***
Сухопарый доктор без определенного возраста, с седыми висками и непроницаемым лицом-маской, принявший у бригады Рэймонда полтора часа назад, вышел наконец в коридор, с сигаретой в зубах. — Доктор, вы сейчас от того парня, которого избитого привезли? — А вы ему, простите, кто? — Друг. Доктор поднял бровь, доставая изо рта сигарету: — У пострадавшего есть какие-либо аллергии, индивидуальные непереносимости или иные противопоказания? Тренер замялся, понятия не имея ни о каких индивидуальных непереносимостях Рэя кроме беспорядка. Наконец, его осенило: — Орехи! У него аллергия на орехи! Он сам рассказывал: все дико распухает, аж до отека квинке. Страшная штука. Вы видели этот отек, доктор? Это же жуткая штука. Там если вовремя мер не принять, то вообще труба. Мне рассказывали, что одному чуваку в гортань воткнули ручку, чтоб легче стало, вроде бы даже помогло, но я вообще такого не фанат, я… — Тренер с ужасом понял что он несет беспросветную пургу, а главное не может остановиться. Доктор, поморщившись, пресек этот словесный поток: — Я хочу вам сказать, друг, что опасности жизни пациента нет. Состояние тяжелое, но стабильное. Организм сильный, молодой, так что рискну предположить, что восстановление будет идти в приличном темпе. По-крайней мере физическое. Что до психического, тут уж не мои полномочия. Я сшиваю людей и то, что в них. Головы чинят в другом месте. Впрочем, травматическая ампутация, множественные гематомы и переломы ребер вкупе с переохлаждением могут дать неприятный эффект… Тренер, который перестал слушать после слов о стабильном состоянии, лишь кивал как китайский болванчик. —…И знаете, было бы неплохо, если бы вы меня отпустили. Я бы очень хотел спасти сегодня еще пару жизней. — А, да. Да, конечно. Тренер не заметил, что вцепился в рукав доктора мертвой хваткой. — Обратитесь к дежурной медсестре. Необходимо внести в базу вашего «друга» — доктор дернул углами губ и быстрым широким шагом скрылся в стеклянных дверях. Воспитанная в Тренере Доктором Хаусом уверенность в том, что вот такие вот ироничные социопаты — это лучшие врачи, была сейчас как нельзя к месту. Он выдохнул, переваривая. Хорошо. Так. Медсестра. Подойти к дежурной медсестре. Это он сможет. Тренер поднес руку к лицу чтобы потереть лоб и вдруг увидел, что она вся в крови. В его крови. Вот же. Он совершенно забыл. Сидел тут, жуткий мужик с руками по локоть в чужой крови, и даже не замечал. А еще удивлялся, че от него окружающие шарахаются. Тренер усмехнулся, наверное, впервые за сутки и пошел мыть руки. Пост дежурной медсестры стоял независимой неколебимой крепостью. Эдакий крохотный островок спокойствия в море экстренных вызовов, родственников с заломанными руками и издерганных врачей. Медсестра, сидевшая за толстым стеклом, подняла на Тренера глаза и тяжело вздохнула, готовясь к самому скучному делу в своей жизни: исполнению своих прямых обязанностей. — Ну и как зовут? — Меня? — Нет, меня. Мужчина, мне вообще-то неважно, как вас зовут. Имя пациента как? Тренер стал судорожно соображать. Те, кто пришел за Рэем скорее всего будут искать его, чтобы добить, и больницы окажутся первым местом, что они проверят. Реальное имя называть нельзя, а придумать… Тренер чувствовал, что его мозг уже не выдерживает напряжения и вот-вот откажет. Медсестра поджала губы и постучала пальчиком по клавиатуре. — Э-э-э Патрик… — Суэйзи? — Чего? — Фамилия какая? — Смит. Блять, какой Смит, он же решил сменить имя. А с другой стороны Смитов жопой жуй, так что нормально может еще. — Да, Смит. Он Смит. — Да Хоть Оливер Куин, мне то что. На непонимающий взгляд Тренера, медсестра только завела глаза. Во всем ее лице буквально читалось, насколько убивает ее своей непроходимой тупостью собеседник. — Полных лет сколько? — 35. — Вы сможете в ближайшее время привезти его документы? Паспорт, страховку. — Ээээ… Нет, не думаю. Девушка с равнодушным лицом сделала какую-то пометку и больше уже не поднимала головы. Это, видимо, значило что разговор закончен. — Я завтра приду. — Да, да. Приемные часы с пяти до восьми, — быстро проговорила она, тыкая пальчиком с красным маникюром в небольшую табличку, приклеенную к стеклу.***
