Say my name

В горле так сухо, что вдыхать больно и даже сглотнуть не получается, ты задыхаться начинаешь в ту же секунду, когда слышишь имя из уст своего соулмейта, а его лицо меж твоих ног доводит до крайней точки, до точки кипения. У тебя лицо в одну секунду становится нездорово-бледным, а в другую — красным настолько, словно тебя только что бросили в бурлящий кипяток. Закричать хочется и заплакать, потому что в животе всё сводит ноющей болью, периодически сменяющейся тугим возбуждением, тело ломает в судорогах, а перед глазами белёсые пятна плывут в разные стороны. Хосок твоей реакцией наслаждается, едва выдерживая новую волну возбуждения и боль в паху, ведёт носом по внутренней стороне твоего бедра и останавливается в паре сантиметров от самого сокровенного. Намджун где-то сбоку громко охает, твоё возбуждение и ему передаётся тоже, вы все трое в непрерывной цепи, толстой красной нитью связаны, она обмотана вокруг ваших шей и душит так, что не продохнуть. Ты длинными ноготками в обивку дивана впиваешься, словно пытаешься её прорвать, и стонешь откровенно, а Киму башню сносит, все тормоза срываются, он к тебе подползает и нападает на твою шею, целует с пошлым мокрым чмоком и рукой лезет к пуговицам на твоей блузке. Чон на вас двоих снизу смотрит с искренним удивлением, потому что ты не сопротивляешься совсем, а он сам и капли ревности не чувствует. Вашему общему сумасшествию есть только одно объяснение: среди вас сломанных нет, просто каждый из вас — отдельный кусочек пазла, друг без друга вам полную картину ни за что не собрать, и если в здравом уме вы позволяете собственническим мыслям брать верх над природой и судьбой, то в моменты возбуждения и помешательства все общепринятые нормы просто перестают для вас существовать. Губы Намджуна поднимаются к твоему раскрасневшемуся ушку, ты его горячее дыхание слышишь и чувствуешь, и от этого тебя на месте подбрасывает, потому что приятно до одури. Хосок времени не теряет тоже, сдирает с тебя без церемоний всю одежду с нижней части тела, не оставляя даже белья, и ноги разводит в стороны. Пусть босс согласен с тем, что вы связаны и быть втроём вам судьбой предначертано, но он всё равно не собирается делиться поровну, у него на тебя больше прав, и потому он позволяет себе быть эгоистом, не пускать Кима вперёд себя. Охранник этот дух соперничества даже на расстоянии чует, злится немного, что даже в таком состоянии умудряется тормозить, и блузку твою рвёт двумя резкими движениями, отрываясь от твоей взмокшей кожи. Ты от неожиданности вскрикиваешь, но возмутиться не успеваешь, тебя требовательным поцелуем затыкают, пока мужская ладонь проникает под чашечку бюстгальтера. Чон наблюдает за вашим поцелуем и любуется твоим лицом, ты от удовольствия уже соображать перестала, почти так же, как в ваш с ним первый раз, и даже губы Намджуна на твоих не нервируют, хотя должны бы. Ты чувствуешь горячий кончик языка на выбритом лобке и вздрагиваешь резко, пытаясь глянуть вниз, но Нам за затылок удерживает и не даёт поцелуй разорвать, пока Хосок целует тебя в совсем другом месте. Сейчас ты рада до безумия, что твои спонтанные и неестественные месячные из-за выпитой таблетки превратились в однодневное кровотечение. Звучит совсем не здорово, но это всё же лучше, чем пачкать кровью лицо Чона. Твой начальник языком меж складочек ведёт и ухмыляется, собирая твои сладкие соки, а тебя прошибает сотней молний. Ким чувствует вибрацию на губах от твоих стонов и сам заводится сильнее, губы твои кусает и оттягивает, забив окончательно на стеснение и принципы. Ты в мужских руках путаешься, понимать перестаёшь, где чьи, а между ног чувствуешь с каждой секундой всё сильнее проворный язык, без устали ласкающий чувствительный клитор, и дышать от всего этого уже не просто тяжело, ты не понимаешь, дышишь ли вообще. Тебя ласкают будто уже целую вечность, на деле же не проходит и пяти минут, а ты уже разморённая, открытая по максимуму и смотришь пьяно. Хосок от тебя отрывается с пошлым хлюпом и большим пальцем стирает с губ излишки смазки и слюны, смакуя слабый привкус металла на языке, а второй рукой уверенно расстёгивает свои брюки и стягивает вместе с бельём до середины бедра. С вашего прошлого раза у него карманы абсолютно всей одежды презервативами забиты, пусть и всего лишь парочкой штук, чтобы не приходилось больше никаких экстренных контрацептивов принимать. Намджуну вид чужого члена не приносит никакого удовольствия, но и отвращения он отчего-то совсем не испытывает, лишь примеру следует и тоже принимается раздеваться. Ты хоть и соображаешь слабо, но чувствуешь отчётливо два члена, один из них в тебя вот-вот войдёт, а второй терпеливо ждёт, когда ты обратишь на него внимание. Чон заполняет тебя неторопливо, плавно, а ты дрожащей рукой тянешься к напряжённому органу Кима и сжимаешь его пальцами у основания. Стоны вашего сумасшедшего трио заполняют всю комнату, ты подставляешься под ускоряющиеся толчки, а сама по спинке дивана соскальзываешь ниже, оказываясь лицом прямо напротив члена Нама. Он большой, сочный, так и хочется в рот взять, при чём настолько, что даже в перевозбуждённом состоянии становится за свои желания стыдно. Ты языком обводишь красную головку и вдыхаешь ещё незнакомый тебе запах тела, и мужчина шумно воздух выпускает сквозь стиснутые зубы, непроизвольно толкаясь в твой приоткрытый рот. Похоть смешалась с безумием, больше никто из вас даже не пытается держаться в рамках приличия, ты принимаешь в себя оба члена и наслаждаешься по-настоящему, и теперь даже кажется, что так и было задумано изначально. Ким первый кончает глубоко в твою глотку, обжигает слизистую горячим семенем и рычит утробно, подрагивая от внезапно накатившего оргазма. Хосоку последние два толчка с трудом даются, ты сжимаешь его с невероятной силой и будто засасываешь, и мужчина всё же заполняет тонкий презерватив густой спермой, падая лицом на твою грудь. Ты уже после первого раза выжата, отдохнуть хочешь и в себя хоть немного прийти, вот только цепкие руки с обеих сторон ласкать принимаются снова, а члены, кажется, опадать даже и не собирались. — Р-ребят, — ты со стыдом борешься и кое-как заставляешь себя заговорить, пока ещё можешь, — надо передохнуть... — Ты правда думаешь, что мы тебе позволим?