***
За завтраком Ламберта снова не было и никто это не обсуждал, видимо, прекрасно понимая, в чем была причина. Йеннифер на самом деле поразилась, что никто даже… не пытался ему помочь? Сделать хорошее обезболивающее? Ей даже на секунду стало обидно за Ламберта, а потом она опомнилась. Ах, да, этот сукин сын же из последних сил будет делать вид, что он в порядке, а если кто-то и проявит к нему немного сострадания, то он скорее зарычит, и еще и обматерит. Да, точно. Однако, Лютик спросил: — А… где Ламберт? — Почему ты спрашиваешь? — удивился Эскель. — Знаешь, раз он так себя с тобой ведет, то ты вообще должен радоваться, что его тут нет. — Ты ж сам вчера говорил, что он злой такой из-за своих особенностей. Так что за особенности, кстати? Эскель с Койоном переглянулись, и, пожав плечами, Койон сказал: — Перед гоном его кроет пиздец. Злой становится, раздраженный. Это из-за гормонов и… боли. У него там какие-то неприятные спазмы начинаются по этому поводу. Мутации, — хмыкнул он. Лютик изумленно приподнял брови, вспоминая, что у самого такие же проблемы. Только у него и течки самой не было. — А сам гон есть? Я просто читал что-то об этом и там было про то, что… Лютика перебило то, как Эскель фыркнул — так, будто бы Лютик спросил что-то глупое. — Еще какой. Он каждый раз на него сюда приезжает, говорит, что вообще голову теряет, и лучше так уже, чем людей насиловать. Парочку раз вроде нашел себе кого, но и тот не выдержал его напора. Короче, диким становится что пиздец. Мы поэтому на самом деле сейчас на него не злимся. Ты представь, каково альфе во время гона одному. У него что так спазмы до него, что во время и еще какое-то время после — из-за неудовлетворения. Лютик поежился и сморщился. Да, его самого могло неплохо выкручивать во время, но… Все это звучало так, будто бы Ламберту было невыносимо больно. Хотя бы потому, что Лютик мог хотя бы встать и пойти поесть, а Ламберт, кажется, нет. Раз не пришел. — Я отнесу ему, — внезапно сказал Лютик, кивнув сам себе. Эскель удивленно на него уставился. Однако, Геральт опередил его, спросив: — С чего такая жертвенность, а? Давно на хер не посылали? Так ты попроси любого из нас, мы тебе устроим. — Знаешь что, Геральт, не у всех такое сердце, как у тебя! Я умею относиться к людям с состраданием и эмпатией! — громко сказал Лютик, гордо вскинув голову вверх. — Знаешь, что он тебе на твое сострадание ответит? — вскинул бровь Геральт, нервно стуча вилкой по тарелке. — Вот и узнаю, — сказал он уверенно, резко вставая. — Лю… — Геральт, — перебила его Йеннифер, без интереса разглядывая свои ногти. — Ты мне обещал. Геральт помрачнел и опустил взгляд в пол, поджав губы. Койон нахмурился, спросив: — Мы что, упускаем какую-то драму? Йеннифер усмехнулась, пожав плечами. — Ага, наша семейная драма, которую мы ведем уже почти год, в который я прошу Геральта, чтобы он хоть изредка вспоминал, что Лютик может сам принимать решения. Койон понятливо кивнул, а Йеннифер встала, сказав Лютику: — Пойдем, я покажу тебе кухню. Он радостно кивнул и, кинув на Геральта хитрый довольный взгляд, пошел за ней, схватив из тарелки Койона кусок курицы, из-за чего тот недовольно хапнул ртом воздух и пригрозил тому кулаком. Лютик подмигнул ему и скрылся за проходом. — Я хотела сказать тебе еще кое-что, Лютик, — начала она внезапно таким серьезным голосом, что Лютику даже не по себе стало. Он вскинул бровь. — Что-то о Ламберте? Тоже скажешь, что я должен обходить его стороной, м? — Не скажу, — покачала она головой, щелчком открыв тяжелую дверь на кухню, и оперлась о стену спиной, глядя, как Лютик стал оглядываться в поисках хоть чего-то отдали похожего на поднос. — А что