Baby blue love

      — Встретим нашу ледяную королеву аплодисментами! О, великий Ла… ай, блять, ты попал мне почти в глаз! — Койон потер ушибленный лоб, так и не разобрав, что в него кинул Ламберт.       — Вот, Ламберт, мы искренне рады, что впервые тебя увидели за два дня, а ты начинаешь кидаться… чем? — Эскель оглянулся и всмотрелся на пол. — Монетами?       — Я готов вам платить, лишь бы заткнулись, — Ламберт присел за стол, потирая переносицу. — Я умирал, вообще-то, а вы!..       — Да тебя как не послушай, ты каждых полгода умираешь! Может, не знаю, помочь тебе как-нибудь с этим, м? — Геральт откинулся на стул, сложив руки на груди, усмехнувшись.       — С тем, чтобы лишить меня страданий? — вздернул бровь Ламберт.       — Ага, — кивнул Геральт. — Добить тебя, — он криво усмехнулся и поморщился, когда в него отлетела вилка.       — На столе очень много столовых приборов, — достаточно четко намекнул ему Ламберт, поведя плечом. А потом осмотрелся и спросил: — А где Лютик?       — Спит, — хмыкнула Йеннифер, подпирая щеку кулаком. — В окружении двух бутылок.       — Двух? — пораженно вскинул брови Ламберт. — Еще двух?       — В смысле «еще»? — Йеннифер непонимающе вскинула бровь и посмотрела на Ламберта.       — Ну мы с ним на двоих прикончили две.       Геральт уставился на Ламберта во все глаза, медленно моргая. Напрягся, даже испугался. В голове сразу вырисовалась вполне логическая цепочка. Ламберт, чувствующий запах Лютика, Лютик, который, наверняка, купится на то, что его за жопу потрогают, алкоголь…       Геральт едва не смял в руке собственную вилку, так и застыв с едой за щекой, сверля Ламберта взглядом.       — Вы с ним пили? — уточнил Койон, опережая удивленных Геральта с Йеннифер. — Я думал, он тебе типа… ну, не особо нравится.       — Алкоголь сближает людей, — махнул рукой Ламберт, показывая, что диалог окончен.       Геральт продолжал пялиться на стол, думая, взять ли Ламберта за шкирку и вытряхнуть из него все дерьмо, или побежать к Лютику.       — Геральт, у тебя такое лицо, будто между пиками и хуями ты выбрал все и вместе, — Ламберт вздернул бровь, оглядывая нервный вид Геральта. Йеннифер тоже обратила на это внимание и повернулась к нему, оглядывая его.       — Все чудесно, — сказал сквозь зубы Геральт.       — Выглядишь так, будто зуб болит, — поддакнул Койон.       Геральт, казалось, почти прорычал, и Йеннифер, поняв в чем дело, закатила глаза и сказала:       — Геральту стоит перестать надумывать лишнее.       — Это не лишнее! — взвился Геральт.       — Лишнее, — с напором произнесла она.       Эскель медленно моргнул и сказал, глядя на эту картину:       — Меня их телепатические ссоры уже доебали.       — Это личное, — рыкнул Геральт и резко встал, сказав: — Пойду отнесу Лютику завтрак.       — Да дай ты пацану поспать, — махнул рукой Ламберт.       — Тебе я потом тоже отнесу завтрак, — четко выговаривая все слова, сказал Геральт.       Ламберт вздернул бровь и низко сказал:       — Слушай, если тебе стало скучно и тебе нужен конфликт, то ты прямо, бля, говори, а не начинай дуться как девчо…       Он прервался, когда Йеннифер подняла руку, покачав головой. Она сказала:       — Оба успокоились. Геральт, иди. Ламберт, ешь, лишним не будет. Займи свой рот чем-то более приятным.       Оба ведьмака выругались себе под нос, но спорить не стали.       Койон фыркнул:       — У меня иногда чувство, что мы живем с женской версией Весемира.       — Я все слышу, Койон, — резко сказала Йеннифер, сощурившись.       — А еще ты читаешь мысли, да, я знаю.       Йеннифер пожала плечами и усмехнулась. А потом ощутила на себе взгляд Ламберта. Он пристально на нее смотрел, вскинув бровь, и Йеннифер только махнула рукой, показывая, что ему не стоит волноваться.       