Say my name

— Что мы имеем в итоге, — Намджун внимательно осматривает пол вокруг несчастного дивана в твоей гостиной, — шесть использованных презервативов... — Семь, — Хосок скалится победно, скидывая с подлокотника свой последний использованный контрацептив. — Гордишься тем, что за три моих раунда умудрился кончить четыре раза? — охранник в ответ колкость бросает, брезгливо наблюдая за плюхнувшейся на паркет резинкой с узелком на конце. — Я всё ещё здесь, засранцы, — ты лениво поднимаешь голову, лёжа на животе, и осматриваешь злобным взглядом обоих мужчин. — Можно письками мериться не при мне, а? Они затыкаются моментально, неловко затылки почёсывая, а ты обратно утыкаешься носом в плотную обивку мебели, тихо постанывая от боли во всём теле. Мышцы ноют так, словно ты двенадцать часов в спортивном зале отпахала без передыху, не меньше, да ещё и в горле самая настоящая пустыня. Твой босс будто мысли твои читает, сам встаёт и без всяких просьб идёт на кухню за стаканом прохладной воды. Ты даже приподняться не можешь сама, и мужчины тебе помогают сесть, а ты лишь морщишься, чувствуя неприятную резь в каждом мышечном волокне, в каждом суставе. Дрожащие руки отказываются стакан нормально держать, тебе даже смотреть на это немного страшно — такая жесть с твоим телом происходит всего лишь после одного вечера, а тебе теперь всю жизнь придётся терпеть подобный напор. Если, конечно, никто из вашей троицы не захочет сбежать далеко и надолго от подобных аморальных отношений. Хосоку тяжело смириться с вашей судьбой, но даже не с тем, что он связан с мужчиной, а с тем, что ты принадлежишь не только ему одному. У Кима мысли абсолютно такие же, и хоть он раньше препирался больше остальных, сейчас он лучше Чона осознает сложившуюся ситуацию. Намджун в голове прокручивает воспоминания всего вечера с самого начала и понимает отчётливо, что ты была права абсолютно во всем. Когда он находится с вами двумя, в его груди нет той жуткой боли, сердце не ноет и кровью не обливается. Даже если ты с ним не связана, даже если лишь он от тебя зависит, судьба у вас все равно общая, как ни крути. Сбежать не выйдет, потому что возвращаться к прежним страданиям из-за своих принципов он не хочет. Твой босс на охранника смотрит с явным подозрением и ревностью, ему даже думать не нравится о том, что внутри тебя побывал кто-то ещё. Природа поиздевалвсь над Чоном от души, ему тяжелее, чем Наму, хотя бы потому, что признать одностороннюю, да ещё и однополую связь в разы сложнее. Требовать от тебя выбрать лишь одного будет бессмысленно, это понимает каждый из твоих соулмейтов. Ты слишком мягкая и заботливая, ни за что решиться не сможешь оттолкнуть одного из них, потому что знаешь прекрасно, насколько мучительной станет тогда для него жизнь. Хочется верить, что вы сумеете свыкнуться с суровой реальностью, а пока в комнате всё ещё тихо и от каждого мужчины веет холодом. — Я надеюсь, все понимают, что если один из нас не уйдёт, то подобное будет повторяться, — Ким затянувшееся молчание прерывает, разрезая тишину своим твёрдым голосом, — ты к этому готова? — Не меня об этом надо спрашивать, а вас самих. Хосок всматривается в твоё лицо, понять пытается, о чём ты думаешь, почему губы поджимаешь и почему так сильно хмуришься. Он надеялся до последнего, что ты именно его выберешь, ведь у вас всё взаимно, в отличие от Намджуна. Но по твоему виновато у выражению всё сразу становится понятно. — Ради тебя я постараюсь смириться, — начальник отвечает тебе спустя пару минут молчания и взгляд обращает к полу, не решаясь смотреть тебе в глаза. — Но это не значит, что мы с ним внезапно друг друга полюбим и будем жить долго и счастливо. Ким усмехается тихо, потому что Хосок будто его собственные мысли озвучил, и ожидает твоего ответа. Ему уже давно не терпится узнать, чем же кончится вся эта странная история. — Я и не прошу вас друг друга любить, как мужчина мужчину, — тебе начать сложно, страшно, что поймут неправильно и воспримут в штыки, но всё же ответить нужно, а потому ты всю волю собираешь в кулак и поднимаешь голову, — но если мы останемся вместе, я хочу, чтобы мы были семьёй. Настоящей, а не той, где все друг друга ненавидят. У мужчин теряется дар речи, пусть ты ничего неожиданного и не сказала, каждое слово более, чем логично. Вот только как бы они ни старались убедить сами себя, что смирились со своей ролью "одного из", а не "единственного и неповторимого", признать поражение всё равно оказывается нелегко. Ким уверен, что их общая упрямость и борьба за первенство станут причинами многих конфликтов и ссор, но вам придётся пройти через всё это вместе. Хосок не отвечает ничего, уходит в ванную и долго умывается холодной водой, отчего-то всё ещё надеясь, что всё это — просто самый обычный кошмар. Но проснуться не получается, как бы он ни старался, а значит, придётся, наконец-то, признаться себе в том, что ни от тебя, ни от Намджуна он не сбежит. Чон — взрослый мужчина, он обязан уметь брать на себя ответственность и принимать тяжёлые решения. И в этот раз из двух зол он собирается выбрать меньшее. — В одной постели с вами обоими я спать не собираюсь, — босс выходит из ванной с мокрым, красным от холода лицом и взмокшей чёлкой, убранной назад, и косится на Намджуна, хмуря брови, — придётся обзавестись квартирой побольше. — С этим проблем у вас точно не должно возникнуть, господин начальник отдела, — Ким нападает словесно в ответ, ухмыляясь, пока ты закатываешь глаза. — Я согласна готовить на всех, — ты всё же решаешь вставить своё слово, отдавая чашку в руки охранника, — но свои трусы и носки стирайте сами. — Йа, что за жена такая? — Чон внезапно начинает улыбаться, а спустя несколько секунд уже снова сидит у тебя под боком. — Какая уж есть, — ты чувствуешь поцелуи с обеих сторон: Хосок целует за ушком, а Намджун мягко касается губами твоего обнаженного плеча, — придется вам смириться, муженьки.