Тренер оказался у себя лишь к пяти утра. Квартира показалась ему не его. Такое чувство бывает обычно, когда приезжаешь домой из долгой поездки. Все кажется чуждым и незнакомым. Но Тренера не было дома и 24-х часов. Но боже, сколько же говна успело произойти за такой короткий срок. Тренер сидел, опустив голову на сложенные вместе кулаки и бездумно смотрел в окно. Немилосердно быстро светало. Наступило воскресенье. Он явно не рассчитывал встретить его так. А как рассчитывал? Сейчас все эти планы, которым не было и суток, казались детскими нелепыми мечтами. Вполне невинными и вполне неосуществимыми. Он хотел просто посидеть с Рэем за разговорами, или футболом, или даже фильм посмотреть, если тот предложит. Он в конце концов хотел сожрать злоебучий стейк. Жутким было то, что он его даже сегодня увидел. Та кастрюля на столе Рэя. На столе Рэя рядом с избитым до полусмерти Рэем. Избитым в тот момент, когда он готовился к приходу Тренера. Если бы не его ебаная прожорливость, может Рэй бы вообще из дома не вышел и все было бы нормально. У него же пиздец какой арсенал, он там может обороняться в одиночку месяц. Но нет блять, Тренеру приспичило пожрать стейков. Мозгом он понимал, что никакой его вины в произошедшем нет, и уж тем более, откажись он от еды, вряд ли бы это хоть что-то изменило. Но такое самоистязание доставляло какое-то странное удовлетворение, как будто, причинив боль себе, он сможет хоть на тысячную долю облегчить боль Рэя. Слава богу, в это воскресенье тренировок не было. Тренер не представлял, как он после всего этого будет спать, но организм распорядился иначе. Его вырубило прямо за кухонным столом, рядом с открытой банкой пива и телефоном, зажатым в ладони. У Тренера не вышло выспаться. Стукнувшись коленями о столешницу, и приложившись об нее же лбом, Тренер выругался и ухватил уезжавший от собственной вибрации по гладкой поверхности стола телефон. — Да! Он находился в каком-то диком состоянии полусна, еще наполовину там: Кровь, Рэй, белая перепачканная травой, землей и кровью рубашка, больница, какие-то жуткие красные ногти. Хотелось поскорее скинуть с себя это неприятное чувство и написать Рэю. — Мистер… это полиция. «Карапузы, я вас убью» — Вы не могли бы сейчас подъехать для дачи показаний в… — бесстрастный голос назвал адрес. «Они издеваются? Это же в Хартфордшире. Почему карапузов туда вообще занесло» Тренер посмотрел на левую кисть, сощурив глаз. Было семь минут девятого. Они точно издеваются. — Ваш номер был последним в списке вызовов у телефона, который мы нашли на месте преступления. «Какого преступления, какой телефон» Тренер тупо уставился на банку пива, силясь осознать, что от него хочет сиплый низкий голос на том стороне провода. И вдруг его мозг, который упорно пытался скрыть воспоминания о ночи, взял и единомоментно выдал всё. Рэй В области груди что-то бухнуло, протяжно отдаваясь в горло. Затяжной кошмар вернулся, становясь явью. — Сможете? — Да, да я могу, — Тренер тяжело поднялся из-за стола, — сейчас подъеду.***
Офицер показывал ему телефон Рэя. Девственно чистый экран с одним-единственным, ставшим уже до боли знакомым отправленным сообщением. И дальше стена текста от Тренера. Он стирает все переписки. Вообще все. И все звонки, скорее всего. Ну конечно, неудивительно. С его-то профессией. Очень полезная привычка, следовало бы ей обзавестись. Но в следующую же секунду Тренер понял, что некоторые переписки у него стереть рука в жизни не поднимется. К занудному старому хрену прибавилось сентиментальный. Тренер почувствовал, как против воли дрогнули губы, отзываясь на теплое воспоминание. И тут же стало почти физически больно. Тем временем офицер, чью фамилию Тренер забыл тут же, как и услышал, вкрадчивым голосом следователя из дешевого детектива, сообщил: — В адресной книге телефона ни одного имени. Номера, номера, номера. И тут, же, резко меняя тон, и нависнув над Тренером, он крикнул ему почти в лицо, едва не забрызгав слюной: — Почему вы не дождались приезда полиции?! Первой реакцией было: Сынок, ты че орешь? Но он смог подавить в себе этот внезапный педагогический порыв. Было не место и не время. — Там был мой друг, я не мог его оставить. — Ну да-да, конечно. Офицер долгим тяжелым взглядом посмотрел на Тренера через стол. Тренер ответил ему тем же.***
