***
Лютик оббегал добрую половину замка, переспросил у Эскеля, не видел ли он Ламберта, и нет, он совсем не устал. Его определено заряжала сила раздражения и злости. Ну, нет, он смог втереться в доверие к Геральту и едва не заменить ему весь мир, а тут какой-то обиженный жизнью ведьмак! Ну уж нет, Лютик так не сдастся! Вообще он подумал о том, что у него какая-то нездоровая страсть, когда его на хер посылают. Вот позови Ламберт его к себе — Лютик бы еще подумал, надо ли оно ему. Но вот такое отношение будило азарт и заставляло нервно искать его, чтобы доказать, что Лютик даже лучше, чем он мог когда-либо себе хотеть. Тем более Лютик бесспорно нравится всем ведьмакам! А этот что, особенного из себя возомнил? Хер ему. Лютику казалось, что он плутал по замку добрый час. Все-таки устав, он снова присел на подоконник и огляделся по сторонам. Нет, найдет этого придурка и еще извиниться заставит! Удивительно, но придурок не заставил себя ждать. Недалеко скрипнула дверь — Лютик помнил, что там была купальня — и, вытянув шею, тот стал вглядываться в сторону. Он широко улыбнулся, сам не ожидав такой реакции, увидев силуэт Ламберта — хмурого какого-то, все еще сердитого, с мокрыми волосами. Может, в самом деле что-то случилось? Внезапно тот остановился, все еще хмуро глядя на пол. Шумно вдохнул, принюхиваясь, поднял взгляд, посмотрел на него, грязно выругался, развернулся и пошел обратно. — Эй! — Лютик спрыгнул с подоконника и спешно пошел за ним. — Послушай, приятель, так и быть, я не сержусь. Знаю: у каждого бывают неприятные периоды в жизни, но если ты будешь держать это в себе и просто копить, то… — Послушай, — перебил его резко Ламберт, повернувшись к нему, глядя в глаза. Лютик не смог бы сказать, что он в самом деле злился. Был вымотанным, но злым? Нет, что-то абсолютно другое стояло в его глазах. Что-то, чего Лютик еще не видел. Так, как на него еще не смотрел ни один… альфа. Внезапно очевидная мысль о том, что Ламберт альфа взбудоражила его. Ничего нового, ведь Лютик не относился к этому как к чему-то особенному, но этот взгляд заставил его усомниться в своих принципах. — Я, блять, устрою тебе сейчас неприятный эпизод в жизни, и срать я хотел, что потом со мной Геральт сделает то же самое, что и я с тобой. — Да что с тобой?! — раздраженно рявкнул Лютик. — Я просто хочу с тобой познакомиться! Ты себе что, друзей из принципа не заводишь?! Или друзья не заводят тебя, потому что ты тот еще кусок мудака, а?! — Меня не заводят друзья. Но ты сейчас, блять, заведешь меня, стоя так близко, и тебе это не понравится. — Но я этого и хочу! Что плохого в том, чтобы быть друзьями? Ну, ладно, не друзьями, по глазам твоим вижу, что ты явно не любишь знакомиться, но… — Да ты, бля, издеваешься? Вы с Геральтом сговорились?! Сука, он за что-то мне мстит, точно, — кивнул сам себе Ламберт. — Хорошо, я поговорю с вами обоими после того, как вернусь сюда. И, блять, мы станем с тобой таким охуенными друзьями, что это не понравится даже мне! А теперь до скорого. Ламберт снова развернулся, но Лютик перехватил его за руку, подойдя ближе. Он ощущал, как мышцы под пальцами напряглись, будто бы Ламберт превратился в гребаную каменную статую. — Ты уезжаешь? Но почему? Ты же только приехал? Вы поссорились с Геральтом? Ламберт глубоко вдохнул и посмотрел на потолок. Лютик ощущал, как крепко от него пахло вином. При чем хорошим вином, выдержанным несколько лет. Красное… да, красное вино. Сладкое. Может, легкая кислинка… Из мыслей о вине, таком прекрасном и необходимом, Лютика оторвало то, что Ламберт больно сжал его за плечо и вжал в стену, оперся предплечьем о стену над головой и, глядя прямо в глаза, прошипел: — Ты же не совсем тупой, так? Даю тебе подсказку. У альф иногда случаются сложные периоды, и мне вполне было легко пережить этот сложный период здесь, чтобы никого не изнасиловать, потому что мне, ну, знаешь, немного