Второй шанс генерала Баркова

Регион Остланд, ближе к полудню, 15 марта 1926 года по общему календарю — Ш-шайзе! Да чтоб тебя! Очередной взрыв сотряс здание казармы, и на головы солдат посыпался мелкий мусор. Затем снаружи послышались резкие хлопки самозарядных винтовок, в ответ из пролома в казарменной стене ударил MG-08, на несколько мгновений всё стихло, после чего где-то совсем рядом разорвалась ручная граната, раздалось громкое «Ура!», и какофония боя возобновилась. Фигуры в зеленоватых шинелях были хорошо заметны на фоне серых зданий воинской части и серого же плаца, по которому они сейчас наступали, неумолимо продвигаясь вперёд. — Бей их, ребята! — Выкрикнул комиссар в фуражке, вытянувшись во весь рост и выстрелив в воздух из табельного пистолета. Треснула пулемётная очередь, и комиссар повалился на землю, словно подкошенный. К груде тел, лежавших на сером асфальте, прибавилось ещё одно. Но сколько бы трупов не осталось на холодном плацу, натиск всё не ослабевал — сцены страшной гибели боевых товарищей пробуждали в сердцах красноармейцев не страх, а какую-то жгучую, всепоглощающую ярость и решимость отомстить за погибших. — Сколько их там, чёрт возьми? — Прошептал солдат в серой форме Рейхсвера, дрожащими руками заряжая новую ленту в пулемёт. Страх и недоумение вызывали не столько фанатизм красноармейцев и их презрение к смерти, сколько невероятная скорость их продвижения — воинская часть располагалась под самим Тигенхоффом. Как войскам Федерации удалось дойти до неё в первый же день войны?! Как они за несколько часов прорвали линии обороны на границе и почему артиллерийские формулы до сих пор не падают на наступающие порядки большевиков? Почему нападение оказалось столь внезапным? В ранние часы утра на головы спавшим солдатам Рейхсвера попросту обрушился шквал артиллерийских снарядов, в результате чего большая их часть так и не проснулась. Те же, кто выжил, почти сразу же оказались вынуждены отражать пехотные атаки среди груд битого камня и кирпича, ещё совсем недавно бывших строениями базы. В дальнем углу казармы, сжавшись, будто от удара, сидел оберлейтенант Вилли Леман, имевший самое высокое звание из всех, кто ещё остался в живых — в задание полкового штаба ещё в самом начале обстрела угодил артиллерийский снаряд. Склонившись над переносной радиостанцией, он пытался докричаться хоть до кого-нибудь, отчаянно призывая на помощь:  — Это 88-й пехотный полк. Мы атакованы крупными силами Красной Армии. Запрашиваем поддержку магических частей. Повторяю, 88-й пехотный полк запрашивает поддержку магических частей. Но ответа не было — почти все частоты были забиты посторонними шумами, а изредка слышавшиеся знакомые голоса командиров имперских подразделений выражали точно такое же отчаяние, как и голос самого Вилли Лемана. Они возникали в эфире на несколько мгновений, а затем вновь пропадали, словно захлёбываясь и утопая в бесконечном треске и вое. Тем временем на плацу, возле здания арсенала, завязалась жестокая рукопашная схватка — вырвавшиеся вперёд красные сошлись с поднявшимся из руин имперцами. Бойцы противоборствующих армий сплелись в кровавом клубке из серых и зелёных шинелей. Вот машет сапёрной лопаткой солдат Рейхсвера, обрушивая на противника могучие удары. Взмах — и остро заточенный инструмент сносит каску с головы ближайшего красноармейца вместе с верхней половиной черепа. Рядом руссийский комиссар разряжает едва ли не весь магазин своего ППД в грудь первому попавшемуся имперцу. Вихрь пистолетных пуль ломает рёбра, разрывает грудную клетку, превращает внутренние органы в кашу. Очередной красноармеец получает в живот широким штыком от маузеровской винтовки, затем следует мастерский взмах, и он с распоротым брюхом валится на плац. На лице убитого навсегда застывает жуткая, не предвещающая ничего хорошего улыбка, больше похожая на звериный оскал, а из правой руки со звоном выпадает зелёный цилиндрик «лимонки». Без чеки, как успевает заметить нанёсший столь удачный удар имперец, прежде чем огненный взрыв поглощает его и всех находящихся рядом. После нескольких минут кровавого побоища солдаты Федерации начали теснить имперцев — сказалось подавляющее численное превосходство атакующей стороны. Волны бойцов в зелёных шинелях всё прибывали и прибывали, а их противники, вступившие в ближний бой, всё пятились и пятились, откатываясь назад. Поначалу имперцы отступали медленно, отвечая ударом на удар, но потом, не выдержав, дрогнули, и отступление превратилось в настоящее бегство. Уцелевшие во время рукопашной схватки развернулись и со всех ног бросились к развалинам. Им вслед раздались сухие щелчки винтовок Мосина и СВТ, и бежавшие один за другим начали падать, сражённые меткими выстрелами. До своих укрытий добрались единицы. Почти сразу же после своей победы в кровопролитной схватке красноармейцы перешли на бег, стремясь ворваться в занятые противником казармы и перебить всех, кто стрелял