тогда? — заинтересованно посмотрел на нее Лютик, беря тарелку. — Слушай, а Ламберт ест как Геральт? Сразу порцию на троих? Йеннифер тихо рассмеялась и сказала: — Не думаю, что он съест сейчас много. Лютик нахмурился и кивнул. — Так о чем ты хотела мне сказать? — О том, что, — она нарочито сделала долгую паузу, глядя, с каким нетерпением он смотрел на нее, закусив губу. — О том, что я знаю, что Ламберт почувствовал твой запах, — Йеннифер заметила, как плечи Лютика опустились и тот махнул рукой, закатив глаза. — И еще… — она не сдержала улыбку, видя, как Лютик снова напрягся, закусив губу. — Я нашла, почему это произошло. — Почему? — выпалил он быстро и резко, казалось, чуть едва не подпрыгнул от ожидания и не промазал мясом мимо тарелки. Йеннифер растянулась в довольной улыбке и, сама в ожидании его реакции, все-таки сдалась, сказав: — Вы предназначенные. Лютик раскрыл рот, так и застыв на мгновение. Он просто уставился на нее, медленно моргая. Отставил тарелку и уставился в пространство перед собой, медленно моргая. — Ты шутишь, — наконец, сказал он. Йеннифер указала на себя пальцем, вскинув бровь, мол, ты забыл, что ли, с кем говоришь? Лютик замялся, повел плечом и продолжил накладывать в тарелку еду. Потом нашел небольшое покрытие и укрыл этим тарелку на случай, если Ламберт захочет поесть потом, чтобы еда сильно не остыла. — Он знает? — Знает. Лютик нахмурился и потер подбородок. — И поэтому он сторонится меня? Ведет себя так? Серьезно? Ему же не десять лет, Боже, — он устало закатил глаза. — Нет, не смотри на меня так, мне совсем не обидно. — Он не поэтому, — она покачала головой. — Он боится, что ты его захочешь. Лютик удивленно вскинул брови, а потом кивнул сам себе и сказал: — Не продолжай, я понял тебя. Сам разберусь с этим, — он покачал головой и почти что с нежностью добавил: — несчастьем. Где его комната? Йеннифер заметно успокоилась. Черт возьми, ей надо было сразу же сказать все Лютику и дело с концом. Она забыла, что Лютик умнее и взрослее их всех вместе взятых. Когда того требует ситуация — он не поддается эмоциям, максимально отстраняется от всех этих человеческих чувств, стараясь быть таким просто для того, чтобы посмотреть на них со стороны, запомнить, как красиво вписать в балладу. Да, точно. Лютик явно понимал все это куда лучше обмороженных ведьмаков. Тем более где один сейчас наверняка ловил бы галлюцинации из-за боли, если бы она не сделала ему нормальных обезболивающих. Она проводила его до комнаты, ощущая какую-то странную гордость, хотя Лютик по большей мере воспитывал себя сам. Он кивнул ей и улыбнулся, когда она тихо открыла дверь. Лютик не ощущал никакого трепета, Боже помилуй, ему же не пятнадцать! Он уже описал это и рассказал об этом по сто пять раз, так что в жизни его это не впечатлило, но когда он шагнул в его комнату, то в сердце что-то защемило. От сумрака от занавешенной шторы, от запаха Ламберта, перемешанного с лекарствами, от его скрюченной позы на кровати, с закрытой головой подушкой. От съерзанных простыней. Лютик ощутил внутри какое-то непонятное чувство кинуть все и просто обнять его. Он не знал, почему он вообще это почувствовал. Странное чувство. Непонятное. Ламберт медленно убрал подушку от лица и посмотрел на Лютика голодными, дикими глазами. — Чего тебе? — Не рычи, — сказал Лютик, медленно идя вперед, переступая через валяющуюся на полу пустую баночку. — Я принес тебе поесть. Уже половина одиннадцатого утра, если что. И да, я тебя не знаю, конечно, — он поставил поднос на тумбу под злой взгляд Ламберта и, согнувшись, оперевшись ладонями о свои колени, добавил, глядя прямо в глаза: — и вообще ты не располагаешь к такому, но я о тебе