голову срывает. А теперь подумай, что альфа в таком состоянии сделает с таким хорошеньким омегой вроде тебя, м? Нет, конечно, солнышко, если ты любишь по-жестче и пообещаешь, что Геральт потом не отрежет мне член, то… — Подожди, — прервал его Лютик, смотря широко открытыми глазами. — Как ты узнал? От меня же не пахнет… Ламберт медленно моргнул. А Лютик ощутил, как у него колени помягчели. Сердце подскочило к горлу, стуча медленно и тяжело. Ламберт… о, черт возьми, Лютик вообще был без понятия как он любил с альфами, но ради Ламберта готов был полюбить и по-жестче и даже очень жестко. Даже если пополам разорвут он был согласен. Вот так вблизи он был прекрасен. Запах вина перемешался со сталью — Лютик теперь чувствовал. Холодный, стойкий запах стали. Так близко он мог разглядеть даже морщинки и даже небольшое расхождение орехового от зрачка, вплетающийся в ядовито-желтый. — Ты тоже делаешь из меня идиота, да? — прошипел недовольно Ламберт. — Решили разыграть меня? Типа я совсем ебанулся по сексу и теперь слышу то, чего нет, да? Знаете, не ваше собачье дело, с кем и как много я сплю, и… — Да нет же! — перебил его Лютик и очень сильно встал ему на ногу. — Не пахну я! Вообще никак! Всю жизнь! На меня поэтому никто из здешних не смотрит. Да ты даже к козлу Эскеля подойди, он тебе и то проблеет, что я бета! Почему ты… почему ты чувствуешь?.. — спросил он, внезапно перейдя на шепот и судорожно вдыхая запах Ламберта. Ламберт пах крепко-крепко, так, что Лютику казалось, что он захмелел от одного лишь запаха. В груди стало как-то тяжело, а в голове мутно от понимания, что Ламберт… чувствовал его. И он был не то чтобы встревожен этой мыслью… На самом деле она его и не особо волновала. Он даже не думал, почему так вышло. Он пялился на губы Ламберта и думал, казалось, только о них. Никогда еще у мужчин не видел таких губ: пухлых, круглых, наверняка чертовски мягких и теплых. Интересно, а на вкус тоже как вино? А кожа? Он на вкус как разлитое по мечу вино? Ассоциация взбудоражила его. И он только смог просопеть: — Не знаю, что там насчет твоего особого периода, но если ты не отойдешь от меня, то я сам тебя изнасилую. Ламберт выругался себе под нос, ударил кулаком по стене и послушно отдалился, сделав шаг назад. Он выглядел растерянно и, кажется, в отличии от Лютика, он не думал о том, как было бы круто сейчас стащить с себя штаны и запрыгнуть на своего невольного… собеседника. Лютик ощущал себя загнано и странно. У него не было такого раньше. Чтобы от одного выдоха, взгляда. От тепла, едва ощутимого на коже. — Охуеть, — подытожил Ламберт. — Так ты… поэтому меня… на хер послал? — Ага, молясь всем Богам, чтоб ты не воспринял это как буквальное приглашение, — выплюнул Ламберт, почесав затылок. Лютик поежился, а потом едва в шок не пришел от мысли, что Ламберт его что типа… захотел?! Так, как альфа хочет омегу? Он ему понравился? Лютик мог его… возбудить? Ламберт побоялся не выдержать? Лютика эта мысль сначала напугала до усрачки, потом вызвала восторг, а потом он так же быстро растерялся, понимания, что даже если бы он и хотел, то нет, ничего бы у них не было. Лютик не для таких вещей. Ламберт уже не захочет его, если узнает о всех особенностях. — Скверно, — просипел он. — Ладно, ты это… ну… — Все в порядке, я с самого начала не обижался, — кивнул Лютик, ковыряя носком сапога пол. — Ну… я пойду тогда?.. Ламберт посмотрел на него так, будто сам замешкался. Он сказал, заторможено кивнув: — Да. Иди. Лютик медленно отстранился от стены и зачем-то снова посмотрел Ламберту в глаза. — Ну, я пошел? — Ага. — Но мы… могли бы поговорить? — Могли бы. Пауза. Они просто пялились друг другу в глаза. Смущенные и сбитые столку. — Нет, иди, я тебя изнасилую. — Я тебя тоже, — кивнул Лютик. — А потом Геральт тебя. Ну… я иду?.. Ламберт поджал губы, нахмурился и кивнул. — Да, иди. — И ты иди. Ламберт