раз, когда это происходило между ними — Ламберт просто млел и наслаждался каждой секундой, запоминал, впитывал в себя. За сто лет он впервые ощутил потребность в простых касаниях. В простом быть. Рядом, близко, тепло. — Бедный мой ведьмак, — покачал головой Лютик, улыбнувшийся, погладив по щеке. — Совсем не бедный. — Совсем? — Как повстречал тебя — нет. — Не рановато ли для таких выражений, м? — усмехнулся Лютик. Ламберт медленно моргнул и, просунув одну руку под худую спину, прижав к себе, прошептал: — Нет. Не рано. Лютик вздрогнул от его интонации, от того, как он смотрел, когда это говорил. От Ламберта просто дрожали коленки. Лютик в самом деле не думал, что его вроде как первые отношения (он по крайней мере называл все между ними происходящее таковым) случатся с действительно взрослым мужчиной. И это было так странно. Видеть в его глазах решимость и уверенность, ощущать себя защищенным, быть таким доверчивым и открытым, зная наперед, что это не обернется ему ничем ужасным. Ламберт сводил его с ума. Своей опытностью, взрослостью, решимостью. Лютик выдохнул и потянулся вперед, целуя. Ламберт ответил, прижимая к себе, и Лютик таял в эти моменты. Ощущая его сильное горячее тело, ощущая, сколько жара и силы в этих руках — это просто срывало ему голову. Ему нравилось, когда Ламберт рычал, когда говорил низко и хрипло, когда напрягался всем телом, вжимая в себя еще теснее, будто хотел заменить собой даже кислород. В этот раз Ламберт целовал жадно, глубоко, заставляя Лютика задыхаться, и это было волшебно, Лютик клянется. Контраст мягких губ и жесткой щетины (от которой, разумеется, потом будет шелушиться кожа) был чертовским заводящим. Ему нравилось, когда Ламберт целовал в шею, прижимаясь губами к коже. Ему нравился Ламберт. чертовски сильно. Колени сами разъезжались в разные стороны рядом с Ламбертом, и Лютик абсолютно точно ничего не хотел с этим делать. Они целовались некоторое время не отрываясь друг от друга, возможно, Ламберт бы мог сейчас целовать его часами не стесненный болью в яйцах, но он медленно отстранился и спросил на выдохе: — Что такое, детка? Ты ерзаешь без устали… Неприятно? Лежать неудобно? — Ну да, лежать неудобно, — закатил глаза Лютик и снова поерзал. Странное ощущение не давало улечься и лежать. — Просто… не знаю. Ощущение странное. — Что-то болит? — взволнованно спросил Ламберт, привставая на локтях. — Да тьфу на тебя, — отмахнулся Лютик. — Хочешь кончить, потираясь о меня членом? — усмехнулся Ламберт и резко прижался своим напряженным животом к нему, зажимая его член меж их тел. Лютик вздрогнул. — Да, бля, нет, просто… будто задница вспотела. Ламберт повел бровью, а потом усмехнулся. Он прикусил его за нижнюю губу, прошептав: — О, так ты решил таким образом сообщить мне, что намок? Застенялся сказать мне напрямую? — Да ничего я не намок, — выругался Лютик и отстранил его, нажав на плечи. Ламберт обиженно фыркнул и сдул со лба упавшую прядь. — Обидно, знаешь ли. Я тут тебя целую уже хер знает сколько, а ты… — Да не в этом дело! — перебил его Лютик. — Так скажи в чем, чтоб я понял! И вообще-то мне все еще обидно. — Я… я не могу. — Что не можешь? — не понял Ламберт, нахмурившись. — Ну, как бы тебе сказать… Ну, ты ведь знаешь, что у меня есть некоторые особенности, так? Так вот… у меня течки нет, и… я не возбуждаюсь таким образом. Понимаешь? Сколько раз не было — ни разу. Ламберт непонимающе нахмурился, потряс головой и оперся на выпрямленные руки, непонимающе смотря в глаза. — Извини, а что тогда это