Второй шанс генерала Баркова

Военная база «Двоевка», 15 марта 1926 года по общему календарю, 03:50 по местному времени. Генерал Роман Барков поправил шапку-ушанку с позолоченной звездой и взглянул сначала на большой экран, висевший на стене командного пункта, а затем на свои наручные часы. Медленно тикала тонкая стрелка, и последние десять минут мирного времени постепенно, секунда за секундой, уходили в прошлое. Уже застыли в ожидании на границе диверсионные группы, уже готовились к старту лётчики, уже прогревали моторы танкисты, уже были наведены на цели смертоносные снаряды ракетных комплексов, заранее вышедших на пусковые позиции. Совсем скоро предутренняя тишина будет разорвана грохотом артиллерии, и Красная Армия начнёт свой освободительный поход. Изначально планировалось начать операцию на час позже, но генерал настоял именно на четырёх часах утра ради большей неожиданности. «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа…» — Крутились в голове Романа Дмитриевича слова, до боли знакомые любому гражданину России. В эти несомненно важные мгновения он вспоминал рассказы отца-контрразведчика, прошедшего страшную Великую Отечественную войну от первого и до последнего дня, более того, сам ощущал себя на его месте. Но в этот раз всё будет по-другому — не советская, а немецкая авиация сгорит на аэродромах, так и не успев подняться в воздух, не советские, а немецкие дивизии будут погибать в «котлах» и оставаться без командования. Пусть это и параллельный мир, ситуация здесь знакомая, и переломить её надо любой ценой. Раздался пронзительный писк аппарата дальней связи, и на приборной панели замигала одна из лампочек. — Товарищ генерал, Центр на связи! — Подготовьте видеоканал. — Есть! Офицер-связист нажал несколько кнопок, и на экране возникло лицо товарища Джугашвили. — Здравствуйте, товарищ Барков! — Медленно произнёс он, раскуривая свою извечную трубку. — Подчинённыэ вам силы готови к операции? — Здравия желаю, товарищ Ста… виноват, Джугашвили! Личный состав к наступательной операции готов полностью! Боевой дух высок как никогда, любой приказ Партии и Политбюро будет исполнен! — Последнюю фразу Барков позаимствовал из лексикона армейских замполитов ещё советского времени, цветистые речи которых он не раз слышал в годы Афганской войны. — Рад слышать это. — Улыбнулся альтернативный Сталин. — Уверэн, вы не подведёте Федерацию. После этих слов экран мигнул и погас, скрывая лицо Вождя в чёрной пустоте. Это был уже не первый сеанс связи с Москвой — до этого генералу доводилось разговаривать с товарищем Джугашвили два раза, когда проводилась проверка работоспособности видеоканала, и когда обсуждался вопрос о производстве боеприпасов к оружию людей Баркова на основе доставленных в столицу специальным самолётом. Но то были рутинные совещания, даже и близко не сравнимые с нынешним моментом. Барков взглянул на часы во второй раз — они показывали уже почти четыре часа. До кроваво-красной зари новой эпохи в истории этого мира осталось совсем немного… Восточная граница Империи, 03:58 Рядовой Отто Гронер потёр обмороженные руки и в очередной раз глянул на заснеженный лес, по которому проходила граница Империи с социалистической Руссийской Федерацией. Два десятка лет назад Рейхсвер вмешался в тамошнюю Гражданскую войну, поддержав антикоммунистические силы из страха, что красная чума перекинется на Рейх. Предотвратить падение монархии в этой холодной стране тогда не удалось, но благодаря доблести и выучке имперских солдат граница была сдвинута на сотню километров восточнее. Нынешнее коммунистическое правительство не признавало новых границ, и военачальники в высоких кабинетах то и дело пугали своих подчинённых красным реваншем, когда набравшие сил красные орды рванутся на запад, сметая всё на своём пути. Из-за этого погранзастава, на которой служил рядовой Гронер, была укреплена двумя дополнительными окопчиками и усилена парой новейших пулемётов MG-34, которых, как считалось, было достаточно для того, чтобы остановить пехотное наступление. Но годы шли, а ожидаемого вторжения всё не случалось и не случалось, так что солдаты на границе уже давно привыкли, что единственным реальным