в них из-за кирпичных стен. У обороняющихся постепенно заканчивались патроны, всё меньше выстрелов маузеровских винтовок раздавалось над полем боя, и всё чаще били ружья красноармейцев. Последняя надежда была на установленные в казармах пулемёты — они ещё продолжали бить длинными очередями, сдерживая противника. Но вот один пулемёт замолкает — в ленте заканчиваются патроны, и солдаты начинают судорожно перезаряжать его. Второй MG-08 продолжал работать, и оберлейтенант Вилли Леман, сидевший чуть вдалеке от его расчёта, изо всех сил надеялся, что хотя бы у этого лента не кончится в самый неподходящий момент. Он уже бросил бесплодные попытки вызвать подкрепление, и теперь бил по врагу из своего MP-28, высовывая его в окно казармы. В очередной раз раздался близкий, очень близкий грохот взрыва. На этот раз звук детонации, произошедшей у самого здания казармы, показался оберлейтенанту непередаваемо визгливым. — Врача! — Раздался полный отчаяния голос оттуда, где была позиция пулемётчиков. Повернувшись в ту сторону, Вилли увидел жуткую картину — на полу казармы валялось разорванное тело одного из стрелков пулемётного расчёта, чуть поодаль лежал ещё один, пока ещё живой, отчаянно пытавшийся остановить фонтан алой артериальной крови, бивший из разрубленного осколком горла. Тут же был и искорёженный, сорванный со станка пулемёт с пробитым в нескольких местах охладительным кожухом, из которого текла вода и шёл пар. Ремонту он уже не подлежал, превратившись в кусок металлолома. Меткий выстрел из ружейного гранатомёта Дьяконова сделал своё дело, лишив оборонявшихся имперцев одного из пулемётов. Шквал свинца больше не сдерживал наступавших красноармейцев, и они перешли на бег, поднимаясь чуть ли не в полный рост. От стен казармы их отделяли уже всего несколько метров. «Вот и всё…» — Подумал Вилли Леман, прекрасно понимая, что одними винтовками неприятеля уже не остановить. Руки будто сами расстегнули кобуру, вынули из неё табельный «Люгер» и поднесли к виску. Оставалось только нажать на спусковой крючок — смерть от пули будет куда более быстрой, чем от холодного красноармейского штыка… Когда воронёный ствол коснулся головы оберлейтенанта, в окне здания арсенала огненной бабочкой забилось дульное пламя пулемёта. Воспользовавшись заминкой в продвижении врага, вызванной короткой, но жестокой рукопашной схваткой, солдаты Рейхсвера успели организовать огневую точку, и теперь MG-34 бил из окна арсенала в спины наступавшим. Почти одновременно с ним затрещал и единственный уцелевший MG-08, отчего противник оказался в огневом мешке. Кто-то пытался залечь, кто-то отступал, пытаясь уйти с линии огня, кто-то продолжал бежать вперёд, пока свинцовый вихрь не превращал его в решето. Эта атака была отбита, но со стороны плаца подошла новая волна солдат в зелёных шинелях, собираясь возобновить наступление, и так казавшееся непрерывным. Внезапно раздался пронзительный свист, и громкий взрыв, раздавшийся возле порядков противника, поднял в воздух тучу земли, камней и пыли. Следующий такой взрыв прогремел уже среди собравшихся и приготовившихся к новой атаке солдат Федерации. Несколько изуродованных трупов разлетелось по сторонам. «Миномёты!» — догадался Вилли Леман, убирая пистолет. — «Наши смогли развернуть миномёты!». Враг отступил окончательно, покинув плац, после чего поднявшиеся в контратаку имперцы смогли занять его. Оберлейтенант выдохнул с облегчением и опустился на пол казармы. Он почувствовал себя человеком, приговорённым к казни, которому палач уже затянул петлю на шее, но вместо исполнения смертного приговора было зачитано высочайшее помилование. Беда, казалось, прошла мимо, однако чутьё бывалого воина не желало успокаиваться, подсказывая, что реальные проблемы ещё впереди. Если бы Вилли только знал, насколько оно было право в этот раз… Где-то вдали зазвучал странный гул, сменивший хрупкую тишину, установившуюся за те несколько мгновений, пока не было выстрелов и взрывов. Поначалу он был едва слышен, но с каждой секундой становился всё громче и громче, перерастая в настоящий рёв. Прежде, чем кто-то из солдат успел среагировать, раздался громкий треск, и на территорию базы, проломив кирпичную стену, въехали два странных восьмиколёсных броневика. Стволы автоматических пушек над их остроносыми корпусами немедленно запульсировали огненными вспышками, сея смерть и разрушение. Снаряды этих орудий не пробивали человеческие тела, а разрывали их на куски, обильно заливая всё вокруг кровью. Ответный огонь не давал никакого результата — пули просто рикошетили от корпусов бронемашин, не причиняя вреда. Со стороны плаца тем временем приближался, лязгая гусеницами, уже вполне себе настоящий танк со странно сдвоенным орудием в башне. За ним, прикрываясь бронёй, шли всё те же красноармейцы с винтовками. Пулемёт в здании арсенала вновь было ожил, выплёвывая свинец в наступавших, как вдруг танк развернул своё орудие в сторону огневой