волнуюсь, мой глупый ведьмак, — легким движением он убрал с мокрого лба выбившиеся черные пряди. Ламберт ответил недовольным грудным рычанием. — Знаешь, — Лютик сел на корточки, сложив руки на краю кровати и оперевшись о них подбородком, — мне кажется, что вы, ведьмаки, умнеете до какого-то возраста, а потом, после восьмидесяти, тупеете. Ты тупой. — Пацан, ты охренел? Я сейчас сожру тебе лицо. Лютик улыбнулся — внезапно тепло и понимающе, глядя на залом от подушки на его щеке. — Мне рассказала Йеннифер. О предназначенности. Ламберт отвел взгляд, быстро заморгал, а потом внезапно, но с явным трудом, встал. Потер лицо руками и медленно пошел к окну, отвешивая шторы. Он открыл окно и глубоко вдохнул. — И что? Пришел сказать, что думаешь об этом? Лютик усмехнулся и сел на край кровати, от которой так приятно пахло теплым вином и нагретым железом. У другого края лежала книга, на которую, видно, Ламберт пытался отвлечься. Лютик лениво перелистнул пару страниц и сказал: — Мне нечего говорить. Ведь я ничего не думаю об этом. Ламберт посмотрел на него через плечо и нахмурился. Лютику почему-то подумалось, что он был очень красивым. Таким вот — вымотанным, уставшим, немного страдающим, он выглядел лучше любого другого мужчины. — Ламберт, мне, может, всего девятнадцать и в твоих глазах я ребенок, — Лютик рухнул прямо в одежде нагло на его кровать, испытывая впервые настолько стойкое желание зарыться в этой кровати. В одеяло, простынь, уткнуться лицом в подушку. Будто сейчас это желание было вызвано не страхом, не тревогой, а просто… чувством уюта, которое в нем пробуждал запах Ламберта. Успокаивающий и будто бы знакомый. — А кто ты? Взрослый, что ли? Лютик потянулся на кровати и похлопал по месту рядом. Ламберт сдвинулся с места не сразу, но все-таки, что-то бурча себе под нос, присел рядом, посмотрев вниз. На лоб снова упали темные пряди. — Мне срать на это, вот что, — наконец, сказал Лютик. — Думал, что я услышу о предназначенности и сразу побегу к тебе? Начну плакаться о твоей бесплодности и попрошу провести со мной жизнь? Разденусь, запрыгну к тебе на член и стану пихать тебе в лицо плечо для метки? — рассмеялся Лютик и снова потянулся. Лениво перевернулся на бок, подперев голову рукой, глядя в глаза. — Так об этом рассказывают. — Да, я знаю, — кивнул Лютик, смотря на свои ногти. — Я один из тех, кто так об этом рассказывает. В этом и смысл. Знаешь, я человек искусства. И… — он забавно сморщил нос и фыркнул, когда Ламберт убрал волосы, лезущие ему в глаза, обратно. — Так вот. И мы делаем одно большое сраное одолжение всем. Мы возвышаем все это до прекрасного. Якобы люди в самом деле чувствуют что-то такое. Не-а. Знаешь, что я почувствовал от мысли о предназначении? Нихера. А ты? Неужели сразу же захотел прожить со мной всю жизнь? — Нет, — покачал головой Ламберт. Лютик заметил, как его плечи опустились, расслабились. Он видел, что Ламберт стал выглядеть несколько лучше по сравнению с тем, каким он его здесь увидел. Будто бы Ламберт тоже просто хотел завернуться в одеяла и так вот пролежать. В уюте. — Ну вот, — хмыкнул Лютик. — Так что не думай, что ты мне интересен. Ламберт фыркнул, потерев нос. — Не очень-то и хотелось. — Но ты ведь зачем-то начал вести себя так, чтобы я тебя не захотел. Зачем? Ламберт моргнул, глядя в окно. Потом повернулся к Лютику и сказал, спокойно и уверенно: — Потому что я бы не хотел этого. — Чего? — Тебя. Лютик, несмотря на все свои слова о том, что он совсем ничего не ощущал к Ламберту, почувствовал как внутри что-то неприятно сжалось. Он поджал губы, пожав плечами, пытаясь сделать вид, что не придал этим словам никакого смысла. — Потому что… — внезапно продолжил