Белые области

- Говорите, он напал на вас? – у копа, опрашивающего Яна, были пустые глаза и такая же небритая, невыспавшаяся физиономия, как и у клиента с ножом. Только этот, в отличие от Уорнелла, был блондином. На Яна коп смотрел изредка и едва заметно морщился, словно от головной или зубной боли. - Это ведь есть на камерах наблюдения, - Яна держали в кабинете полицейского управления уже полчаса. Мало того, что пришлось ехать с копами в участок для дачи показаний, так его еще и оставили вначале дожидаться в коридоре (два с половиной часа), а потом заставили исписать от руки четыре листа, на которых требовалось изложить не только детали инцидента, но и практически всю его служебную и личную биографию. - Вы назвали его говнюком, - подметил коп с косой усмешкой. Ян сидел напротив него на неудобном, расшатанном стуле. Привычно держа спину прямой и сложив руки на коленях. Сохраняя все то же нейтральное выражение лица и даже дружелюбный тон. - Потому что он – говнюк. - А вы крепкий парень, да? Так просто не проймешь, - коп потянулся к пачке сигарет и открыл ее, бросив пластиковую обложку в переполненную кофейную банку, которая служила здесь пепельницей. В кабинете было уже так накурено, что Ян минут пятнадцать боролся с желанием выйти и добежать до ближайшей уборной, чтобы проблеваться. Желудок стискивала голодная судорога. - Я вижу довольно много говнюков на своей работе каждый день. - Записать это в показаниях? - Как хотите. Послушайте, почему вы меня держите здесь? Я ничего не сделал. Это я – жертва, на меня напали! Мне позвонить в «Белые области», чтобы они прислали мне юриста? - Ваш юрист уже связался с нами. Пока что его обращение находится в очереди на обработку, - ехидно отозвался коп. Как его звали? Ян поискал на столе табличку с именем. Детектив Доу. - Ваше имя случайно не Джон? – спросил его Ян с серьезным лицом. - Нет, - он снова усмехнулся своей неровной, неприятной усмешкой, - Меня зовут Эдвард. Для вас детектив Доу. «Говнюк», мысленно прибавил Ян. Именно так его назвал про себя коп, это читалось у него на лице. - Просто ради интереса: каково это? - Что именно? - Работать в компании, которую ненавидят даже сильнее, чем правительство и банковских коллекторов? Мистер Мартингейл, вы знаете, сколько в среднем убивают коллекторов в день только в этом округе? Примерно десять целых и восемь десятых человека. Каждые два часа умирает какой-нибудь взыскатель чужих долгов. Ну, не совсем каждые, в вечерние и ночные часы их умирает значительно больше… а многих так и не находят, поэтому у меня нет полной статистической картины. А знаете, сколько сотрудников «Белых областей» убили только за последнюю неделю? Нет? Ян молчал. В компании ходили всякие слухи, но ничего официально подтвержденного им не сообщалось. Кто-то не вышел на работу. Кто-то не вернулся домой и его уже несколько дней никто не видел. Кого-то уволили из-за неявки. Список «призраков» рос. - Нам известно о трех случаях в этом городе. Еще двенадцать человек пропали без вести. Всех их объединяет одно – они работали потрошилами мозгов в вашей конторе. Их родственники с ума сходят. - При чем здесь я? Думаете, это я их похищаю и убиваю? – Ян сдержал нервный смешок, - в чем вы меня подозреваете? В сговоре против компании? Или наоборот, вы копаете под них и хотите, чтобы я стал вашим осведомителем? Вы издеваетесь, что ли? Если вы не читали мои показания, расскажу еще раз, как я обычно провожу день. Я просыпаюсь в семь тридцать утра, в девять я должен быть на своем рабочем месте. В час дня обед и в течение дня несколько перерывов по пять минут в конце каждого часа, которые такие как я обычно проводят в курилке, в состоянии, близком к коме. Некоторые успевают попить воды, сходить в туалет или полистать соцсети. Никогда нельзя сделать все это в один перерыв, на это просто не хватит времени. Рабочий день заканчивается в 19:00. Я еду домой и там меня хватает только на то, чтобы поесть, почистить зубы и лечь спать! И так продолжается пять дней в неделю, в выходные я чувствую себя так, словно попал под поезд, причем этот поезд ездил по мне не только вдоль, но и поперек. Меня тошнит от вида людей. Бросает в холодный пот при одной мысли о социальной активности. Разговор дольше пяти минут может