Долго и Счастливо

      Юна ему так и не ответила и не прочла последнее сообщение. Но Чонгуку хватило и этой ошибки, по-видимому, чтобы понять, что она на связи. Что ей действительно сложно и непросто сейчас, но почему-то девушка не желает помощи. Иначе, в чем была причина молчания, если не в этом?       Прошло ещё пару дней. Юна так и не ответила никому, продолжая шататься по городу. Правда, на этот раз она снимала номер в отеле в эти дни, чтобы не застудиться. Ночи хоть и теплые, но здоровье не казённое, лечиться будет себе дороже. Учитывая также, что ей сейчас просто не хочется возвращаться к отцу и где бы девушка лечилась, собственно? Интересно, родитель вообще понял, что её нет дома уже четыре дня?       По крайней мере, она начала чувствовать себя немного легче. Напряжение было уже не таким неподъемным, пальцы не делали лишних штрихов в рисунках и скетчах на листах, линии не выходили случайно жирными, с непомерным нажимом. Юна снова рисовала легко и непринужденно, даже не задумываясь о контроле своей руки. И у неё снова выходили знакомые черты – изгиб губ, тёмные брови, наполненные весельем глаза. Никто ведь не запретит ей рисовать его, если уж теперь и смотреть нельзя. Ведь теперь он…       После пар, Чонгук выбрался на улицу с друзьями, решив погулять по парку и поесть мороженного. Сегодня были сложные предметы и им было просто необходимо расслабиться. Тем более, что завтра выходные.       Веселый хохот парней то и дело разносился над вечерним парком. Девушки заинтересованно оборачивались и смотрели на них, но их как будто не волновали эти взгляды и откровенные разглядывания.       Взгляд Чона скользил мимо людей, так и не находя знакомую фигуру с каштановыми волосами. Не видел он и скетчбука и простого карандаша хоть в чьих-нибудь руках. И уже отчаявшись наткнуться на Ким Юну, он отвернулся обратно к друзьям.       Замечая над плечом одного из парней далекий сгорбившийся силуэт, сидящий на каменном ограждении, где внизу простиралась река. С пустым безразличным взглядом, с залегшими под глазами тенями, небрежным пучком волос на голове, в мятой одежде, с рюкзаком на плече. Вид у неё был неважный, если не сказать, что неприглядный – будто сломанная. Но это была Ким Юна.       Торопливо попросив друзей идти дальше, заверив, что нагонит их, он рванул к этой фигуре. Оббегая людей, перепрыгивая препятствия, он боялся отвести взгляд от девушки, дабы не потерять её случайно из виду. Сердце в груди взволновано грохотало, дыхание сбилось, хотя он давно уже не ощущал этого — у него была хорошая физическая подготовка. Чонгук правда всё больше волновался по мере приближения.       Оказавшись достаточно близко, он наконец заметил, что Ким Юна не только рисовала, но и ела. Какой-то покупной бутерброд, а рядом стояла бутылочка с апельсиновым соком. Ну разве же это еда? Она за всё это время хотя бы ела что-то нормальное?       — Ким Юна!       Мужской голос, звучание которого она помнила до мелочей, прозвучал как гром среди ясного неба. Юна замерла, рука дёрнулась и карандаш выскользнул из пальцев. Пытаясь неловко его поймать, она уронила на землю сумку, но помимо этого с её колен полетели листы с набросками. Планшет она использовала для заказных рисунков и рисунков на продажу, но, когда душа требовала старой доброй классики, девушка использовала обычную бумагу.       Чонгук быстро опускается на корточки и ловит карандаш, а также быстро подбирает все упавшие листы. Конечно, он смотрит на то, что на них нарисовано и его сердце в этот момент пропускает удар, после чего в груди приятно теплеет, расцветая нежностью. То, о чем он думал... На белой бумаге, во всех ракурсах, разворотах и образах был изображен Чонгук, в окружении каких-то мелочей. Цветы, ветки деревьев, на фоне окна и университета. Здесь он улыбается, тут он хмурится, а там мечтательно смотрит в небо. Сколько же у неё?..       — Красиво рисуешь, хорошо эмоции передала. Почему на пары не ходишь? Старосту нужно предупреждать. — с мягкой доброй улыбкой говорит он, протягивая ей листы с набросками.       А Ким Юне стыдно, стыдно до дрожи в коленях. За свой вид, за то, что он рядом, за то, что она испытывает сейчас и уже очень долго. За всё стыдно. За себя, за своё существование. Она молчит, поджимает губы и чувствует, как на глазах наворачиваются слёзы. Вот он пришёл и всё так навалилось с удвоенной силой, что хоть вой во всё горло. Красивый, добрый парень. С ним все хотят дружить.       Чонгук удивленно смотрит на неё, уже хочет спросить, что он сделал не так, почему она вдруг едва не плачет? Чон даже плохого слова сказать не успел, да и не посмел бы никогда и никому. Парень хочет спросить её, уже открывает рот, вопрос крутится на кончике языка, но…       Юна вдруг хватает листы, поднимает сумку, разворачивается и бежит со всех ног. Куда? Куда подальше. Петляет, слышит позади его крик, сплетенный в её имя, и припускает лишь пуще. Лёгкие горят, сердце испуганно трепыхается, ноги заплетаются, но она не останавливается. В голове столько вопросов, но ответов явно меньше. Как они смогли натолкнуться друг на друга? Зачем он подошёл? Какое ему дело до неё?       Улицы, закоулки, люди, препятствия — всё оббегает, пока силы не покидают её. А тем временем уже темнеет. Ким Юна устало садится на скамью в глухом дворе, оставляет рюкзак на земле и тихонько рыдает, раскачиваясь вперед-назад, вцепляясь в спутанные волосы, коря себя за то, что вообще посмела посмотреть в его сторону. Грязная, поломанная, пустая — полная противоположность.