Say my name

С того самого дня, когда Намджун покинул твою квартиру, оставив тебя с Хосоком наедине, ты его больше не видела, и ты уверена, что мужчина намеренно подстроил всё таким образом. Он не ответил ни на один твой звонок, ни на одно сообщение, да и уволился так скоро, что выловить на работе ты его просто физически не смогла. Ким знает, о чём ты будешь говорить, если он поднимет трубку, и все эти вещи он обсуждать больше не хочет. На душе кошки скребут, ты себя ощущаешь самым настоящим предателем, и дело даже не в том, что ты отвергла влюблённого парня, а в том, что его душа к твоей привязана. Тебе страшно представить, как он будет мучаться всю свою жизнь от нестерпимой боли в груди, ведь ты даже близко не можешь почувствовать то, на что его обрекла. Ты никогда не устанешь проклинать и природу, и эту чёртову судьбу, которые отчего-то решили, что могут вот так издеваться над невинными людьми. — Малыш, в этом нет твоей вины, — Хосок каждое утро видит твоё хмурое лицо, а затем обнимает, зная наверняка, что именно тебя тревожит, — ты дала ему выбор, а он отказался. — А ты? Смог бы принять его, если бы он согласился остаться? — ты прикрываешь уставшие глаза и вдыхаешь аромат кофе из чашки в своих руках. — Не знаю, — босс отвечает честно, сжимает тебя крепко, по-собственнически, всем своим естеством протестуя и демонстрируя истинный ответ, — но ради тебя я бы попробовал. — Как ты себя чувствуешь? — ты разворачиваешься медленно к нему лицом и всматриваешься в тёмные круги под глазами Чона. — Паршиво, — мужчина неловко поджимает губы и чешет затылок, отходя от тебя на пол шага, — скорее всего, ему ещё хуже. Моя к нему тяга была не настолько сильной, как его тяга к тебе. Слова Хосока никак не помогают тебе успокоиться, наоборот, бьют по больному, вскрывают только образовавшуюся тонкую корочку на ране. В отличие от тебя, мужчина успел повидаться с Намом перед тем, как тот исчез из вашей компании, и даже пытался его вразумить, но тот лишь молча помотал головой и ушел прочь из здания, не оглядываясь. Чон до сих пор помнит то бледное, почти серое лицо бывшего охранника, его впалые щёки и острые скулы, которые стали выпирать в разы сильнее. Твоему начальнику и самому тяжело, пусть он и понимает, что двое мужчин вряд ли смогли бы мирно сосуществовать и делить одну женщину, но от природы никуда не денешься — тяжесть в лёгких, рези в сердце и еженощные кошмары постоянно напоминают о том, что от Хосока будто оторвали кусок. В любом случае, как бы вы ни пытались найти выход, как долго бы ни ломали головы, придумать ничего адекватного вы не смогли, а значит и предложить Киму вам нечего. Даже если бы получилось с ним связаться, новых вариантов для дальнейшего развития событий у вас всё ещё нет. Остаётся лишь ждать, вдруг Нам всё же не выдержит этой пытки, вдруг сам на связь выйдет и скажет, что передумал? *** Намджун третьи сутки в запое. После увольнения ему становится с каждым часом всё сложнее терпеть ту тяжесть в груди, что ржавыми цепями обматывает грудную клетку и сжимает до хруста рёбер и лёгкого удушья. Мерзкое давление в голове, затруднённое дыхание, аритмия — все эти прелести исчезают после четвёртой банки пива, так зачем терпеть, если работы пока всё равно нет, а накопленная заранее сумма позволяет даже не думать о ее поиске. Твой образ перед глазами всплывает каждую секунду, ты снишься ему во снах, но даже там тебя обнимает другой. Несправедливая жестокость, и Ким уверен, что страдает он один. Он даже не подозревает о том, что где-то там Хосок в очередной раз задыхается и рыдает во сне от похожих кошмаров, что тебя трясёт и морозит чёрт знает от чего перед сном, твои руки дрожат теперь абсолютно всегда и работать не получается от слова совсем. Намджун продолжает уверять себя, что он единственный страдает, и продолжает игнорировать сообщения, которые ты шлёшь ему каждый вечер, когда Чон уходит в душ. На четвёртый день при прочтении очередного СМС мужчина ловит себя на мысли, что вы похожи на любовников, переписываются за спиной у мужа. И пусть пишешь только ты, пусть между вами ничего нет и