Ламберт, хотя Лютик уже не хотел никаких продолжений, ощутив дикую обиду. Черт, они не знают толком друг друга, а Ламберт будто назло ведет себя как последний мудак! Как насчет вежливости? Хотя откуда ему о ней знать. — Потому что это неправильно. Лютик нахмурился и тряхнул головой. — Подожди. Что неправильно? — Если ты захочешь меня. Лютик медленно моргнул. — Ну… если так суждено, то, значит, так суждено, так? — Я в это не верю. — Ты серьезно? — вздернув бровь, скептически уточнил Лютик. А после краткого кивка закатил глаза, устало выдохнул и сам присел на кровать, повернувшись всем корпусом к Ламберту. — Слушай, я сам не гонюсь за отношениями, а тем более, Боже упаси, за такими. Это же просто звучит пугающе! Вот тебе человек и ты его будешь любить всю жизнь! Я просто думаю: черт, а если мне надоест? Ламберт внезапно усмехнулся, поведя плечом. Лютик из-за этой усмешки потерял все мысли и о чем он там вообще говорил. Ламберту шло быть просто… просто быть. Расслабленным и нормальным. Уставшим после такого продолжительного болезненного периода, с синяками под глазами и таким по-трогательному не выспавшимся. — Но… убегать от этого тоже глупо? Просто будь собой. Что случится, то случится. Я не идиот, и я могу принять взвешенное решение. А если ты там себе что-то надумал, то, знаешь, иди ты в задницу. Мне это не интересно. — То есть ты утверждаешь, что тебе все равно, но при этом просишь меня не делать ничего, что может ухудшить твое отношение ко мне? Мне кажется, ты где-то что-то подпиздываешь. — Нет, — он пожал плечами. — Я просто принимаю вещи такими, какими они бывают. Я не хочу выставлять себя самым умным и слать на хер такие важные вещи. А знаешь… веди ты себя как хочешь, — он махнул рукой, и Ламберт удивленно вскинул брови. — Просто к сведению, мой дорогой ведьмак, — он встал, отряхнув штаны и разглаживая складки на сорочке. — Но я захотел тебя трахнуть еще тогда, когда ты набросился на меня, как с цепи сорваная безумная псина, — он развел руками. — Потому что, — он усмехнулся, — если так суждено, то так суждено, — он легонько щелкнул его по носу, а потом умилился, видя, какую прелестнейшую мину недовольства состроил Ламберт, потерев нос. — Отдохни и поешь. А то не хватит сил слать меня на хер. И да, я все еще не в обиде на тебя. Не могу быть в обиде на таких очаровательных альф, — Лютик пожал плечами и быстро ушел. Ламберт напряженно уставился в пространство перед собой. Очаровательных… альф? Он? Это он о нем, так? Он сейчас только и делал, что сидел с недовольным лицом и бубнил, а Лютик сделал вид, что он очаровательный? Он хотел его даже тогда, когда Ламберт вел себя как бестактный грубиян, который злился даже не разобрав ситуацию? В конце концов, он пришел сюда после этого как ни в чем не бывало. Принес ему еду и поговорил с ним. По загривку прошли мурашки, вспоминая, как Лютик распластался на его кровати, выглядя так, будто притирался к ней. Такая по-животному откровенная деталь. Такая… странная. Ламберт потер шею. Но почему? Ламберт был уверен, что Лютик как минимум сочтет его за идиота и предпочтет избегать его общества. Почему он нашел это… привлекательным? Он с ужасом уставился в окно и тяжело выдохнул. То, что он хочет — есть в тебе. Но что в нем? Что от него можно хотеть? Ламберт раздраженно цыкнул и покачал головой. К черту это дерьмо. У них ничего не выйдет по определению. Ламберт грубый, бестактный и ужасно язвительный. Он плохо представляет, что значит заботиться. Лично он бы в жизни не додумался принести кому-нибудь вот так еду. Даже мысли бы не допустил.***