по-твоему еще может быть? — изогнул бровь Ламберт. — Вспотел?.. — глупо хихикнув, предположил Лютик, понимая, что в самом деле говорит какой-то бред. — Мг. Меж ягодиц, так? Не задница, а меж ног, так? Лютик быстро заморгал и резко свел ноги вместе. — И ощущение, будто масла налили, так? — продолжал издеваться Ламберт, и Лютик пнул его по плечу, пряча взгляд. — Детка, ты возбудился. И это нормально. Ну, знаешь, иногда организм так реагирует на… — Да я же сказал тебе! Я раньше… вообще ни разу! Никак! Ламберт усмехнулся и поджал губы, снова оперевшись на локти, он прошептал: — Так давай я проверю, малыш… — его рука соскользнула по напряжённому животу. Лютик взвизгнул и резко схватил за запястье, сказав: — Нет! Это… это наверняка не это! — А что, блять, это по-твоему?! Лютик, не дури мне голову. — Да я не дурю! — едва не на ультра звуке вскрикнул Лютик и пискнул, зажав запястье Ламберта меж ног, когда тот вырвал руку и соскользнул ей ниже. — Я… я пойду… — Лютик, — рыкнул Ламберт, подняв на него мутный, ничего не соображающий взгляд. — Я понял, что у тебя есть некие особенности. Понял, не тупой. Но ты, видно, два и два сложить не можешь, да? Что я твой запах почувствовал, хотя его больше никто не чувствовал. Не очевидно ли, мать твою, что на меня твое тело наконец отреагировало так, как нужно, м? — он резко дернул запястьем, убирая руку. Лютик быстро заморгал, ошалело глядя на Ламберта. Лицо пылало, и меж ног было так непривычно скользко, едва не горело. Он медленно поднял взгляд на Ламберта. Черт возьми… все оказалось так легко. Закусив губу, он медленно взял Ламберта за запястье, опуская его руку ниже. Ламберт сглотнул и, смотря в глаза, потянул за завязки на штанах, слушая, как участилось дыхание и пульс Лютика. Этот момент был волшебным, он клянется — ощущать, как Лютик буквально трепетал под ним, позволяя нечто больше, чем простые поцелуи. Он медленно соскользнул рукой за линию штанов, сначала сжав член, из-за чего Лютик вздрогнул, прикрыл глаза и тяжело и громко выдохнул, смяв в руках одеяло. Ламберт закусил губу, огладив мокрую головку, дразня. Он хрипло прошептал: — Так что, никто не мог трахнуть тебя нормально? — продолжая ласкать член, говорил он. Лютик хотел сказать, что его в принципе никто никак не трахал, но в голове стало как-то совсем мутно и он лишь приоткрыл глаза, смотря на Ламберта. В груди будто что-то защемилось от одного взгляда на него — красивого, смотрящего на него как на свой смысл жизни. Лютик вздрогнул и напрягся, когда пальцы Ламберта проскользнули меж ягодиц. Не погладили, проскользнули, и Лютик, неведомо от чего, зажмурил глаза, откинув голову назад. Ламберт прошептал на ухо: — Ты пиздец какой мокрый, малыш. Знаешь, не займись мы этим раньше, и белье можно было бы выжимать, — он прикусил мочку уха и вынул руку, из-за чего Лютик разочарованно простонал. — Тише-тише, сладкий, сейчас я покажу тебе, как может быть хорошо. Я уж точно не оставлю тебя неудовлетворенным, — прохрипел он, сдергивая с Лютика штаны. Лютик приподнял бедра, позволяя буквально сорвать с себя штаны. Ламберт откинул их в сторону и, взяв под колени, медленно развел шире ноги Лютика в сторону, медленно дурея от открывшегося вида. Эта чертовски мягкая светлая кожа на внутренней стороне бедра и невероятная влажность меж них. Ламберту показалось, что у него такими темпами реально встанет несмотря на то, что подавители обрубили не только желание, но и повышенное давление в нужных местах. Но это даже шло ему на руку — не отвлекаясь