Он кивнул.       Геральт схватил первое, что попалось ему под руку на кухне, и слишком быстро направился в комнату к Лютику. Не стучась раскрыл дверь, недовольно пыхтя.       — Геральт? — Лютик вздернул голову с подушки. Выглядел он в самом деле ужасно. Недавно проснувшийся, сонный, немного отекший и явно вымотанный. — Подай воды, я умираю.       Геральт недовольно нахмурился, отставил поднос и поднес тому воды.       — О, спасибо, господин Ведьмак, ваша щедрость не знает гры… тьфу… блять, слово забыл, — он устало приподнялся на локтях и жадно присосался губами к горлышку кувшина, отхлебывая воду. Геральт придерживал кувшин, пока Лютик не напился. — Еще раз спасибо, — кивнул он, откинувшийся на кровать, массируя виски. — О, еда? Ох, не знаю. Хочу есть, но…       — Лютик, — резко прервал его Геральт, хмурясь. — Мне надо у тебя кое-что спросить. Это важно.       — Что? — сонно потирая глаза, спросил Лютик, зевнув и потянувшийся.       — Ты пил вчера с Ламбертом?       — Ага, — он повернулся на бок и обнял подушку руками, прикрывая глаза.       — У вас… ничего не было?..       Лютик резко открыл глаза и повернул голову к Геральту, смотря максимально недовольно. Он поджал губы, а потом сказал:       — Ты что, опять начинаешь? Даже если и спал, и даже если это было на один раз, какая тебе разница?       — Так у вас было?! — Геральт едва на месте не подскочил, и, кажется, уже собрался срываться с места и бить Ламберту его невероятно харизматичное лицо, но Лютик резко схватил его за рукав.       — Да успокойся ты! Геральт, что за двойные стандарты? Тебе, значит, можно трахаться с кем попало, а мне — нет?!       — Во-первых, ни с кем попало, во-вторых, я не могу забеременеть!       — Я от Ламберта — тоже. А может и вообще не могу.       — Лютик! Это… это… это другое! — запыхтел Геральт, хоть и понимал, что не мог привести ни одного здравого аргумента. Его просто брала какая-то странная злость и раздражительность от мысли о таком.       Лютик закатил глаза и покачал головой.       — Спи спокойно. Мы просто выпили, и нет, чтоб ты понимал, Ламберт был максимально вежливым. Он даже ни на что не намекал.       — Что, совсем ни на что? —нахмурился Геральт.       — Ни на что, — зевнул Лютик, снова обнимая подушку. — Ты плохого о нем мнения. Стой… — Лютик опомнился и посмотрел на него через плечо. — С чего такое… волнение? Ты… ты знаешь что-то?       Геральт моргнул, а потом кивнул.       — Йеннифер рассказала?       Геральт кивнул.       Лютик тяжело выдохнул и снова махнул рукой.       — Поверь, Геральт, если он меня изнасилует, ты узнаешь об этом первым. Ну, сразу же после меня, ты понимаешь. Успокойся и хватит меня стеречь как курица-наседка. Я взрослый и могу сам решать, с кем мне спать.       — Да, но… — Геральт нахмурился, что-то брякнув себе под нос и Лютик ничего не расслышал. Он нахмурился, вздернув бровь, и Геральт неуверенно повторил: — я не хочу, чтобы ты потом разочаровался, или тебе было больно… или чтобы ты забеременел.       Лютик рассмеялся и покачал головой.       — Ты плохого мнения о Ламберте.       — Но я сейчас говорю не только о Ламберте… — Геральт вздернул бровь, внимательно смотря на Лютика. Будто ждал, то что тот продолжит, но тот лишь хмыкнул, поерзав и спрятал лицо в подушке, намекая, что диалог окончен.       Геральт фыркнул, но все-таки вышел из комнаты, давая Лютику время, чтобы отдохнуть и прийти в себя.       В самом деле… наверное, он просто головой двинулся на этой заботе. Тем более он знал об их предначертанности, и просто смешно то, что Геральта в самом деле напрягает то, что им может быть комфортно вместе.       