точки и выстрелил. Одноэтажное бетонное здание окуталось непроглядной тучей пыли, а когда она рассеялась, на месте арсенала оказалась куча бетонных обломков. Тут же заработало второе, меньшее по размеру, орудие танка, выискивая уцелевших. Оно хлопало короткими очередями по три выстрела, безжалостно, методично уничтожая всех, кто носил серую форму Рейхсвера. Не успело оно до конца закончить свою работу, как и танк, и оба броневика практически одновременно открыли двери своих десантных отсеков. Они распахнулись с металлическим лязгом, и из стальных чрев боевых машин начали появляться солдаты в совершенно незнакомой зелёно-пятнистой форме и закрывавших лица оливковых шлемах с забралами, сжимавшие в руках короткие карабины. В отличие от красноармейцев, в действиях этих «зелёных человечков», взявшихся невесть откуда, чувствовалась не горячая ярость, а холодный расчёт. Они действовали грамотно, умело прячась от пуль и давя быстро ослабевающее сопротивление короткими, но меткими очередями. Одна из таких очередей снесла голову рядовому, пристроившемуся у окна рядом с оберлейтенантом Леманом. Он не успел чего-либо понять, и на уцелевшей половине его лица навсегда застыло выражение безмерного удивления. Стальное кольцо сжималось вокруг последних уцелевших всё сильнее и сильнее, на каждый хлопок имперской винтовки следовал треск очереди сразу из нескольких автоматических карабинов. Имперцы были обречены, и с каждой секундой это становилось всё яснее и яснее. — Нье стрельяйте! — Раздался из руин выкрик на ломаном русском. Кто-то из солдат, владевший языком противника, поднял руки и вышел из укрытия навстречу противнику, надеясь сохранить свою жизнь. Увы, безуспешно — один из «зелёных человечков» вскинул свой карабин, и в следующий миг короткая очередь пробила навылет попытавшегося сдаться. Он умер не сразу, и ещё несколько минут лежал на холодном камне, истекая кровью и повторяя: — Нье стреляйте… «Как же так?! Почему?!» — Думал в эти роковые минуты окончательно растерявшийся Вилли Леман. «Откуда у большевиков ТАКОЕ оружие?! Федерацию никогда, никогда не рассматривали как опасного противника… они же, они же ведь уничтожили своих командиров в годы чисток…» Додумать эту мысль он не успел — один из вражеских солдат, видеть которого оберлейтенант не мог, встал на колено и вскинул на плечо трубу непонятного назначения. Через какие-то доли секунды термобарический выстрел «Шмеля» влетел в казарму через пролом в стене, подарив всем находившимся внутри мгновенную смерть. 88-й пехотный был уничтожен подчистую. Те, кто ещё вчера начищали до блеска ременные бляхи, заступали на боевое дежурство и выстраивались ровными шеренгами на плацу, сейчас лежали на нём же в виде изуродованных трупов. Но в этот день подобная участь постигла не только этот полк. Бесчисленные имперские части и соединения, дислоцированные на некогда спокойной восточной границе, теперь горели в пламени войны, подобно поленьям гигантского костра… Имперские земли южнее Тигенхоффа, тогда же Почти такие же мысли, что посещали оберлейтенанта Вилли Лемана за минуты до его гибели, сейчас крутились в голове и у другого офицера Рейхсвера — майора Петра Николаевича Красницкого, командира 26-го магического крыла. Это был сильный и опасный противник, начинавший службу ещё в казачьих магических частях Руссийской Империи. Царская власть высоко ценила удалого казака за боевую доблесть, повышая его в званиях. Так бы и служил Пётр Николаевич, не прогреми на Святой Руси гром Революции. Пьяные матросы, рабоче-крестьянское быдло и прочий сброд из низов общества вместе с предателями из евреев да латышей, наслушавшись сказок всяких Лениных, Троицких да Джугашвили, взяли да и убили Царя-батюшку, заменив его своим «коммунизмом». По правде говоря, царь был свергнут ещё до коммунистов, но кого это волновало, когда вся страна уже пылала от края и до края. Взбунтовавшаяся чернь вешала на столбах купцов, дворян и офицеров, а также магов, по большей части к дворянству и офицерству принадлежавших, устанавливая свою диктатуру про… проле… да что там говорить, диктатура она и есть диктатура. Хорошо, что на Руси-матушке нашлись тогда умные люди — поднялся Калединов, Шкурин, Корниленко… не счесть было офицеров, поднявших знамя Белой Гвардии и вставших на защиту родной земли от обезумевшего быдла. Вот и Красницкий в стороне не остался — поднял казаков на родном Дону, да и пошёл с ними бить большевиков. Славно он подрался в те годы, скольких краснопузых порубал, сколько еврейских комиссаров перевешал, сколько деревень сжёг за сотрудничество с красными… «А что такого?» — думал он. — «Мы же не коммунисты, мы за Русь-матушку, нам можно. Быдло надо пороть, иначе не успокоится». Потом, правда, почему-то так вышло, Красницкий до сих пор недоумевал почему, что лучшие и вернейшие офицеры, пользовавшиеся помощью сильнейших и богатейших иностранных держав — Содружества Альбион, Республики Франсуа