на себя, он мог быть максимально нежен и аккуратен с Лютиком. Огладив его бедра, он снова соскользнул рукой меж его ног, оглаживая, размазывая смазку по ягодицам. Лютик прохныкал что-то неясное и поерзал, сжимая Ламберта меж своих коленей. Ведьмак рыкнул и подался вперед, проведя языком по бледной шее. — Теперь понятно, почему ты предпочитал омег. Столько лет трахаться, и так и не узнать, как хорошо тебе может быть, — продолжал шептать Ламберт, вылизывая его ухо и нарочито медленно дразня его касаниями меж ног. — Блять, Ламберт, я сейчас в обморок грохнусь, если ты не перестанешь пиздеть. — Грохнешься, когда кончишь, — сказал он, чмокнув за ухом. Лютик затаил дыхание, когда Ламберт чуть нажал пальцем, и, казалось, ему не нужно было прилагать абсолютно никаких усилий — палец буквально проскользнул внутрь. Лютик закусил губу, пряча лицо в шее Ламберта. Блять, это было абсолютно точно волшебно. — Больше, Ламберт, больше, — захныкал Лютик, отчаянно потираясь о него членом. Ламберт сразу же вставил второй, замер так на миг, наслаждаясь загнанным дыханием Лютика, и медленно толкнулся ими вперед. Сделал несколько круговых движений и немного развел пальцы ножницами, почувствовав, как Лютик вздрогнул под ним, заскулив. — Скажи, как сильно тебе нравится. Не похоже на то, что было с тобой раньше? — хрипел он на ухо, ритмично двигая рукой. Лютик только изогнулся в спине, откинув голову назад. Впился одной рукой в плечо, другой — в подушку, закусив губу, не то скуля, не то постанывая. Задвигал бедрами, стараясь глубже насадиться, и крепко-крепко сжал Ламберта меж своих коленей. Ламберт оперся на руку, как завороженный смотря на лицо Лютика — искаженное в удовольствии, он выглядел прекрасно. Его губы дрожали, как и бедра, и это было абсолютно прекрасно. Ламберт не мог насмотреться на то, как Лютик извивался в его руках. Меж ног хлюпало, и эти звуки тоже льстили ему — от понимания, что Лютик настолько был возбужден под ним, а еще осознания того, что он впервые ощущал что-то такое. Удовольствие такого рода. Черт возьми, Ламберту это срывало крышу. Он двигал пальцами научено: двигая ими глубоко, ритмично, меняя углы, разводя ножницами и периодически делая круговые движения, прежде чем снова начать ритмично ими двигать. Лютик зарылся пальцами в его волосы и притянул к себе, целуя, продолжая двигать бедрами в такт его толчкам. Ламберт прикрыл глаза, дурея от того, как в Лютике было восхитительно туго и горячо. — Боже, да-да, я… я сейчас… — простонал он в его рот, жмурясь, и Ламберт ускорил движения, глядя неотрывно на его лицо. На то, как раскраснелась кожа, как тот жмурил глаза, изогнув брови. Как был приоткрыт рот, и эти чувственные заалевшие губы. — Блять, да-да-да, еще… Ламберт криво усмехнулся. Как будто он мог не «еще». Кончил Лютик едва не вскрикнув, но вовремя заглушив крик, укусив Ламберта за плечо сквозь ткань рубашки. Он вздрогнул всем телом и почти болезненно сжал бока Ламберта коленями. Ламберт глубоко вдохнул его запах — теперь более терпкий, глубокий, и лизнул его щеку. Лютик будто на пару мгновений даже дышать перестал. — Детка? Ты реально сознание потерял? Лютик глубоко вдохнул и откинул голову на подушки, глядя мутным взглядом на лицо Ламберта. Ламберт усмехнулся и медленно вынул пальцы, помассировав расслабленный вход. Он поднял руку, разведя пальцы, глядя, как меж ними протянулись тонкие ниточки смазки, и Лютик смущённо отвернулся, поджимая губы. — Ну да, давай теперь стесняться того, что ты, оказывается, течешь, — закатил