Все стало приходить в норму. Йеннифер, правда, выронила книгу из рук (как она могла забыть об этой библиотеке? Она была фантастическая!), когда к ней пришел Ламберт и уставился в пол, сказав ей «спасибо». Йеннифер просто уставилась на него с открытым ртом, а потом кивнула и подобрала упавшую книгу, отряхивая ее. Она откашлялась и сказала: — Кхм. Пожалуйста. Я могу помочь тебе с этим, пока ты в этом нуждаешься. — Я… буду благодарен, — кивнул он, стоя перед ней в расстегнутой у горловины рубашке, выглядя так, будто бы только что встал с кровати, хотя уже был вечер. На обеде его тоже не было. — Итак, с тобой поговорил Лютик? — она вскинула бровь и сложила руки на колене, нервно стуча пальцем. — Да. — И как? — Ну… Ламберт замолчал, смотря куда-то в сторону. Его глаза были мутными — не от боли. Возможно, он и вправду весь день проспал и только сейчас восстановил силы для того, чтобы встать. — Не знаю. — В смысле? — она удивленно вскинула брови, медленно моргая. — Просто… наверное, он хотел сказать, что мне нет смысла что-то там делать и строить свои странные планы. Просто… вести себя нормально. Вот. — Поразительно, что мужикам под сотню все еще надо объяснять такие априорные вещи, — фыркнула она. — Это было для его же блага, — фыркнул Ламберт. — Но ты убедился, что он не такой уж и хрупкий цветок, как ты себе придумал, так? — Так. — Ну вот и чудненько. Но ты же понимаешь, что я жду того, что ты извинишься перед Лютиком? — Чего?! — Ламберт весь всполошился, во все глаза глядя на Йеннифер так, будто она предложила ему трахнуть утконоса. Что, наверное, было бы проблематично. — Что? — она вскинула бровь. — Я не потерплю, чтобы ты думал, что в самом деле можешь вести себя как свинья, а потом просто сделать вид, что ничего не было. Прояви себя хоть отчасти как взрослый мужчина, — она вскинула бровь, а после сделала легкий жест рукой, показывая, что диалог окончен. Ламберт грязно выругался под нос, развернулся и ушел. И как Геральт вообще мог ее терпеть? Ей слова даже вкривь не хотелось говорить, потому что она выглядит так, будто в самом деле может тебя убить и совсем потом не будет грустить по этому поводу. Спорить с ней не хотелось. На самом деле он хотел продолжать просто… избегать Лютика. Перед гоном было просто опасно находится с ним близко. Это под обезболивающим у него все что можно отключилось, а что без них — он знать не знал. Хотя он догадывался, что вряд ли будет тот момент, когда он будет не под ними. Так что к такому серьезному решению Ламберт пришел только к утру следующего дня. Он окликнул его после завтрака, хотя думал развернуться и пойти назад, видя, что тот о чем-то спорил с Эскелем и они, вроде, собирались куда-то там пойти. Но он окликнул его. В самом деле, нечего мяться как мальчишка. Взрослый мужик уже. Может, мозги немного затуманены и смяты в мясной фарш из-за обезболивающего, но все-таки… И Лютик, и Эскель удивленно на него посмотрели, и бард, что-то быстро кинув Эскелю, подошел к нему. — Что-то случилось? — Лютик склонил голову в бок, смотря в глаза. — Я… думал об этом. О своем поведении, и подумал, что вел себя как скотина последняя. Я, может быть, и вправду скотина, но не последняя, — он взял вынужденную паузу, когда Лютик издал низкий смешок и улыбнулся, медленно кивнув головой. — В общем… извини. И замолчал, стыдливо пялясь на свои сапоги. Не извинялся ни перед кем лет сто, считая, что все ему должны, а тут!.. Но, на самом деле, он и вправду ощущал себя паршиво от этого. Лютик такой светлый и добрый, понимающий и принимающий, а Ламберт… тьфу. — Все хорошо, мне совсем не обидно, — кивнул Лютик и резко согнулся, едва не сев на корточки, так, чтобы закрыть Ламберту обзор и подставить вместо сбитых носков сапог свое лицо. Ламберт медленно моргнул, а потом сам