Любить тебя больно

– Росвита Хохглаубер, ты мне этого не предлагала! Кленцендорф так резко поставил бокал с холодным мятным чаем, что едва не разбил. Фрау Корр останется довольной: им не испорчен венецианский хрустальный сервиз – семейное наследство, доставшееся от дьявол пойми какой энное число пра совместно с бабушки. Ибо женщина, прознав о его близком знакомстве с Соломоном – отец подруги настоятельно просил называть по имени, – да о том, что он «желательный гость и кандидат в мужья», “армейского товарища сына” еще усиление стала не переносить духом; стала считать Эльзаса отныне и вовек подлым лицемером. – Предложила, и точка, – заявила она с улыбкой победительницы. На Рози, с ее ликом в форме сердца и с копной кудрявых непослушных рыжих волос, постоянно выскакивающих из-под филигранно уложенной прически, было просто-напросто невозможно гневаться. Но в данном вопросе Кленцендорф решил проявить непреклонность. Стояли последние дни сентября, на улице небывалая теплынь, двадцать градусов в тени. – Росвита, – он повернулся к ней лицом, – неужели ты позабыла? Они сидели на деревянной скамейке, коя висела на ореховом дереве в саду, раскинувшемся на заднем дворе капитана. – О чем именно «позабыла»? – она умильно хлопнула длинными ресницами. – О репутации, – Кленцендорф показно скрестил руки на груди. – Кабаре не место для столь благородной девицы. Гулящую – никто не возьмет в жены. – Пустяки. Я же буду с тобой, – пылко возразила Рози. – В придачу, мой дорогой Эльзас, я с младенчества не верю в сказки и во всяких там принцев на белых конях. Нет никакой любви. Есть только отчетливый выбор. Ты встречаешь кого-то. Он тебе симпатичен. И вы начинаете жить вместе. Все элементарно, Ватсон. Незнакомый зверек тихонько зашевелился где-то в районе груди, потому как слова подруги нечаянно навели на смутную мысль, что… Взволнованно погнав ту прочь, Кленцендорф с фальшивой веселостью выдал: – Фу, до чего неромантично. На террасе послышались шаги – Мозель деликатно вел в дом Надю. – Думаешь, это любовь? – она со всей серьезностью указала подбородком на пару. – Между ними нету и страсти. Даже на одну ночь. Зато вовсю имеется голый расчет. Ведь надобно быть полнейшей идиоткой, чтобы не принять предложение руки и сердца самого Корра-младшего. Когда сей день настанет, мама от такой новости воспарит на седьмое небо от счастья. Они с тетей Евой давно мечтают об этом союзе. Банки объединятся с прессой. Миром правят деньги и знания. Это ж так естественно, как кофе со сливками. Он натянуто улыбнулся. – Возможно, ты абсолютно права. Но я все-таки верю в настоящую любовь. Рози шутливо пожала плечиками, мол, как тебе угодно, и вопросила: – Ну, так что, Эльзас, мы сегодня отправимся с тобой в заведение чересчур непотребное для фройляйн? – Нет! Клубы сигаретного дыма, густо стелющиеся над столиками, приятно пощипывали глаза. В "Moka Efti", нынче модном местечке, куда пятничными вечерами съезжался потанцевать, выпить шампанского, а порой “поблаженствовать на небесах” от адского зелья, почти весь Берлин – верха и низа, – царил полумрак. Кленцендорф прищурившись, пытался разглядеть их. Пола с Росвитой. Чтобы подруга не задирала лишний раз носик, он “вероломно” навязал ей в кавалеры друга. Однако невольно выцепил взглядом их. Мозеля с Надей. С виду младшая сестрица – этакая скромница, но идеей побывать в кабаре загорелась похлеще старшей. Капитану осталось лишь согласиться. Снова. Сейчас Корр изящно и плавно направлял свою спутницу в венском вальсе. Твердые объятия. Тепло. Уверенность. Нежность. Безопасность. Защищенность. Пара обязательно приобретет квартиру в городе, в Митте, благополучном районе ихней юности, рядышком с родителями. Само собой ближе к работе “горячо любимого” супруга. А как здорово было бы жить в Тиргартене.* Этой зимой там продают владение Гольдштейны – громадный особняк с четырьмя мансардными окнами. Молодые могли б приобрести и отреставрировать… достроить новое крыльцо для прислуги и детскую для ребенка. Для ребенка!.. Эльзас нервно вздрогнул – вдруг, словно черт из табакерки, возникла Рози. – Пойдем отсюда, – томительно простонала она. – Уже?! – искренне удивился он. – Но мы ведь даже еще не потанцевали. – Мне больше не хочется находиться здесь, – процедили сквозь зубы. – Это из-за Пола? – полюбопытствовали с легким смешком в голосе. То-то же. Подруга бойко кивнула. – Да, твой дружок странный. Слишком странный. Кленцендорф чуть склонил голову в бок. – Это плохо? – Да, – раздалось весьма тревожно, правда, вперемешку с глубоким упоением. – Хм-м, но разве не ты жаждала испытать в жизни что-нибудь необычное, прежде чем стать… – он остановился, будто собираясь с духом, ибо нужны были силы, чтобы произнести сложную, неприятную фразу, – …прежде чем стать фрау Эльзас Кленцендорф? Рози прожгла его сердитым взором. – Да! Когда я выйду за тебя замуж, то обрету наконец-таки долгожданную свободу! И никто… никто не свернет меня с этого пути! Кленцендорф, немного узнавший бравый характер Бетцлера, про себя заключил: «Вот и все, пропала Росвита Хохглаубер!». В общем: «Они сошлись. Волна и камень. Стихи и проза, лед и пламень».** Опосля, ласково усмехнувшись, он протянул ей ладонь. Если бы два года назад ему сказали, что он будет жить со своим возлюбленным, с подругой да приятелем в столице, учиться в престижном университете, иметь стабильную работу в роскошном отеле, Эльзас бы ни на капельку не поверил говорящему. Но сие жизнь. В один момент ты неистово сражаешься на французских полях, а в другой ты уже приглашаешь, возможно, девушку своего лучшего друга на танец. Ты приспосабливаешься, ты принимаешь судьбу такой, какая та подразумевается, и ты стараешься быть порядочным человеком. И все ж таки… Это и «все ж таки» – опасная дума – сродни треклятому «если бы». Гнать. Снова гнать вон. Эльзас с Рози раскачивались под печальную мелодию одинокой скрипки, и с каждым шагом Кленцендорф яростно убеждал себя, что у них это есть. То, от чего сейчас стремительно пыталась убежать Росвита. Конечно же, есть. Мозель без ума от него, а он – от Мозеля. А зверушка, что царапнула в груди сомнением – полная чушь. Просто во всем виновата Рози. Рози. Капитан любит его сильнее всего на свете. Сегодня ночью, когда им позволено будет остаться наедине, он крепко возьмет капитана за руки, притянет к себе, зароется пальцами в темные волосы да обнимет, чувствуя, влагу на своих щеках. Не из-за грусти. А из-за радости. Потому что Эльзас ведал – ему страстно хотелось довериться выбору, хотелось верить в любовь, поэтому им отметался любой намек на грусть и страх. Мозель его не бросит. Пока они любят друг друга – все у них будет хорошо. * – центральный район Берлина. ** – А.С. Пушкин – "Евгений Онегин".