и Объединённых Штатов, проиграли «быдлу», «черни» и «пьяной матросне», к тому же не имевшим магической поддержки, да так проиграли, что сам Красницкий вместе с уцелевшими казаками ёдва унёс ноги с родного Дона, совершив длительный перелёт, дабы соединиться с частями Булак-Балаховича, что стояли в западных губерниях, под Белостоком, и ещё держались под натиском большевиков. Силы стремительно таяли, помощи ждать было неоткуда, и припомнили бы красные бравому казаку каждую сожжённую его войсками деревню, если бы помощь не пришла откуда не ждали — войска Империи, или Рейха, что лежал на землях Европы, перешли границу и вместе с ещё державшимися белогвардейцами при поддержке магов перешли в стремительную контратаку, отбросив коммунистов на восток. Правда, потом дело снова как-то не пошло, и наступление забуксовало у Гродно. Пройти дальше антибольшевистские силы не смогли, но и большевикам не удалось организовать наступление. Фронт застыл на одном месте, и такая ситуация, вкупе с тем, что красным тем временем удалось захватить себе всю остальную территорию страны, подавив всяческое сопротивление и объявив о создании Руссийской Федерации, привела к скорому завершению Гражданской войны. Западные земли, оставшиеся под контролем Империи она объявила своими, но бывшие белогвардейцы не возражали — так они хоть большевикам не достанутся. Гораздо больше волнения вызвал вставший во весь рост вопрос о дальнейшей судьбе остатков Белой Гвардии. Больше всего Красницкий и другие офицеры боялись разоружения — в этом случае на дальнейшей военной карьере можно было бы ставить жирный крест. Но, к великому облегчению, имперцы, или тевтоны, как про себя звал их Красницкий, не стали разоружать белые полки, предложив им вместо этого службу в рядах Рейхсвера. Бывший казак незамедлительно согласился, сменив старую форму с бело-сине-красными нашивками на серую имперскую, а винтовку Мосина — на автоматическую винтовку системы Мондрагона, стандартную для магических частей Империи. «Хоть с чёртом, но против большевиков!» — думал он, глядя, как начинается новая глава в его жизни. Пётр Красницкий не раз со злобой посматривал в сторону границы с Федерацией, он надеялся, что рано или поздно между ней и Империей обязательно вспыхнет война, и уж тогда-то его шашка вновь обагрится большевицкой кровью, и Русь будет освобождена от красного гнёта. Но даже в самых жутких кошмарах ему не снилось ТАКОЕ начало этой войны — ранним утром, когда было ещё темно, совершенно внезапно пропала всякая связь, о чём доложил некогда сотник, а в нынешнее время лейтенант Субботин, после чего началось невероятное — место дислокации 26-го магического крыла было атаковано неизвестными летательными аппаратами, каждый из которых имел огромный воздушный винт над бронированным фюзеляжем. Они, вероятно, несли на борту некие приборы, позволяющие пилотам этих аппаратов видеть в темноте словно днём, поскольку несколько звеньев боевых магов, поднятых по тревоге, были, несмотря на щиты, попросту сметены с неба огнём крупнокалиберных пулемётов, находивших и поражавших цели с пугающей точностью. От ответных залпов боевых формул они, благодаря своей невероятной маневренности, уходили легко и просто. Ни один из уцелевших подчинённых Красницкого тогда не отчитался ни об одной уничтоженной такой машине, хотя кто-то из их числа говорил, что видел, как фугасные формулы всё же достигали их фюзеляжей и взрывались огненными цветами, не нанося им, однако, почти никакого ущерба. Самому майору вместе с уцелевшими едва удалось вырваться из смертельной ловушки, под градом крупнокалиберных пуль и тяжёлых реактивных снарядов перелетев на запасной аэродром, где он, когда уже рассвело, узнал пренеприятнейшую весть — большевики нанесли первый удар по Империи, и теперь стремительно продвигаются вперёд. Тогда же он вместе с уцелевшими получил задание — остаткам 26-го магического вместе с поддержкой отрядов имперских магов из других соединений и нескольких звеньев пикирующих бомбардировщиков предстояла атака крупной танковой колонны красных, которая, оп-па, забралась почти на сто километров вглубь имперской территории! Никаких уточнений при этом не последовало — Красницкому просто указали примерное расположение колонны и её приблизительную численность. Не дали даже сведений о ПВО противника — пусть большевицкую ПВО бывший казак и оценивал невысоко, события, произошедшие только что, заставили его насторожиться. Впрочем, боевых магов слегка успокоили, сказав, что никаких летательных аппаратов в небе над колонной замечено не было. Сейчас Красницкий нёсся вместе со своим крылом на предельной скорости, стараясь выйти в заданный квадрат как можно быстрее и застать большевиков врасплох. В руках — винтовка, на боку — верная шашка, не раз выручавшая в бою. Рядом держатся звенья, отобранные из наиболее опытных магов крыла: по левую руку — звено лейтенанта Субботина, по правую — звено лейтенанта