непонятно почему рассмеялся, вскинув голову. Лютик тоже выпрямился и, поведя плечом, он спросил: — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — кивнул он, с непонятной усмешкой глядя в глаза. — Правда? Тогда почему ты все еще… ну, как будто не здесь. Не общаешься ни с кем почти. Койон говорил, что ты языком любишь почесать! И совсем ничего не рассказываешь. Ты же все это время не хуи пинал, так? Вообще-то, я тут не просто как деко… — Зато ты чудесно восполняешь мою функцию, — покачал головой Ламберт. — Иди, тебя заждался Эскель. Он сделал шаг в сторону, как Лютик перехватил его за запястье, сказав: — Ты не хочешь с нами? Мы тут с ним поспорили, что он не сможет отразить одним мечом две стрелы! Ну, я, конечно, в него не стрелы пускать буду, а то… — Нет, не хочу, — прервал он его, и вздернул бровь, когда Лютик сжал его запястье сильнее и нахмурился. — Ты что, решил пойти по-другому пути, да? Не будешь мне грубить, просто будешь избегать? Ну да, если я тебя вообще видеть не буду, то точно уж ничего от тебя не захочу. Ведь как можно захотеть пустое место! — явно громче нужного воскликнул Лютик, всплеснув единственной свободной рукой. — У меня просто нет настроения. Я устал. — Да тебе и не надо ничего делать! Эскель тоже… волнуется о тебе. Даже Геральт по утру сказал, что это все нетипично для тебя! Ты не можешь просто бегать от всех из-за меня… — Это не из-за тебя. Лютик поджал губы и резко отпустил его руку. — Чудесно, ведешь себя прям как Геральт, когда он хотел, чтобы я ушел от него. Я все это уже знаю. Я не тупой. — Пацан, что ты пристал? Я не понимаю, что ты от меня хочешь? Чтобы я, как в твоих сказках, потерял голову и стал умолять тебя быть со мной, пока ты будешь неприступно и цинично говорить, что предназначение ни к чему не приводит, да? — Я хочу, чтобы ты увидел во мне нормального человека! — Увидеть нормального человека в омеге, от запаха которого у меня слетают тормоза? В предназначенном? Просто человека? Лютик, отвали от меня. Дай мне отдохнуть. — Ты даже извиниться нормально не можешь! — Лютик только секундой позже понял, что топнул ногой. — Я извинился. Но угождать твоим прихотям и проводить с тобой время не обязан. Давай ты просто признаешь, что тебе нравится, что меня от тебя кроет? Нравится ощущать себя независимым, когда рядом с тобой есть человек, который хочет тебя разорвать? Слушай, меня попросили тебе не грубить — я не грублю. Видишь, я послушался. Лютик досадливо поджал губы и крикнул в сердцах: — Ну и вали! Ламберт пожал плечами и взаправду просто развернулся и ушел. Лютик почему-то ожидал, что он этого не сделает. Станет спорить, что-то доказывать, но он и взаправду ушел. Решил, что легче просто прятаться, чтобы никто ничего не почувствовал. — Эй, он что, опять тебя обижает? — Эскель подошел со спины и положил руку ему на плечо. — Он? Нет, — покачал головой Лютик. — Он просто ведет себя как напыщенный хрен! Я всего-то хочу провести с ним время, а он… просто убегает от меня! Извинился за свое поведение и снова ведет себя как козел! Ой, Эскель, прости, твоего Колокольчика это не касается, конечно. Эскель рассмеялся и похлопал его по плечу, кивнув головой. — Возможно, Ламберт просто смущается тебя, мало ли. Ты не похож ни на кого, кого я знал ранее, может, у Ламберта то же самое, и это сбивает его. Дай ему время. Пойдем, — Эскель кивнул головой в сторону, и Лютик лишь выдохнул и пошел за ним. Может, он соврал Ламберту, когда говорил, что ничего к нему не почувствовал. Если это в самом деле так, то почему ему так хочется провести с ним хоть какое-то время? Лютик тяжело выдохнул и покачал головой. Глупости. Все это просто глупости. И один глупый ведьмак.