посмотрел на него, все еще хмурясь. Лютик ощутил, как внутри что-то перекрутилось от этого взгляда. — Иду, — кивнул Ламберт. Лютику казалось, что они разворочались со скрипом, но кое-как в самом деле разошлись в разные стороны. Но никто определенно этого не хотел. Лютик шел долго-долго. Просто шел. Потом дошел до своей комнаты, лег на кровать и уставился в потолок. Он сказал своему новому молчаливому собеседнику: — Пиздец. Никто не разделил его удивления. В голове помимо впившегося возбуждения, которое усердно затрудняло работу мозга, витало куча вопросов. И понимание, что Ламберт, возможно, единственный альфа, который увидел в нем омегу. И не просто увидел — захотел. Ему сорвало от него голову. Лютик прекрасно знал, что такое-то и не очень часто случается, иначе кругом бы все друг друга насиловали. Можно, конечно, было бы спихнуть на скорый гон или мутации, но все-таки… Ламберт чувствовал его запах. Лютику стало смешно от случившего. Он творческая личность, бард, никого не хотящий и так и не полюбивший по-настоящему, не увидевший ни в одном человеке свою больную страсть, просто свихнулся от вида одного злого ведьмака. Лютику казалось, что он выше этого, что это тупо и по-животному, но… Ламберта хотелось сожрать. Лютику хотелось закрыть его в этой комнате, стащить с него одежду, вылизывать его всего, искусать, отсосать, а после сесть на него и трахаться до потери пульса. А потом снова опомнился. Ага, конечно. Сейчас же. Разбежался кто-то вроде Ламберта трахать паренька, которого и возбудить толком нельзя. Запах запахом, но вряд ли Ламберт захочет обременять себя всем этим. Да и черт с ним… Гон пройдет, Ламберт перебесится, посмотрит на Лютика свежим взглядом и махнет рукой. А вот Лютик не перебесится. Он прикрыл глаза и устало застонал. Лучше бы он пошел к графине и так бы и не узнал, насколько может кружить голову просто чужой запах и ощущение тепла сильного, напряженного тела.***
— О, Ламберт! Я искала тебя! — Чудесно, что вы все меня ищете, чувствую себя таким важным! — недовольно крикнул он, оттягивая манжеты на рубашке, а потом еле слышно под нос себе пробубнил: — впервые на своем веку… — он осмотрелся и спросил: — Чего надо, Йеннифер? Она смято улыбнулась, будто хотела показаться вежливой, но почему-то передумала. Ламберт хмыкнул. Ну да, вежливость это не с ним и не к нему. Ему она на хер не упала, так что можно не стараться, не тратить силы. — Я просто… Слушай, ты знаешь, я вообще в чужие отношения не лезу, а тем более в твои, но я с Лютиком поговорила… — Блять, подожди, — Ламберт потряс головой и нахмурился. — Это ваш отпрыск, что ли? Вам Богиня это чудо природы скинула или что? — Нет, это друг Геральта. — Ага, двадцатилетний друг, за которым еще и ты носишься? — скептически уточнил Ламберт, вздернув бровь и засунув руки в карманы. Тело ощущалось поразительно легко в одной лишь рубашке и штанах без брони. — Не делай из меня совсем уж идиота. — Он не может быть нашим ребенком по определенным причинам. — Детей неожиданности никто не отменял, — фыркнул он, медленно идя вперед. — В чем проблема? — Я бы хотела попросить тебя быть более… вежливым с ним. Он… — Мы с ним уже поговорили и все уладили. — Оу, правда? — спросила она, не скрывая своего удивления. — И в чем состояла проблема? Он тяжело выдохнул и посмотрел куда-то в сторону. — Ты почуял его запах?! — едва не воскликнула она. — Йеннифер, скажи честно, ты хоть иногда притворяешься, что у тебя совесть ну, хотя бы ночевала? — Какая совесть, Ламберт? Это… это… — Странно, — кивнул он. — И больно. — Больно? — Чувствую, от подавителей выблюю из себя желудок. Хорошо, если не буду падать в обмороки. Она поморщилась, закусив губу. Да, она знала, что ведьмакам приходится сложнее, потому что их инстинкты обострены и гормоны сложнее подавлять, поэтому им требуются большие дозы, к тому же с более агрессивным влиянием. Так же есть