быть не может, но ощущения именно такие. Первые месяцы мужчина с трудом привыкает к неиссякаемой боли, покупает карманный ингалятор для астматиков и пользуется им каждый раз, когда лёгкие снова начинают отказывать. О тебе он думать не перестаёт, но у него уже получается делать это реже. На работу выйти всё же пришлось, а потому и свои никому не нужные чувства приходится прятать. Через полгода Ким становится всё больше похож на себя прежнего, начинает есть, как положено, и всерьёз занимается спортом, увлекается чтением книг, лишь бы забыться. Периодически девушки проявляют к нему интерес, но он даже смотреть на них не может, видит вместо их лиц твоё, слышит твой голос, когда они говорят, и его от этого выворачивает наизнанку. Он видит твой призрачный силуэт на улицах и даже чувствует твой запах, который каким-то образом умудрился запомнить в тот день у тебя дома. Ему хочется поскорее стереть все эти мелочи из своей памяти. Как можно влюбиться в женщину, совершенно её не зная, лишь потому, что она — твой соулмейт, да ещё и при условии, что связь лишь с одной стороны? Как можно так сходить с ума из-за той, которая каждую ночь засыпает в объятьях другого мужчины? Это просто немыслимо, уму непостижимо. Так Намджун думает до тех пор, пока в один морозный зимний день в его грудь не врезаешься ты. Вы охаете синхронно, и мужчину внезапно отпускает боль. Он вдыхает полной грудью и не может надышаться, таращится на тебя, как ненормальный, а ты наверх смотришь и встречаешься взглядом с влажными от слёз глазами. Твоё сердце делает сальто в груди, отступает тошнота, которая мучала тебя долгие месяцы. Отчего-то хочется Киму на шею кинуться, обнять покрепче и попросить остаться, но кольцо на безымянном пальце начинает жечь от одной лишь такой мысли, и ты на шаг отходишь, стараясь не моргать. — Привет. — Привет, — у Нама голос хриплый, он рукавами куртки вытирает подступившую к глазам влагу и пытается улыбнуться. — Как ты? — тебя не волнует ничего больше, пусть ты и знаешь ответ заранее, всё равно беспокоишься слишком уж сильно. Мужчина не успевает ответить, его сердце вдруг снова начинает ныть и будто кровью обливается, и сначала непонятно совсем, в чём причина, но замершая за твоей спиной фигура Хосока мигом проясняет ситуацию. — Ты, — Чон выдыхает громко, и выдох звучит облегчённо, ты уверена, ему тоже физически легче находиться рядом с Намом сейчас, — мы всё это время искали тебя. — Вы? — мужчина приподнимает верхнюю губу с неким презрением и переводит взгляд обратно на тебя. Ты всё такая же красивая. И всё такая же далёкая. — Мне казалось, в тот вечер мы всё прояснили. Я не собираюсь вставать между вами, даже если на самом деле хочу. — Почему ты не хочешь попробовать другой вариант? — ты говоришь тихо и неуверенно, оглядываешься по сторонам и убеждаешься, что прохожие просто идут мимо, не обращая внимания на вашу троицу. — Прости меня, Т/И, но я моногамен, — Нам наклоняется к твоему уху и смотрит прямо в глаза Чону, шепчет низко, зная, что твой босс его не услышит, — и я не собираюсь смотреть или даже просто знать, что тебя любит и трахает кто-то ещё. Ты замираешь от шока и даже не оборачиваешься, когда Ким проходит мимо тебя, отдаляясь с каждой секундой всё больше. Нам мог напоследок пихнуть Хосока в плечо или наговорить ещё больше гадостей, лишь бы вы перестали его жалеть, но зачем это всё, если по вашим лицам он понял, что вы и так день и ночь не находите покоя. Ваш порочный круг никогда не будет разорван, даже если двое счастливы в паре, всё равно вся троица будет страдать от боли и кошмаров по ночам, ведь если отвергнуть один, больно всем. Ты чувствуешь, как возвращается лёгкая тошнота, которую ты за пару минут успела забыть, и слышишь тяжёлое дыхание Чона за спиной. Ему сейчас почти так же тяжело, как и Намджуну, и поэтому тебе приходится вновь игнорировать собственное состояние, чтобы помочь своему начальнику, а теперь ещё и жениху, справиться с очередным приступом астмы. Если бы каждый из вас знал, чем закончится вся эта история, интересно, хоть кто-нибудь решился бы назвать другого по имени?