врагом в этих местах был местный мороз. Своими холодными пальцами он забирался даже под тёплое зимнее обмундирование, заставляя стоявших в карауле солдат дрожать от холода. «Чёрт побери!» — Думал Отто. — «Угораздило же нарваться на наряд вне очереди! Будь проклят этот сраный фельдфебель и эти чёртовы нечищеные сапоги!» Он ещё раз посмотрел на лес, затем на стоявший чуть поодаль деревянный домик, где располагались те из пограничников, кто в данный момент не стоял на посту, даже не подозревая, что за заставой наблюдали несколько пар внимательных, и, увы, недобрых глаз. Пятеро в белых маскхалатах, доставленных с мобилизационных складов Красной Армии, неподвижно лежали в снегу в трёхста метрах от погранзаставы. В эту тёмную безлунную ночь, каковые не были редкостью в это время года, особенно в этих местах, видимость была просто отвратительной. Отвратительной для пограничников, но не для тех, кто к ним пожаловал, ведь каждый из них имел прибор ночного видения, а потому темнота лишь играла им на руку. В таких условиях все эти белые силуэты на снегу были абсолютно незаметны для гарнизона погранзаставы, что давало «гостям» возможность беспрепятственно исполнить свой замысел. Помимо основной группы из пяти человек чуть подальше залегли двое снайперов с бесшумными «Винторезами», рассматривавшие заставу через стеклянные зрачки своих оптических прицелов и готовые в любой момент открыть огонь. — Готовься… — Прошептал в микрофон радиопередатчика один из бойцов, очевидно, главный из них. По этой команде все члены отряда, положив пальцы на спусковые крючки, прицелились каждый в своего противника — цели были разобраны заранее. — Работаем. — Раздался спокойный и уверенный голос всё того же командира. С тихим шипением выстрелили снайперские винтовки, отправляя в полёт смертоносные кусочки свинца. Первыми погибли оба пулемётчика, погибли быстро и безболезненно — дозвуковые бесшумные пули в мгновение ока оставили по одной аккуратной дырочке в их головах, даже не заметив преграды в виде стальных шлемов. Практически одновременно с выстрелами снайперов автоматчики с «Валами» короткими очередями выбили остальных солдат, находившихся в окопах. Фигуры в серых шинелях беззвучно осели на деревянные настилы, так и не успев ничего понять. Увидев, как его братья по оружию гибнут один за другим, а из сугробов поднимаются люди в белых маскхалатах и противогазах, Отто Гронер скинул с плеча винтовку, чтобы встретить противника огнём, и одновременно дёрнулся к тревожной кнопке на стенке своей деревянной будки, стремясь запустить сирену, но не успел сделать ни того, ни другого. Очередь тяжёлых пуль СП-5, выпущенная на бегу одним из нападавших, буквально прошила будку часового, залив всё вокруг кровью. Рядовой Гронер уже не видел, как белые тени бегут вдоль дороги, огибая увесистый шлагбаум и проволочные заграждения, как падает в снег сражённый метким выстрелом часовой у бревенчатого домика, и как пятеро в маскхалатах врываются внутрь. Деревянная дверь распахивается ударом ноги, затем следует автоматная очередь. Три секунды — и вот уже на полу небольшого помещения лежат пять трупов, ещё совсем недавно бывших солдатами Рейхсвера. Один из бойцов устремляется к боковой двери, и, открыв её, вбегает внутрь. Ещё через секунду оттуда слышатся едва различимые щелчки выстрелов бесшумного автомата, и боец в противогазе втаскивает в помещение ещё одно тело — на этот раз в офицерской форме. — Чисто? — Чисто. Капитан спецназа Ж-12 вышел из здания только что захваченной погранзаставы на заснеженную дорогу, где уже хозяйничали его бойцы, быстро поднимая шлагбаум, убирая колючую проволоку и противотанковые заграждения. Операция прошла как по маслу, и погранзастава, перекрывавшая одну из крупнейших дорог в этих местах, оказалась в руках Красной Армии без единого выстрела со стороны противника. — Броня-1, путь чист. — Произнёс он в микрофон, переключившись на другую частоту. В следующие несколько моментов лес наполнился рёвом моторов и лязгом гусениц, а ещё через минуту оттуда появились первые танки и БМП. Одна за другой тяжёлые машины переползали невидимую черту государственной границы, оказываясь на имперской