Некоторые вещи надо просто принять.       — Ну что, сэр хмурое лицо, убедился, что все в порядке?       Геральт обернулся на голос Йеннифер и недовольно нахмурился, поджав губы, а потом медленно кивнул.       — Геральт, я понимаю твой страх и твои опасения. Ведь ты любишь Лютика как своего сына, — Йеннифер медленно подошла к нему, глядя в глаза. — Но вспомни, что ему девятнадцать и…       — И здесь шастает его предназначенный, — фыркнул Геральт и его тут же передернуло. — Но… но!.. Ламберт… это…       — Ты же уверен в Ламберте, разве нет?       — Уверен. Как в друге, — кивнул он. — Но… откуда мне знать, что он в самом деле…       — Может быть подходящим человеком для Лютика?       — Да хер с ним, с человеком. Я не уверен, что он вообще знает, это — отношения! Я боюсь, что он просто… ранит Лютика своим незнанием. Даже не специально.       — Он и не знает, — пожала плечами Йеннифер, и Геральт сморщился от лишнего подтверждения. — Но ты ведь тоже не знал. Никто не вступает в такие первые отношения наученным и умным. Знаешь ли, люди как-то еще и рожать умудряются, ты представь, в первый раз! И у них это выходит нормально! — она рассмеялась, когда Геральт скуксил совсем уже недовольную, почти карикатурную рожу. — Просто дай им время. Я поговорила с Ламбертом.       Геральт весь встрепенулся и уставился на нее широко открытыми глазами, в ожидании. Йеннифер, не выдержав, рассмеялась от такой детской эмоции на его лице.       — Ничего особого. На словах, разумеется. На его словах. Но, когда я завела диалог о Лютике и как они пришли к пониманию… я буквально могла ощутить, как у него теплело на душе. Геральт, не беспокойся, Ламберт очарован Лютиком. А ты знаешь, что какого бы мудака Ламберт из себя не строил, но даже мудак из него выходит благородный, если дело касается его друзей.       Она пожала плечами, а потом добавила, мягко улыбнувшись:       — Он говорил о Лютике с улыбкой. Я впервые это увидела.       Геральт медленно, будто бы поражено моргнул, а потом заторможенно кивнул. Он сказал:       — Я тоже… впервые слышу об этом.       Йеннифер улыбнулась, пожав плечами.       Определенно, она могла понять эмоции Геральта, но так же она могла почувствовать эмоции Ламберта. Поэтому она абсолютно точно не беспокоилась о происходящем.

***

      — Да, быстро выдыхаешься, — покачал головой Эскель.       Ламберт махнул рукой, рыкнул что-то неразборчивое и оперся ладонями о колени, стараясь отдышаться.       — Это все обезболивающие. Помогают отлично, но силы рубят ровно на половину. Как и умственные способности, — ответил он с запинкой, убирая выбившиеся пряди с мокрого лба.       — Не повезло ж тебе, — выдохнул Эскель.       — Да нормально. Лучше слабость, чем боль, — он выпрямился и размял плечи. Думал, что если помахает мечом, то ему станет легче — даст мышцам разогреться, все такое, но теперь он ощущал себя вымотанным как псина. — Вот что с гоном делать, понятия не имею.       — А что с ним делать? Терпеть, — хмыкнул тот, оперевшись о меч, оглядывая Ламберта.       — Ага, с этим ясно. Мне б свалить же отсюда по-хорошему… но, видит Бог, в таверне какой я точно выйду и изнасилую, нахрен, всех. Пока меня не убьют.       — Стой, подожди, — Эскель закачал головой, нахмуришивсь. — А зачем тебе вообще уезжать?       — Думаешь, легче Лютика отправить на это время куда? Ну да, тоже верно, — он почесал подбородок, найдя эту мысль здравой, но почувствовав на себе абсолютно точно ничего не понимающий взгляд Эскеля, он снова растерялся, будто бы сказал какую-то глупость. — Что?       — А зачем Лютика куда-то отправлять? — медленно моргнул Эскель. — Или тебя от бет тоже кроет?       