Штрикфельдта, что был из «тевтонов», назначенных в 26-е магическое в годы его создания. В общем, всё почти как в старые добрые времена Гражданской войны. Чуть ниже гудели моторы пикирующих «юнкерсов», шедших ровными четвёрками. Грозная сила! Созерцая всё это, Красницкий постепенно успокаивался. «Побьём, побьём мы краснопузых!» — Думал он. — «Непременно побьём! Ух, и полетят комиссарские головы!» — думал он, и тревога постепенно уступала место охотничьему азарту. Крыло постепенно подходило к заданному местоположению, и майор приказал перестроиться в боевой порядок, матеря про себя хвалёную имперскую радиосвязь, которую коммуняки каким-то неведомым образом научились перебивать. Красницкий надеялся застать большевицких танкистов врасплох, даже не догадываясь, что об их прибытии уже было известно. Колонна рассредоточилась, стараясь не попасть под удар, а внутри нескольких из боевых машин, поднявших в небо стволы автоматических пушек, наводчики с презрением, словно навозных мух, рассматривали ползшие на экранах локаторов точки воздушных целей, ожидая приказа на их уничтожение. Усиленное магией зрение майора тем временем смогло разглядеть внизу зелёные коробочки боевых машин, однако это были не привычные БТ, не раз виденные им в военных справочниках, а что-то совсем уж незнакомое: Огромные, явно тяжёлые танки с приплюснутыми, зализанными башнями, покрытыми квадратами и прямоугольниками неизвестного назначения и массивными стволами орудий, странные остроносые восьмиколёсные машины, и… угловатые гусеничные аппараты с квадратными башнями и счетверёнными орудиями, стволы которых смотрели в небо, прямо на приближавшихся магов. Майор Красницкий похолодел: — Выполнить манёвр уклонения! Уйти вниз! — Немедленно приказал он. Маги послушно выполнили приказ, а вот до пилотов бомбардировщиков докричаться он не смог — помешали эти чёртовы помехи. Кроме того, пилоты были обычными людьми, и не могли разглядеть нависшую над ними угрозу. Раздался громкий треск, и навстречу «юнкерсам» понеслись трассы пушечных снарядов, хорошо заметные в сером небе. Они пронзали самолёты один за другим, превращая их в огненные шары. Один из «юнкерсов» разодрало огнём самоходных зениток прямо на глазах у Красницкого — тяжёлые снаряды прошили его навылет словно картонный, разметав по небу ошмётки аллюминия. — Построение для атаки! Сблизиться и смешать большевиков с грязью! Отчаянно маневрируя, маги пошли к колонне, держась у самой земли. Однако приёмы, спасавшие от огня обычных зенитных орудий и крупнокалиберных пулемётов, здесь по какой-то неизвестной причине совершенно не работали — незнакомые зенитные танки непостижимым образом ловили маневрировавших у самой земли магов в прицел, грамотно выставляя упреждение и всегда замечая свои цели, с какой бы стороны они не подходили. Огонь скорострельных орудий превращал человеческие тела в кровавую пыль, даже не замечая магических щитов. Видя, что дело плохо, Красницкий решил прибегнуть к манёвру, не раз спасавшему его жизнь и приносившему победу в бою — он приказал личному составу своего крыла разделиться на две части, и пока первая продолжала прорываться, отвлекая на себя вражескую ПВО, вторая во главе с самим майором зависала в воздухе и давала по цели залп мощнейшими артиллерийскими формулами. Этот план начал немедленно приводиться в исполнение, и от атакующих сил отделились лучшие стрелки, вместе с майором взмывшие высоко вверх и зависшие над полем боя. Направленные на колонну винтовки засветились магическим светом. — Артиллерийские формулы особой мощности к бою! — Приказал Красницкий. — Яволь, херр майор! — Отозвался Штрикфельдт. — Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие! — Отозвался Субботин. — Огонь по моей команде! Винтовки светились всё ярче, готовясь отправить в сторону колонны вестников неминуемой смерти. Пальцы легли на спусковые крючки, готовясь произвести выстрел, как вдруг прямо среди стрелков раздался взрыв, сотрясший окружающий воздух и сильно отбросивший майора ударной волной, из-за чего выпущенная им формула прошла заметно выше цели. «Какого чёрта?!» — Промелькнуло в голове у него. Одновременно на частоте крыла раздался душераздирающий крик, в котором Красницкий не без труда опознал голос лейтенанта Штрикфельдта. Он тут же бросил взгляд вниз и вправо, увидев, что подчинённый ему офицер камнем падает с неба. Винтовки при нём уже не было, как и правой руки, а также обоих ног. — В-воздушные торпеды на двенадцать, Ваше Высокоблагородие! — Прозвучал голос лейтенанта Субботина. И в самом деле — возле боевых машин колонны то тут, то там суетились люди с непонятными трубами, из которых и в самом деле вылетали с невероятной скоростью, оставляя за собой дымные следы, некие реактивные снаряды. — Врассыпную! — Приказал майор, и тут же взмыл вверх, надеясь уйти от этого поистине адского изобретения красных. — Они не отстают! — Отрапортовал всё тот же Субботин, причём в его