земле. Освободительный поход Красной Армии начался. Небо над Империей, 04:02 Ещё до того, как первые пули покинули стволы бесшумных автоматов и снайперских винтовок, возвестив о начале войны на земле, в воздухе границу пересекли десятки реактивных бомбардировщиков и штурмовиков. На внешних подвесках под крыльями и фюзеляжами стальных соколов покоились реактивные снаряды разных калибров, а также фугасные, кассетные и корректируемые авиабомбы, ждущие своего часа, чтобы обрушиться вниз и нанести решающий первый удар, бросив основные силы Имперского Люфтваффе в объятия всепожирающего пламени войны. Звено фронтовых бомбардировщиков Су-24М рассекало предутренний мрак имперского неба, идя на форсаже, чтобы в рассчётное время оказаться над целью, каковой выступала расположенная совсем уже неподалёку авиабаза Гроссенхайм. На такой высоте и скорости можно было не опасаться ни совсем уж тихоходных по меркам мира Баркова истребителей, ни местных зениток, не способных даже взять в прицел реактивный самолёт. Некоторое опасение вызывали только боевые маги, но и они, по словам командиров, не могли эффективно противостоять фронтовой авации из другого мира. Каждый из самолётов направляла твёрдая рука опытного лётчика, не позволяя машине отклониться от боевого курса ни на миллиметр. Вот все три самолёта начинают снижаться, выходя на рубеж атаки. Где-то внизу показывается живописный аэродром, на котором ровными рядами стоят знакомые по фильмам о Великой Отечественной "Юнкерсы" вместе с ещё более старыми самолётами. Пальцы сами тянутся к кнопкам и тумблерам — нанести первый удар, превратить всё, что там, на земле, в пылающие руины. — К сбросу боевой нагрузки приготовиться. — Раздаётся спокойный голос ведущего звена. Откинуты предохранительные крышки, идут последние секунды перед сбросом смертоносного груза. — КАБы пошли. — Командует ведущий, и продолговатые корректируемые авиабомбы отделяются от корпусов самолётов, устремляясь вниз, чтобы нести неминуемую, неотвратимую смерть... Авиабаза Гроссенхайм, тогда же "Чёрт, чёрт, чёрт! И за что мне всё это?!" — Думала майор Таня фон Дегуршаф, сидя в стальном чреве огромного транспортного самолёта Me 323 "Гигант" вместе со всем своим 203-им магическим крылом. На алюминиевом полу обширного грузового отсека, где могло бы поместиться несколько лёгких танков, среди ящиков и коробок разного размера расположились лучшие из лучших, элита имперских магических войск. Каждый из находившихся здесь в этот момент прошёл не один десяток боевых вылетов и был полон решимости сражаться на благо Рейха, пусть даже многие и были раздосадованы нынешним внезапным заданием, отменившим намечавшийся было отпуск. "Шесть месяцев мы дрались с лягушатниками в этом долбаном Тунисе, где кроме песка ничего нет, а теперь должны вместо заслуженного отпуска морозить задницы в этой сраной Федерации с её полутораметровыми сугробами в марте просто потому, что кому-то наверху захотелось посмотреть, что там творится у коммуняк?! Они там вообще в своём уме?! Чтоб тебя, надо же было мне ляпнуть про боевой дух! Если бы я тогда сказала, что всё подразделение валится с ног от усталости...". Таня шипела ругательства про себя, посылая проклятия на головы штабных умников, так "умело" распоряжающихся своими подчинёнными и бросала по сторонам полные ненависти взгляды своих широких голубых глаз. В этот момент раздался стук моторов, и все шесть двигателей огромного транспортника начали постепенно запускаться. Тяжёлый самолёт медленно набирал скорость, готовясь оторваться от взлётной полосы и унести сидящих внутри боевых магов на восток. "Хуже быть уже просто не может!" — Думала светловолосая девочка, даже не представляя, как жестоко она ошибалась в этот момент. Неожиданно где-то совсем рядом раздался мощный взрыв, от которого самолёт ощутимо вздрогнул, и все, кто в этот момент стоял на ногах, попадали на пол. — Что за чёрт?! Что это было?! — Раздались голоса, эхом отразившиеся от стенок грузового отсека. Поднявшись на ноги, Таня рванулась к ближайшему иллюминатору и похолодела. На базе творился сущий ад — строения горели и взрывались одно за другим, мощные ударные волны от взрывов переворачивали лёгкие