Ламберт тупо уставился на Эскеля, и только потом до него дошло, что, видимо, и Койон, и Эскель, были уверены, что Лютик бета. Ламберт открыл было рот, но одернул себя. Это тайна какая-то, что ли? Он должен держать это в секрете? Он ничего не понял, но все-таки сказал:       — Эээ… да. На третий день. Голову вообще срывает. Стены готов ебать.       Эскель повел бровью, недоверчиво его оглядывая, а потом заторможено кивнул.       — Ну, с этой стороны да, легче его куда отправить… Не думал, что тебя и от них кроет, — Эскель раздосадованно почесал затылок, а потом посмотрел в сторону. — О, вспомнишь солнышко вот и лучик, — он усмехнулся, глядя на махающего им Лютика. — Хотя, может, я даже тебя и понимаю отчасти… Он любой девки или омеги краше будет, посмотри, а?       Ламберт тоже повернулся, вглядываться в силуэт Лютика. В самом деле — красивее любого, кого знал Ламберт. И все ж в нем хорошо: и фигура, и лицо, и запах. О характере он догадывался смутно, но пить ему с Лютиком понравилось.       И странное чувство теплоты каждый раз заполоняло его грудную клетку, когда он видел его. Эскель поманил того к себе рукой, и Ламберт, сам не поняв, чего именно, смутился, потупив взгляд и уставился в землю.       Черт возьми.       Рядом с Лютиком он чувствовал себя юным мальчишкой, который ничего не знал и не понимал.       Эскель усмехнулся, сказав:       — Вообще ты б его мнения спросил, может, он бы не был против тебе гон скрасить. Странные он на тебя взгляды кидает.       — Ага, я его разорву пополам, либо порву ему там все. Нет уж, спасибо, — покачал головой Ламберт, игнорируя часть про взгляды Лютика.       Игнорируя то, что даже Эскель заметил перемену в лице Ламберта, когда Лютик пошел в их сторону.       Он глубоко вдохнул, стараясь прийти в себя. Черт возьми, он не мог даже взять себя в руки.       Он знал, что даже когда они пили, то выглядел глупо. Постоянно улыбался и странно на него смотрел. Ламберт не мог контролировать эти взгляды, потому что Лютик заставлял его улыбаться и ощущать это странное тепло. Это будто и не было привычной влюбленностью, которую знал раньше Ламберт.       Все его прошлые любовные интересы вызывали в нем другие чувства. Схожие: восторг, желание, страсть, влечение, но с Лютиком… он смотрел на него, и все никак в голове не умещал, что он — такой юный, молодой, с этим прекрасным телом — мог быть предназначен ему. Изящный и гибкий, с бледной гладкой кожей и живыми глазами…       Это чувство вызывало в Ламберте не страсть, не влечение, нет, это было… странным солнечным теплом внутри. Это было желание улыбаться. И смотреть на Лютика как на свет своей жизни.       До слуха дошел обрывок фразы:       —… и да, тебя еще Койон искал. Он сказал, что ты должен ему тридцать крон.       Ламберт резко вздернул голову. За всеми своими мыслями он даже не заметил, как к ним подошел Лютик.       — Да в смысле?! — взвился Эскель. — Как он мог из той дряни в самом деле вывести нужный ингредиент?! Да он пиздит! — Эскель буквально отбросил меч и куда-то быстро ушел.       Ламберт в ужасе уставился на брошенный меч, понимая, что они остались одни. Вчера с этим было легче, хотя бы потому, что на тот момент Ламберт был на отходняке от обезбола, а после — и вовсе пьяный. Было легче, но сейчас он трезв, а мозг более-менее ясен.       — Как дела? — спросил неловко Лютик, и Ламберт поднял взгляд на него.       — Хорошо, — он заторможено кивнул. — А у тебя как после этого… пойла?       Лютик сморщился и потер нос, буркнув:       — Ужасно, я весь остаток ночи блевал.       — Ну, да, штука жесткая.       — Я думал это просто вино!       — Ага, без этикеток? — вскинул бровь Ламберт. — Будешь знать, как без спроса лезть в чужие закрома.       — Но ты мне сам предложил потом с тобой выпить, — насупился Лютик, сложив руки на груди, а потом вздернул голову и прошел вперед, садясь на камень. — Мне до сих пор стоять сложно! — проныл он, подперев подбородок рукой.       — Остался бы валяться, — хмыкнул Ламберт, смотря куда-то в сторону.       Он не хотел быть глупым рядом с ним.       Черт возьми, это было так странно и сложно. У него не было подобного ни разу, он даже не знал как надо было себя вести и что говорить. Он пообещал, что не будет убегать или вести себя напыщенно и грубо, и быть обычным, как оказалось… было… сложно.       Потому что рядом с Лютиком он был просто глупым, сбитым с толку мальчишкой, который ничего не знал и не понимал. И он боялся даже взглянуть на Лютика.       Слишком прекрасного для него, для Ламберта.       — Я устал валяться. Койон какой-то херней мается в лаборатории, Йеннифер с Геральтом что-то там делают, Эскель, кажется, пошел возиться с Койоном… Весемир вечно где-то пропадает, хотя что мне с ним делать? Правильно, нечего. Хотя он дал мне много хорошего материала… Ламберт? Ты меня слушаешь?       — Слушаю, — кивнул он. — Ты говорил о том, что Весемир рассказал тебе пару своих баек. Неужели ты даже с этим дедом сошелся? — нахмурился он.       — Ага. Я со всеми схожусь, — довольный собой, сказал Лютик. — Почему ты не смотришь на меня?       Ламберт шмыгнул носом и нерешительно посмотрел на него. Черт возьми, он сходил с ума. Он глупый, он сбит столку, он напуган красотой и юностью Лютика.       Он боится одной мысли о том, что Лютик может захотеть ему предложить это. Себя.       Ламберт просто не готов к чему-то такому.       — Ты злишься? — попытался Лютик, склонив голову в бок.       — Нет. Я просто устал, — тяжело выдохнул Ламберт и даже не соврал. Он и впрямь устал.       — Присядь, не стой, — Лютик похлопал по месту рядом с собой, и Ламберт, поджав губы, двигаясь как оловянный солдатик, подошел ближе к нему, но вынужденно отсел на довольно… заметное расстояние. Лютик недовольно нахмурился и фыркнул себе под нос.       Ламберт пояснил:       — Запах.       — А, точно, — опомнился Лютик, а потом принюхался сам к себе. — Но почему даже я не чувствую? Слушай, а чем я пахну?! — взвился Лютик и едва не схватил Ламберта за руку от предвкушения.       Ламберт быстро заморгал, а потом будто засторопился, неловко сказав:       — Эээ… ну… сложный запах. Как это, бля, забыл… Ну вот мускус и жасмин я сразу почувствовал. И это, как же Йеннифер это назвала, — Ламберт потер подборок, пытаясь вспомнить. Вспоминать удавалось плохо из-за того, что он нервничал. Как мальчишка. Легче быть грубым, но он пообещал. — Кашмирское дерево! Вроде правильно. И кедр.       — Я что, правда этим пахну? — удивился Лютик. — Я даже не могу представить, как это все чувствуется!       — Вкусно, — пожал плечами Ламберт, почесав затылок. — Возможно, запах проявится в какой-то момент, сам понюхаешь. Так, хватит придвигаться, я все вижу!       — А я вижу, что ты просто отбрехиваешься, — фыркнул Лютик и нагло плюхнулся совсем близко, так, что они коснулись бедрами. Ламберт вздрогнул, ощущая, как его повело только от этого. — Ты вчера… обнимал меня… и все было нормально.       — Потому что я был после обезболивающих. После них всегда все притупляется, — глухо сказал Ламберт, поднимая потемневший взгляд на Лютика.       Это было просто смешно. Смешно и даже немного стыдно для взрослого альфы — так быстро заводится от запаха и неловкого касания. Так не должно быть, Боже, не у него, не у Ламберта, который знал тела самых прекрасных омег, но…       но он терял все свои мысли только когда Лютик подсаживался ближе.       Лютик вынужденно немного отсел и выдохнул.       — И что ты думаешь делать… с гоном?       — Мне нельзя уезжать, — покачал головой Ламберт, поджав губы. — Идеально было бы, если бы ты уехал…       Лютик обиженно фыркнул.       — Слушай, я просто… не хочу навредить тебе! — сказал Ламберт, рыкнув.       — Но мы ведь оба понимаем, что рано или поздно это случится, так? — вскинул бровь Лютик. — Я не знаю, что там у тебя в голове, но давай честно. Даже если закрыть глаза на предназначение. Три месяца в одном замке. Ты и я. Мы либо сойдем с ума, либо займемся сексом, — рассмеялся Лютик, и звук его смеха показался самым прекрасным для Ламберта. Он сам не заметил, как заслушался этим.       — Хорошо. Может быть, — кивнул он. — Но не сейчас. Не во время гона, блять. Я просто становлюсь диким, неуправляемым! Я тебя пополам просто разорву!       — Звучит неплохо, — пожал плечами Лютик, усмехнувшись.       Ламберт кинул на него долгий взгляд, вскинув бровь.       А если Лютику просто нравится… по-жестче?       Ламберта пробрало на мурашки только от представления того, что он бы смог с ним сделать эти несколько дней. Лютик бы потом лежал еще несколько дней, потому что Ламберт клянется, ноги у него просто будут разъезжаться после того, что он с ним сделает.       — Да и как-то рано об этом думать, нет? Ты же сейчас на обезболивающем, а из-за них часто даты немного сдвигаются.       На самом деле Лютик понятия не имел, почему он так настаивал на том, чтобы они просто остались в одном замке на время гона. Нет, в какой-то мере он понимал: влечение. Определенно, Лютику становилось жарко только от одного взгляда на Ламберта, и впереди планеты всей у него бежала мысль того, что они бы могли просто оказаться в одной комнате в нужный момент.       Но вместе с тем… Лютик вспомнил о преграде. И эта преграда была, блять, огромной. Кроме элементарного смущения, потому что, блять, Лютик даже ни разу члена альфьего в глаза не видел, заканчивая определенным проблемами в плане возбуждения.       Что-то Лютику подсказывало, что это только на словах он такой дерзкий и наглый, а на деле, как водится, все может пойти немного не так. Лютик понял, что даже не мог гарантировать того, что просто не сбежит из комнаты с криком.       — Слушай, Лютик, я понимаю, ты молодой, у тебя гормоны там, наверное, только так скачут, но все-таки… к этому вопросу нельзя подходить так.       — Мне кажется это ты просто как-то слишком серьезно к этому относишься! Почему мне кажется, что будь на моем месте буквально кто угодно, ты бы не стал вести себя… так!       — Да что тебе опять не нравится? — нахмурился Ламберт. — Я пытаюсь, вообще-то.       — Меня раздражает то, что ты, как и Геральт, носишься со мной как курица с яйцом!       — Блять, Лютик, ты не поймешь это, — выплюнул недовольно Ламберт, хмурясь.       — Почему? — насупился тот, убрав волосы с глаз.       — Потому что, блять, ты не знаешь, что чувствует альфа насчет омеги, который… Блять, это… я не привык такое говорить!       — Ну ты уж постарайся! — всплеснул руками Лютик.       — Спроси у Геральта! Он сможет тебе это объяснить!       Лютик уставился на Ламберта впритык, вскинув бровь и повертев пальцем у виска.       — Ты хотя бы эмоции проявляешь, а Геральт просто рыльце в пушку и он ни при делах!       Ламберт выругался себе под нос и сказал сквозь зубы, выглядя так, будто ему было сложно это говорить:       — Ты… слушай, понимаешь, предназначение… неважно, что мы думаем об этом, оно все равно располагает к особому к тебе отношению. И твой возраст… Хорошо, мать твою хорошо, ты выглядишь слишком хрупким в моих глазах! Мне страшно тебя коснуться! Мне даже страшно было тебя обнимать! Раньше я просто это делал, а вчера стоял и трясся от мысли, что мог нажать сильнее нужного! Я вообще не понимаю, почему это происходит! Меня это бесит, что пиздец!       