голосе читалось какое-то удивление, смешанное со страхом, — Они… преследуют на… ААААА! Громкий взрыв заглушил крик лейтенанта — как бы быстр не был боевой маг, и как хорошо бы он не маневрировал, умная реактивная бестия всё равно настигла его. «Нет, этого не может быть! Как они могли изобрести всё это?! Как это вообще возможно?!» — Думал Красницкий, стараясь уйти от увязавшейся за ним торпеды. Он резко спикировал вниз и заложил крутой вираж, надеясь, что таким образом сможет сбросить с хвоста эту угрозу. Но увлёкшись спасением своей жизни от одной беды, майор позабыл про другую — снизившись, он, сам того не замечая, понёсся прямо к колонне, а точнее — к прикрывавшим её самоходным зениткам. Последним, что он услышал в своей жизни, стал неприятный, разрывающий барабанные перепонки треск очередей счетверённого орудия. Тело бывшего казака в этот момент словно пропустили через гигантскую мясорубку — магический щит «защитил» от снарядов так же, как это сделал бы лист бумаги. Пётр Николаевич Красницкий перестал существовать в одно мгновение — он буквально испарился, превратился в порошок, в кровавый туман, не оставив о себе никакой памяти. Точно такая же бесславная судьба в этот день постигла и всё его подразделение — Из-за перебоев со связью 26-е магическое так и не смогло уведомить командование о своём положении, навсегда растворившись в небесах над Европой… Содружество Альбион, Лондиний, вечер того же дня. — На данный момент силы Красной Армии продвинулись на 50-100 километров вглубь имперской территории и продолжают своё наступление. Ими заняты Белосток, Сувалки и ещё ряд населённых пунктов, полный список которых содержится в докладе внешней разведки. Войска Федерации вплотную подошли к Варшаве и Тигенхоффу, в последнем случае Рейхсверу удалось остановить коммунистов на подступах к городу, введя в бой резервы. Это можно назвать пока единственным успехом Империи на только что образовавшемся Восточном фронте. В остальном силы Рейхсвера несут тяжёлые потери и беспорядочно отступают. Отмечается также нарушение управления и серьёзные перебои со связью вплоть до полного её исчезновения… Собравшиеся сейчас в кабинете премьер-министра Уинстона Чербилля министры и военные олицетворяли собой власть и силу Содружества Альбион — великой колониальной империи, «над которой никогда не заходит солнце», империи, у которой «нет ни друзей, не союзников, есть только постоянные интересы». Начало нового, двадцатого века поначалу казалось крайне благоприятным для Альбиона — с падением Руссийской Империи исчез основной соперник Содружества на европейском континенте, желанное мировое господство было близко как никогда. Но достаточно быстро в Европе возникла новая империя, именуемая Рейхом. Она активно наращивал военную и промышленную мощь, посягая на гегемонию Содружества. Соперничество переросло в настоящую войну, которую Альбион вёл, по своему обыкновению, чужими руками, сначала спровоцировав войну Рейха с Легадонией, что лежала на севере, а когда выяснилось, что она слишком слаба, чтобы противостоять своему противнику, Содружество натравило на Рейх Республику Франсуа, предоставив последней материальную и военную помощь. Рейх оказался неожиданно сильным противником, раз за разом нанося своим противникам всё новые и новые поражения. Тем временем, пока шла эта борьба, выяснилась ещё одна неприятная новость — Руссийская Империя вовсе не пала, не перестала существовать как сильное государство, превратившись в Руссийскую Федерацию. Коммунисты, которых все собравшиеся здесь поначалу считали демагогами и утопистами, неспособными реально управлять государством, построили жёсткую вертикаль власти, создали мощную промышленность и вернули большинство территорий, потерянных в годы смуты. Пусть над Федерацией и посмеивались за ликвидацию магических войск, за которыми, как считали многие специалисты, было будущее военного дела, она, тем не менее, смогла нанести крайне тяжёлое и неприятное поражение Империи Акицусима, позарившейся было на её Дальний Восток. Мало того, у коммунистов, ещё не забывших интервенцию в их страну, были свои счёты к Содружеству. Благо, между Рейхом и Федерацией тоже была давняя причина для вражды, ведь восхождение Рейха к своему величию началось с захвата западных земель Федерации. Война Федерации и Рейха была идеальным вариантом для Содружества — не имеющая магов Красная Армия наверняка завязнет в Империи, а Рейхсвер, уступающий в численности и количестве бронетехники, не сможет долго воевать на несколько фронтов. В конце концов, оба этих противника ослабят друг друга, растратив все свои резервы, а Содружество выйдет победителем. Эта стратегия работала в течение многих лет господства Альбиона, и, можно сказать, была одной из главных причин его превосходства. Но в этот раз всё пошло не по плану, пусть поначалу и казалось обратное — правительство Федерации, которое, как выяснилось, и без того собиралось