Ловец наград

      «Дети, — думает Бонарт, сходя со ступенек "Под головой химеры" . — Все они просто дети».       Крысы молча ждали, насмешливо щуря слезящиеся от наркотиков глаза. Во всем их облике действительно сквозило что-то эдакое. Что-то крысиное. В дикарских улыбках, в пестрых тряпках и смелости нигилистов. В вороватых повадках, так удивительно идущих к хорошеньким, если б не паскудное выражение, мордашкам. И они все такие тонкие, стройные, по-детски неловкие. Сколько им в среднем? Пятнадцать? Шестнадцать лет? Это считывалось в каждом шаге, в каждом слове. Даже эта эльфка, похожая на проститутку, и та была по сути маленькой.       «Вряд ли это будет интересно. А хотя... их так много. Стая голодных пасюков спокойно пожирает человека.»       — Ну лады, Крыси. Коль пошла такая пляска...       Дети приготовились. Заскрипели кожаные куртки, туго обтягивающие молодые, без грамма жира тела. Тела, достойные танцоров.       — А ну, музыка! Играй!       Они бросились друг на друга одновременно. Как волки. Но Лео был чуточку быстрее. И напал за мгновение до.       Все это было давно знакомо.       Вот они рассыпаются цепочкой, пытаясь захлестнуться вокруг врага, заколоть его в спину, ужалить своими острыми зубками.       «Им подходит называться крысами!»       Обе открывающие атаки Бонарт отбил играючи — одна от лидера шайки с платком на голове, другая от низкого белобрысого мерзавчика — и тут же мгновенно обернулся, высоко вскинул меч, блокировал. Дрожь от удара отдалась в локоть. Этот крыс бил сильно, профессионально, по-солдатски. Его мускулы вздувались как у буйвола. И глаза были такие же. Одурманенные. Такого занятно прикончить раньше прочих!       Бонарт стряхнул юношу, отступил в сторону и ударил сбоку, всем весом навалился и насквозь прошил напавшему грудную клетку. Тот как запущенный пращой вылетел из клубка, треснулся спиной о стену, брызжа кровью на грязно-белую известку.       Первый.       Поднялся шум, вой, крик. Бонарт не слушал, что ему кричат. Куда важнее, как. Со страхом, с гневом, с ненавистью. С обреченностью. Вот подлинная музыка! Как чудесно напугала деток смерть единственного среди них солдата!       Бонарт ушел вбок от эльфки, закрутился как волчок. В таком деле главное ни на миг не останавливаться. Даже мелкая крыска может укусить, и Крысы пытались, изо всех сил пытались. Они неустанно перегруппировывались, перебегали, перемешивались, стремясь занять выгодные (в их понимании) позиции. Суетились. И каждый раз сталкивались друг с другом, недовольно зыркали.       «Как знать, еще лет десять, может вы бы и превратились в слаженную ганзочку. Даже интересно, как на вас выросла б цена?»       Темненький подпрыгнул, ударил сверху вниз, будто не мечом правил, а кузнечным молотом. Одной рукой Бонарт парировал, другой — выхватил из-за пояса нож и полоснул его в живот. Оттолкнул плечом и с разворота дал пинка под зад.       Уже ослабший, умирающий парнишка нетвердым шагом выкатился, согнулся и упал на бок, попеременно сгибая и разгибая колени. Глупая попытка затолкать вывалившиеся внутренности.       Второй.       Крысами охватило отчаяние. Последнее, какое может испытать разумное живое существо. В этот раз они пищали.       «Ну что же вы? Теперь эти бычки под ногами не мешаются».       Остатки Крыс атаковали разом. И им правда стало легче. Появилось пространство для маневра, можно было что-то делать не по очереди. Становилось опасно, жарко, но Крысы уже нервничали. Главарь промазал на добрых две ладони, а Бонарт, не прекращая движения, уйдя в молниеносную цепочку вольтов, внезапно рубанул по шее эльфку.       «А ты незнакома с эльфьим стилем!»       Она как подкошенная упала на дорогу, свернулась клубком как кошка, кровь из артерии брызнула на лодыжки. Лео невольно засмотрелся. Молочно-белые, красивые, узкие, с четко очерченной косточкой. Он любил таких изящных женщин. Впрочем, он тут же забыл о ней как только переступил через труп. Хлещущий кармин запачкал ему колени.       Третья.       Главарь с платком и коротко стриженная девушка — почти бездействующая до этого — напали в унисон. Лео отразил их одним махом, сцапал за шиворот пытавшегося зайти справа паренька — того, с гаденькой улыбкой — развернулся вместе с ним как в танце и разделал его одним ударом от ключицы до бедра. Парень рухнул, попробовал зажать рану, уже притихший, смирный.       «Что ж ты теперь не улыбаешься, мальчик?»       Друзья попытались защитить его, но Бонарт отбился и демонстративно ударил поверженного еще раз, самым острием клинка в висок. Голова несчастного будто взорвалась, и он медленно осел в грязь.       Четвертый.       Остались двое. Они закричали, еще более дико, еще более отчаянно.       «Только дети могут постичь такие глубины», — с удовольствием подумалось Бонарту, а потом он одной атакой перерубил два тела пополам.       Пятый и шестая. Когда работаешь с толпами, просто необходимо вести подсчет.       Странно, должно быть больше для полного комплекта. Где проклятая седьмая?       Потом будут говорить, что Лео убивает холодно, без эмоций, как жнец косит пшеницу. Вранье, конечно. Лео радовался каждый раз, когда отнимал чужую жизнь. Не имеет значения, малолетки или взрослые: ни те, ни другие не доставляют особенных проблем... Хотя нет, имеет. Молодые — яркие. Их убивать приятнее. Если уж ввязались в серьезные игры, то и не ждите снисхождения. Все они умирают, осознав это. Опытный глаз легко различит эту перемену.       Бонарт был очень опытный.       Вранье, что он не испытывал эмоций. У него просто лицо невыразительное.