Ламберт потер лицо руками, рыкнув в ладони, а потом, не услышав ответа от Лютика, медленно поднял на него взгляд.       Лютик смутился.       То, как он потупил взгляд, поджал губы и как покраснели щеки. Волшебно, Боже, просто волшебно.       — Мне просто страшно, понимаешь? Если я даже не уверен, в том, что могу тебя обнимать, о чем речь? — Ламберт тяжело выдохнул, возведя глаза к небу. — Я веду себя как идиот.       — Нет, — внезапно резко сказал Лютик, покачав головой. — Вовсе нет… Просто… я растерялся… Не ожидал услышать от тебя такое. Просто недавно ты меня слал на хер, а сейчас… говоришь такое.       — Поэтому и слал на хер. Чтобы просто не иметь права… приближаться к тебе, — он тяжело выдохнул и махнул рукой, отвернувшись. — Чувствую себя мальчишкой.       Лютик усмехнулся, а потом снова подсел ближе.       — Лютик, запах, — сказал сквозь зубы Ламберт, плотно сжимая челюсть.       — Да тебе сил не хватит, успокойся, — с задором сказал Лютик, ощущая себя чертовски счастливым после этих слов.       Ламберт недовольно рыкнул и кинул на него быстрый взгляд.       — Выпьешь сегодня со мной? — спросил Лютик.       — Тебе же плохо от этого пойла, — нахмурился Ламберт.       Лютик устало выдохнул и закатил глаза.       — Знаешь, по тебе видно, что у тебя всегда была одна схема: взять за задницу и утащить под одеяло.       Ламберт фыркнул, нахмурившись.       — Это был просто предлог, Ламберт. Я хочу провести с тобой время.       — Но мы и так проводим сейчас время, — вскинул удивленно брови Ламберт, не совсем понимая, чего Лютик от него вообще хочет.       Лютик устало застонал и закатил глаза. Ламберт потупил взгляд и фыркнул, смущаясь ситуации и своей непонятливости.       — Просто напейся своих обезболивающих и приходи ко мне, — Лютик подмигнул ему.       — Ты можешь просто объяснить зачем? — нет, Ламберт, может быть, и понимал, к чему тот клонил, но он знал, что они точно не будут трахаться, а других вариантов Ламберт просто не видел. Что он мог еще от него хотеть?       Лютик тупо уставился на него, вздернув бровь и покачав головой. Он резко встал, бросив быстро:       — Контакт налаживать будем, дубина.       Ламберт нахмурился, и Лютик, не удержавшийся, щелкнул его вновь по носу и резко наклонился, оперевшись ладонями о колени, оказавшийся очень, очень-очень близко, так, что они касались носами. Он сказал, все еще ненавязчиво, просто и абсолютно легко:       — Не знаю, что насчет нас думает предназначение, но ты мне очень нравишься. Даже когда ведешь себя как неловкий мальчишка.       Ламберт нахмурился, гортанно рыкнув, и этот звук отозвался мурашками по коже Лютика.       — Буду учить тебя не бояться обнимать меня. Доказывать, что я не хрупкий.       Ламберт едва не подскочил на камне, когда Лютик наклонился сильнее и чмокнул его в щетинистую щеку. И что-то в нем сжалось почти болезненно, но это было почему-то так приятно, хорошо и… тепло.       Будто бы он выпил теплого-теплого чая, и он ощущал, как тот разливался внутри. И это напомнило ему о доме. О доме, которого у него никогда не было. Не было места, где могло быть тепло, хорошо, защищено и уютно, где не было бы холодно, где не надо было бы вздрагивать от страха.       Но когда он посмотрел Лютику в глаза, видя этот задор в нем, эту теплоту, ему почему-то подумалось…       что он что-то в самом деле ничего не знал о доме. Будто бы он коснулся его, заглянул.       Было тепло, уютно и хорошо. Даже когда Лютик развернулся и ушел, это неловкое касание все еще теплилось на его щеке. И дальше, глубже — внутри.       У самого сердца.       Ламберту внезапно стало уютно-уютно. Как будто он пришел домой.