прикончить меня. Кое-как я собираю себя из аморфной массы и захожу на сайт, чтобы заказать доставку продуктов на дом. Чаще всего я выбираю бесконтактную доставку, и курьер оставляет пакеты возле моей двери. - Социофобия это нормально, - Эдвард Доу, человек с фамилией, которую обычно дают безымянным трупам в моргах, выпустил дым Яну в лицо. – Этим вы никого не удивите, Мартингейл. В вас меня удивляет другое: как вы могли сохранить лояльность к «Белым областям» после того, что они с вами сделали? Внутри поднялась холодная волна, отозвалась в кончиках пальцев. - Это была просто ошибка. Никто не был виноват. Я подписал договор, когда вызвался добровольцем на испытания, - ровным тоном произнес Ян, но его выдали глаза своим быстрым беспомощным морганием. - И вам начисто стерли память о двадцати с лишним годах вашей жизни! Двадцать лет! Как вы живете с этим? Это как дыра прямо здесь! – Доу постучал раскрытой ладонью по своему затылку. – Вы монстр Франкенштейна, понимаете? - Я просто ничего не помню, и все. Меня как будто не было. В этом нет ничего ужасного, если задуматься. Если вы хотите знать, случаются ли у меня фантомные боли из прошлого, как в ампутированных конечностях, то нет. Это как чистые бескрайние поля. Белые области. Ян лгал. Но рассказывать правду ему было запрещено. - Ошибка, просто ошибка, - повторил он, - вы же не надеетесь сделать яичницу, не разбив яиц. Проект «Белые области» имеет колоссальное значение для человечества. При помощи препарата успешно лечатся психические заболевания, причины которых спрятаны в темных глубинах нашей памяти. Люди, которые провели большую часть жизни в ловушке собственного разума, обретают свободу! – Ян говорил горячо, ему казалось, что это звучит очень убедительно, но глядя на лицо детектива Доу он понимал, что жалок. Искалеченный человек, который оправдывает своих палачей от науки высшей целью. - Такую же, какую обрели вы? Свободу стать пустым местом? – Доу, сжав губы, сбил пепел в переполненную банку, и серые частички осыпали столешницу. – Свободу целовать им зад за то, что они были так любезны, что после всего дали работу и не вышвырнули вас на улицу? Неужели вы думаете, потому, что они видят в вас пострадавшего человека? Может быть, вы и ценный образец, мистер Мартингейл, но вы всего лишь лабораторная мышь. - Мышь не понимает, что происходит, а я все понимал. Это была просто ошибка. Неизбежное, необходимое зло. Если в вас выстрелят на задании и изувечат, это тоже будет необходимое зло. Ради существования нашего общества, - уже тише сказал Ян. Плечи его поникли. Когда речь шла о его тайне, которую он тщательно охранял от окружающих, он чувствовал себя именно таким. Жалким. Неполноценным. - Ценность человеческой жизни слишком преувеличена, - это был почти шепот. - Я посажу вас в камеру до выяснения обстоятельств на трое суток. Там у вас будет полно времени, чтобы подумать о ценности человеческой жизни, Мартингейл. Кстати, вы знаете, кем был ваш тезка, другой Мартингейл? Он потрошил казино, как вы потрошите чужие мозги. Его стратегия заключалась в том, чтобы ставить все время на одно и то же число, после каждого проигрыша удваивая ставку. Кое-кто считал, что Мартингейл обрел святой грааль, но на деле многие спустили целые состояния за один вечер, пытаясь последовать за ним на финансовый олимп. Бесплатный совет – перестаньте уже ставить на зеро. Ваша удача не бесконечна. Скоро мы проверим слова о том, что вы не причастны к этим убийствам. Убедимся, что вы не страдаете расстройством личности, например. Кто знает, вдруг, пока ваше законопослушное, чистенькое первое «я» спит, второе надевает маску и идет вершить правосудие, убивая тех, кто превратил ваши мозги в котлету? - Это абсурд… бред какой-то! – побелевшими губами прошептал Ян. Все происходящее напоминало историю о девочке, которая провалилась в кроличью нору и теперь падает все глубже и глубже. - Думайте, как вам угодно, но похищен один из основателей «Белых областей», Адам Пирс, - произнес Доу, - мы до сих пор не знаем, кто это сделал и где его держат. Никаких требований пока не поступало. Погибли также двое ваших клиентов из премиального сектора. Обоих нашли жестоко убитыми в своих домах. Их буквально выпотрошили и оставили умирать. - Почему