Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель!

Засыпать рядом с любимой разомлевшей женщиной, после страстных занятий любовью — было прекрасно, но вот просыпаться от резкого зова собственного кинжала, который вновь украли — было отвратительно. Румпельштильцхен даже осознать не успел, как уже стоял посреди дороги. Благо, кто бы не был похитителем его кинжала, тот додумался дать ему приказ одеться. Хотя и не полностью, судя по ощущению холодного асфальта под его босыми ногами. Он растерянно огляделся, понимая, что находился около границы города. «Черт! Надо было прятать кинжал, а не оставлять его в сейфе!» — ругал себя он, с ужасом ожидая увидеть своего нового «хозяина». — Здравствуй, Румпель, — раздался за его спиной голос последнего человека, которого он хотел видеть или слышать. Или ожидал увидеть. Здесь. Он медленно обернулся и посмотрел на Белль, которая стояла неподалеку от него, с упрямым выражением лица и с вытянутой вперед рукой, в которой был его кинжал. Граница города, решительное лицо девушки, кинжал… У Румпельштильцхена появилось дурное предчувствие насчет того, что сейчас произойдет. — Белль… — тихо выдохнул он, чувствуя, как все внутри сжалось от ужаса. — Что ты?.. — Молчи, — сказала она дрожащим голосом. Белль сглотнула и вскинула голову. — Я хочу задать тебе лишь один вопрос. — На границе города? — ехидно сказал он, сжимая кулаки по бокам, чтобы та не увидела, как затряслись его руки. Белль поджала губы. — Ты меня и впрямь больше не любишь? — тихо спросила она, выжидающе смотря на него. — Ну? Отвечай же! — Нет, — сквозь зубы выдавил колдун. — Не люблю. — А любил ли?.. — выдохнула она, но тряхнув головой, добавила: — Нет, не отвечай. Я не хочу этого слышать. Мое сердце достаточно разбито… — Твое разбито? — неверяще сказал он. — А мое сердце по твоему что, железное? — У тебя его нет! — истерично крикнула Белль. Румпельштильцхен изумленно посмотрел на девушку перед собой и поразился, как он вообще мог подумать, что когда-либо любил ее. «Воспоминания любить было легче, со временем, образ в них становяться свят и все недостатки забываются», — горько подумал он. — Чего ты от меня хочешь? — устало спросил колдун. И оглянувшись к себе за спину, на черту, что обозначала границу, он сардонически добавил: — Мой ответ тебя ведь и не интересовал. Ты уже и так все решила. — Так будет лучше, — упрямо сказала Белль, вскинув подбородок. — Ты — Чудовище. И я хочу убедиться, что ты больше никому не причинишь боли. Против воли, Румпельштильцхен вздрогнул. Ее слова неожиданно больно ранили его. Он и сам знал каков, но все же вслух это слышать было мучительно, особенно сейчас, когда он только начал свои отношения с Эммой, ради которой и впрямь хотел измениться. И не только поэтому. Ведь он только примирился с сыном, сблизился с внуком, сходил с Эммой на первое настоящие свидание, которое, кажется, стало и последним… Все только начало налаживаться в его жизни, но теперь, судя по всему, этому не бывать. «Прости меня, Эмма…» — с мукой подумал он, и следуя приказу Белль, сделал первый шаг назад. — Белль… — попытался он образумить девушку, но та его вновь оборвала. — Нет, хватит слов. Уходи из этого города. Забудь сюда дорогу, — твердо сказала шатенка. — И не возвращайся. Никогда. Она сделала резкий шаг вперед, а он широкий назад, чувствуя, как магия кинжала, следуя приказу своей новой владелицы, буквально выталкивала его за черту. От собственного бессилия и даже страха, перед неизвестностью, у него на глазах навернулись слезы, а легкие сжались, отчего ему стало не хватать воздуха. Это так несправедливо!.. — И я теперь чудовище?.. — тихо просипел он, держась за грудь, когда до черты остался всего шаг. Один шаг назад, всего один, и его жизнь будет закончена. Белль нахмурилась. А он зная, что ему больше нечего терять, продолжил: — Ты выкидываешь меня из города, лишаешь всего… А как же мой сын?.. Внук?.. Ты же знаешь, как долго я искал Бейя… — Им будет лучше без тебя, — жестко сказала Белль и громко крикнула: — Уходи! И Румпельштильцхен сделал последний шаг назад за черту города.