Ловец наград

      — Ты каждый раз просишь показать экстра-класс. Зачем? У тебя ведь уже есть такой меч. — Эстерхази кивнул на украшенную резьбой головку, покачивающуюся у Бонартова бедра.       Охотник тут же перехватил его взгляд и быстро накрыл её рукой. Закашлялся, пригладил волосы.       «Каждый раз одно и то же.» — подумалось ему.       Но вслух произнес другое:       — Люблю знать, что нового делают в мире. Сам знаешь, оружие — важная вещь в моей профессии.       — Знаю. — равнодушно ответил продавец, жестом приглашая давнего клиента на задний двор.       Всякий раз, бывая тут, на залитом солнце пятачке, Бонарт чувствовал что-то, что можно было назвать полным эстетическим удовольствием. Но он не изъяснялся в таких выражениях. Его просто завораживали сотни холодных бликов, гипнотизировали изломанные отражения на клинке, манила теплота кожи на оплётке.       Он подошел ближе к прилавку под навесом. Протянул руку, коснулся мягкой шагрени.       Рыбий взгляд плавно заскользил по ровному ряду эфесов, отмечая каждый новый меч. Из всего оружия на свете, из всего многообразия рубящего, колющего и стреляющего великолепия, ловец наград отдавал предпочтение полуторным мечам, бастардам: достаточно быстрое оружие, чтобы уклоняться, достаточно длинное, чтобы атаковать, не теряя в манёвренности. Не такое тяжелое как топор или булава, но ему это и не надо. Чем крушить защиту, он её обойдёт и ударит в спину, уколет между сочленениями лат и перережет глотку.       Бонарт медленно двигался вдоль прилавка, жадно ловя отблески, и думая о том, как хорошо на них смотрелась бы ярко-алая кровь. Взгляд профессионала быстро разбирал каждый меч по кускам, смакуя его огранку, заточку, материалы рукояти и ножен, мастерство и практичность украшений, надписи и руны. Бонарт смотрел на оголовья и узнавал каждое, хотя тут были экземпляры чуть ли не со всех концов Севера и Юга.       Украшенные перекрещенными молотами — эти из Махакама, с конской мордой и короной — из Повисса, герб солнца — Вироледа. Бонарт узнавал и тёмную сталь, украшенную ажуром — гномовская работа, а если видел изогнутый клинок с позолотой, то сразу же угадывал в нём эльфа. И это было неудивительно: когда всю жизнь общаешься с оружием на ты, начинаешь понимать его язык.       В этом Бонарт тоже видел особую прелесть. Оружие не солжёт тому, в ком есть опыт. Чутьё, если угодно. А чутье у него было отменное. Это тоже критерий профессионализма.       — Ты лучше скажи, что конкретно тебе по вкусу. — посоветовал Бонарту Эстерхази.       Лео посмотрел на него мутным взглядом.       — Я люблю простое, но приличное оружие. Без надписей, рун, и прочей дряни. Добрая сталь и ничего лишнего. Как ещё мне описать экстра-класс? — он сплюнул на траву и побрёл дальше, потеряв к Эстерхази всякий интерес.       Тот не стал мешать ему, жестом велев подмастерьям удалиться.       Вдоволь насмотревшись, не проронив более ни слова, Бонарт молча развернулся и пошел на выход.       — Жаль, что не смог тебе помочь. — сказал Эстерхази.       Бонарт усмехнулся:       — Это не твоя вина. Просто я клиент такой. Ты бы мог помочь, если бы я вдруг потерял меч. Но со мной такое не бывает. Или если бы ты начал торговать сельхозорудиями.       — А что такое? — непонимающе нахмурился торговец.       — Понимаешь, мне нужна пила.       — Для чего тебе? — удивлённо спросил Эстерхази.       Все знакомые Бонарта знали, как тот ненавидит кметскую жизнь. И тут такое! Лео смотрел в ответ долго, а когда ответил, то заговорил тихо, зловеще:       — Я охотник за головами. Сам догадайся, для чего мне пила.       — Понимаю… — медленно протянул Эстерхази, поигрывая костяной свистулькой, свисающей с шеи.       Но затем он все-таки подошел к одному из прилавков, поманив Бонарта рукой. Тот нехотя снял ладонь с дверей.       — Пилами моя фирма не торгует, но есть у меня то, что должно тебя удовлетворить, Бонарт, — Эстерхази положив пальцы на конскую попону, который был прикрыт товар. — Недавно получил, не успел даже аккуратно разложить. Ограниченная партия.       Эстерхази театрально сдернул ткань, и Бонарт тут же раздражённо оскалился:       — Я что, похож на белку какую? На краснолюда?       — А что, топорами только краснолюды пользуются? — буднично парировал Эстерхази, пробегаясь пальцами по лакированным деревянным рукоятям. — Тебе надо что-то, чтобы отделять голову от тела, это понятно. Топор подходит идеально. Ими и палачи пользуются, так что можешь довериться их выбору. Центр тяжести, широта лезвия. Этот вот, к примеру…       По лицу Бонарта разлилась желчь, когда тот шагнул вперёд, нависая над Эстерхази, как башня.       — Ты не путай, — оборвал его Лео, понижая голос до хриплого шепота, — что между работой палача и моим ремеслом есть сходство, Эстерхази. Для всякой работы нужен лишь один, но правильно подобранный инструмент. Палач использует топор потому, что это наказание такое, через убиение. Чтобы всё было быстро и без шансов выжить. Поэтому он просто рубит голову. Но передо мной такие задачи не стоят. Я могу потянуть время, распиливая шею со всей осторожностью, вместо того чтобы перебить позвонки. Напоминаю, я не должен попортить товар, а топор это может. У меня вдумчивая работа, Эстерхази, надо чувствовать… материал.       В лавке повисла тишина. Эстерхази глянул на Бонарта без страха и уважения, не прекращая поигрывать свистулькой.       — Значит, не купишь? — наконец спросил оружейник.       — Значит, не куплю.