же вы сразу об этом не сказали? – выдавил из себя Ян. Как же так? Кто мог сделать это? Конкуренты? Какой-то неизвестный мститель в маске или… сошедший с ума плод эксперимента, неудачный проект, который вышел из-под контроля? Мог ли Ян не помнить какую-то часть своей жизни после того, как покинул клинику и вернулся на работу в «Белые области»? Определенно, да, провалы в памяти постоянно его сопровождали. То кратковременные, то вдруг «терялись» целые выходные… Ян старательно делал вид, что все в порядке, но ничего не было в порядке. Вообще ничего. И он все еще не мог это обсуждать, он подписал бумаги. Но как же ему сейчас стало страшно. Ледяной ужас сковал дыханье, сильно заломило между лопаток. Что, если это правда он?.. Если он их убивает? Да нет, не может быть такого. У него нет для этого ни времени, ни ресурсов, а те провалы в памяти… белые области, это просто побочный эффект препарата, с дозой которого кто-то не рассчитал. Он снова постепенно теряет память. Но он не сделал ничего плохого! - Полиция собирались задержать вас для дачи показаний, но тот говнюк с ножом нас опередил. Так что, мистер Мартингейл? Вы будете сотрудничать? – голос Доу доносился как сквозь воду или слои шумоизоляции. - Я уже все рассказал, мне нечего добавить, - прошептал Ян. - Тогда взгляните вот на это, - Доу вытащил несколько фотографий, бросив их перед Яном на стол. Изувеченные тела с разных ракурсов в лужах крови. - Узнаете кого-нибудь из них? - Нет! Нет! Я понятия не имею, кто это! Хотя подождите… это же мистер Форест, он обращался в «Белые области» несколько дней назад, хотел заключить договор о премиальном обслуживании… хотел забыть… - Ян взял в руки фото и понял, что теперь уже ему придется постараться, чтобы это забыть – мистер Форест, которого он запомнил таким самоуверенным за столом в беседке собственного дома, лежал в постели, подобрав под себя руки и согнув ноги в коленях. Мучительная, изломанная поза, говорящая о нестерпимой боли. Щека зарылась в разбросанные подушки, на которых темнели пятна крови изо рта. Видно было только одну половину мертвого, неподвижного лица с мутным, полузакрытым глазом. На пол из-под опухшего тела свисали какие-то буро-сизые веревки. Боже, это же были его внутренности. От них на простынях тоже остались кровавые подтеки, как будто кто-то окунул в темно-алую краску широкую малярную кисть, и щедро плеснул на белоснежные простыни. Похоже, смертельно раненый, Форест забрался в свою постель, как будто это могло защитить его, и, мучаясь, умер там. - Кто… кто это сделал? За что его убили? – Ян задрожал, и фото в его руках задрожало тоже. - Это мы и пытаемся выяснить, мистер Мартингейл. Мы уже подали запрос в вашу компанию, чтобы узнать, что именно Форест собирался забыть. Может быть, вы мне расскажете? Это же вы принимали его заявку. - Я не могу, - мотнул Ян головой, не в силах оторвать взгляд от матовой поверхности фотографии, которую почти отбросил на стол, - я подписал бумаги и должен сохранять чужую тайну. Простите. Но я не убивал его! Это просто клиент, за что мне его убивать? Неужели у него не было охраны? Боже! Вы сошли с ума! Отпустите меня, мне нужно в уборную. - Охрана ничего не слышала, пока убийца не ушел. Форест вернулся поздно, и с ним в машине кто-то был. Но когда приехала полиция, никаких следов не обнаружили, - Доу продолжал говорить, и остановился, только когда заметил, с каким лицом сидит перед ним Ян. Почти зеленая бледность, круги под глазами и быстрое поверхностное дыхание. Гипервентиляция. И, возможно, сейчас он действительно испортит следственные фотки, наблевав на них, как обычно делали стажеры в первые недели своей работы. - Окей, мистер Мартингейл, - сдался детектив, которому не хотелось здесь убирать. - Подумайте, как следует. Может, вспомните что-нибудь… Уведите его, - последняя фраза относилась к кому-то в коридоре. Вошли двое копов, надели на полумертвого, заторможенного Яна наручники и заставили подняться со стула, а затем вывели в длинный, грязный коридор, который освещали две постоянно мигающие лампы дневного света в металлических решетках. Там были какие-то люди, Ян не запомнил их лиц. Все стало серым, нечетким, как тени на поверхности воды. Когда его дотащили до уборной, его сразу же стошнило.