Вечером, когда он пришел в больницу, то не нашел ни безвозрастного доктора, ни хотя бы давешней дежурной медсестры. Кое-как ему отыскали в журнале Патрика Смита и, легко махнув рукой в сторону указателя по этажам и даже не спросив документов, благословили на все четыре стороны. Нехорошее сосущее чувство растущей тревоги только усилилось, когда он переступил порог палаты. Рэй, подключенный какой-то кучей проводов к какой-то куче машинок, смотрелся неправдоподобно беззащитным и маленьким в этой огромной пустой комнате. Он спал. Машинки негромко деловито шумели. Смит редко и хрипло дышал. А Тренер думал: не сделал ли он огромную глупость, когда приволок его сюда? Он тяжело опустился на стул и снял очки, чтобы растереть глаза. Пиздец они конечно круто собрались. Надо перестать вселенной о своих планах рассказывать, а то мало ли какая поебота еще вылезет. Брови Рэя, сведенные к переносице, выражали не страдание, а решимость и злость. Спящим он не выглядел мирным или успокоенным: то и дело по обезображенному лицу пробегали тени и ряби, меняя его почти до неузнаваемости. Ох, что же будет, когда ты проснешься. И скорее бы ты проснулся. Тренер снова протер руками лицо, пытаясь направить мысли в иное русло. Не хватало еще расклеиться и начать обливаться слезами, сидя на табуретке у одра больного. Чтобы хоть как-то отвлечься, он достал из кармана задрипанный блокнот, огрызок химического карандаша и, задумавшись на секунду, размашисто написал: «Рэй, это Тренер. Если ты вдруг проснешься, а меня тут нет, то я скоро приду». Затем, слегка почесав в затылке, добавил: «Не скучай». Он вырвал листок и положил его на прикроватную тумбочку, аккуратно приперев графином с водой. Вообще, почти сразу, как он во все это вляпался, то есть еще в ноябре, он первым делом сел и пересмотрел всего «Крестного Отца». Так-то, он сначала пытался взяться за «Клан Сопрано», но у него не поперло. В общем, из «Крестного Отца» Тренер четко вынес несколько вещей: он хочет умереть от старости на винодельне в Италии, апельсины у Копполы означают скорую смерть, если покуситься на жизнь дона, начнется кровавая бойня, а консильери мафии — это неприкасаемый человек. Никто не покушается на консильери. Это против всех правил. Тренер как-то свыкся с этой мыслью, и быстро успокоился, упуская про этом из виду, что имеет он дело вовсе не с итало-американской мафией сороковых годов. Да и вообще все эти придуманные макаронники к делу не имели никакого отношения. В жизни-то ведь все оказалось как-то наоборот. Дона пытались грохнуть его же, блин, пацаны. А консильери… Двое русских и пистолет с глушителем. Как он вообще мог об этом забыть… — Вам пора. Время перевязки, — Незаметно подошедшая санитарка с лицом святой с коробки печенья, невесомо тронула его за плечо. — Уже? Тренер снова посмотрел на Рэя. Он, конечно, не собирался как в слащавых ромкомах сидеть тут сутками напролет, держа любимого за руку и роняя крупные слезы на одеяло, но так быстро? Ему было гораздо спокойнее быть здесь и видеть своими глазами, что Рэю ничего не угрожает. Тем более, пока он в таком состоянии. Тренер невольно сглотнул. Пиздец. Он же абсолютно беззащитен. Ведь никто не знает. Ни Микки, ни его охрана. Внезапное осознание прибило его к стулу. — Мистер… Вам правда лучше пойти. — Но сейчас… — Конечно же вы придете завтра… — милая санитарка с неожиданной силой подхватила его под локоть. — И послезавтра… Тренер поднялся со стула. — И после-послезавтра… Тренер почувствовал, что его уже пихают в спину. — А там глядишь и очнется, и поговорите, и все на свете, а пока-то все равно. Идите, идите, — старушка замахала на него руками, хищно склоняясь над Рэем. За Тренером захлопнулась дверь.***