организовать освободительный поход против Рейха, приняло предложение о сотрудничестве и материальной помощи, была даже достигнута договорённость о размещении боевых магов Содружества на территории коммунистов. Казалось, ловкий политический приём удастся и в этот раз, но тут коммунисты сделали такое, чего не ожидали даже самые почтенные министры Альбиона, за несколько дней до начала операции без объяснения причин разорвав всё договорённости и выслав из своей страны представителей Содружества. Пока альбионские политики, шпионы и дипломаты тщетно пытались выяснить причину такого решения, грянул гром — Красная Армия начала свой освободительный поход. И тут произошло такое, что заставило руководство Альбиона вздрогнуть во второй раз, причём не только политическое, но и военное. Лучшие аналитики Содружества прогнозировали, что освободительный поход выльется в тяжёлые и кровопролитные бои, когда каждый шаг Красной Армии будет оплачиваться умопомрачительными потерями, а на деле он оказался быстрой, прямо-таки молниеносной операцией — подумать только, коммунисты, не имея магов, всего за один день достигли рубежей, до которых они по всем прогнозам должны были дойти лишь через месяц! И теперь хозяину этого кабинета предстояло решать, что делать его стране в такой непростой ситуации… Генерал, стоявший возле политической карты региона Остланд, где сейчас вели боевые действия коммунисты, тем временем продолжал свой доклад, отнюдь не прибавлявший хорошего настроения: — Достоверно известно о применении Красной Армии неизвестных до этого образцов оружия, обладающих крайне высокими боевыми характеристиками. Я могу сказать, что именно они с крайне высокой долей вероятности являются причиной военных успехов большевиков. Среди таковых встречаются… — Садитесь. — Мягко сказал премьер-министр. — Я хочу послушать сэра Мейзиса на тему того, что именно было применено большевиками, и почему мы ничего не знали о разработке такого оружия. Стюарт Грэм Мейзис, новый глава внешней разведки Содружества Альбион, назначенный на этот пост всего пару месяцев назад, вместо смещённого из-за многочисленных провалов генерал-майора Хаберграма, выглядел достаточно бледным, однако его лицо в то же время не выражало никаких эмоций — опытный разведчик отлично умел их скрывать. Перед началом своего доклада он разложил на небольшом столике перед собравшимися несколько рисунков и одну фотографию. — Сейчас ходит много слухов по поводу того, какое оружие было применено красными в регионе Остланд. Полностью достоверной информации на этот счёт в виду сложившейся обстановки крайне мало, но, собрав все доступные нам сведения, мы получили следующую картину: Часть пехотных соединений Федерации вооружена автоматическими карабинами и ручными пулемётами, примерный внешний вид которых представлен на эскизах A, B и C. Помимо этого приходят сообщения о неких противотанковых «трубах», представляющих собой нечто вроде ручных орудий, их примерный внешний вид изображён на эскизе D. По имеющейся информации, снаряды этого оружия пробивают броню любых имперских танков. Что характерно, данными образцами стрелкового оружия вооружена лишь определённая часть пехотинцев Красной Армии, носящих особую экипировку. Их можно достаточно чётко разглядеть на полученном нами изображении, извлечённом из памяти вычислительной сферы убитого имперского мага. На фотографии виднелись фигуры в пятнистой форме, поверх которой были надеты жилеты со множеством карманов. На головах у этих солдат были стальные шлемы оливкового цвета, а в руках — короткие чёрные карабины. Позади них что-то горело, что придавало картинке какой-то зловещий вид. — Остальные красноармейцы вооружены стандартным оружием вроде трёхлинейных винтовок Мосина или самозарядных СВТ-40, что позволяет предположить о наличии у коммунистов элитных частей, оснащённых самым современным оружием. Стрелковому оружию этих частей были присвоены условные обозначения от RWS-1926-1 до RWS-1926-4. Впрочем, перейдём к экспериментальной боевой технике, стоящей на вооружении элитных частей коммунистов, её примерный внешний вид представлен на эскизах от E до G. Во-первых, следует отметить колёсные, штурмовые, или, как их назвали мои специалисты, автострадные танки, им было дано условное обозначение RWS-1926-5. Они представляют собой восьмиколёсные машины с пуленепробиваемым корпусом, имеющие вооружение среднего танка и несущие в десантном отсеке до отделения пехоты. Эти «автострадные танки» позволяют пехоте Федерации быстро перемещаться, не отставая от наступающих танковых частей, и, в отличие от грузовиков они могут защитить себя. Эскизы F и G изображают два новых типа танков, применённых Федерацией. Первый, условно лёгкий, имеет два орудия калибром приблизительно в четыре с половиной и один дюйм соответственно, причём орудие меньшего калибра является автоматическим. Подобно колёсным танкам, они могут перевозить десант. Второй тип представляет