некоторые проблемы из-за их метаболизма. Да, это будет отвратительно. И ужасно скажется на его организме. — Тебя попросил об этом Геральт? — Нет, он просто чертовски сильно намекнул мне, что кастрирует меня, если я только посмотрю на Лютика. А ему лучше не знать, что я не только посмотрел, но и глазами уже раздел. Йеннифер резко остановилась, пораженно смотря в пол. Ламберт вторил ей, посмотрев на ее лицо, вскинув бровь. — Тебя это совсем не волнует? — Что, подавители? Очень, но… — Запах. — Ну… бывает?.. Йеннифер закатила глаза. Ее иногда поражало то, как Ламберт относился халатно абсолютно ко всему. Она знала, что ему просто было все равно, но сейчас это касалось ее… черт. Близкого человека, да, можно определить это так. — Пойдем со мной. Кинула кратко она и быстро пошла вперед. Ламберт устало застонал. Он не хотел идти за ней, он хотел есть, но, конечно, ее это мало волновало. Ведьмачья библиотека, чудом уцелевшая, поражала своими габаритами даже Йеннифер, которая имела определенно внушительную коллекцию. Но был и минус — найти в ней что-то определенное было сложно, поэтому она кинула Ламберту несколько названий и сказала ей помочь. Ламберт бурчал, матерился, но помогал. Йеннифер догадывалась, что Ламберт, возможно, понимал, что то, что он ощущал запах — не просто так. Это что-то означало. И, возможно, что-то чертовски важное. Не для него, так хоть для Йеннифер. Да и в самом деле: помощь чародейке в этом замке самое веселое, что его ждет ближайшую зимовку, так что потерпит. Тем более потраченное время вполне того стоило, чтоб самодовольно протянуть Йеннифер книги, которые он нашел быстрее, намного лучше ориентируясь в этих катакомбах. Она не уделила никакого внимания его неприятной усмешке, и он даже расстроился. Присев на подоконник у широкого витражного окна, она стала суматошно листать страницы и что-то там вычитывать. Ламберт скучающие зевнул и тоже присел, оперевшись спиной о стекло и глядя на потолок. О чем бы он не думал, странный микс запахов следовал за ним. Под веками вырисовывалось его лицо, которое он сумел так четко и близко разглядеть. И большие голубые глаза, и светлая, наверняка, нежная и мягкая кожа — какая и бывает только у омег, молодых и не знающих тяжёлой жизни. Наиболее нежная в особо интересных местах, о которых Ламберту особенно нравилось думать. И фигура — ох, какая у Лютика была фигура. Он казался Ламберту гибким и пластичным. Его можно по-разному крутить в своих руках и… — Ламберт, думай потише, меня твои нимфоманские мысли немного сбивают! И скажи спасибо, что я не передаю это Геральту, иначе это он бы уже тебя по-разному крутил в своих руках. Ламберт едва воздухом не подавился и подскочил. Раскраснелся бы, если мог, но в итоге только крякнул: — А ты не лезь ко мне в голову! — Да я и не лезу! — Поэтому ты мне решила сообщить, что я думаю, как оказалось, о чем-то неприличном! Вот те на! Альфа пред гоном думает об омеге! Он айкнул, когда она легко ударила его книгой по макушке, и потер ушибленное место. Йеннифер поправила подол платья, когда перекинула ногу на ногу, и сказала: — Да, это жасмин и кедр. И еще мускус и кашмирское дерево. Ламберт едва рот не раскрыл. — Ты и запахи… можешь чувствовать? — Могу, — кивнула она, вчитываясь и перелистывая страницы. — Много чего могу. Ламберт фыркнул и уставился на свои сапоги, сложив руки на груди. — Ну вот и нюхай. — Фу, что это? — Кикимора. Йеннифер сморщилась и отодвинулась от Ламберта, будто это от него пахло. Ламберт лишь рассмеялся, а потом встал, чтобы размяться, затем достал какую-то книгу и снова уселся, лениво ее листая. Йеннифер глянула на него краем глаза. Она не то чтобы когда-то в самом деле глубоко в него залезала, не считая это вообще целесообразным, но ее… поражала контрастность Ламберта. Ее и Геральт сначала поразил этим. Суровым видом и мягким содержанием. Но Ламберт… он был похож на лезвие. На