То ли пацаны думали, что он дуется из-за них, то ли его актерские способности и правда стали убедительнее, но никто из парней за целый день так и не подошел к Тренеру с вопросом в духе «А че вы такой смурной?». Вообще всю тренировку Карапузы были покорны и тихи, как стадо монастырских овец. — Чего это с вами? — не выдержал Тренер в конце концов. — Так вас вызвали в полицию? — Чего? Джим заорал благим матом, когда Прайм-Тайм зарядил ему боксерской перчаткой по шее — Тренер, мы… Тренер приказал всем жестом заткнуться и перестать двигаться, доставая из кармана вибрирующий телефон. — Да? — Алло, мистер… , вы должны подъехать в участок для дачи показаний. — Но я вчера показания давал. — Мы вас вчера не вызывали. Это по субботнему случаю с вашим автофургоном. Фургон. Полиция. Полиция и Карапузы. Карапузы и полиция. Инспекторша. Точно. — Ах, с моим АВТОФУРГОНОМ! — повторил Тренер громко, и как можно выразительнее глядя на стоявшего ближе всех Джима. Джим посерел и сжался. — Вы сегодня должны подъехать к шести в участок. — Шесть? А это надолго? — Ну знаете. Как получится. — Я буду. Если он пропустит приемные часы из-за этих остолопов, он положит их в соседние с Рэем палаты. С множественными переломами ног. Чтобы никогда в жизни, ни у одного из них до педалей газа с тормозом ничего не дотянулось. Карапузы, наблюдавшие за довольно красноречивой работой мысли на лице Тренера, заметно приуныли. Никто из них не хотел умирать молодым. Но вот похоже ответственность за свои поступки им придется опять нести до конца. До конца своих дней. Докатались.***
Тренеру казалось, что он не покинет участка никогда. Все началось буквально с порога. Сначала ему пытались найти по базе офицера, который ему звонил. Потом выяснилось, что тот выехал в центральное управление. Затем оказалось, что в центральном управлении он пробудет минимум до восьми, но перенести на другой день это всё вообще нельзя, а почему нельзя никто не знает, потому что нельзя и всё. Он выпил весь кофе в автомате и сожрал, наверное, все круассаны из соседнего. Он нервничал, то и дело глядя на часы. И останавливало его от малодушного побега лишь то, что если он сбежит из полиции сейчас, то сбежать когда-нибудь еще у него не получится. А этот шанс ему был еще нужен прозапас. Наконец, явился Он. Тот самый. И сразу же начался второй акт театра абсурда. Офицер Портер спрашивал у него какую-то чушь, и периодически начинал нести почти что околесицу. Тренер стал подозревать у него смерть мозга, когда он заявил, что является давним поклонником творчества Карапузов. Тренер смотрел на часы. — Вы что, спешите куда-то? — Да, я спешу. — Жаль. А я так хотел пересмотреть с вами мой любимый клип! У Тренера брови поползли вверх. — Ох, ну где же он! Сейчас, сейчас. Там просто потрясающий стиль! Такой… гэнгста. Тренер замер на стуле как заяц, заметивший в кустах волка. — О, есть! «Килограммы травы, килограммы Все цветки, никакой шелухи…» Эрни. Господи. Рука потянулась к лицу. — Такая локация интересная! Просто хочется пересматривать и пересматривать! — в лице Портера мелькнуло наигранное сожаление, — Боюсь, вам не успеть сегодня, Тренер***