собой тяжёлый танк с бронёй, неуязвимой для любого противотанкового оружия и приблизительно пятидюймовым орудием в башне. Кроме этого большевики используют некие летательные аппараты, о которых известно только то, что по маневренности они сравнимы с боевыми магами, имеют возможность зависать в воздухе и имеют бронирование, сравнимое с таковым у средних танков. По предположениям моих аналитиков, данные машины создавались специально для борьбы с вражескими магами. Помимо всего этого большевиками применяются некие системы для постановки радиопомех, о которых нет вообще никакой информации. Выводы о наличии в их войсках таких систем сделаны исходя из серьёзных проблем со связью, с которыми столкнулся Рейхсвер. Основываясь на вышесказанном я могу со всей ответственностью заявить, что в регионе Остланд Федерация тестирует экспериментальные образцы вооружения, производство которого началось не так давно, а потому они имеются в крайне малом количестве, достаточном лишь для оснащения элитных частей. Стоит отметить, что и сами эти части довольно малочисленны — на Тигенхоффском направлении их почти не было замечено, максимум несколько рот, и здесь Рейхсверу удалось приостановить наступление Красной Армии. В то же время, учитывая темпы промышленного производства у Федерации, можно будет предположить, что количество такого оружия в войсках красных будет лишь расти. — Закончил свой доклад Мэйзис. — М-да уж, обрадовали… — Протянул премьер-министр. — Мэйзис, как вообще ваши люди просмотрели запуск в производство такого количества нового оружия? — Но сэр, Руссийская Федерация — очень закрытая страна с полностью подконтрольной властям прессой и практически всесильными органами государственной безопасности. Кроме того, граждане Федерации очень неохотно идут на сотрудничество, зачастую сдавая вербовщиков в НКВД. Два года назад произошло событие, которое красные именуют Большой Чисткой. Наша пропаганда окрестила его очередным преступлением коммунистов, в то же время моим людям едва удалось уберечь нашу и без того немногочисленную разведывательную сеть в Федерации от полного краха. Тогда мы потеряли всех наших агентов в военно-промышленном комплексе красных, а потому они при желании могли скрыть от нас практически что угодно. Если предположить, что образцы, которые мы видим сейчас в действии, были запущены в производство именно тогда, всё окончательно становится на свои места. — Я вас понял, садитесь. Премьер-министр вздохнул и встал со своего места. Окинув взглядом собравшихся, он произнёс: — Джентльмены! Судя по тем данным, что нам принесла служба сэра Мейзиса, Содружество ещё никогда не находилось в такой опасности. Большевики, завладевшие оружием невероятной мощи, смяв Рейх, непременно повернут свои войска против Содружества, на что ясно указывает такой недружественный шаг как разрыв всех договорённостей с нами. Проскочив Беран, красные орды окажутся в Лондинии, и поверьте мне, Пролив их не остановит! — Сэр Чербилль, что мы можем сделать для защиты Метрополии? — Поднялся с места маршал Бернард Монсгомери. — Мои войска находятся в состоянии полной боевой готовности. — Очень хорошо, но здесь действовать надо тоньше. Ситуация изменилась, и бывший враг станет нам союзником. Необходимо как можно быстрее заключить сепаратный мир с Рейхом и поддержать его в борьбе с красными. — Но... как мы объясним народу столь резкий поворот в нашей политике? — Включился в дискуссию Первый морской лорд Дадли Паунс. — Это не так сложно, как Вы думаете. Коммунистов у нас любят не больше, чем Рейх, и даже подписание договорённостей представлялось скорее временным перемирием, чем полноценным союзом. Следует начать публикации об ужасах коммунистического режима и военных преступлениях, совершаемых солдатами Красной Армии. Необходимо также в красках расписать, что произойдёт с Альбионом в случае установления коммунистической диктатуры. Одновременно с этим следует начать поиск контактов с руководством Рейха. Вряд ли они откажутся от мира — война на два фронта им крайне невыгодна. — А что будет с добровольцами, которые должны были отправиться в Федерацию по договору? — Подал голос полковник Айзек Дастин Дрейк. — Очень хорошо, что Вы о них упомянули. Передайте своему племяннику, который сейчас командует ими, что его подразделение будет усилено двумя эскадрильями кадровых боевых магов. В случае успеха переговоров с Рейхом оно будет направлено на поддержку сил Рейхсвера. Вам понятно? — Так точно, сэр! — Очень хорошо. Теперь последнее: желательно убедить правительство Объединённых Штатов также поддержать Рейх в его борьбе против большевизма. Пусть наши дипломаты донесут до янки простую мысль — если не остановим красных на Рейне, не остановим их уже никогда! — Произнёс в заключение Чербилль. — Господа, не смею вас больше задерживать. Идите и помните: от успеха каждого из нас сейчас зависит судьба не только Метрополии, но и всего Свободного Мира.