истребители словно картонные, солдаты и техники носились по взлётно-посадочной полосе живыми факелами, падали на землю, пытаясь сбить пламя и бились в конвульсиях, пока рушившиеся стены не погребали их заживо. Из разбитых цистерн огненной рекой вытекало сразу же воспламенявшееся топливо. При этом совершенно не было слышно воя сирен воздушной тревоги и хлопанья зениток, отчего становилось ещё более жутко. Пару мгновений спустя за этим инфернальным зрелищем вместе с ней наблюдал уже весь личный состав крыла, оцепенев от внезапности и смертоносности удара. Но майор Таня фон Дегуршаф не была бы собой, если бы тут же не взяла себя в руки и не пресекла в зародыше начинавшуюся было панику: — Надеть оборудование для полётов! Щиты на полную мощность, я не хочу потом собирать вас по кусочкам! Шевелитесь! Солдаты магического фронта начали быстро, не произнося ни слова, цеплять на себя всё необходимое, деловито обвязываясь ремнями и подгоняя экипировку, несмотря на то, что вокруг самолёта всё продолжало гореть и взрываться. Благодаря бесценному боевому опыту магов 203-его крыла шоковое состояние от неожиданной атаки быстро прошло, уступив место собранности и некоторому спокойствию. — Кто нас атакует? — Прервал общее молчание голос лейтенанта Виктории Серебряковой, занимавшей адьютантскую должность. — Когда я это узнаю, они пожалеют, что родились на свет. — Произнесла в ответ майор Дегуршаф тоном, не предвещающим ничего хорошего. Тупой нос "Гиганта" пополз в расцвеченную вспышками пламени предутреннюю темноту, медленно набирая скорость по шершавому бетону. Двигатели гудели всё сильнее и сильнее. Таня, пока самолёт набирал скорость, времени даром не теряла, и, подхватив свой пистолет-пулемёт, поднялась в кабину пилотов. — Почему набираем скорость так медленно?! Двигатели уже должны были работать на полную мощность! — Участок взлётно-посадочной полосы впереди повреждён, при слишком высокой скорости есть риск поломки шасси, вследствие чего было принято решение... — С каких это пор вы принимаете такие решения самостоятельно, без решения непосредственного командира? Я спрашиваю, кто дал вам такое право?! Ваше дело — исполнять приказы, а я приказываю выжать из этого корыта всё, что только можно! — Но поломка шасси на взлёте может привести к... — Не рассуждать! Выполнять! Или вы хотите, чтобы нас соскребали с земли?! — Никак нет... Пилот, удерживая штурвал одной рукой, потянул на себя один из рычагов, прибавляя оборотов, после чего ускоряющийся самолёт начало трясти, пусть и не очень сильно, но вполне ощутимо. А спустя какие-то секунды позади раздался оглушительный взрыв, настолько мощный, что у всех, кто находился внутри транспортника, заложило уши. Корпус "Гиганта" вздрогнул, создавая ощущение, будто самолёт вот-вот перевернётся или развалится, но, несмотря на это, он выстоял и продолжил свой разгон по взлётной полосе. — Дьявол... — Произнёс один из пилотов, резко побледнев. — Похоже, накрыло склад боеприпасов... — Хорошо, что нас не зацепило. — Ответил ему другой, мельком глянув на показания приборов. Прошло несколько тревожных мгновений, показавшихся часами, прежде чем конец взлётной полосы наконец был достигнут, а необходимая для взлёта скорость —набрана. Оба пилота изо всех сил потянули штурвалы на себя, и самолёт начал набирать высоту, оставляя в разорванной пламенем пожаров темноте руины авиабазы. 203-е магическое крыло улетало во тьму, покидая свой разрушенный дом. — Мы сделали это! Мы прорвались! — Выкрикнули оба пилота, ещё не подозревая, что радоваться было рано. В кабине послышались сначала треск, а затем звонкие удары свинца о металл, каждый раз отзывавшиеся дрожью во всём корпусе самолёта. Прозвучал один хлопок, а затем ещё, прежде чем раздался выкрик одного из пилотов: — Нас атакуют! Мы потеряли два левых двигателя! Обороты падают! — Продолжайте набирать высоту! Мы прикроем! — Ответила Таня фон Дегуршаф, собираясь спуститься обратно в грузовой отсек. Но не успела она коснуться холодного металла лестницы, как её ослепила яркая вспышка, и одновременно с этим какая-то сила отбросила её в угол кабины. С трудом разлепив глаза после удара, она обнаружила, что вся кабина объята пламенем — одна из очередей пришлась прямо на топливный бак, расположенный буквально за стенкой. Майор Дегуршаф могла бы благодарить судьбу за то, что родилась магом — благодаря щиту на ней не осталось ни царапины. Пилотам, магами не являвшимся, повезло куда меньше — их тела обвисли безвольными куклами в своих креслах посреди рыжих язычков огня, уже начавших жадно пожирать их обмундирование. Ни один из пилотов не подавал признаков жизни. — Да чтоб тебя! — Выругалась Таня, спускаясь по лестнице вниз и захлопывая за собой люк, чтобы задержать распространение пожара хотя бы на время. О спасении самолёта теперь не шло и речи, главное было успеть покинуть его, пока пробитый топливный бак не взорвался. — Майор, вы целы? — Бросилась к едва появившемуся в грузовом отсеке командиру адьютант Серебрякова. — Цела, чего не скажешь о самолёте. У нас пожар, приказываю срочно покинуть борт! — Есть покинуть борт! — Хором ответили маги, открывая одну из дверей, вёдшую сейчас в тёмную пустоту, казавшуюся бесконечной. Таня фон Дегуршаф шагнула в пустоту, и сразу же ей в лицо ударили потоки ветра, после чего она резко ушла вниз, опасаясь попасть под огонь тех, кто только что расстрелял самолёт. За своим командиром последовала Виктория Серебрякова, а за ней — остальные маги 203-его крыла. Один за другим они покидали самолёт, один за другим они прыгали во тьму, уходя от пламени пожара. А через несколько секунд самолёт взорвался. Взорвался в воздухе, не успев даже достигнуть земли и унеся с собой чуть меньше четверти личного состава крыла. Те, кто успел спастись, сейчас активно маневрировали в воздухе, крутя головами по сторонам и стремясь обнаружить, а затем уничтожить нападавших, но всё было тщетно. Даже усиленное магией зрение не могло обнаружить противника. Неведомый враг, кем бы он ни был, ушёл молниеносно, внезапно, так же как и появился. Наконец, убедившись, что противник покинул поле боя и зависнув в воздухе, маги все как один взглянули на то, что ещё недавно было военным аэродромом — вся территория целиком находилась во власти огня, объятая многочисленными пожарами, постепенно сливавшимися в один большой. Тушить их было уже некому и нечем. — До границ Федерации мы уже не доберёмся... — Произнесла Таня. — Приказываю перегрупироваться, направиться на запасной аэродром и ожидать дальнейших распоряжений от командования! С этого момента война переходит в новую фазу. Враг атаковал наши земли почти у самой столицы, даже не показав себя, а это значит, что он по своей силе и опасности превосходит всех, с кем нам доводилось сражаться раньше. В это отчаянное время от вас требуется всё ваше мужество, выучка и боевой опыт! Подчинённые слушали молча, понимая всю серьёзность момента. Никогда ещё враг не забирался на территорию Рейха столь глубоко. Никогда, до этого момента. Таня тем временем достала свой передатчик, чтобы связаться с запасным аэродромом, но это ей не удалось. В ответ на запрос майора вместо слов тамошних диспетчеров раздалась незнакомая, сильно искажённая песня, изредка перебиваемая треском помех: — Mi idem za velikuyu Rodinu, nashim klassovim bratyam pomoch. Kazhdii shag, nashey armiei proidennyi, razdvigaet zloveshchuu noch... — Пел голос на, что интересно, русском языке! Этого Таня ожидала меньше всего. До этого момента она считала, что удар такой силы нанесло Содружество Альбион, располагавшее большим количеством хорошо подготовленных магов, или же вступившие в войну Объединённые Штаты. Но чтобы это сделала лежащая на востоке Руссийская Федерация, с её репрессивным режимом, уничтожившим или отправившим в лагеря, как считали имперские аналитики, всех тамошних опытных военачальников... Сама Таня тоже считала коммунистические режимы ни на что не годными, причём как в этой, так и в прошлой жизни. И вот теперь — такая пощёчина от реальности... Это было немыслимо, просто немыслимо. Сказав пару слов про отсутствие связи, она приказала подчинённым следовать за ней на запасной аэродром, попутно оправляясь от потрясения. Но ни она, ни кто-либо из её подчинённых пока ещё не понимали истинного масштаба катастрофы, пока ещё не понимали, что...

КРАСНЫЙ МЕДВЕДЬ ПРОБУДИЛСЯ

И МИР ПОЗНАЕТ ЕГО МОЩЬ