Say my name

— Ты с-скотина... У Хосока сил не хватает выдавить из себя что-то посерьёзнее, у него грудь будто тисками сковывает, дышать почти невозможно, а в штанах самый настоящий пожар. Чон точно не этого хотел, совсем не такого исхода ожидал, но, тем не менее, сейчас он по дивану растекается безвольной лужицей и хрипит, непослушными пальцами дёргая галстук в попытках его расслабить. Мужчина глаза закрывает, лишь бы не видеть сейчас твоего лица, хватает того, что он слышал твой шокированный вздох пару секунд назад. Намджун не понимает искренне, за что Хосок проклинает его, ведь он сам об этом просил, а потом до него доходит, что, возможно, просьба была совершенно иной, просто звучала двусмысленно. Теперь ему стыдно, он вспоминает, как его загнуло при тебе точно так же в тот день, в фойе компании, и понимает сейчас чувства твоего босса, как никто другой. Ким спешит окна распахнуть, извиняется на ходу, а затем подбегает к пыхтящему Чону и помогает ему избавиться от галстука и расстегнуть верхние пуговицы рубашки, будто вообще забыв о твоём присутствии. Тебя шатает, ты на негнущихся ногах к дивану подходишь и садишься рядом с мужчинами. Твоего босса ломает, он весь испариной покрыт, рукой глаза прикрывает, чтобы хоть как-то спрятаться, но чувствует твою руку на своём бедре и то, как Намджун касается его плеча своим с другой стороны. Чону завыть хочется, с одной стороны от него сидишь ты, взволнованная его возбуждением, желанная, сладкая, а с другой — его ночной кошмар, его проклятие, ставшее виновником его состояния. Он чувствует твой запах, а ты возбуждением постепенно заражаешься, хочешь помочь, облегчить страдания, потому что помнишь, насколько болезненным всё это может стать, если не произойдёт разрядки. Твоя рука на мужском бедре медленно выше поднимается, касается паха нерешительно, под присмотром Кима подобные вещи творить дико смущает, но ты сдержаться не можешь, видя своего соулмейта в таком состоянии. Хосок бёдрами дёргает, извернуться пытается и вырваться из твоих рук, но внезапно ощущает сильную руку на своей груди, которая его к спинке дивана обратно толкает и прижимает властно. — Не дёргайся и дай ей тебе помочь, — Нам кривится, сам поражается своему благородству, но он слишком хорошо воспитан, чтобы пользоваться чужой уязвимостью. — Тебе повезло, что она у тебя есть, цени это. Мужчина терпеливо выдерживает тяжёлый взгляд Чона в его сторону, одну бровь приподнимает, мол, давай, скажи ещё, что я не прав. Стоит твоему боссу немного расслабиться, и Ким убирает руку с его грудины, собираясь уже встать и уйти, потому что смотреть на то, что будет происходить дальше, у него нет желания. Вот только ты его за руку ловишь и смотришь слишком серьёзно, даже несмотря на заалевшие щёки и сбитое к чертям дыхание. Парадоксальная особенность: возбуждён соулмейт — возбуждаешься и ты, пусть в разы слабее, практически естественно, но для этого не требуется даже слышать своё имя. Намджун и сам мурашки чувствует, бегущие вдоль позвоночника, да и в паху как-то странно ныть начинает, когда он видит вытянувшегося струной Чона, но однополых связей у него никогда не было и пробовать что-то подобное он не планировал совершенно точно. — Бросишь его после того, как сам всю кашу заварил? — ты дёргаешь охранника за руку с такой силой, что он валится обратно на прежнее место. — А что я должен сделать? — у мужчины аж вены на висках набухают от накатившего раздражения. — Отсосать ему?! Тебе на это даже ответить нечего, ведь, и правда, что он может сделать сейчас? Намджун поднимается вновь спустя несколько секунд твоего молчания и направляется в сторону коридора, а ты ему в спину смотришь с лицом, полным сожаления. Как бы ты ни хотела сделать Кима счастливым, чувств у тебя к нему действительно никаких нет, да и заставлять его контактировать в сексуальном плане с Хосоком будет жестоко, ведь ты помнишь, настолько агрессивно они друг на друга реагируют. Ты слышишь хлопок входной двери и понимаешь, что мужчина действительно ушёл, и в груди внезапно образовывается небольшая ноющая дыра. Его бы догнать, обнять и привести обратно, да только от этого толку никакого не будет, никто из вас троих не согласится на полигамные отношения, это уж точно. В очередной раз на тебя накатывает мерзкое чувство обиды, слишком уж несправедливо всё выходит, и ты чувствуешь себя виноватой перед всеми вокруг. Хосок сквозь пелену возбуждения смотрит на тебя пьяно и