На следующий день он был в больнице к шести часам. Он пришел бы к трем и дождался бы начала приема, но пришла мать Эша и пришлось разбираться с ней. Разборки вышли некрасивыми: со слезами, угрозами и даже небольшой истерикой с попыткой рукоприкладства. В общем со всем тем, что Тренер так не любил в некоторых знакомых ему женщинах, и потому изо всех сил старался их избегать. В больнице на посте дежурной медсестры была знакомая по первому дню девица, которая безразлично махнула Тренеру на его вопрос куда-то в сторону лестницы. И это было так спокойно и правильно, что Тренер наконец успокоился. У дверей знакомой палаты, из уважения, а вовсе не потому что он ждал, что ему ответят, Тренер коротко постучал и вошел. Вошел и почти сразу вышел, потому что подумал, что он ошибся дверью. Но ошибки не было. Тренер еще раз посмотрел на номер на двери, затем перевел взгляд на пустую палату с заправленной чистым бельем кроватью, и почувствовал, что начинает куда-то проваливаться. — Это… это... Может, состояние ухудшилось и его перевели в реанимацию? Или сейчас так не делают? Вроде бы нет. Вроде оставляют в палате. А если оставляют, то тем более это че такое? Выписали его, может? Тренер изо всех сил гнал от себя третий вариант, и, когда позади него, подобно ангелу, возникла бабулька-санитарка, он почти кинулся на нее. — Где… — Он ушел. — Чего?! То есть как: «ушел»? — Вот просто ушел. Час назад. — А с ним кто-то был? Может, его увели? Санитарка уперла руки в боки и доброе ее лицо, в попытке изобразить сердитость, стало похожим на печеное яблоко: — Насколько я еще могу доверять своим глазам, он был совершенно один. Причем ушел в больничном халате, больничных тапках и больничной пижаме. А это все, знаешь ли, драгоценный, казенное. А это все, мы, знаешь ли, не бесплатно выдаем и не всем желающим. Что это начнется такое, если каждый начнет приходить, ложиться в больницу, а потом в любое время, какое ему захочется, он встанет и уйдет? От возмущения у бабульки голова начинала подпрыгивать. — Вот я еще посмотрю, может, он еще чего стибрил. Я еще у девочек поспрашиваю, не пропало ли у них чего. И спрос будет с тебя! — она уткнула свой скрюченный палец Тренеру в грудь и, с лицом победительницы, замолчала, милостиво давая ему возможность себя оправдать. Тренер же настолько выпал с этой тирады, что так и замер с раскрытым ртом. Санитарка торжествующе блеснула глазами, дескать, «Ага, раскусила я тебя» и удалилась. Рэй ушел? Да еще позавчера он лежал тут в состоянии, которое сложно было охарактеризовать даже как «живой». О том, что было три дня назад, Тренер вспоминать не хотел. Хорошо, если и вправду Рэй ушел сам. То есть плохо, конечно. Но лучше так, чем если его кто-то увел. У Тренера начинала кружится голова, и он бухнулся на кровать. Ну и куда же он мог пойти? Это было рассуждение из серии: если бы я был ключами-кошельком-очками, где бы я прятался. Но Рэй не был ключами, Рэй был полным козлом. Ведь просил же его дождаться. По-человечески. Тренер вздохнул. Нет, тут если и беситься, то на самого себя. Оставил его все-таки. А Рэй тут очнулся один, в непонятно каком состоянии. В неизвестном месте, в котором он неизвестно как оказался. Конечно же он сбежал. В тапках. И халате. У Тренера заныло сердце. На улице было +10. И правильно сделал, что ушел. И вполне логично для человека, который жить хочет. Что ему, Тренера что ли ждать? Он что, спящая, мать её, красавица, которая просыпается исключительно по поцелую любви? Меньше всего Рэй напоминал спящую красавицу. Таким, каким Тренер видел его последний раз, он был похож скорее на чудовище, и то не в лучшие свои дни. Он должен его найти. Далеко Рэй все равно в таком состоянии уползти не мог. Тренер заставил себя не думать о страшном. Просто Рэй сейчас медленно ходит. И значит это только то, что он его легко отыщет. Вот и все. Легко-то легко, но как? Да у Смита же сто процентов тысяча и одна явочная квартира. И вообще, будь он на его месте, пошел бы к Микки. Где жил Пирсон, Тренер не знал, и знать не хотел. И оставалась надежда, что Микки живет в какой-то загородной дали, как и сам Рэй, так что добраться до него в таком виде будет проблематичным. Так и выходило, что из всех возможных тайных адресов, Тренеру был известен только один. Зато он был рядом. И Рэй мог дойти до него. Дойти и не умереть по дороге. Тренер поехал в сторону Конвей-стрит, молясь всем богам, чтобы это было именно то место.