глаза Ламберт, а после взял оба пальца в рот, облизывая. Лютик едва снова не взвизгнул, но сдержался. Больше из-за того, что после оргазма его неплохо так разморило, так что сил на такие подвиги в себе найти он так и не смог. Ламберт усмехнулся, глядя в глаза, и медленно вынул пальцы, облизав губы. — Ты даже там сладкий, — он усмехнулся, подмигнув. — Блять, Ламберт, можно уж было бы без подробностей! Ламберт рассмеялся и рухнул рядом, потирая переносицу. Он повернулся к нему, сказав: — Не-а. На моем веку ты первый омега действительно сладкий. Обычно она больше с уклоном в такое более безвкусное, но… — Ламберт, да заткнись ты уже! — Лютик пихнул того в бок. Ламберт рассмеялся и, перехватив его руку, перекатился на бок, оперевшись на предплечье по правую сторону от головы Лютика, сказав: — А у тебя такая больше, знаешь, немного кис… — Заткнись, мне это неинтересно, — Лютик зажал ему рот рукой. — Мне все равно, что ты облизываешь мою ладонь. Ламберт сощурился, дернулся и укусил за ребро ладони. Лютик вскрикнул и одернул руку, хмурясь. — Ты сладенький у меня, — мурлыкнул Ламберт, потираясь носом о скулу. Лютик закатил глаза, вытирая ладонь о плечо Ламберта от его же слюней. — Да-да, считай, что тебе повезло. — Но я не распробовал. — Какая жалость. — Мне нужна еще одна дегустация. — А мне нужен отдых! — воспротивился Лютик, скинув руку Ламберта с себя. Ламберт рассмеялся и снова навалился на него всем телом, трясь носом о линию челюсти. Он поднялся выше и прошептал: — Ладно, я подожду, — он лизнул за ухом и сказал: — Подожду момента, когда смогу хорошенько тебя там всего вылизать. Лютик вздрогнул, выдохнул, собрался с силами и больно ударил по ребру. Ламберт в ответ только рассмеялся и сказал: — Принесу чего, чем тебя вытереть, — он чмокнул в кончик носа, сказав: — ты уж извини, но меня гордость распирает. — Я вижу. — Тебе понравилось? — внезапно абсолютно серьезно спросил он, перебирая короткие светлые волосы, убирая одну прядь за ухо. Лютик закатил глаза, цыкнув. — Я тут скулил на всю комнату, как думаешь, мне понравилось? — Скажи это вслух, — рыкнул Ламберт, выдыхая в его губы. Лютик закатил глаза, потянулся вперед, целуя, и прошептал: — Официально заявляю: твои пальцы — лучшее, что было во мне. Ламберт довольно фыркнул и поцеловал в скулу, сказав: — Думаю, мой язык впечатлит тебя еще больше. А уж что с тобой сделает мой член, м? Лютик закусил губу, понимая, что нет, сейчас он Ламберта из кровати не выпустит. Только из-за этих тупых диалогов меж ног снова становилось жарче. Он сказал ему на ухо: — Может не будешь пить подавители? Ламберт оперся на локти и прикусил губу, задумавшись. Он покачал головой и сказал: — Посмотрим ближе к концу. Сейчас я… наврежу тебе. Даже толком не растяну, наверное, порву тебе там все… Лютик закусил губу и откинул голову назад, открывая шею. Только от представления о Ламберте — диком и страстном — все внутри пережималось и ему становилось еще жарче. Он медленно опустил ладонь Ламберта, лежащую на его животе, чуть ниже, и Ламберт усмехнулся поведя бровью, начиная оглаживать его бедра. Он прошептал, перед тем, чтобы снова поцеловать его: — Потом посмотрим, детка. Ты сам ведешь себя так, будто у тебя течка началась. — Во время течки я тебе не дам с меня слезть, — пообещал Лютик, понимая, что, кажется, впереди его ждет настоящая течка. Но для начала им надо решить что-то с гоном Ламберта. Ну а сейчас… ну а сейчас Лютику как-то не особо думалось, когда Ламберт принялся ласкать его меж ног, целуя.