видит твоё волнение, его до скрипа зубов раздражает тот факт, что ты так сильно об этом охраннике заботишься и там много о нём думаешь. Ты чувствуешь почти сразу, что твой босс начинает злиться, переводишь на него сконфуженный взгляд и рассматриваешь его бордовое лицо, блестящие от влаги слюны губы и хмурые брови. Он сейчас выглядит мужественно и сексуально до одури, а ещё в его взгляде читается что-то хищное, он будто задумал что-то, и ты даже догадываешься, что именно. — Раз он не захотел, тогда, может, мне отсосёшь ты, Т/И-я? Он рычит так низко и грубо, издевается, а ты на его грудь валишься с громким стоном, и ноги сжимаешь так сильно, что аж мышцы бёдер сводит. Твоё возбуждение ему передаётся с новой силой, и он тебя в своих руках сжимает, стонет тоже, вжимаясь твёрдым членом в ширинку, которая уже почти готова порваться к чертям. Вы трясётесь судорожно в объятьях друг друга и забываете дышать, в груди будто раскалённая лава расплывается, обжигает стенки лёгких. Ты слепо желаниям поддаёшься, сползаешь ниже, прямо к паху начальника, и кое-как освобождаешь его достоинство из плена брюк, а сама уже истекаешь и слюной, и соками, чувствуешь себя развратной до ужаса и даже умудряешься забыть о том гложущем чувстве вины, что сжирало тебя изнутри буквально пару минут назад. Твой язык изо рта высовывается инстинктивно, а с кончика слюна капает прямо на красную головку члена, Чон чувствует эту горячую влагу и сквозь стон просит не медлить, потому что сил уже никаких нет. Ты никогда бы не подумала, что будешь вот так самозабвенно отсасывать член этого эгоистичного, самоуверенного засранца, что будешь стонать и в пояснице прогибаться, просто слушая его рваное дыхание и чувствуя, как его орган увеличивается у тебя во рту, но жизнь — штука непредсказуемая. Хосоку нравится узость твоего рта, его тепло и влага, твоя глотка сжимается каждый раз, когда головка проникает особенно глубоко, и ты почти давишься, но терпишь стойко и сдерживаешь рвотный позыв. Но мужчина не намерен заканчивать всё вот так, обычным минетом, а потому на кулак наматывает твои тёмные волосы и оттягивает с силой назад, любуясь твоим поплывшим взглядом, опухшими губами и перепачканным в слюне подбородком. — Повернись и встань на колени. Его властный тон в тебе всю волю убивает, тебя будто плетьми отхлестали и лишили абсолютно всех жизненных сил, но ты отчего-то наслаждаешься этим, словно безумная, и послушно встаёшь в позу собачки на полу, развернувшись спиной к боссу. Чон с твоего зада одежду и бельё срывает с особой жестокостью, матерится, разрывая твои любимые капроновые колготки к чертям, и обещает, что купит новые. А тебе уже по барабану на все эти мелочи, потому что набухшая головка у входа трётся всего секунду перед тем, как скользнуть внутрь. Ты вскрикиваешь несдержанно и грудью валишься на пол, а ноги сами собой в стороны разъезжаются. Хосок с жутковатым оскалом хватает тебя за бока, нащупывая под кожей тазовые косточки, и входит наполовину, роняя крупные капли пота на твою поясницу. Вас дрожь пробирает, прямо как в ваш первый раз, и перед глазами всё плывёт и размазывается, от этого даже немного плохо становится, но одновременно с этим так хорошо, что на всё остальное становится просто плевать. У Чона звон в ушах стоит жуткий, но он его игнорирует старательно, толкается глубже и глубже с каждым разом, пальцами до побеления и синяков на коже сжимая твои бёдра. Тебя так грубо ещё никогда и никто не брал, тебе казалось, что ты не из тех, кому такое по душе, но, оказывается, ты многое не знала о собственном теле. Ты слюной и слезами захлёбываешься, севшим голосом молишь не останавливаться и кончаешь, сжимая в себе Хосока со всей силы. Мужчина не останавливается и дышит надрывно, доводит себя до пика за пару десятков толчков и сам удивляется тому, что успевает выйти из тебя до того, как его член начинает выстреливать густым семенем раз за разом. Тебя по полу размазывает, а босс плюхается прямо под боком, хрипит и внезапно начинает смеяться, и ты его вяло по плечу шлёпаешь обессиленной рукой, едва заставив себя пошевелиться. — Я просто счастлив, не злись, — мужчина ближе подползает и целует тебя в ту самую ладонь, которой ты его ударила. Ты понимаешь прекрасно, от чего он так счастлив, вот только твоё сердце снова ныть начинает, пусть и едва ощутимо. И раз даже у тебя тело страдает от вашей разлуки, ты и представить боишься, что сейчас чувствует сам Намджун.