кинжал. Злой, раздраженный, обидно шутящий, но когда замолкал и просто был тем, кто он есть, Йеннифер поражалась тому, как в таком перебитом, травмированном тяжелым детством взрослом умещалось столько любви. За хитиновым покровом ненависти и боли, травм и страхов, в нем было сердце, полное любви. Невысказанной. И это каждый раз ее поражало. Но она никогда в это не углублялась. Нет нужды. Но именно по этой причине она не стала, сродни Геральту, запрещать на Лютика даже смотреть. Ведь Ламберт умел любить, и она верила, что если такова судьба, то, что ж… думается, он еще поразит их всех. Они просидели так долго. И ее удивило, что Ламберт не ушел, просто сидя и шелестя страницами. Возможно, ему в самом деле было это интересно. — Нашла, — сказала она, убирая волосы с лица. Ламберт выпрямился и вытянул шею, стараясь заглянуть в книгу. — У Лютика не единичный случай. Это генетически сбои, часто вызванные тем, что в роду были какие-то связи иного рода. — Так вот отчего он на эльфа что-то смахивает, — хмыкнул Ламберт. Йеннифер уставилась на него, удивленно вскинув брови. — Ни разу об этом не думала, — потерла подбородок она, смотря на потолок. А ведь и вправду. Во внешности Лютика что-то было тонкое, эльфийское. — Так вот, это небольшая мутация, но она фактически не лишает ничего. Никаких функций. Не приносит за собой и бесплодия, несмотря на отсутствие явного цикла… — прочитала она вслух, медленно скользя пальцем по бумаге. — У него нет течек? — удивился Ламберт. — Вот же счастливый сукин сын, а? Нет течки, а детей иметь может! У нас есть гон, но хуй нам, а не дети. — А ты будто бы детей себе хотел, — закатила глаза Йеннифер. — Давай честно: тебя никто вытерпеть не сможет. Ну по крайней мере пока ты будешь строить из себя хер пойми что. Ламберт выругался себе под нос, но ничего не ответил. — Ну так в чем проблема? Меня что, Богиня в лобик чмокнула, что я ощущаю, чем от него воняет, а? Лучше бы не ощущал, честное слово, — он сильнее перегнулся через ее плечо, заглядывая в книгу. Она фыркнула и отдалила его лицо ладонью. — Ты будешь смеяться, Ламберт, — пожала она плечами и захлопнула книгу, не дав ему найти нужное предложение. — Ну так насмеши меня. — Запах могут слышать определенные люди. — Например? — Родная мать. — Я его не рожал, — серьезно заверил ее Ламберт. — Я, конечно, много хуйни по пьяни творил, но такое, наверное, я бы запомнил. — Ох, что же это значит? — Йеннифер театрально нахмурилась, сделав вид, что задумалась над этим вопросом. — Да кто еще, а? Отец? Я не удивлюсь, если смог все-таки кого-то обрадовать щеном. — Боже, ты что, своего возможного ребенка щеном назвал? — сморщилась она. — Ты бы был отвратительным отцом. — Так что, он реально мой… — Боже упаси Лютика от таких отцов. Он даже на тебя не похож! А представь, что было бы, если бы у него был, например… твой нос! Ламберт нахмурился и кинул на нее недовольный взгляд. — Нормальный нос. — Ага, на твоем лице — да. А представь на его. Ламберт, сам не ожидав, что это его насмешит, прыснул в свой кулак. Да, вся картина была бы насмарку. — Ну, кто там еще? Святой? Бог? Проклятый какой? Или я типа… — Предназначенный, Ламберт, — перебила она его, убирая волосы за плечи. — Вы истинные. Ламберт уставился немигаемым взглядом в пространство перед собой. Он моргнул и посмотрел ей в глаза. Будто ожидал, что она скажет, что это такая вот несмешная шутка. Но она не говорила. Потому что она не шутила. — Подожди, — сказал он, все еще в каком-то ужасе. А потом крикнул на высокой ноте: — Какого хуя?! Йеннифер пожала плечами, замечая, что Ламберт испугался этого. Но она ничего не сказала, смотря, как Ламберт сидел с открытым ртом и всерьез был напуган этой новостью. Возможно, он все-таки надеялся, что он его отец. Или что его все-таки поцеловала Богиня в лобик. Ламберт подытожил: — Пиздец. И Йеннифер даже отчасти была с ним согласна.